Совет 6: трезво оценивайте ситуацию (для активных действий трезвым быть не обязательно)
— У вас тут один остался, — вот какими были первые слова услышанные Лютиком от Йеннифер, сопровождаемые дерзкой ухмылкой. Первые слова Лютика, обращённые Йеннифер строго говоря словами не были: — Э-э… Лютик тогда ещё не знал, как звали новоприбывшую. Он, честно говоря, просто не ожидал, что на корабле окажется посторонний. В конце концов, это одна из главных прелестей космических путешествий: полное отсутствие незваных гостей. Никто не мог просто так объявиться в столовой космического шаттла, бороздящего необъятные просторы Вселенной, отдалённого от ближайшего мало-мальски значимого физического тела (и тем более живого человеческого тела) парсеками пустого пространства. Требовался, для начала, хотя бы другой такой шаттл, точный расчёт траектории для стыковки и, что самое сложное, правильно оформленный бланк-предписание для бюрократов с Земли. Или так, по крайней мере, было до этого самого момента. Йеннифер такие формальности явно не заботили. Да и не только её. Пока Лютик, пытаясь понять как, чёрт возьми, на борт попал посторонний человек в, мать вашу, космосе, только и мог, что сидеть с открытым ртом и так и не донесённой до него ложкой (с которой, кстати, уже начало капать на ни в чём не повинную столешницу), Цири с радостным возгласом уже подорвалась к гостье: — Йеннифер! Вот так Лютик и узнал её имя. На самом деле всё было бы куда проще, если бы Йеннифер вышла из одного из отсеков, ведущих в столовую, тогда, возможно, мозг Лютика ещё мог бы попытаться заняться самообманом. Он мог бы убедить себя, что всего-навсего пропустил стыковку (хотя, учитывая, что никого другого, способного обеспечить её, на корабле не оставалось — маловероятно) второго корабля. Но нет. Йеннифер решила возникнуть прямо посреди столовой: вот её ещё тут не было, а вот ты моргнул, и она уже тут. И если бы Цири не обнимала женщину в фиолетовом скафандре, то Лютик скорее всего решил бы, что у него на нервной почве начались галлюцинации. Симпатичные галлюцинации, стоило признать. Весьма симпатичные. — Что бы ты сейчас не подумал, лучше сразу раздумай это, — толкнул Лютика в плечо Ламберт. — Почему? — спросил Лютик, потому что, с одной стороны, этот вопрос был куда лучше, чем та бессвязная череда вопросительных местоимений, что готова была сорваться с языка, а с другой стороны, это была симпатичная женщина. И Лютик уже очень давно не видел симпатичных женщин столь близко. — Потому что она сожрёт тебя заживо и не поперхнётся, — звучало чуточку агрессивнее, чем обычно. Лютик приподнял брови. Ламберт вздохнул: — Не буквально: её диета куда скромнее нашей и больше похожа на твою, — в ответ на это Лютик приподнял брови сильнее. — И это не стоит понимать в том смысле, что ты подумал сейчас тоже, правда, у тебя, похоже, нездоровая мания к опасности. Мои слова стоит понимать в худшем из смыслов. Тем не менее, Ламберт совершенно не казался ни испуганным, ни разъярённым (Лютик видел его в обеих этих ипостасях). Фанатом Йеннифер он явно не был, но и по-настоящему опасной не считал. — Кто это? И как она оказалась здесь? — спросил Лютик у Эскеля, отвернувшись от Ламберта. Он спросил бы Геральта, но тот выглядел зачарованным. Почти буквально. — Это Йеннифер, — ответил Эскель куда более тёплым тоном (но это и не удивительно). — Мои объяснения скорее всего ничего тебе не разъяснят, но… она своего рода чародейка. — Ведьма, — вставил свои пять копеек Ламберт. Геральт довольно сильно тыкнул его в плечо. Лютик давно уже перестал удивляться (в силу последних событий), чтобы по достоинству оценить факт того, что эта женщина на борту была чем-то вроде героя старой доброй фэнтези-сказочки. — Можешь считать её матерью Цири, — продолжил Эскель. — То есть они с Геральтом… — а вот тут Лютик заинтересовался. Геральт недовольно хмыкнул. Эскель покачал головой. — Не совсем: они сходятся и расходятся быстрее, чем мы успеваем вести счёт. Это продолжается с давних времён, поэтому осталось лишь примириться. И тебе, пожалуй, всё же стоит прислушаться к Ламберту. — Ну если пугающая симпатичная дамочка что-то вроде романтического интереса всей жизни Геральта, — Геральт издал недовольное кряхтение, но Лютик лишь улыбнулся, — то клинья подбивать к ней я не стану, разумеется. Обычная мужская солидарность. Просто буду привычным очаровательным собой. — Не то чтобы тебе это поможет, — вздохнул Ламберт. Как оказалось впоследствии, он был прав. Когда Цири, наконец, удовлетворилась количеством объятий, Йеннифер с мягкой улыбкой осторожно выпустила её из рук и вместе с тянувшей вперёд девочкой подошла к столу. Лютик даже успел усомниться в адекватности Ламберта, потому что Йеннифер просто выглядела обычной любящей матерью (не то чтобы Лютик таких повстречал много за свою жизнь, чтобы сравнивать). А потом женщина, посмотрев прямо на него, прямо-таки оскалилась, и Лютик больше не сомневался: Ламберт не преувеличивал. Она вполне могла бы свернуть ему шею голыми руками и не почувствовать ни малейших угрызений совести. — Вы припасли этого на десерт? — сказала она, указав на Лютика так, будто он и правда был какой-то позабытой сладостью (и будто сама Йеннифер была одним из тех редких людей, что на дух не переносили сладкое). Эскель тяжело вздохнул. — У этого есть имя, — буркнул Лютик тихо, а потом, всё же сделав над собой усилие, добавил: — Юлиан Альфред Панкрац, но друзья зовут меня Лютиком, приятно познакомиться с такой очаровательной дамой! — Мило, — ответила она, закатив глаза, и даже не попыталась представиться в ответ. — Геральт, вы уже должны были давно закончить. Я не могу ждать вечно. — Йен, — только и сказал Геральт. Звучало виновато (по-геральтовски виновато, Лютик пока что только учился понимать его). Тут в разговор вступила Цири: — Лютик классный, — сообщила она доверительно (Лютик расплылся в улыбке), — он красиво поёт, а ещё помог сочинить мне забавную песню про дядю Ламберта, — (Ламберт закрыл лицо руками), — и в его сказках чудовища никогда не умирают, а живут счастливо, — (Эскель слегка улыбнулся и почесал шрам над бровью), — а ещё он помог папе спрятать труп противного капитана, в морозильной камере… Йеннифер удивлённо посмотрела на Лютика. — Правда? — спросила она, и снова у Геральта (будто Лютика тут и не было). Тот кивнул. — Капитан был глупым человеком, — поделилась Цири, — когда он застал меня за трапезой, то попытался выбросить в космос через люк. Как будто я не смогла бы вернуться, если захотела бы. Но Лютик его отвлёк, пока Эскель заряжал пистолет, так что мне не пришлось повторять тот трюк. — Цири, — вздохнула Йеннифер, — дома нам придётся серьёзно поработать над тем, чтобы тебя не находили за трапезой. И теперь я всё больше уверена, что вместо того, чтобы мотаться с Геральтом по всей галактике, тебе стоит-таки сесть за учёбу. — Если только ты научишь меня кидаться огнём! — обрадованная Цири явно не была обеспокоена необходимостью учиться. Впрочем, если бы Лютику вместо экономики в своё время преподавали метание огнём, быть может, он относился бы к учёбе с куда большим энтузиазмом. Йеннифер мягко кивнула. Впрочем, эта мягкость тут же исчезла, когда она вновь обернулась к сидящим за столом. — Так вы тут что, завели себе верную зверушку? — спросила Йеннифер будничным тоном. Лютик начинал раздражаться по-настоящему: одно дело, когда ему приходилось терпеть пассивное недовольство экипажа и совсем другое — такие вот открытые насмешки. Тем более от кого-то постороннего в собственном доме (шаттл формально не мог считаться домом, но к чёрту). Цири помрачнела и посмотрела на женщину как-то обиженно. — Возвращайся к своим делам, Йеннифер, — огрызнулся Ламберт хотя и без привычного запала. — Цири, — тихо позвал Эскель, — возьми с собой Лютика, и идите пострелять астероидов. — Но! — откликнулись одновременно Лютик и Йеннифер, а потом тут же уставились друг на друга. Она отвернулась первой: — Я думала вы поспешите убраться отсюда при первой же возможности, — обратилась она опять к Геральту и взмахнула руками. — Я волно… устала так долго ожидать от вас сигнала, чтобы забрать вас, наконец, домой. А вы как будто мне и не рады. — Цири, сделай как сказал Эскель, — проговорил Геральт через зубы, не отрывая взгляд от женщины перед ним. Лютик не успел даже ничего возразить, как его настойчиво выволокла из комнаты восьмилетка. Впрочем, он видел как эта самая восьмилетка с расстройства одним усилием погнула прочный стальной контейнер, так что, не то чтобы у него были какие-нибудь шансы. — Йеннифер не всегда такая, — высказалась Цири, когда они перестреляли все астероиды в радиусе ближайшей сотни километров. — Ну тебя она, похоже, любит, а это уже делает её лучше моей матери, — согласился Лютик. Цири поморщилась, шмыгнула носом, а потом заговорила, звуча странно старше своих лет: — Когда мы только прибыли сюда, ты был единственным человеком, который был по-настоящему рад нас видеть. Такого никогда не случалось до этого. Раньше всегда были только мы и все остальные, которые не хотели иметь с нами ничего общего. И в самом начале я пыталась подружиться с ними, даже когда дядя Эскель говорил, что ничего всё равно не выйдет, но… Но потом мне начало казаться, что, может, мы просто изначально были недостойны быть частью экипажа… — Цири, это не так, — Лютик притянул её к себе. — Это совершенно не так! — Но ты был единственным, кто отнёсся к нам хорошо, хотя к тебе самому относились здесь плохо, — продолжила говорить Цири, пошмыгивая куда-то ему в плечо. — И Йеннифер любит нас, даже дядю Ламберта, хотя и не хочет этого показывать. А теперь она просто делает по отношению к тебе то же самое, что и они все! Маленькая (хотя кого он обманывал, совсем даже не маленькая) эгоистичная часть Лютика шептала ему о том, как легко было бы сейчас склонить Цири на свою сторону, сказать, что эта женщина, которая не считала Лютика даже достойным нормального обращения,***
Когда Лютик натолкнулся на Йеннифер в коридоре, она лишь прошла мимо него быстрым шагом, ощутимо скрипнув зубами в процессе. Ей явно хотелось сказать что-то, но она сдержала себя. Лютик же никогда не мог похвастаться выдержкой: — И что же, леди Йеннифер, не соизволите даже поздороваться со скромным обитателем шаттла? — Зачем, если совсем скоро этот обитатель шаттла останется единственным обитателем шаттла? — парировала она с кривой ухмылкой. Его ответной реплики она ждать не стала, просто махнула рукой странно и исчезла. И с чего он вообще решил, что она симпатичная? Ничего в ней примечательного не было. Ни капли. Вот совсем. Это случалось далеко не в первый раз. Йеннифер больше не пыталась угрожать его жизни (а она и правда угрожала в начале, если верить Ламберту), потому что видимо Геральт убедил её, что никакой опасности Лютик из себя не представляет. Это не означало, что она стала более приятной компанией (по крайней мере при отсутствии Цири в радиусе слышимости), даже наоборот, она перешла на открытые словесные пикировки, которые Лютик, к сожалению, раз за разом проигрывал (хотя бы потому что не умел в нужный момент театрально закончить разговор собственным исчезновением). Всё было куда проще, если бы Йеннифер и правда была той стервой, которой пыталась казаться. Вот только это явно было не так: Геральт был ей очарован, а Цири практически боготворила, Эскель отзывался о ней с едва заметной теплотой, и даже Ламберт огрызался ей едва ли вполсилы. Так что Йеннифер была им важна, а они были важны ей (стоило хотя бы посмотреть на неё, когда она улыбалась Цири или с интересом спрашивала Эскеля об их последнем полёте). А Лютик просто не вписывался. — Ты как всегда драматизируешь, — высказался Ламберт, когда Лютик озвучил часть своих мыслей. У Лютика всегда было плохо с планированием будущего (его планировали за него), и теперь он совершенно не представлял как вообще подойти к разговору о том, что означал визит Йеннифер для дальнейшего пребывания на шаттле семейки дружелюбных чудищ. Но когда дело касалось слов, Лютику, разумеется, не было равных, поэтому следующее его высказывание было совершенно уместным и точно отражало его эмоциональное состояние: — Я собираюсь напиться в хлам, — высказался Лютик в ответ. — У Смитса, кажется, оставалась одна нычка с третьесортным коньяком. — Напиваться будешь только вместе с нами, — буркнул Эскель и поднялся из-за стола. — Пойду найду Геральта. Лютик подозревал, что поделенная на четверых заначка, уже не слишком-то годится для того, чтобы он сумел «напиться в хлам». Так же он подозревал, что «напиться в хлам» не суждено и никому из присутствующих (в силу метаболизма вероятнее всего). Всё снова в итоге закончилось игрой в гвинт, что не было чем-то неожиданным. Разыгрывалась последняя бутыль отвратительного пойла. — Какого чёрта ты стал так хорошо играть? — недоумевал Ламберт, когда Лютик с победным возгласом прижал к груди свой выигрыш. Эскель заулюлюкал собрату. Геральт печально проводил взглядом бутылку. — Секрет, мой друг, в том, чтобы позволить вселенной свести тебя с твоим достойным призом и не чинить ей препятствий, — нравоучительно произнёс Лютик (на самом деле он просто смухлевал, но Ламберту знать об этом не было нужно). — Что у вас за проблемы с Йен? — конечно, Геральту нужно было самым наглым образом оборвать его триумф. — Когда я спросил её, то она сказала, что ты просто «нелепый человечишка, который только и может, что выставлять себя дураком». — Спасибо за точную цитату, Геральт, я уверен тебе было сложно выговорить столько слов за раз, так что ценю старание, — отозвался Лютик беззаботным тоном. — Если бы дело и правда было только в том, что ты её раздражаешь, — заметил Эскель, — то она не вела бы себя так. Она бы просто игнорировала твоё присутствие, но нет, вам обязательно нужно при каждой встрече сцепиться в словесной дуэли. — Да уж, наша дорогая ведьма обычно всё же куда более хладнокровна, — добавил Ламберт. — Лично мне она просто визуально не нравится, — сказал Лютик недовольно. — В начале ты говорил совсем не это, — хмыкнул Ламберт. — Первое впечатление просто оказалось ошибочным. — Визуальное? — усмехнулся Эскель. Лютик вцепился в бутыль так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Впервые за время появления на борту Геральта с товарищами Лютик почувствовал острое желание оказаться в одиночестве. Как будто они не понимали, почему он её недолюбливал. Как будто для них это было лишь поводом поглумиться. Как будто… На его плече оказалась чья-то ладонь. — Возможно, тебе просто стоит нормально поговорить с Йеннифер без насмешек и нападок, — мягко проговорил Геральт. И вот Геральт пытается дать ему советы по общению, дожили! Лютик резко отдёрнулся, буркнул что-то наподобие «спасибо за компанию» и ретировался из помещения. И бутылку он с собой захватил.***
В капитанской рубке был огромный иллюминатор, открывавший прекрасный вид на космос. Лютик часто приходил сюда помузицировать (с тех пор как капитан больше здесь не мог находиться по понятным причинам), поэтому надеялся скоротать здесь остатки ночи в компании выпивки. Вот только место было уже занято. — Ты могла выбрать буквально любое другое место на этом проклятом корабле, но, конечно, решила обосноваться здесь, — прошипел Лютик. Он устал. Он был зол. Он чувствовал себя обманутым. И да, возможно, Ламберт был прав, и Лютик просто драматизировал, но это не меняло того, насколько несчастным он себя чувствовал. — Скоро ты сможешь сколько угодно любоваться в черноту, откуда мне было знать, что место занято, — огрызнулась Йеннифер, она тоже почему-то казалась уставшей. — Может хватит, а? — Лютик устало вздохнул и привалился спиной к косяку. — Это, кажется, не в твоём характере — так отрыто глумиться. Так в чём проблема? — Геральт спросил примерно так же, — сказала она и её интонация больше не была враждебной. — Мне судить сложно, я тебя не знаю, — Лютик пожал плечами, — но, дабы прояснить ситуацию, лично я определённо на тебя в обиде. — И почему же? — она выглядела заинтересованной. — Ну, кроме того, что ты мне просто категорически не нравишься, — Йеннифер в ответ на его слова закатила глаза, — это потому что я, наверное, завидую. Она слегка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не промолвила ни слова. Лютик откупорил бутыль и сделал крупный глоток. Дрянь была та ещё, но выбирать не приходилось. — Это потому что ты права, — продолжил он, наконец, не поднимая взгляда от пола, — можешь радоваться: ты совсем скоро уйдёшь, заберёшь их с собой, а я останусь один. И да, конечно, Йеннифер просто рассмеялась. Как будто бы сам Лютик был просто одной нелепой шуткой. Хреновой причём, видимо, шуткой, потому что смех этот был явно не здоровым. — Я смеюсь не над тобой, — сказала она мягче, когда Лютик уже решил уйти, чтобы поискать другое место для распития дрянного алкоголя в полном одиночестве. — Да неужели, — уйти всё ещё было неплохим решением. — Лютик, — одного этого уже хватило, чтобы он поднял взгляд: она тоже смотрела прямо на него. Впервые, наверное. У неё были пронзительные фиолетовые глаза, но что-то в них всё же было смутно знакомым. — У Ламберта ушло больше года на то, чтобы не хвататься за нож в моём присутствии. У того же самого Ламберта, который совершенно спокойно терпит твои тычки в плечо. Что-то было в этом. Почти что признание, пусть и не теми словами. — Ты думала, что они не захотят уйти с тобой? — спросил Лютик неверяще. — А что мне ещё оставалось думать? Они никогда не задерживались так надолго, и никто раньше не предавал ради них свой экипаж. Может, Геральт иногда мог давать неплохие советы. Лютик сделал очередной глоток и потом протянул бутылку Йеннифер. Она поморщилась брезгливо, но всё же пригубила с горла. Ночь обещала быть долгой (формально любое время в космосе было ночью), но у Лютика появилась идея, как можно было её скоротать. — Да, ла-а-адно, предавать экипаж было даже весело! — Лютик подмигнул. — Они меня чуть не выбросили как-то раз в открытый космос, представляешь? — Ну, думаю, у них были на то причины, — она ухмыльнулась. — Знаешь что, Йеннифер, я предложу тебе сделку, — проговорил Лютик заговорщески. — Я расскажу как оказался в такой ситуации, но в обмен на такую же историю, но уже твою. — Ладно уж, — она отсалютовала ему бутылкой. В конце концов, даже если они были слишком разными, чтобы стать лучшими друзьями, у них, по крайней мере, была общая семья. Это чего-то да стоило.***
Оказалось, как терпеливо разъяснила Цири, ничто в общем-то не запрещало ей, Геральту, Ламберту и Эскелю возвращаться домой, а потом навещать шаттл Лютика с любой допустимой частотностью (плюсы иметь чародейку на своей стороне). — Вы просто не можете жить без грёбанной драмы, — высказался позже Ламберт. — Иначе просто не интересно, — ответил на это Лютик. Йеннифер довольно ощутимо пнула его ногой под столом (но да, они сидели за одним столом и никто ещё даже не умер).