Камукура аккуратно проводил пальцами по талии Комаэды. Острый язык резко касался шеи беловолосого, казалось, что он мог оставить на нём яркие синяки, ведь кожа Слуги чересчур нежная. Конечно, этого не случилось. Красные пятна появились только тогда, когда Изуру принялся оставлять засосы на белоснежном теле.
— К-... Изуру... – шёпотом умолял Нагито, – п-прошу... мх...
Слова Комаэды не могли вырваться из него, пока Камукура ласково касался его тела. Руки черноволосого неторопясь водили по бёдрам парня. В то же время Нагито жадно хватался за спину Изуру, в итоге заставляя прижиматься его плотнее к себе. Чувство жаркой близости с Абсолютной Надеждой было по-особенному приятным для Слуги. Каждый раз это были похожие, но одновременно другие ощущения, которые можно испытывать каждый раз по-новому.
Изуру отлип от шеи Нагито и посмотрел на него. Другой же взирал на него отчаянными глазами, желающими большего, а видя то, как красные очи кроют холодом, румянец прекращает быть ярко-красным и горячим, сменяясь обычной теплотой тела и души. Он испускает лёгкий выдох и отпускает Камукуру, который приподнимается с "туши" Комаэды. Ледяная рука мягко брала и поднимала бедро парня. Слуга слегка трясся от таких неспешных развратных прикосновений. Его лицо искажалось в безумной улыбке, поэтому он отворачивал голову в сторону, чтобы не видеть надменного взгляда своего хозяина и не сходить с ума ещё больше.
— Какой же ты приятный, Камукура, – его голос дрожит, пока он лежит с широкой ухмылкой и удовлетворяется со всего происходящего.
Изуру вновь никак не реагирует, слова Нагито не вызывают в нём какой-то подозрительный и резкий всплеск эмоций, как это иногда бывает, хоть и только в глубине души. Поэтому он спокойно продолжает начатое, стараясь довести нижнего до безумия, что не составляет огромного труда.
Черноволосый легко толкается в паховую зону Слуги, вытаскивая из того звуки удовольствия. Тот выгибает спину и возвращает голову в нормальное положение, уже не скрывая своего дикого желания по отношению к Камукуре.
— Ты хорош даже тогда, когда ничего толком и не сделал, – что-то вроде комплимента исходит от Комаэды, который смотрит на возвышающегося перед ним парня полузакрытыми глазами.
Изуру повторяет своё действие, которое вызвало у Нагито такие эмоции. На этот раз было слышно только тихое мурчание. Он нежно протягивает лапки над головой и вытягивается, слегка подвигаясь ближе. Абсолютный неожиданно для счастливчика проводит рукой по его груди и выпирающим рёбрам. Мурашки пошли по коже Комаэды от некой неожиданности, но он лишь перевёл взгляд на хозяина, ласково принимая его.
Всё внимание Камукуры перенеслось на нижнюю часть беловолосого. Специально тяжело он стянул с него трусы, заставляя смущаться сильнее и сжимать бёдра. Член Слуги непроизвольно дёрнулся как только был освобождён из плотной ткани, что так мешала вырваться наружу. Изуру осторожно провёл ладонью по его возбуждённому органу, вызвав яркую реакцию у его владельца. Нагито вцепился в кровать, пытаясь хоть за что-то ухватиться, пока другой дарил ему многочисленные эмоции одним невдумчивым прикосновением.
— Н-нет, Изуру, – мягко возразил сероглазый, – всё должно быть наоборот... как в тот раз...
Камукура безусловно знал, что Комаэда совсем не против, но всё переводил на тот лад, где он даже подумать не мог о том, чтобы хозяин трогал его так... не по-мужски, считал это неправильным. Другого это не особо заботило, хотя интим и давал ему право показать свои скрытые эмоции, пока Слуга не видит и не понимает, так что лучше. Даже, возможно, для обоих.
Абсолютный снял с себя футболку и бросил на пол, не заботясь о том, что она испачкается и помнётся. Его пальцы твёрдо брали ремень и расстёгивали пряжку. И этот предмет одежды полетел на пол. Кажется, Нагито был рад такому страстному на вид поведению возлюбленного. Изуру избавлялся теперь от низа полностью, кидая всё на пол. Весь нагой Камукура наклонился ближе к Комаэде, упираясь в него своей длиной. Счастливчик нежно заправил волосы партнёра за ухо и приобнял за его шею, а ноги обхватили за спину, но не сильно давили, не принуждали другого к действию.
Игривый Нагито наклонил голову, всматриваясь в спокойное лицо Изуру.
— Такой красивый, – шепчет парень, – это точно судьба. Смотря на тебя, я забываю о своих заботах и о своём странном таланте. Я готов всё пережить, готов пожертвовать собой ради тебя, хозяин. Буду тем, кем ты захочешь, лишь бы не потерять тебя.
Может, в глубине души это признание и тронуло Камукуру, но слушая его, мозг воспринимал эти слова как должное, ведь Нагито для Изуру – Слуга, он не может это отпустить так просто. Они не могут. Внутри каждого из них отложилось понятия и отношения как хозяин-слуга, это не то, что они могут изменить.
— Считаешь уместным говорить такое сейчас?
— Разве это имеет значение? Я просто захотел сказать это именно сейчас, когда мы близки к друг другу, когда мы слушаем и вслушиваемся в слова друг друга.
— Ясно. Другого ответа я и не ожидал.
Грубость черноволосого никак не била по состоянию Комаэды, он лишь сверкал глазками, сердцем чувствуя, что тот не мог что-то сказать, дополнить к его признанию, это нормально.
— Заставь меня забыть обо всём, любимый...
Фраза Слуги эхом пронеслась в голове. Что-то приятное и необычное. "Любимый" звучало непривычно и странно, но и так по родному, будто он уже давно принадлежит ему одному. Но не стоит единственному слову затмить весь его разум и приостановить процесс их соития воедино. Отбросив ненужные мысли в сторону, Камукура прижался к нему плотнее, отводя его бедро в сторону. Комаэда слегка стиснул зубы из-за нежданного немного грубого движения, но непроизвольно приподнялся. Красноглазый осторожно подвёл свой член к входу нижнего.
— Не боишься?
— Мне всё равно. Я пойму свою ошибку позднее, если ты больной.
Повисла непродолжительная тишина.
— К тому же, ты, скорее всего, сам хочешь, чтобы я сделал это так. Хочешь быть уверенным, что я принял тебя, что моё тело без лишней защиты войдёт в твоё, верно?
Слова Изуру были правдивы, поэтому Нагито смутился и ничего не ответил.
Увидев его реакцию, абсолютный расслабленно вздохнул и выдохнул и расположил свои руки на его талии, а затем мягко толкнулся в него. Половой орган без каких-либо проблем проник внутрь. Несмотря на нежное вхождение, Комаэда резко зашипел, но сразу же успокоился. Серые глаза подозрительно посмотрели вверх на возвышающегося над ними властного мужчину. Как же он был хорош собой.
Улыбка сама собой выползла на лице Нагито, но неожиданно сменилась открытым ртом, выталкивающим из него звуком. Конечно, звуком удовольствия.
— Ах... Изуру...
Сильные руки Камукуры надавили на его талию, заставляя слегка изогнуться. Интенсивные толчки не оставались без внимания, и каждый из них сопровождался довольным ноющим и протяжным стоном, пока это было возможно. Бёдра Комаэды сами сжимались под натиском хозяина, благодаря чему возлюбленный проникал ещё глубже. Лицо всё больше покрывалось румянцем, который нездорово украшал его бледную кожу. Глаза закатывались, а руки тянули Изуру за волосы, причиняя тому боль, хоть для него и не ощутимую.
В такие моменты Нагито винил себя за то, что не может совладать со своим телом. В интимные моменты разум существовал отдельно, проваливался в небытие или идеализировал образ Абсолютной Надежды, несмотря на его жёсткие действия и поступки.
На данный момент, Слуге оставалось только заливаться стонами от дикого удовольствия, в котором он отчаянно нуждался и получал от Камукуры. Не совладав с собой, он начинал крепче впиваться в чёрные волосы возлюбленного, выдирая некоторые из них. Чувствовав это, Изуру подумал: "ещё пару раз секса с Нагито и волос не останется". Мысль не была забавной, скорее являлась преувеличением факта.
— М... прости... – проговорил нижний между стонами, будто поняв его мысли.
— Не бери в голову, – абсолютный приблизился к его губам, сладко шепча, – наслаждайся моментом, а не зацикливайся на вещах, которые не сильно мне вредят.
Он отпрянул от него, не дав возможности дотянутся и коснуться холодных вкусных губ, что слегка огорчило, но разве из-за этого стоит напрягаться?
Толчки стали интенсивнее и быстрее, одновременно грубо и страстно они били по простате, вновь заставляя Нагито ёрзать от приливших приятных горячих ощущений. Ему некуда было деться, он словно птица, попавшая в лапы голодной кошки, которая быстро раздирает её, желая насытиться измученным телом от клыков и когтей. Быть загнутым в угол очень возбуждало Комаэду, естественно, если это касается его хозяина, вряд ли он был бы рад, если кто-то решил воспользоваться им также грубо, как Камукура. Он другой: властный, холодный, безэмоциональный, поэтому и желанный. Никто в жизни Слуги не был таким же, ради которого он готов выгибаться и протяжно стонать абсолютно так же, как сейчас.
***
Если бы их половой акт продолжался ещё дольше, он бы точно не выдержал. Не стоит говорить, что за около получаса, он не сумел дождаться Изуру для одновременного высвобождения семени, поэтому кончил задолго до него. Держался до последнего, но не смог.
Пот бежал по обоим парням, интенсивность ситуации подогревала интерес. Сколько ещё может продержаться Нагито или стоит прекратить?
— Мх... ладно... – вслух сказал Камукура, приняв решение.
Он резко вцепился в его шею зубами, чуть ли не прокалывая кожу. Член дёрнулся и испустил из себя сперму прямо в анус Комаэды.
— Ох... наконец-то, – тихо сказал беловолосый, закрывая глаза от приятного ощущения высвобождения полового органа партнёра.
Изуру слабо кивнул, понимая напряжённость Нагито. Он шлёпнул его по бедру, в знак завершения процесса, и отошёл от него, подбирая разбросанную одежду с пола.
— Это был... вновь превосходный опыт, – начал восхвалять его Комаэда, – Кажется, я сегодня сам не свой, это произошло так... неожиданно?
Камукура ничего не отвечал, но посмотрел на него, ожидая услышать продолжение его рассуждений.
— Просто... знаешь... вся эта ситуация с Фондом Будущего, с Миодой, Сайондзи, Танакой... всё напрягает. Пекояма ещё...
— Забудь о них, – резко проник в его раздумья абсолютный.
— Забыть? Разве это правильно? – он слегка приподнимается, его ноги дрожат, заставляя перевести взгляд на них, – Да... Понимаю, что в таком состоянии и... после такой ситуации не стоит думать о плохом, но и полностью забыть нельзя. Они мои друзья.
Изуру недовольно хмыкнул, натягивая на себя футболку.
— В суровом мире каждый сам за себя, Комаэда, пойми это уже наконец, – он приводит себя в порядок и продолжает, – Если бы с тобой что-то случилось, никто не кинулся бы тебя искать.
Нагито недовольно отвернул голову, вдумываясь в его слова.
— Не обижайся. Это правда.
Камукура садится рядом спиной к нему, непринуждённо бросая свой взгляд на разбитое окно. Не услышав от него никакого ответа, он поворачивает голову к нему.
— Нагито, будь умнее. Не знаю, насколько вы были дружны
тогда, но сейчас всё по-другому. Тебе нужно принять это.
— Принять...
— Да, просто прими это.
