Осенние зарисовки.

      Артём совершенно не понимает, зачем его сюда потащили. Ну, всё же хорошо было. Сидел себе спокойно в гараже, двигатели перебирал и был совершенно счастлив. Ещё счастливее он был у своего генерала под боком, но тут уж как повезёт. Лебедева после всего слишком часто, по мнению парня, начали на работу дёргать, так что максимум, который можно было урвать — пара смазанных поцелуев часов так в пять утра.       Этого было катастрофически мало. Ткачёв задней мыслью даже начал думать, не завёлся ли у мужчины кто-нибудь. Потом эту мысль всё-таки отмёл, не ходят к любовницам в такую рань. И вечером настолько заёбанными тоже не приходят. Так что, работа, однозначно.       И вот какого хрена ему приспичило своего любовника в единственный выходной куда-то тащить непонятным остаётся до сих пор. Валялись бы себе дома весь день и всё, все счастливы. Так нет же.       Артём всю дорогу до музея тихо ворчал, жалуясь и на судьбу, и на генерала, и на планы его. Правда же лучше было! Кто бы только его ещё слушал. Лебедев если во что-то упирался, то сдвинуть его было невозможно. Либо с приложением максимума усилий. У Артёма вот ни разу не получалось, сдавался карим глазам.       — Аль, не хочу я в музей! — Ткачёва, упирающегося всеми силами, тащат едва ли не на буксире. — Что там интересного? Пыль одна и смотрительницы: «сюда не наступай, туда не дыши и вообще покиньте зал!». Ва-а-аль!       — Артём, мы собирались тебя окультуривать? — кивок. — Вот сегодня первый день. Всё равно делать больше нечего.       «Ага, нечего», — мелькает у Ткачёва мысль. — «Так нечего, что любовник две недели уже нормально не оттраханный.»       — А потом ты опять заработаешься, и всё пойдёт насмарку, — парень хмыкает, улыбаясь во все тридцать два. — Тогда как, товарищ генерал-лейтенант?       — А потом у меня недельный отпуск через два дня. Культурную программу я уже составил, не половину, но треть Москвы осмотрим.       — Ну, Аль!       — Артемий, — тот сразу затыкается, опуская глаза в пол. — Вот и умница.       После Лебедев только с улыбкой наблюдает, как Артём между залами носится с горящими глазами, стараясь рассмотреть всё и всех. Мог бы — ещё и ощупал со всех сторон, жаль, старушки больно бдительные попались.       Но особый восторг у него средневековый зал вызвал. Со всеми доспехами, оружием и одеждой.       — А-аль! Это не броня, это — нечто хуже! — Артём в очередной раз обходит доспех, рассматривая. — Как это вообще можно было носить?!       — Тём, броня — это твой экзоскелет, а это доспехи. Руки убрал! Вот что опять такое?       — Не мой уже, а ваш. Отобрали и не возвращаете! — Ткачёв руки одёргивает, отходя к стеллажу с оружием. — Что-что, мне щупать надо, без этого неинтересно.       Лебедев только хмыкает, максимально обостряя внимание. С этого станется не только облапать, но и сломать что-нибудь. А им только проблем с музеем и не хватало.