Осенние зарисовки.

      Женя понимает, что скрывать свою причастность к ТМНП глупо и даже опасно в долгоиграющих перспективах. Пока он ещё не натворил ничего, что можно было бы считать через чур. И пока шанс сказать Эрасту про всё ещё есть.       Решиться бы ещё, тогда проблем никаких. Смелости, правда, не получается найти уже несколько недель. Понимает, что надо, что чем дальше затянет, тем потом хуже будет. И всё равно никак. Банально боится, что на этом всё закончится. Эраста он успел уже немного изучить за время вместе. Состоять в отношениях с маньяком тот вряд ли станет. А сам Женя знает, что без всего этого не сможет.       Лучше уж молчать и скрывать свою непосредственную причастность к делу. Тогда шанс хоть на что-то у них есть. Неизвестно, сколько по времени, но он есть. А уж он, в случае чего, придумает, как это всё можно продлить. И за счёт чего.       И пароль на телефон поставить. В Эрасте он уверен, но просто на всякий случай. Или случайность какая, способная его выдать. Ничего этого бы не хотелось.       Хотелось простого человеческого спокойствия и тепла, отдохнуть хоть раз нормально, не вздрагивая от каждого шороха. Только вот не получалось, с его-то деятельностью. Впрочем, в эту ночь, кажется, получится. Из убийств ничего не планировалось, Эраст дома и тоже никуда не собирается. Может и вправду удастся расслабиться.       Женя читающему Фандорину под бок залезает, устраиваясь поудобнее. Тепло, хорошо и, главное, спокойно. Устраивается удобнее, кладя голову на чужие колени. Урчать хочется от того, насколько всё правильно выглядит и чувствуется. Если бы ещё и всегда так было, то это однозначно истинное счастье.       Осмысловский едва не урчит, когда его начинают одной рукой мягко поглаживать по затылку, массируя кожу. Оказывается это действительно приятно, когда всё делает профессионал, а не, грубо говоря, мальчик с улицы.       — Ра-аст? — Женя под руку ластится, всё-таки начиная тихо урчать.       Почему-то сейчас момент сказать всё кажется самым подходящим. Просто вывалить, как есть, а потом уже разбираться с последствиями.       — С-слушаю тебя, — от книги не отвлекается, но гладить перестаёт, действительно слушая.       — Я... — Осмысловский вздыхает, прижимаясь теснее. — Люблю тебя, Раст.       — Я т-тебя тоже.       Мужчина возобновляет поглаживания, не замечая тоски в чужих глазах. Всё-таки не смог, струсил. И сможет ли ещё когда-нибудь, пусть даже просто попытаться, очень большой вопрос. Жене кажется, что всё-таки не сможет. Сдаться с поличным и отказаться от всего кажется значительно проще, чем вот это вот всё.       Только делать что-то со всем этим тоже нужно. Когда-то ведь Эраст — или кто-то кроме него — обязательно догадается. И тогда уже всё значительно сложнее будет.       И этот вариант Жене кажется значительно легче, чем вот так, в лоб. Лучше уж на допросе, когда на руках будут доказательства. Когда отпираться уже не получится. Тогда признаться будет проще, бежать-то некуда. И в шутку тоже не переведёшь.       Вот тогда действительно будет проще. А сейчас... Можно позволить себе небольшую слабость. И не говорить этой слабости ничего из своей второй жизни. Пусть хоть немного будет счастлива, а то слишком уж много натерпелась в жизни.