***
Привычный блокнот в кармане черных хакама как будто жег бедро через штанину. Страшно хотелось что-то написать. «У меня странное ощущение от твоего мира» «Мне следует сказать «добро пожаловать»?» «Иди ты! Тоже мне, гостеприимный…» Связь тонко задрожала от резонирующего с двух сторон веселья.***
Гриммджо на самом деле не собирался помогать ей. Он пытался напомнить себе, что они все-таки на разных сторонах войны, и это не поменяется, как бы сильно их не сплавляло между собой. Однако чего он точно не ожидал, так это инициативы от своих подельников-соэспадовцев. Гранц сразу категорично ему объявил, что поможет. И если Гриммджо не верил в его искреннюю преданность, то он готов был поверить в его меркантильность. Таким образом у Заэля появился материал для исследования и даже подопытный образец, чем он и пользовался, мучая Гриммджо в лаборатории и иногда пытаясь разговорить его на какие-то отвлеченные темы, почему-то всегда упирающиеся в их отношения с Куросаки. Тию он с самого начала впутывать не хотел, потому что слишком хорошо ее знал. Особенно ту предательскую часть, не присущую арранкарам, которая периодически выползала у нее в самый неподходящий момент. Гребаная жертвенность Трес-Эспады — о ней ходили легенды, злые смешки (исключительно шепотом) и прочие разговоры, тоже скорее про себя, чем на всеобщее обозрение, потому что Тия Халлибел была мало того, что сильна, так еще и безразлично жестока. Но если ей предложат жизни дорогих ей людей в обмен на её жизнь, она смиренно положит ее на алтарь. Это восхищало и злило. И Тию он впутывать не собирался! Однако это именно она, натолкнула Гриммджо на то, что происходило сейчас. Она сказала ему тогда, после того как внимательно выслушала его рассказ: — Ты связан с шинигами. И вас переломает в этом противостоянии, если не взять все в свои руки. Я, конечно, могу тебя вырубать каждый раз, когда она будет пытаться выиграть себе преимущество, или когда попробует снова увести человеческую девочку, или броситься на владыку с мечом. Но сам понимаешь, что это не то решение проблемы, а скорее побег от нее. — И что ты предлагаешь? — отозвался Гриммджо, дергая верхней губой, — Перейти на ее сторону? Заделаться шинигами? Лицо Тии тогда дрогнуло, и она нахмурилась, складывая непривычную морщинку на лбу. Гриммджо выжидал ее ответа с жадностью, с какой ловят каждое слово приговора суда. Казнь или помилование. — Мне претит предательство Айзена-самы, — произнесла Халлибел, немного подумав, — Но я не вижу пока другого выхода. По крайней мере, пока Заэль не придумает, как вас разделить — Да, почему нельзя оставить все как есть? Просто игнорировать эти перемещения, как будто их и нет! — Потому что когда двое разделены чужой враждой, единственное решение — это побег или смерть, — горячо возразила Тия, вскидывая на него глаза. В слишком ярком для нее взгляде тесно переплетались отчаянная преданность и страх, и она глухо произнесла во второй раз, — Побег или смерть. Но на первое не согласишься ты, а второе не приемлю уже я. Тия никогда открыто не заявляла, что сделает для него все, что будет в ее силах. Это распространялось на ее фракцию, на Старка, даже на Гранца, на самого Гриммджо, но никогда не показывалось прилюдно. Это чувствовалось в воздухе вокруг нее — незримая твердая поддержка несмотря ни на что, крепкое плечо в нужный момент, но сейчас, когда Халлибел в открытую говорит ему, что надо быть осторожней, что она попытается его защитить — вот тут-то он действительно осознал, во что они вляпались. Если бы Гриммджо привычно был один, он бы сплюнул и сказал, что все нормально. Но как-то так вышло, что он отчего-то не один. Айзен не простит им, если узнает. И разбираться, кто виноват больше, а кто меньше не будет. Так что нет, Гриммджо не собирался втягивать в это Тию, и уже жалел, что пустил ее в свои дела. Тогда, уже направляясь к дверям, Халлибел обернулась, внезапно обрушивая на него вопрос, как груду камней на голову: — Она же тебя поддержит? Кто? — хотел залихватски спросить Гриммджо, привычно оскалившись, но язык отчего-то прирос к небу, а рот свело судорогой. Он только посмотрел ей в глаза, и Тия качнула головой к плечу и молча ушла. Гриммджо не обсуждал это с Ичиго прямым текстом, и не получал от нее никаких подтверждений. Он просто…чувствовал. Хоть и не признавал этого. Гриммджо настолько задумался, что завернув за угол едва не запнулся обо что-то, разбросанное на полу. Мысли стремительно разлетелись как стайка перепуганных воробьев, и Джагерджак остановился, опуская взгляд на препятствие. Сначала Гриммджо увидел остроносые сапоги, потом все-таки худые длиннющие ноги в белых шароварах, расхлябанные в разные стороны почти на всю ширину коридора. Проследив за ними взглядом, он обнаружил, что крепились длинные ноги к не менее длинному туловищу, которое в данный момент мирно сидело, облокачиваясь на стеночку. Ннойтора Джируга, обладатель туловища и ног, расположился посреди коридора, распивая в одиночестве бутылку чего-то крепкого, кажется виски, и если бы он сполз по стеночки чуть ниже, чем в данный момент, то достал бы мысками сапог до противоположной стены. Гриммджо хмыкнул, с интересом рассматривая вусмерть пьяного Пятого, и почему-то задержался возле него, не спеша преодолеть его ноги и идти дальше. Верная Санта-Тереза была прислонена к стене рядом, и периодически с мерзким скрежетом сползала, и Ннойтора так же периодически поправлял ее, чтобы она не упала на пол. Гриммджо на секунду представил, какой грохот должна издать эта махина, внезапно рухнув всем собой на кафель, и дернул губой. — Гриммджо! — Ннойтора поднял на него единственный, но помутневший глаз, и расплылся в улыбке, демонстрируя ровный штакетник зубов. Любого другого от такого приветствия должно было бросить в дрожь, но, во-первых, Джагерджак не считал себя слабаком, делающим в штаны только от того, что по оппоненту плачет стоматолог, а во-вторых, что банальнее всего, за столько времени служения в одной Эспаде Гриммджо уже привык. Тем более, что в хлам пьяный Ннойтора выглядел вполне смирно, если так вообще можно было высказаться о Ннойтере. По крайней мере, он не буянил и, судя по поплывшей пьяной печали в глазах, и не собирался. — Гриммджо, вып-ей со мн-ой, — завлекающе качнул бутылью Джируга. — Не-а, — лениво отозвался Гриммджо, складывая на груди руки, — Дела. — Да, чтоб вас всех, — тихо расстроился Ннойтора, автоматически поправляя сползшую Санта-Терезу, — Вы сговорились что ли все? Старк дрыхнет. Эта баба отказалась. Теперь ты. «Этой бабой» Ннойтора за глаза и в глаза называл Халлибел, чем существенно нарушал негласную технику безопасности. Любого другого постигла бы печальная участь, однако Ннойтора оставался цел, и невредим, и все так же борз. Это была загадка, покрытая мраком, над которой ломала голову половина Лас Ночес, а вторая, за неимением мозгов, расспрашивала версии у первой половины. Гриммджо тоже удивляло, что Тия стоически и равнодушно терпит эту рожу, регулярно трущуюся возле нее, в попытках разозлить, взять на слабо и подраться. А потом до него дошло. Каким-то чудом или по чьему-то недосмотру Ннойтора тоже попал в список важных для Халлибел персон. Гриммджо дернул уголком губ, упираясь плечом в стенку. — А что сказала Тия? — Аэ! — состроив кислую перекошенную гримасу, отмахнулся Ннойтора и с какой-то давней затаенной обидой произнес, — Все они такие, эти бабы. Эти третьи… Недосказанность так откровенно дразняще повисла в воздухе, что Гриммджо неожиданно почувствовал несвойственный ему укол любопытства. Он знал, что раньше, когда Ннойтора был еще восьмым, третий номер занимала какая-то девица, и что они с Ннойторой не особо-то ладили — настолько, что он раскроил ей череп и сбросил со стены. Эту версию знали все, и Гриммджо, которого на момент этих событий в Эспаде еще не было, тоже мельком слышал такие слухи. Ннойтора крепко задумался, стиснув цепкой рукой полупустую бутылку, почти уплыл в свои мысли, и едва не прозевал тот момент, когда Санта-Тереза, неумолимо сползая, полетела на пол. Джируга не глядя перехватил ее за древко и поставил на место, кажется, также не отвлекаясь от своих мыслей. Наблюдая за ним, Гриммджо вдруг подумал, что задумчивый ностальгирующий Ннойтора — зрелище еще более жуткое, чем Ннойтора желающий подраться. Джагерджак уже решил уходить, когда Пятый вдруг моргнул глазом и очнулся от своих пьяных видений. — И Улькиорра, занудный хрен, тоже отказался, — пожаловался он и отхлебнул из бутылки. — Ты, что Улькиорру звал выпить? Нашел собутыльника, — вскинул брови Гриммджо. — Ага. Только он все равно отказался. В вивие…в тивиеватых…в витетеватых тфу! В выежучих выражениях, во! — поднял тощий и отчего-то слегка кривой палец Ннойтора, — Но он тоже туда же…к девке своей. Все они… Джируга забормотал, поправляя свой зампакто, а Гриммджо снова твердо убедился, что что-то там с этой прошлой Трес было не так просто. Но этого уже никто не узнает. Хотя… Гранц наверняка знал. Гранц был падок на хорошие истории. Нет, более того, он считал себя истинным ценителем, романтичной тонкой натурой — когда не отвлекался на желание кого-нибудь порасчленять. А то, что история бывшей Трес и Ннойторы была стоящей — можно было не сомневаться. Иначе бы Пятый сейчас не напивался с легкой печалью, припорошённой ностальгией, в глазах. Но кстати о женщинах. — Что за девка у Улькиорры? — озадаченно спросил Гриммджо, припоминая, что Улькиорра не особо интересовался другим полом от слова совсем. Он был предан исключительно владыке, и в иных высоких отношениях замечен не был. — Да, та, которую на днях привели, живая, рыжая, тупая… этот хрыщ приказал сегодня перевести ее в другую башню. Поближе к своим покоям, хах, — весело хлопнул себя по колену Квинта-Эспада. Рядом с его плечом опасно кренилась Санта-Тереза. Гриммджо хотел раздраженно рявкнуть, чтобы Пятый положил наконец свое оружие, а то оно уже действует на нервы, но осекся. Он медленно прокрутил у себя в мозгу полученную информацию, как мокрое белье через выжимающий валик. Покои Улькиорры Шифера располагались в противоположном конце дворца, если считать от башни, где Иноуэ держали ранее. И там не было ходов с улицы. Никаких, даже запечатанных или тайных. Гриммджо чертыхнулся сквозь зубы и, круто развернувшись, зашагал к Заэлю. План грозился полететь к чертям. За его спиной, вдогонку раздался умопомрачительный грохот, озаряющий предчувствие полного судьбеца — внушительная Санта-Тереза все же благополучно рухнула. Гранца он перехватил в нижних галереях. Тот как раз выходил от владыки после привычного еженедельного доклада об успехах в исследованиях (Айзен обдумывал, как использовать вездесущий, проклятущий песок в качестве какого-нибудь сырья) — когда в поле зрения образовался Гриммджо, еще более раздраженный и дерганый, чем обычно. Заэль широко улыбнулся, стреляя глазами по сторонам и, не обнаружив никого заинтересованного в подслушивании, двинулся навстречу. — Они успешно справились с пустынным стражем, — сказал Гранц, когда они поравнялись, причем без приветствия и сразу нахрапом, как будто бы Гриммджо должен был заранее знать, что речь идет о вторгшейся шинигами и ее компании. Заэль выдержал паузу и состроил скорбную мину, — Владыка очень сокрушался. — Тч, забыл ее предупредить о страже, — Гриммджо в сердцах сплюнул. Прямо на белый сверкающий кафельный пол. Прямо в нижних галереях перед покоями владыки. Заэль снисходительно дернул уголками губ, вспоминая тот не такой недавний раз, когда Гриммджо с фракцией пришлось перемывать все галереи из-за такого же дикого проявления эмоций. — А еще у твоей девочки пополнение в команде, — невозмутимо добавил Гранц, на что Гриммджо приглушенно и гортанно зарычал, и он быстро поправился, едва сдерживая смех, — Ну, не твоя, не твоя. Чужая. — Я тебе сейчас сломаю шею и скажу, что так и было. Гранц все-таки расхохотался. Они неспешно зашагали в сторону лабораторий, двигаясь по боковым нешироким лестницам, избегая многолюдных мест и следя, чтобы никто не услышал того, что не предназначено для непосвященных ушей. Буквально кожей ощущая идущее от Гриммджо напряжение, Гранц дал волю своему любопытству, не дожидаясь, когда они дойдут до лабораторий. — Что-то произошло? — спросил он. Джагерджак повернулся к нему, стрельнул глазами по сторонам и пересказал разговор с Ннойторой. Заэль недовольно поджал губы, сразу же теряя всю свою беспечность. Они вошли на узкую лестницу взмывающую винтом вверх. Ширины ступеней едва хватало, чтобы они шли вровень, а не друг за другом. — Значит, они войдут через крайние галереи, — после долгого раздумья произнес Гранц, — Эти ближе всего. — А как выйдут? — рыкнул Гриммджо, и недовольное эхо взметнулось под потолок пустого лестничного проема. Он прислушался, отмечая общую тишину, прерываемую только шелестом их шагов, и уже тише добавил, — Их появление не останется незамеченным, и крайние галереи перекроют сразу же. — Гриммджо, — снисходительно взглянул на него Заэль, с мягкой улыбкой человека, который уже все давно придумал, но хочет чтобы собеседник догадался об этом сам, — Скажи мне пожалуйста, Гриммджо, насколько хорошо ты ориентируешься в Лас Ночес? — Ближе к делу, — процедил он. Они прошли последний пролет, и свернули в неприметную нишу, за которой обнаружилась дверь. Джагерджак толкнул ее, сразу морщась от ударивших в нос едких химических запахов, и очутился на территории покоев и лабораторий Гранца. Заэль проследовал на свою вотчину, жестом указывая куда идти, и продолжил задавать наводящие вопросы. — Тогда скажи мне, Гриммджо, что ближе к покоям Улькиорры: технические склады или ворота крайней галереи? Джагерджак дернул губой и посмотрел на Гранца. — Склады, — все-таки ответил он, поняв, что ничего по-быстрому он от Гранца не дождется, — Но нахрена нам склады? Нужно выйти из Лас Ночес, а не загнать себя еще глубже. — А склады нам нужны, чтобы воспользоваться моим маленьким секретом, — не спеша раскрывать все карты и явно получая удовольствия от беседы, проговорил Заэль, — Вот что лежит на складе? Гриммджо задумался. — Ну, ящики, — припомнил он, — Катушки с проводами. Трубы от старой канализации. Хлам всякий. Мне еще перечислить, или ты наконец скажешь, в чем дело? — А еще, там генератор для моей личной гарганты! Гриммджо затормозил и взглянул на Гранца с невольным восхищением, как на безумца и гения одновременно. Заэль самодовольно улыбался. Он любил принимать заслуженные лавры. — Но нам не дадут раскрыть гарганту, — возразил Гриммджо, когда восторг слегка спал под натиском здравого смысла. — Конечно не дадут, — невозмутимо согласился Заэль, — Но моя гарганта, как бы сказать, неофициальная. Небольшая и маломощная. И не внесена ни в один реестр. Гриммджо с сомнением покосился на него. — Ты хоть ее тестировал? — Конечно! — возмутился Гранц и уязвленно дернул подбородком, — Ты думал я контрабанду вам через официальную гарганту проношу? Гриммджо осклабился, чувствуя, как напряжение медленно отпускает от осознания, что этот-то план точно сработает. Заэль провел его в привычную лабораторию, продолжая мирно болтать о деталях. — Конечно подготовка нужна, проверить генератор, заменить масло если нужно, проверить… Гранц застыл в дверях своей лаборатории как вкопанный, обрываясь на полуслове, и Гриммджо идущий за ним, едва не вписался в его худую спину. Он уже собрался его обматерить и подвинуть с прохода, когда перевел взгляд вперед и, напрягшись всем телом, сжал рукоять зампакто, молниеносно прикидывая сколько ему понадобиться долей секунд для атаки, пока все не пошло прахом. В лаборатории Заэля, как у себя дома, стоял Улькиорра Шифер и с привычным безразличным презрением на лице, листал лабораторные записи Гранца. — Несогласованные исследования, — произнес Куатро, взвешивая в руке бумаги, — Владыке Айзену будет интересно.