Alone? No

Новость о том, что литературные чтения закрывают, мягко говоря, шокировала. Ну а если опустить нормы приличия — Джинен охринел от такого его поступка. Через два дня, когда все вроде как образовалось, позвонил мэр прямиком в участок и сказал, что по субботам больше никаких собраний не будет, полиции, если что, нужно присматривать. Особенно, он просил заняться этим Джексона. Джинен уже было решил забыть о выходках Джебома, но тот, как назло, напоминал о себе самым неприятным образом. Зачем? Просто, зачем он так поступает со всеми? Джексона трясло. Он сидел на стуле всего пару секунд, а все остальное время, до прихода Марка и сбежавшего с пар Югема, метался из угла в угол рабочего кабинета. — Твою мать, что этот сукин сын себе позволяет? Я серьёзно могу ему лицо разбить. — Начальник вышел, поэтому Джексон может себе позволить высказаться. — Зря мы тогда взяли его с собой. Но Джинен отчётливо слышит "ты". Зря ты его привёл и все испортил. Марк всего раз посмотрел на Джинена, но тому хватило. Хватило ощутить свою вину. — Это все равно бы произошло. Он долго ничего не выкидывал. Джексон пытается защитить Джинена, но Марк абсолютно все пропускает мимо ушей. Его интересует только то, что может решить эту проблему, а решить ее может только чудо. — Что делать будем теперь? — Югем почти плачет от отчаяния. Это место —любимое во всем Ансане, на всей планете, и его вот так вот легко забрали. — Это я еще с тетушками не говорил... — Марк, опуская голову в руки, вплетает в волосы пальцы. — Да к черту. Будем встречаться как раньше, только тайно. — Джексон натягивается улыбку, убеждая и себя и окружающих, что выход найден. Однако. — Нет. — Почему нет, Джинена? — Потому что мы полицейские, мы не можем нарушать закон. — У Джинена голос ровный и уверенный, слегка, может, уставший, но ему все равно нужно это разгребать. — Это никакой не закон, а очередная прихоть избалованного придурка. — Не смейте туда соваться, я попытаюсь поговорить с ним. И остальным пока тоже не говорите. — С Джебомом? — у Югема в надежде округляются глаза, а Джексон тут же встаёт с места, тыча в парня указательный палец. — Только давай без этого, ты ни в чем не виноват, сиди на жопе смирно и не подходи к нему. — Это ты не встревай в неприятности при своём положении. А я разберусь. «Мне не в первой», хочет добавить, но сдерживается. Лучше без вопросов, особенно со стороны Джексона. А от Джексона Джинен бегал все эти дни с самым спринтерским энтузиазмом. В обед, после какого-никакого сна, он выполз на крыльцо, умоляя дать попить. Сказал, что ничего не помнит, и на всякий случай извинился. Джинена тогда отпустило, но Джексон стал более раскрепощённый. Нет, он не касался его, не смотрел через чур влюблённо, однако, мог вдруг рассказать свой любимый мамин рецепт пирога, или самое дорогое воспоминание из детства. Мог спросить у Джинена его любимый цвет, каким бы он был, если бы был цветком. На какую планету улетел, что бы взял на необитаемый остров. Все эти мелочи намного интимней прикосновений. Джексон открывался, а Джинен не хотел ничего знать. Закрывался от него на сотню замков, прекрасно осознавая причины. Пусть Джинен ему так откровенно нравится, все же его чувства до жути наивны, ласковы и прозаичны. Если перетерпеть, можно, наконец выдохнуть — Джексон забудет о них. Забудет, если ничем не подкреплять. Возможно, будь они в другом положении, в другом городе, в другой вселенной, Джинен бы позволил себе и ему отдаться без остатка и посмотреть, что будет. Но тут и сейчас Джинен трезво оценивает ситуацию. Нельзя ничего рушить, как в прошлый раз. Так что и сейчас он уходит вместе со всеми. Предложил подвести Марка в дом культуры, а Югема, к его огромной радости, в универ. — Останься и разберись с вызовами, — командует Джинен и Джексон слушается. Он почти всегда его слушается. После того, как доставил парней в нужные места, он повернул в сторону кафе. Время напоминало то же, что и тогда, но он не был точно уверен в этом. Такой же закат, такая же температура, и даже лучи падали с одинаковым наклоном, но, может, Джинен уже опоздал. Югем умолял остаться до перемены, ведь пара только началась, и подвозить его на крутой машине, когда никто не видит просто не имело смысла. Он ушел, демонстративно хлопнув дверью, и расстроившись еще больше. А Марк вообще ничего не сказал. То есть да, он молчаливый парень, но это молчание тоже походило на обиду. Джинену так не хотелось все это чувствовать. Может все вдруг стать как раньше? Может он опять всем нравится и весело проводить время вместе? Он должен попытаться, поэтому и ищет его. Парковка пуста, одна надежда на книжный. Да он даже к нему домой поедет, если это хоть как-то поможет. Внутри тихо, даже свет не горит. Закат еле освещает помещение, ведь на окнах книг стало еще больше, чем в прошлый раз. Тускло, но спокойно. Запах, самый любимый Джиненов запах, почти сразу же уносит в счастливое детство, но он не дает себе слишком долго думать и вспоминать. Тетушки за столом нет, да и прислушавшись, он думает, что тут вообще никого нет. Но стоит сделать пару шагов, осмотреться, и решить было уйти — за закрытой дверью что-то падает. Джинен без раздумий идет туда, дергает ручку. Дверь открывает вид на точно такие же полки, как в основной части магазина, только более высокие, до самого потолка. Поэтому Джебому и приходится стоять на стремянке, чтобы поправить повалившийся верхний пыльный ряд книг, одна из которых вывалилась на пол. Он видит Джинена между пространством книг и недовольно хмурится. — Зачем пришел? Хотя, я догадываюсь. И прежде чем он продолжит свои догадки, Джинен подходит к стремянке, поднимает упавшую энциклопедию по анатомии и протягивает ее парню, который не спешит ее забирать, а лишь смотрит уже свысока, впрочем, как и всегда. — Я вообще за книгой пришел, не знаю, что ты там себе понапридумывал. — Ну я придумал, что ты мне деньги принесешь, а ты что? — Джинен уже резко тычет ему в руки книгу, на что Джебом улыбается. — И деньги я тебе тоже принес, не волнуйся. — Значит, ты сюда приехал, чтобы увидеться со мной. — Джебом ловко ставит книгу на место и выпрямляет весь ряд. Потом спускается вниз, оставляя одну ногу на самой нижней ступеньке, рукой опираясь себе по уровню и, наклонив голову, ждет от Джинена ответа. Джинен думает о том, что есть человек, который умеет перекручивать слова в выгодном для себя положении в сотню раз ловче чем он сам. И вот он, прямо перед ним. — Поможешь мне книгу выбрать? Джебом ничего не говорит на такую резкую смену темы, кивает, по-прежнему смотря в глаза, а потом уже складывает стремянку и несет ее в угол комнаты. — Почему эта комната была закрыта в прошлый раз? — Потому что тут мои любимые книги. — Это твой магазин? Джебом кивает. Зачесывает волосы назад пальцами, осматривается и вздыхает. На нем та же черная толстовка. Он закрывает дверь, и Джинен наконец-то замечает тут лампу, с желтоватым светом, но все же, они не остаются в полном мраке. — Чего бы тебе хотелось? — Джебом ступает прямиком за очередную полку, разделяя их. — Не знаю, поэтому и спрашиваю. — Ты не похож на человека, который не знает, чего хочет. — У вас всех далёкие от истины представления обо мне. Они идут в ногу, когда Джебом замедляется, доставая одну книгу, разглядывает, ставит обратно, Джинен делает то же самое. — Тебе неприятно? Джебом сосредоточено смотрит на книги, а Джинен так же на него. — Нет. Они считают меня замечательным, а я могу стать замечательным. — Интересно, как ты это сделаешь. — Это не трудно. — Как насчёт "брошенных в поле"? Эта тема ему неприятна, и это чувствуется. Джебома достали такие слова, как "хороший человек", "замечательный", "добрый" и всякая подобная хрень, которая никогда ему не была понятна. — И кто их бросил? — Наверное, родители. Я еще не читал. Книжный ряд заканчивается, они почти сталкиваются плечами, но Джебом ловко его обходит и идет уже впереди, ведя пальцами по корешкам. Книга "брошенные в поле" отправляется на полку. — Нет, она тебе не подходит. Давай, еще поищем. Действительно интересно, что из этого получится. Джинену хорошо известно, когда просят подобрать книгу, она точно не может быть первой попавшейся из полки, она должна быть осмысленной, и по каким-то своим субъективным выводам подходить человеку, который будет ее читать. Джебом ищет ее тщательно, вытаскивает около двадцати книг, пока не находит, что нужно. — Вот, возьми ее. Он держит в руках «Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» Ёко Тавада. Джинен никогда о ней не слышал, но сразу же понимает, что понравится. От книги веет глубокими мыслями, на обложке молодая японка, смотрящая в окно пассажирского поезда. Будет хорошо. — Дарю. Не смей отказываться. Джинен кивает. Забирает книгу, прижимая к себе. Что дальше делать непонятно, книгу вроде как выбрали, разговаривать больше не о чем, Джинен мнется на месте под оценивающим взглядом Джебома. — Так что? Это все, зачем ты приходил? Джинен идет за Джебомом в основную часть магазина, он прикрывает дверь на защелку, а затем они выходят на улицу. Парковка пустует, Джинен вообще не понимает для кого она, тут только его машина. — Ладно, спасибо за книгу, я на днях прочту ее. — Тебе понравится. Джебом чиркает зажигалкой прямо у значка «не курить» и ждет пока Джинен уйдет. Но тот не может. Он ехал сюда с целью попросить Джебома передумать, а не миленько провести время в библиотеке. Поэтому сделав два шага к машине он оборачивается и смотрит прямо ему в ожидающие глаза. — Джебом, мне там нравилось. Был всего один раз, но, уверен, что никогда не забуду испытавших там чувств. То, что случилось между тобой и Джексоном, ты можешь решить, не наказывая при этом всех остальных? — Думаешь, в этом виноват не только я? — в этом вопросе чувствуется надежда. Джинен не понаслышке знает, какого это видеть среди толпы осуждающих только одни глаза, которые, кажется, верят в тебя. Он кивает. Джебом усмехается, откинув сигарету подальше, даже не пытается ее потушить. Странно то, как совершенно незнакомый парень не стал таким же с кем общается. Странно то, что он хоть и чувствует неприязнь к нему, но продолжает искать встречи. Странно и то, что Джебом сам хочет этой встречи и хочет обсуждать с ним разные мелочи. Странно. Странно. Странно. — А еще прости меня за те слова на балконе мэрии. Я не должен был тебе указывать. Мне жаль, что я сказал тебе такую глупость толком не узнав тебя. Прости. И вот. Джинен, кажется, сверх быстро подходит к ошарашенному Джебому, берет его за руку, сжимает, и так же молниеносно уходит. На самом деле все происходит в обычном темпе, просто мозг Джебома пытается переварить всю информацию. Перед ним только что впервые извинились? Извинились за то, что он мог почувствовать себя хреново? Оставшись в одиночестве, Джебому правда было обидно. Сначала он злился, придумывал сто и один способ, как наказать Джинена за его слова. Потом он остыл и подумал о тех словах. «Надеюсь, ты так и останешься тут, в своём мирке и никому не сможешь навредить». Джебом вредил всем. Маме, мачехе, отцу, друзьям, абсолютно всем, и все это прекрасно понимали. Говорили ему, что лечиться пора, контролировать свою злость и все такое, но они сами виноваты в таком отношении. Джебом не обижает никого без причины. Так что как не крути, Джинен почувствовал в нем это в прошлый раз и сказал. Его не за что наказывать, он просто озвучил факт. А еще Джебом понял только сейчас, что не сможет сделать Джинему что-то плохое, даже если тот и заслужит. Слишком часто он пытался защитить его перед Джексоном, слишком часто пытался помочь наедине. Он разжимает ладонь и видит там три тысячи вон. — Черт. *Тем же вечером* Стол сервирован как раз для большого семейного ужина, даже тарелок шесть, однако, используют только две. Джебом молча ест, наблюдая за отцом, который, в свою очередь, листает на планшете новости, просматривает документы, один словом делает все свои рабочие дела даже дома. — Пап… Мужчина, взмахнув небрежно ладонью, зовет прислугу. Та, зная свое дело, шустро бежит наливать чай. Всего глоток, потом он ставит чашку на блюдце и больше к ней не притронется. — Пап. Мэр находит что-то интересное, хмурится, надевает очки, приподнимает планшет так, чтобы лучше видеть. — Папа! Наконец-то, он смотрит на сына. Недовольно, как все время, когда тот в детстве или, как сейчас, отвлекает от работы. — Что, Джебом? Ты можешь подождать пока я закончу? Тут дел всего на полчаса. — Мы едим уже час. Не могу я ждать. Правда, мясо остыло, рис и без того безвкусный слипся, чаю Джебому не подливают, так что и тот холодный. Аппетита не было, но он и не появился с приходом отца. — Ладно, говори. Мужчина недовольно откладывает планшет на специальную стойку, сам упирается об мягкий стул, наконец расслабляя спину. — Я передумал закрывать чтения. — Что, прости? — мужчина обреченно опускает руки на стол. Опять началось. — Хочу сам ими заниматься. Можешь меня назначить председателем дома культуры? — А Марка я куда, по-твоему, дену? — Почему меня это должно волновать? — Потому что он твой кузен, это тебя не останавливает? — Нет, не останавливает. Мужчина тяжело вздыхает, собирая руки в замок и пытается мягко посмотреть на сына. Но Джебом понимает, что тот притворяется. — Что сегодня произошло? — притворно учтиво смотрит в глаза, — когда ты наконец поймешь, что я не могу менять свои решения каждый день из-за твоих выходок. Ты не маленький, Джебома, мне такое уже не простят, как в детстве. — Тебе все прощают, ты святой, а вот у меня и без того репутация не блещет, еще одна моя выходка хуже не сделает. Так что? Бессмысленно спорить. Да и времени на это нет. Еще в детстве отец заметил в сыне пугающее непонимаем между тем, что делать можно, а что нельзя. Психолог не помог, женщина, которую он взял в жены, и надеялся, что материнское тепло сможет помочь хоть пусть на половину сделало только хуже. Сейчас перед ним сидит единственный родной человек, которому нет другого выхода, как потакать в любых прихотях и капризах. Пусть делает, что хочет, отец просто потом прикроет. Все-таки он его сын, пусть и такой. — Для начала я позвоню и отменю запрет. На счет Марка поговорим завтра. — Пусть так. Тогда не задерживайся завтра. Джебом громко отодвигает большой дубовый стул и прямиком из столовой идет в гостиную, через боковую дверь которой попадает на роскошный задний двор. Тут есть все — от фонтанов до зверюшек из кустарников, однако, всего этого, кажется, катастрофически мало. Он садится на кованную подвесную качель, сразу же упирается спиной и опрокидывает голову назад, качая себя ногами. Через несколько минут голову закружит и, возможно, начнет тошнить. Возможно, ему от этого станет так плохо, что он не сможет уснуть. Возможно, это заметят прислуги и передадут отцу. Возможно, тот бросит все свои дела и примчится в его комнату. Возможно, просидит с ним всю ночь, вытирая лоб полотенцем, рассказывая забавные истории. Возможно, он не будет смотреть на него так как всегда, возможно, Джебом увидит там не усталость, а любовь. Возможно. Но некоторые возможные вещи невозможны. Он встает с качели, слегка пошатываясь. Достает с кармана телефон, ищет в интернет-магазине новые книжные полки, так как в магазине старые покосились совсем. А потом, чуть подумав, заказывает еще один экземпляр подаренной Джинену книги. Пусть и у него такая будет.