Alone? No

Слэш
R
Завершён
60
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
339 страниц, 29 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
60 Нравится 221 Отзывы 16 В сборник Скачать

8.

Настройки текста

***

Лето было жарким, папа страшно потел и постоянно ходил злой. Только Саманта могла щеголять по дому в шёлковом пеньюаре и ее вообще не заботила жара. Джебом знает ее совсем недолго, но то, чему она учит ему нравится. — Ах, вот ты где? Чем занимаешься? Стройная, красивая, с длинными шелковыми волосами, она, кажется, не ходила, а летала. Там, где слышался стук каблуков, неизменно следом появлялась и она. — Папу жду. Мальчик смотрит на нее, прищурившись, ведь солнце отражает на ней свои лучи, как на большом красивом зеркале. Она грациозно перебрасывает угольные локоны в сторону и садится в тоже положение, что и Джебом: просунув голову, руки и ноги в перила. — Тогда давай вместе ждать. Прошло не больше пяти минут, как Саманта придумала очередное развлечение. — Давай, погоняем наших красоток? — Джебом непонимающе на нее смотрит, но уже готов согласится. Она подзывает старого слугу и просит принести шесть хрустальных стаканов с водой. — Эй! — Саманта кричит с балкона на слуг, которые в саду копошатся, как маленькие муравьи в грязи, — Джебом хочет поиграть, идите все сюда. Слуги бросают все дела и с обречённым видом кучкуются под балконом. — У нас есть шесть стаканов, которые вы не должны разбить. Джебом будет бросать, а вы будете ловить. Все ясно? Люди внизу недовольно шумят, но выбора у них нет. Саманта ждет пока Джебом поднимется и передает ему в руки один стакан. — Если стакан разобьется можешь придумать наказание. — Она одобряюще хлопает по спине, мальчик сосредотачивается на игре. — Давай! С ее громким криком вниз летит стакан. Толпа еще плотнее кучкуется, шумит, но стакан целый и невредимый поднимает высоко над головой садовник. Джебому хочется крикнуть восторженно и похвалить садовника, но Саманта недовольно вздыхает. — Ладно, давай еще. Бросай! Второй стакан ловит кухарка. Саманту это злит. — Теперь я вам не разрешаю стоять так близко друг другу. Делайте два шага в сторону. Люди расходятся, они даже руки выставить в стороны боятся. Правила меняются каждую минуту, Джебому это тоже не нравится, он хотел играть, чтобы веселиться, а не играть и бояться расстроить Саманту. — Бросай. Он переваливается через перила и целится прямо в руки садовнику, он тут самый ловкий. Но Саманта, замечая, толкает ногой Джебома так сильно и неожиданно — стакан летит слишком далеко от садовника и слишком близко к новой прачке. Девушка, почему-то, садится, тянется руками за хрусталем, который с высоты раскалывается на тысячи осколков. Крик. Она закрывает лицо руками, очень громко и истошно вопит, от ее крика бегут мурашки, Джебому не по себе. — Что там? Станьте смирно, мы не закончили! Джебом, бросай! Давай! Джебом роняет стакан себе под ноги, когда видит стекающую ручьем кровь с глаз прачки. Он уже ничего толком не слышит, видит, как все мечутся под балконом, но не слышит ничего кроме ужасного звенящего вакуума. Прошло пару минут или пару часов, он не знает, когда длинные ногти тянут за рубашку. Джебом вздрагивает. — Папа зовет. Пойдем. Саманта крепко держит его за руку, тянет и не церемонится на то, что Джебом вообще за ней не поспевает. — Как она? — Какая разница, ты же не убил ее. — А если бы убил? — Ну, значит это было бы ее наказанием. У нас были правила, никто кроме нее не виноват в том, что она их не соблюдала. Цок-цок-цок. Саманта. Быстрые перебежки и шарканье. Джебом. Они такие разные, но желание играть с людьми у них одно. — Однажды я убила человека. Джебом замирает. Ее слова звучат до жути абсурдно. Зачем ему это знать? Зачем Саманта говорит об этом именно ему? Падает, потому что его по-прежнему тянут за руку. Саманта не останавливается, Джебому очень больно и хочется кричать. — Зачем ты убила человека? — Потому что ради тех, кого любишь, можно делать все что угодно. Когда папа кричит на него в своем кабинете, Джебом не слушает. Саманта стоит позади кресла, когтями чешет шею отца и Джебому вдруг кажется, что она и его убьет. Вонзит длинные ногти в шею, обмажется кровью и улетит на метле. Он думал о том, чтобы все исчезли, особенно бестолковые учителя, которые пытаются заставить его думать, сопереживать и чувствовать. Он мечтал, чтобы по дороге к нему они сломали себе ноги, руки, ребра, чтобы их забрали в больницу, и они не приходили больше к нему, но о их смерти он никогда не мечтал. Он знал, что смерть — это то, что он больше не хочет видеть в своей жизни. Ему хватило и одного раза, после которого до сих пор трудно спать одному. Саманта перестает быть для него прекрасной. Пусть они и похожи, но Саманта теперь надолго будет запечатлена в памяти, как образ женщины, несущей смерть и ночные кошмары.

***

Джинен хочет убить того, кто звонит и поблагодарить одновременно. Потому что у него совсем не осталось воздуха в легких, совсем не осталось мыслей в голове, кроме одной. Если сейчас не остановиться, он уже не остановится сам. Джебом недовольно стонет, зарывая пальцы в чужие волосы и крепко-крепко сжимая, чтобы не ушел. Они давно переместились на столешницу: Джинен упирался об нее, в то время как Джебом вообще себя не контролировал и уже лежал на парне. После минутной паники он перестал судорожно цепляться, когда услышал слова, что с ним останутся — превратился в один сплошной комок чувств. Мог поклясться, что ему никогда не было так хорошо с человеком, никогда так не хотелось целовать, никогда так не хотелось желать большего. С очередным громким стоном прямо ему в рот, Джинен заставляет себя оторваться и взять этот чертов телефон. — Да. Голос невероятно охрип, губы хочется вернуть обратно, но Джебом уже целует его шею. Блять. — Джинена, что делаешь? А у нас драка, Джексон и Югем, я не знаю... — Что? Где вы? — Возле мусорки. — Какой еще мусорки? — Тут одна красная, вторая синяя, а еще... не вижу какая она. — Хорошо, Марк, давай по другому. Вы далеко от бара? — Так сразу и не скажу... — Подумай хорошенько, вы на той же улице хотя бы? — Мы возле мусорки, Джинен. — Ладно. Скоро буду. Он отрывает Джебома от своей шеи, мягко отталкивая плечом. Но это не так просто, Джебом не хочет отстраняться ни на миллиметр. — Не уходи. — Я не могу, там драка, нужна моя помощь. — Зачем тебе им помогать? — Джебом мычит в шею, опуская руки на столешницу по обе стороны от него. — Потому что они мои друзья, да и я полицейский, считай это моим первым серьезным вызовом. Джебом не двигается, тогда Джинен берет его лицо в ладони, проводит пальцем по опухшим, алым губам и улыбается. Черт знает что. Его отношения делились на одноразовые и продолжительные. Куда отнести эти он не мог понять. Не одноразовые, потому что он не хочет прощаться, да и дальше поцелуев они не зашли. Они не продолжительные, и не могут ими быть, потому что... не могут. Не в этом месте. С Джексоном и то было бы меньше забот, чем с сыном мэра. — Я пойду с тобой. Джебом смотрит на него, по-прежнему не отпуская. Джинен кивает. Ладно. Все равно то, что произошло нужно обсудить и сегодня же. Искать пришлось недолго. Парни слышат звуки потасовки за баром и идут прямо туда. — Подожди здесь, вдруг их много, — предлагает Джинен, останавливая парня за руку. — Поэтому я и иду с тобой, — сбросив ее, он первым заворачивает за угол, а потом уже Джинен видит супер киношную картину. Джексон так же энергично и неистово бегает от одного парня к другому, заражая смачно кулаками по лицу. Югем дерется с один парнем, у которого сломанные очки держатся на одном ушке, еще порвана рубашка и разбросаны книги, хотя, скорее всего это учебники. Марк сидит на полу, подперев бочку для мусора, а в руках сжимает три бутылки соджу. — О, приветики, а я тут пытаюсь номер полиции вспомнить. — Хорошо, что мне додумался позвонить. Джинен привлекает к себе внимание ударом ноги о железный бак. — У вас пять минут, чтобы закончить балаган до того, как сюда прибудет полиция. Время пошло. Парни по виду не старше двадцати пяти, студенты и школьники, их тут человек двадцать, половина из них билась между собой, а не только против троих, ладно, двоих, но все же они настораживаются и перестают махать кулаками. — Ты вообще кто такой, м? Если доложил, хоть не подставляйся, или хочешь тоже получить по личику? Мы можем тебе это устроить, да, парни? Пошарпанный кулаками, Джинен надеется, что только кулаками, парень, делает два шага навстречу, но останавливается, когда замечает облокотившегося об стену Джебома. — Слышь, ты, мышь полевая, — Джексон начинает говорить, но Джинен обрывает только лишь взглянув. — Давай-ка, я сам решу, что мне делать с такими как ты, лады? Югем, сюда подошёл. У Югема разбита губа и рассечена бровь. Синяков будет немеряно, но на слова Джинена он не реагирует, все равно уперто прижимает парня к стене. — Я два раза повторять не буду. Югем понимает, да и такого строгого Джинена он еще не видел, поэтому напоследок, крепче прижав парня локтем отпускает и идет, потирая шею, к нему. — Джексон, теперь ты. — Мы же не закончили. — А меня и не интересует, сюда подошёл. Джинен не злится на них, совершенно нет, просто в таких ситуациях его учили быть строгим, только так они послушаются и уйдут. Джексон нехотя отходит от толпы, провожая всех устрашающим взглядом. Ну ему так кажется. — Что ж, хорошо, что вы такие послушные, надеюсь, не увидимся. Джинен не забывает подхватить совершенно пьяного Марка, которого на данный момент больше всего интересует сохранность бутылок соджу, чем собственная безопасность. — Аккуратней, если я уроню... — Меня знатно шандарахнули по голове, я вижу то, чего не хочу. Джексон смотрит на расслабленного парня, который окидывает всех оценивающим взглядом. — Ты всех спас, Джинена? Можем идти? — Джебом смотрит скучающе, ему хочется взять Джинена за руку и утянуть в магазин обратно. — Куда идти? Куда вы вообще собрались? — Джексон поворачивается к Джинену, распахивая свои щенячьи глазки максимально широко, — ты хочешь бросить их в таком состоянии? Я без тебя не справлюсь. — Научись сам решать свои проблемы, он тебе не нянька. — А ты не решай за него, ты ему даже не друг. Эта фраза выводит Джебома из себя. Да из-за кого, черт дери, они не могли стать друзьями? Он порывисто делает шаги навстречу Джексону, но Джинен, перебрасывая Марка, как куклу-неваляшку Югему, хватает Джебома за плечи. — Перестаньте оба. — Вашу, блять, мать — голос Марка звучит так, словно у него умерли все родственники разом, а не разбилась одна бутылка соджу. — Тише, тише, сейчас купим тебе еще, только не расстраивайся, — на Марка никто не обращает внимание, кроме Югема. Он успокаивает пьяного друга поглаживаниями по спине, но сам следит за тем, чтобы Джексон не начал драку. — Давайте уйдем отсюда, ладно? Мы закрываем проход тем парням, если что, второй раз я врать не буду. — Джинен крепче сжимает плечи парня, ждет пока тот посмотрит на него и кивнет. Его губы все еще красные, и это последнее, о чем стоит думать в такой ситуации, ну да хрен с ним. — Это ты к нему так убежал? Джексон не успокаивается, его злит абсолютно все. Особенно этот чертов Джебом, которого он не понимает. Знает только, что все, с кем он общается так или иначе, рано или поздно попадают в беду. А Джексон до удушающего страха в груди не хочет, чтобы с Джиненом что-либо произошло. — Джексон, давай ты прекратишь этот бессмысленный спор? Пошли говорю. Они делают пару шагов вперед, пропуская Югема и Марка, только вот Джексон не собирается уходить, он хочет решить все сейчас и максимально прозрачно для всех. — Джебом, я терпел, когда ты пустил слухи про мою мать, терпел, когда твой отец почти шантажом засунул Югема учится на сраного инженера, терпел, когда Марку пришлось тащить одному никому не нужный, разваливающийся с каждым днем, дом культуры, но я не стану терпеть, если из-за тебя пострадает Джинен. Серьезно, уже в этот раз я позабочусь о том, чтобы и тебе было больно, как и нам всем. Понял? Джинен чувствует, как плечи Джебома начинают подрагивать, чувствует, как у него поднимается пульс, как ему все труднее прятать взгляд, как хочется убежать. — Джексон, блять, что ты несешь? — Пропустите. Джексон уходит, расталкивая двух прижавшихся в ужасе парней, в разные стороны. Он скрывается за поворотом так быстро, а Джебом вырывается с рук так неожиданно, что Джинен и отреагировать не успевает. Что за Матрица? — Что блять происходит? — но никто ему ответить не может. Югем опять притягивает Марка к себе, чтобы с ним вдруг ничего не случилось, мало ли Джексон вернется и вспомнит, как тот разбил его гитару в третьем классе. — Джебом, прости, он погорячился... Джинену больше всего хочется сейчас поднять опущенное его лицо, заставить смотреть себе в глаза и сказать, что Джексон просто дурак, он ничего не понимает. И зря его обвиняет. И вообще Джинен не верит ему. Но он ничего из этого не делает. — Он прав. — Хрипит Джебом, наконец смотря ему в глаза. — Если с тобой что-то случится, в этом буду виноват я. Лучше нам не общаться. Джинен настолько ошарашен, что мысль схватить Джебома за руку, заставить остаться, поговорить, доходит слишком поздно. Джебом уже скрывается за поворотом. — Начали за здравие закончили за упокой, это наша традиция, что ли? — голос Югема как-то громко резонирует. — Упокой господь душу, никем не тронутой бутылочки соджу, аминь. — Шепчет Марк. — Аминь. — Подхватывает Югем. — Вы, — Джинен не может так. Его сейчас порвет от обиды и непонимания. — Все, что сказал Джексон, правда? — На счет Джебома? Да, правда. — Он еще та скотина. А еще родственник называется. — Марк прячет голову где-то в свитере Югема. — Получается, все бедствия в этом городе только его рук дело? — Ну кроме штормов и штилей, думаю, это он еще не умеет делать, хотя, кто знает? — Югем серьезно задумывается, но тут же подпрыгивает вместе с Марком, когда Джинен со всей силы ударяет ногой о бак. — Идите домой, оба! — А ты чего орешь на нас, самый умный тут что ли? — Марк выниривает из свитера, но тут же возвращатся, увидев совершенно не шуточный взгляд парня. — Ладно, пошли, Югем. Уже рассвет. Он никогда целенаправленно не встречал его, никогда не водил девушку или парня посмотреть, как это красиво встречать начало дня, так что и сейчас он не смотрит на яркое и в кой-то веке чистое солнце без облачков, смога и тумана. Он идет в другую сторону от него, спиной, очень быстро, чтобы успеть и Джебома найти и на работу через три часа не опоздать. Магазин казался ему стопроцентным местом где его точно можно найти, но запертая дверь неприятно удивляет. Джинен роется в цветнике, достает ключ, открывает дверь. Плевать, что он сейчас хочет побыть один или собраться с мыслями, абсолютно плевать. Ему сейчас не стоит оставаться одному. И да, ему только что сказали, что Джебом виновен во всех грехах, кроме убийства Христа, и это не точно, но Джинен не может просто так сдаться. Он не чувствовал рядом с ним никакой опасности, он точно знает, что Джебом цеплялся за него, как за последний спасательный круг на тонущей лодке. Только в последний момент Джебом выбросил круг и решил утопиться. Благо, тот круг обладает сознанием и чувствами, и ногами в конце концов, которые приведут куда нужно. Он идет сразу же в маленькую кухню, распахивает дверь: — Джебом, я... Но Джебом не слушает, его попросту нет. Валяется бутылка и разбитый стакан. Джинен невольно смотрит на столешницу, где пару часов назад мир был таким хрупким, потому что был в руках одного человека. Он опускается на колени, сгребает осколки бутылкой в кучку, находит в углу совок и веник, собирает и выбрасывает, чтобы больше никто не поранился. Он думает над тем, чтобы оставить какую-то записку, но сразу же отбрасывает дурацкую мысль. Но. В магазине, где на рабочем столе лежала вся документация он роется до тех пор, пока не находит документ о доставке, где есть адрес, данные хозяина магазина и его номер. Он идет домой под монотонные гудки, потом под однообразный голос “к сожалению, данный абонент...”. Данный абонент послал вас к черту, потому что хрен его знает почему. Ему страшно? За себя? За то что Джинен узнает все его деяния? Он отлично помнит того, кто ему сказал “я могу курить тут, и там, и вообще везде где захочу”, помнит, но от мысли, что он его поцеловал глубокой ночью, потому что пришел сказать о том, что соскучился, делает ему физически больно дышать. У него что какой-то фетиш на нарушителей закона? Или у него синдром матери Терезы? Это же ненормально защищать человека без единого факта, когда факты об обратном есть у всего города. Они тычат Джинену в лицо, они кричат “виновен” на каждом шагу, а он только может сказать, что его чувства не могут обманывать. Пусть он хреновый полицейский, но по всем курсам психологии у него были лучшие баллы из всех пятидесяти студентов. Он просто должен разобраться. Это всего лишь поцелуй, его можно забыть, но обвинения во всем подряд даже звучат абсурдно. Джинен обязательно докопается до правды, пусть в итоге он и окажется неправ, это придется сделать. Ради себя, ради того, чтобы жить тут спокойно. Ради... какую чушь он еще придумает? Он сделает это для Джебома.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.