Alone? No

Джебом просыпается первый. Ему хватило всего пару часов, чтобы тело отдохнуло, а голова опять начала ясно мыслить. Но, лучше бы она этого не делала. Джинен ровно дышит, щекоча теплым дыханием шею, а растрепавшимися волосы лицо, но Джебом только сильнее зарывается в них, пытаясь запомнить аромат. Джинен пахнет чистотой, пахнет утром и энергией. В нем много силы и чувств, которым можно завидовать всю оставшуюся жизнь. Он невесомо водит кончиками пальцев по лопаткам, опускается к пояснице и ведет по каждому позвонку. Сколько они знакомы? Пару жизней? Джинен так хорошо его знает, так хорошо умеет его чувствовать, и, наверное, это стало ключевым почему Джебом привязался к нему. Все хотят быть понятыми. Особенно, Джебом, который так сильно хотел узнать это чувство. Получив его, он стал таким целым и собранным, словно никаких кошмаров в его жизни не было. Но Джинен. Его хочется назвать своим, хочется держать возле себя и не отпускать ни на шаг. Но это нездоровые отношения, они Джинену не подходят, в этом случае хорошо будет только Джебому. Да, он эгоист, но сейчас, он готов думать о том, как не отпугнуть Джинена. Ему кажется, что он единственный мир, в котором он хочет жить. Сильный, чистый, добрый и безумно красивый. — Есть хочу. Это первое что слышит Джинен, открыв глаза, протирая их и слегка прокашливаясь. Горло жгло так словно он вчера пил чистый спирт, ну или у Джебома в штанах два метра. Кстати, об этом. Джинен игнорирует настойчивый взгляд и теплые руки на груди, переворачиваясь на спину. Воды бы сейчас, или чая какого-нибудь. Но Джебом не сдается, залезает сверху, убирая руки парня от лица и недовольно хнычет: — Я с кем, по-твоему, разговариваю? Джинен молчит, отводя взгляд. Вид мягкого Джебома с вьющимися волосами от морского соленого воздуха, делают попытки игнорировать его в сотню раз сложнее. — Еще секунда и я тебя ударю. А дерусь я больно. — Вообще-то, он никогда не дрался. Сделать людям больно можно даже их не касаясь. Но если этот придурок и дальше будет его игнорировать, он точно ему что-то сделает. Пусть скажет хоть что-то, хотя нет. Если это то, о чем Джебом думает, то лучше не надо. — Ладно. Я заведу мотор, надеюсь буксир на месте, и мы сейчас не в Пусане. — Джинен понимает, что переборщил, когда Джебом, отпуская его руки и старясь скрыть обиду в голосе, начинает вставать с него. — Я говорил, что по утрам плохо соображаю? — он дергается вперед, прижимая парня обратно, быстрее, чем тот успевает окончательно встать. Теперь он сидит на его коленях совершенно растерянный. Но не долго. Вот он уже действительно ударяет кулаком в плечо Джинена. — Ах, ты! Прежде чем ударить, Джебом прицеливался, выбирал угол, силу, чтобы не больно было. Поэтому он, смеясь, прижимает его еще крепче к своей груди. Такой драгоценный. — Хочу поцеловать тебя, — шепчет Джинен, добираясь губами до шеи и подбородка. Джебом закрыл глаза, его ресницы подрагивают, сжатые пальцы на собственных плечах ощущаются как горячие угли, хочется еще больше. — Так целуй, — Джебому кажется, что он сейчас расплавится. Джинен его расплавит своими руками на пояснице, губами на шее. Если все дело в этой сраной лодке, то они будут жить тут вечно. Без возражений. — Я зубы еще не почистил. — Что? — Джебом распахивает глаза слишком резко и моргает непонимающе, Джинен опять смеется. — Ты дурак какой-то по утрам, а не просто туго соображаешь. Вставай, сейчас щетку тебе найду, тогда точно не отмашешься! — У тебя тут что запасы на все случаи жизни хранятся? — Джебом быстро слезает, вернее вырывается с цепляющихся за него рук, и обыскивает каюту, выкидывая вещи прямо на пол. — То, что мне надо, я обязательно найду. — Кто бы сомневался. Но ни щетки, ни зубной пасты они так и не нашли. Джинен одевается, а Джебом ворчит «да серьезно?». Джинен складывает вещи обратно в ящики за ним, а Джебом ворчит «да какого хрена что бы поцеловать тебя мне приходится так страдать?». Джинен сидит на палубе, рядом с Джебомом, который управляет яхтой, и который ворчит «не жизнь, а чертова череда препятствий». Волосы красиво развевает ветер и, Джебом то и дело зачесывает их пятерней назад. Ворчит, но выглядит таким красивым, Джинен не может удержаться, чтобы не обвить его сзади, целуя в макушку. — Да ты серьезно? Это не равноценный поцелуй. — Но все равно прижимается к Джинену всем телом, откидывая голову ему на плечо. И ворчит. Джинену совсем не обязательно говорить, что в кармане рабочих штанов есть жевательная резинка с ментолом, да и вообще, изо рта у него приличный запах. Вообще не обязательно об этом говорить, потому что вот такой вот Джебом, бубнящий и обиженный самый милый на свете. Хоть бы самому сдержаться и не поцеловать. Да, Джинен по утрам еще тот садист. — Какие планы на сегодня? — они вернулись в Ансан спустя двадцать минут. Теперь же Джебом идет слишком быстро, бубня себе под нос о несправедливости и о том, как же Джинен его уже достал. — Планы на сегодня это почистить тебе зубы. — Понятно, — Джинен тихо прыскает в кулак, потому что Джебом уже послал ему угрожающий жизни взгляд слегка обернувшись. — А потом? — Если хочешь что-то предложить не тяни кота за хвост, говори прямо. — Пойдем вместе на чтения? Джебом на секунду замирает, но возобновляет шаг, быстро направляясь к дому Джинена. — А ты потом пойдешь с ними пить? Ты обещал, что сегодня со мной будешь. — Голос Джебома звучит уже менее уверенно, чем когда он обвинял Джинена и его рот. — Я и останусь с тобой. Поэтому, мы пойдем вместе. Об этом он не подумал. Конечно, ничем хорошим это не закончится, но только в этот раз Джинен решил, что уйдет вместе с Джебомом. Джебом открывает калитку, встречаясь взглядом с удивлённой мамой Югема и таким же Гемом. — Не понял. Вы где оба были? — Югем держит в руках большую охапку дров, а на голове два маленьких хвостика, торчащих в разные стороны. — Что это с тобой? — Джинен проталкивает Джебома внутрь, потому что тот, скорее всего, не ожидал увидеть и их тут тоже. — Мама сделала. — Не ври, ты меня заставил. Здравствуй, Джебом, вы уже завтракали? — Неа, — отвечает Джинен, забирая с ее рук большую охапку дров. Она, естественно, протестует, но не долго. — Хорошо, тогда приходите на кухню, и не смейте уходить, не позавтракав как следует. — Тетушка мягко всем улыбается, а потом уходи. Она так рада видеть Джебома, что не может справиться с накатившим вдруг волнением. — Так что. Где были? — Югем смотрит на них по очереди, но никакого ответа не получает. Джинен лишь пожимает плечами. — Ты что себе позволяешь? Мы волновались за тебя вообще-то, даже к Джебому домой ходили, а ты хоть бы на телефон отвечал! — Югем бросает свою охапку рядом с Джиненовой и недовольно на них смотрит. — Не ори на него, мелочь. — Хмыкает Джебом, оценивая Югема. С какого это перепугу они волнуются об его Джинене? — А ты не указывай мне, понял? — Югем инстинктивно щетинится, но ловя на себе строгий взгляд Джинена тут же опускает плечи. — Ладно. Хотите, баню разожгу? У меня после вчерашнего все тело болит. — Было бы не плохо. — Супер. Тогда в баню, потом поедим. Вообще-то, в комнате Джинена ничего такого нет. Просто кровать, просто стол, просто стул и просто книги на полу, но отчего-то Джебому это очень сильно нравится. Пахнет Джиненом куда не ступи. — Я сейчас, — Джинен идет в душевую, оставляя Джебома одного в его комнате. Смачно так хлюпает на щетку пасту и растирает долго и тщательно. Почему у него такое теплое чувство в груди? Словно он привел знакомиться своего парня с родственниками. Мама рада, потому что он красавчик, а брату не нравится, потому что он теперь будет меньше проводить с ним времени. Что за бред? Он трет щеткой эмаль, всеми силами пытаясь игнорировать тепло по всему телу. Так хорошо ему давно не было. — У тебя там две тысячи зубов что ли? Быстрее давай. — Джебом упирается об дверной косяк плечом, склонив голову. А Джинен начинает медленнее водить щеткой. — Да ты издеваешься! Он забирает щетку у Джинена, бросает в раковину, набирает полный стакан воды и прямо пихает ему в рот. Джинен послушно все делает, сплевывает, даже язык высовывает для пущей убедительности. Чисто. — Выглядит неплохо. — Джебом держит его за подбородок, рассматривая лицо. Морщинки у глаз, потому что он улыбается, руки на своих бедрах, потому что Джинен уже почистил зубки и готов целоваться, но нет. — Знаешь что? Я передумал. Не хочу тебя целовать. Джинен улыбается только шире, приближаясь к шее Джебома. Мягко целует изгиб между ключицей, чувствуя, как тот уже больше не сопротивляется. Он слышит его вздох и прижимает их животы друг другу сильно надавив ладонью на поясницу. Второй вздох он уже ловит ртом. Руки Джебома ту же ощущаются в волосах, а еще такое чувство, что они парят где-то-то в космосе, а не стоят на полу ванной комнаты съёмного домика в Ансане. Джинен углубляет поцелуй, забираясь прохладными пальцами под кофту и чувствуя мурашки. Ему так много хочется дать, совершенно не заботясь о себе. — Эй! Пошли, кипит! — Югем стучит во входную дверь, предусмотрительно оставаясь снаружи. Он заметил, что между ними что-то нечисто, но он лучше потом Джинена спросит, а не увидит это сам. Психика целее будет. — Пошли? — Джинен отрывается от повисшего на нем Джебома, он такой чувствительный, что даже от поцелуев может возбудиться. Глаза закрыты, а дыхание все никак не приходит в норму. Дженен ведет большим пальцем по нижней влажной губе, стирая влагу, очень быстро целует, чтобы не утонуть в этом снова и тянет за руку к выходу. — А он тоже будет? — Ну да. — Черт. Возле бани уже стоял раздетый до пояса Югем. Он закидывал дрова в наружную печь. Своими подпрыгивающими хвостиками вызывает улыбку. — Ну чего стоите? Провести вас внутрь что ли? Югем фыркает, так как не привык делить свои беседы по душам с Джиненом еще с кем-то. Но Джебом сейчас выглядит таким хорошеньким, что Джинен с ним сделал вообще? Они раздеваются, заворачиваясь в полотенца, только Югем бегает в чем мать родила. То угли подбрасывал, то воду на них наливал, в общем делал все возможное, чтобы рука Джебома наконец-таки дотянулась до руки Джинена. Они сидят на приличном расстоянии друг от друга, закинув головы назад и полностью расслабившись. Их руки еле касаются, но по взглядам, которые Джебом бросает на отдыхающего Джинена, хватает ума додумать что таки между ними. Жаль только Джексон хена. Он тоже так на него смотрит. Югем молча сидит на другой стороне, обливаясь время от времени горячей водой. Он не сразу понимает, что пялится на Джебома. Пялится на то, какой он сейчас. Настоящий? Определённо. Видели ли они все его таким хоть раз? Нет. Становится чуточку стыдно. Ведь, по сути, Джинен был все это время прав, они видели в нем только монстра, и ничего больше. Их Джинен правда лучший, самый лучший в этом городе. — Кушайте, я много наготовила, — тетушка ставит тарелки на стол, на котором уже и места не осталось. Она бросает на Джебома обеспокоенные взгляды и то и дело спрашивает все ли ему понравилось, вкусно ли ему, не остро. Джинен улыбается, ловя его растерянность и руку под столом. — Когда-нибудь настанет день, когда и обо мне эта женщина будет беспокоиться так же. — Югем получает подзатыльник. Роняет ложку на пол и, пытаясь ее достать, ударяется локтем. На его плачь тетушка тут же откликается, начинает дуть и поглаживать. Они снова вернулись в комнату Джинена после того, как убрали все тарелки, и помогли чем могли несмотря на то, что им вообще ничего не разрешали. — Чем займемся? — Джинен ложится на кровать, обнимая тут же навалившегося сверху Джебома. — Чем хочешь? — Можем пойти в магазин полки поскладывать. — Не хочу. — Джебом, сложив руки на груди Джинена и положив на них свою голову, слегка покачивается. — А что ты хочешь? — Быть с тобой. Джинен закрывает глаза, запуская руки в собранный хвостик на голове Джебома. Он обнимает его одной рукой за плечи, а второй продолжает массировать кожу. Они и так вместе. Куда еще ближе? — Кстати, кто та женщина, которая не взяла у меня деньги? Джинена долго мучал этот вопрос, но вспомнил он о нем только сейчас. — М? А, не знаю. — В смысле? — Ну ты же уже понял, что это я ее попросил не брать твои деньги? — Понял, — Джинен закатывает глаза, чуть сильнее сжимая его плечо. — Ну так вот, я не хотел, чтобы ты знал, что это мой магазин, поэтому просто попросил прохожую мне помочь. — Серьезно? И она вот так вот взяла и согласилась? — Джинен звонко смеется, а Джебом улыбается. — Ну пришлось, я сказал, что ее уволят с работы, если она мне не поможет. Джинен так громко смеется, что Джебому приходится скатиться на бок, его сильно подбрасывает. Джинен тоже поворачивается на бок, убирая челку с его глаз. — Может фильм посмотрим? — У меня нет вай фая. — Ужас, придется с тобой разговаривать. Они улыбаются друг другу, продолжая изучать все глубины в глазах. — А твоя мама, она какая? — Моя мама? Думаю, она самая лучшая. — Она такая же как ты? — Джебом слушает с неподдельным внимание. Ему нравится мама Югема, она заботливая и любящая. Он хочет, чтобы и у Джинена тоже был такой же человек. — Не знаю, что ты имеешь ввиду под «такая же как я», но внешне мы похожи. И характер у меня тоже ее. — Любишь ее? — Конечно. Джинен не совсем понимает, зачем задавать такие очевидные вопросы, но это же Джебом. Он не понимает, то, что для других кажется очевидным. Мягко притягивает парня ближе, целуя в лоб, и закрывая глаза. — Я посплю? — Хорошо. Джинен продолжает его гладить везде, где только может коснуться. А Джебом растекается, жалея, что тот так быстро засыпает. Но пусть спит, если ему нужен отдых, то пусть. — Вот и Марк. — Югем бросается его обнимать, а сам на ухо шепчет удивленному парню: — Помоги мне его остановить. — Ну вот теперь ты не будешь один, а я за Джиненом схожу. — Джексон встает с дивана, но Марк ловит его руку, застывая. Сам не знает, что говорить. — Помоги нам, вообще-то. — С чем? Мы уже с Югемом все сделали. И правда. Марк, Югем и Джексон всегда приходили за час, готовили место, вот сейчас и обогрев включали. Югем, наверное, переволновавшись, сделал все сам, так что Марк целую минуту ломает голову, чтобы ему такого сказать. — Мэр завтра будет уже начинать подготовку к ярмарке, хочешь принять участие? — Югем слишком часто кивает, а перепуганные глаза Марка заставляют думать Джексона, что что-то случилось. — Да не хочу я ничего делать. Увидимся. — Нет, стой. — Марк преграждает ему путь, а Югем закатывает глаза. Ну не так же буквально остановить. — Кто-нибудь объяснит мне что происходит? Что-то с Джиненом? — Хен, — Югем устало выдыхает. Ничем не остановить его горячую кровь. — Он придет с Джебомом. Джексон секунду молчит, потом до конца все осознав, отворачивается. — Понятно. Тогда подожду тут. — Он садится на диван, и Югему хочется заплакать вместо него. — Отпусти его. — Марк садится первый рядом, кладет ладонь на бердо и крепко сжимает. — Отпустить Джебому? — он хмыкает, невесело улыбаясь. Югем тоже садится рядом. — Джебом не плохой. Ты же сам с ним дружил. — Он испортил мне жизнь. — Потому что вы поссорились. Когда вы дружили, Джебом относился к тебе лучше всех. — Марк хорошо помнит, как всякий раз уходил играть домой один, потому что «сейчас Джексон придет, давай в следующий раз?» — Но это не отменяет того факта, что он испортил мне жизнь. — Ты же знаешь, что в этом не только он виноват. Джексон непонимающе смотрит на Марка. Серьезно? А кто виноват? Но он не успевает задать вопрос, в комнату уже заходят и госпожа Соль Ми Но все в том же зеленом платье, рыбак с женой, даже Ким Нгаи приходит, только говорит, что уйдет пораньше, потому что и так темно, и возвращаться в потемках на другой конец города ей не хочется. Приходят еще пара человек, а потом и Джинен с Джебомом. У Джексона щемит в груди. Сегодня он впервые не встречал его у фонаря, сегодня он первый не смог узнать, что же он такое наденет, чем будет пахнуть. Как же паршиво. Особенно, когда смотрит на него. Джинен выглядит счастливым. Он и есть счастливый. Рядом с Джексоном есть свободное место, но Джинен только машет ему приветливо и садится вместе с Джебомом на пол. Кажется, что в комнате заканчивается воздух. Легкие сильно расширяются, пытаясь ухватить побольше, но все бестолку. Он задыхается. Он должен вот так вот отпустить его? — Давай по порядку. Ты говоришь, что это нормально? — у Югема после хвостиков волнятся волосы. Он таращится на Марка, прочитавшего отрывок о том, как двое жили с разными людьми, но занимались сексом только друг с другом. — Проще расстаться с человеком, чем с иллюзиями на его счёт. Марк действительно не видит в этом ничего плохого. Если ты хочешь отношений — ты идешь и начинаешь их. Если ты хочешь секса, то идешь и получаешь его. Все же просто. — Ты бездумно эксплуатируешь свое тело. Сколько в тебе еще таких мыслей, а? Все смеются с напористости Югема вбить в голову Марка правильные ценности, не с самого Марка. — Я не знаю… можно ли мне с тобой о таком говорить, — Джинен начинает неуверенно, потому что ему неловко говорить о сексе в присутствии старших, да еще и с Югемом. Может, он и не знает, что это такое. — Давай, Джинена, мы хотим это услышать, — подбадривает тетушка. — Бывает такое, что люди нравятся друг другу, но не влюбляются. Или влюбляются, но секс у них не очень. Или секс самый лучший, но они толком ничего выйдя из постели не чувствуют друг к другу. К этому можно относиться по-разному, но человек сам вправе решать какую близость кому разрешать, понимаешь? Ведь физические потребности тоже потребности. — Допустим, я сделаю вид, что понял тебя, но разве обнажённое тело не должно принадлежать тому, кто любит и твою обнаженную душу? — Югем взглядом обращается за помощью к тетушке, но та лишь пожимает плечами, улыбаясь. — Мы уже поняли, что мальчик никогда сексом не занимался, давайте оставим его в покое. — Ким Нгаи хотела как лучше, но Югем вообще обиделся и вроде как перестал со всеми разговаривать. Но Джинену так нравится эта его искренность, так нравятся его мысли. — Перестань пялится на него, — шепчет Джебом на ухо, щипая Джинена за задницу. — Ты чего? Пить хочешь? — Джинен так подпрыгнут от неожиданности, что ударил коленом стол. Джебом пакостно усмехается, откидываясь назад на руки. — А, да, спасибо. — Ты остаешься со мной? — Остаюсь с тобой? Почему? Мы же все время ругаемся! — Вот почему! Мы ругаемся! Ты меня называешь самодовольным мерзавцем, я тебя — занозой в заднице. Ну и что? Ты такая почти всегда! Я не боюсь тебя обидеть. Ты в две секунды успокоишься и опять начнешь выводить меня из себя! — Вывод? — Жизнь будет не легкой, а наоборот, очень трудной. Придется бороться с этим каждый день, но я буду бороться, потому что ты мне нужна! Я хочу, чтобы ты была со мной, каждый миг, всегда! Я тебя прошу, пожалуйста... Ким Нгаи красиво рассказала диалог из дневника памяти, даже по ролям прочла, на что заработала кучу оваций и похлопываний. — Ну а вы, я так понимаю, считаете, что в отношениях собачиться это нормально? — Югем смотрит на нее сложив руки на груди. — Ага, мое любимое. — Подколоть ее у Югема не получилось. — Джексон, что ты думаешь? Он тот, кто сегодня не с ними. Молчит, смотрит на свои руки и напряженно думает. Джинен знает причину, поэтому не смотрит на него. — Что, простите? — его оставляют в покое. — Отношения без ссор не бывают. К тому же, после них очень хорошо мириться. — Ми Но улыбается, отпивая чай. — Каждая ссора это что-то новое. Способ понять. Собачиться просто так это глупо, большого ума не надо, а вот больше не возвращаться к прежней теме, по поводу которой был спор, это… прикольно. — Марк кивает сам себе. — Ой, ты то молчи. — Югем толкает его ногой и все опять смеются. Вообще этот вечер был самым приятным из всех. Они не говорили ни о чем серьезном, а горячий чай действительно согревал. Джинен всегда наблюдал за Джебомом, но сегодня это нечто другое. Он видит, что Джебому не просто нравится — он учится. Он может положиться на слова тетушки, на его слова, даже к Марку и Югему он прислушивается. Джинен правда считает его драгоценным ребенком. Ровно в одиннадцать после уборки они привычно стояли под фонарем и ждут пока Марк закроет все. — Давайте свининки с соджу? Достали эти снеки, Джинен платит. — Эй, — Югем получает подзатыльник от Джинена, но он совсем не против заплатить за всех. — Кто сказал, что я пойду? — Пошли с нами. — И это все, чего хотел Джинен. Просто чтобы Джексон позвал его с ними. Он не может от него отказаться. — Отлично, я тоже иду, — в темноте не видно, как Джебом приобнимает парня за поясницу, в темноте не видно, как Джинен кладет в его руку свою. Несмотря на то, что ели они сегодня много, в них все равно влезает чуть ли не целая свинья. После короткого дневного сна, Джебом повел Джинена на рынок еды, и они провели там весь вечер гуляя, аж до самого чтения. Город влюбил его в себя вкусной едой, чистым воздухом и по-хозяйски разгуливающим Джебомом, словно тут все его. — Еще хотим, — третья порция свинины подошла к концу. Югем довольно откидывается на стуле, потирая живот. Сколько в этого вечно голодного студента вообще влазит? — Вы его так разорите, — вмешивается Джебом, но поздно. Новую порцию уже несут. — Помните этот день, помните мою доброту. — Так говоришь, будто больше с нами пить не будешь, — хмыкает Югем, подбрасывая свежую вырезку на мангал. — А ты смышлёный. Смеется даже Джексон. Это действительно приятно. Этот долгий день, такой приятный. Они много пьют, но почти не пьянеют, все держатся, только Джексон ловит очередные приходы дурных мыслей. С каждой рюмкой его голова словно становилась тяжелее, он пытается понять слова Марка, но не может. Он ничем ему не провинился. Ничем. — Джексон хен говорит, что заберет меня с выпускного на полицейской тачке. — Ага, тогда нам придется забирать его с участка, — смеется Марк, толкая обиженного Югема в бок. Пальцы Джебома покоятся под столом на бедре Джинена, они играют с тканью, рисуют узоры, дергают за ниточки, но как только Джексон задает вопрос его рука замирает: — Марк сказал, что я тоже виноват. Что я тебе сделал? — Джексон… — Марк, пытаясь привлечь внимание, обнимает его за плечи. Но без толку. Джексон пронзительно и требовательно смотрит на Джебома. — Ты не помнишь? — Джебом выравнивается, смотрит так же в ответ. Может и к лучшему, что они вот так вот поговорят напрямую, но это точно не закончится хорошо. Джинен вздыхает, хочет наорать на Джексона, но Джебом кивает ему. Все нормально. — Я не могу вспомнить ни единой причины, почему ты так поступил со мной. — Его голос спокойный, и для начала это даже хорошо. — Скажи честно, даже когда ты дружил со мной, ты ведь считал меня сумасшедшим? — Джебом держится. Сидит прямо, смотрит ему в глаза и ни единый мускул на его лице не говорит о том, как ему сейчас хочется убежать. — Что за бред? Я никогда так не считал! Я всегда был на твоей стороне! — Джексон подпрыгивает на месте, что за чушь он несет? — Если не считал, тогда почему сказал своим друзьям, что я больной на всю голову? — Что… — Ты сказал, что я должен подружиться с твоими друзьями, а сам… ты сказал им со мной не связываться, Джексон. Так когда ты врал? Джексон пораженно застывает, у Джебома часто-часто поднимается грудь. В памяти всплывает тот день, когда он единственный раз назвал его больным. — Я не… — Что ты? Скажи. — Я сказал так, потому что хотел защитить тебя. — До Джексона доходит вся абсурдность слов. Какой же он был тупой… — Да что ты? Настраивая против меня всю школу? Это вряд ли можно назвать защитой. Джинен хочет его обнять. Очень сильно хочет, но не может. Пусть для начала они закончат. — Они не были мне друзьями, просто, когда узнали, что я дружу с тобой, им это показалось крутым, и они через меня хотели попасть в твой дом и что-то оттуда вынести. Поэтому я и сказал, чтобы с тобой не связывались. — Джексон говорит, опустив голову. Он не знал, что Джебом все слышал, слышал какие гадости он про него говорил, чтобы отпугнуть ребят. Поэтому, когда он пришел забирать Джексона с тренировки и позвал всех к себе, сильно нервничал, он чувствовал, что что-то не так. А утром, когда Джексон сам зашел за ним перед школой мэр сказал, что воровать нехорошо. Сраная статуэтка, которую он не брал. До сих пор эта вещь его очень сильно раздражает, где бы не видел. — Думаешь, я бы сам не справился? У меня был ты. Джексону еще больнее. Их дружба была самым драгоценным его воспоминанием. Он всегда считал Джебома тем, ради которого может броситься в огонь и воду. Но тот, казалось, просто так сломал всю его жизнь. — А моя мама что? Что она тебе сделала? — Твоя мама ничего. Твой отец приходил к нашей кухарке. — Нет. — Да. — Нет же… — Джексон смотрит умоляюще, словно просит о том, чтобы тот сейчас лгал, умоляет о лжи. — Я не хотел видеть его рядом ни с тобой, ни с твоей мамой, которая всегда была добра ко мне. Поэтому это был единственный способ, чтобы он убрался. — Да почему ты все решил за нас? — Джексон вскакивает, слезы брызгают из глаз, он вытирает их рукавом. Похер, что все смотрят на них, похер, что он плачет перед тем, кого так сильно ненавидел, но единственный кого стоит ненавидеть — он сам. Он единственный, кто успокаивал плачущего мальчика, когда его называли больным, он единственный говорил не верить им, потому что они дураки, а Джебом самый лучший. Он сам солгал ему. — А ты почему? Ты же сам говорил никого не слушать, говорить правду, давать отпор. Что я сделал не так? Джебом только кажется спокойным, на самом деле, если бы он сейчас не говорил, дыхание точно бы пошло к чертям, а потом и паническая атака. Но это все подождет. Им нужно высказаться. — Единственное, за что я виноват перед тобой это клевета в твою сторону. А ты разрушил мою семью. — Джексон уже не пытается скрыть слезы, он знает, что должен извиниться, но может только обвинять. — Считай, как знаешь. Твоему отцу не было места рядом с вами. Ты не знаешь, что он обещал кухарке. — Джебом… — он задыхается. Сидеть вот так вот и наблюдать кажется непростительно неправильным, но это все, что они могут сделать. Джексон садится на место, зарываясь пальцами в волосы. Он хочет провалиться куда-то на дно океана и ничего не чувствовать. Ничего не знать, никого не видеть. — Прости, что испортил нашу дружбу, но ты сам учил меня давать отпор. Надеюсь, тебе было не настолько больно, как мне. Джебом встает из-за стола. Мысли путаются, хочется забиться в угол и унять дрожь. Только на улице он наконец-то бросается на бег и несется по пустынным холодным дорогам. Он думает, что ничего уже его так сегодня не разобьет на куски, но до боли знакомый силуэт в проезжающей мимо машине выталкивает весь воздух из легких. Смерть? Это она? Джебом бежит еще быстрее, гонимый страхом и болью. Джинен просто дает ему время. Конечно же он встает следом, только, прежде чем уйти, сжимает ладонь Джексона, проводит рукой по волосам и шепчет «спасибо». За него тоже болит сердце. Идет в магазин, свет не горит в самом магазине, но Джебом точно тут, потому что входная дверь не заперта. Ключ торчит изнутри, Джинен запирает дверь и вешает ключи на гвоздик. Тихо идет в маленькую комнатку, там не горит свет, но силуэт Джебома отчетливо виднеется на новом, большом диване. Он такой огромный, что занимает все свободное пространство. Джинену приходится залезть на него, чтобы обнять Джебома со спины. Он смотрит на окошко под потолком, поджав ноги под себя. Напрягается, когда Джинен крепко прижимает к себе, обвивая за талию обеими руками и выцеловывая всю шею от затылка до напряженных плеч. — Я тут. — Спасибо. Джинен начинает раскачивать их, ни на секунду не прекращая целовать, пока плечи наконец не опускаются. Джебом ложится на его грудь, открывая чуть больше места на шее, склоняя. Переплетает их руки и никакого «спасибо» не хватит, что Джинен пришел к нему. — С тобой все хорошо? — Джинен опаляет дыханием шею, спрашивая, а потом целуя. Он гладит его все еще трясущиеся руки и не может перестать хотеть забрать всю его боль. — Со мной все будет хорошо. Джебом поворачивается так, чтобы видеть его, так, чтобы самому накрыть его губы своими. Джебом наклоняется, Джинену ничего не остается кроме как лечь и сжать бедра, севшего на его живот парня. Джинен хочет поменять их местами, когда Джебом спускается к его шее, но его останавливают. — Я тоже умею любить, Джинен. Думаю, что умею. Джебом нависает над ним глядя с такой искренностью и надеждой, что Джинен забывает вовремя дышать. Так словно он контролировал это. — Я знаю, что умеешь. — Ты будешь рядом со мной? — Я буду защищать тебя всегда. Джебому просто нужно было это услышать, держа его лицо в ладонях. Но, оказалось, он не был готов. Глаза опять начинают наполняться влагой. Джинен перехватывает его, садясь, и размещая парня на своих коленях. Он слишком долго пытался упустить тот факт, что все для него сделает. Он считал его всегда невиновным, вернее, он никогда и не прислушивался к бреду вокруг, но сейчас он правда осознал на что готовы его чувства. — Ты мне очень нравишься, Джебом. Очень, — он целует его мягко, лишь касаясь губ, руки сжимает вокруг его поясницы, — я помогу тебе не быть одиноким, а ты поможешь мне. Идет? — Идет. — Выдыхает Джебом в сладкие губы, позволяя им терзать всего себя. Джинен слишком с ним нежный, и от этой нежности сносит крышу. Джебом не может перестать ерзать на его коленях, задевая пах, и получая в ответ столько же стонов, сколь спускает сам. Он крепко держит Джинена за шею, пока тот проникнув под его толстовку, сначала руками, а потом уже влажным, горячим языком целует бусинки сосков. Кажется, его поясница попросту сломается если он и дальше продолжит так выгибаться простанывая его имя. — Джинен… Джинен… ты… пожалуйста, я хочу тебя… — Тебе будет больно. У Джинена нет с собой ни смазки, ни презерватива. Он как бы не готовился ни к каким курортным романам, но больше всего он не хочет сделать больно Джебому, ведь понимает, что это его первый раз. — Но я хочу… — он сильнее вжимается в колени Джинена, вызывая спазмы в животе, он сам готов сдаться, но здравый смысл берет вверх. — Это правда больно. Мы можем и по-другому, — Джинен, прикусывая сосок, сжимает пах, заставляя выгнуться Джебома еще больше и так громко застонать, что мурашки по спине бегут. — Я не буду жаловаться, пожалуйста, Нёни…— Джебом машинально толкается в руку, наклоняясь так, чтобы захватить своими губами губы Джинена. Да кто он вообще такой, чтобы ему отказывать? Особенно, когда он его так просит. — Говори мне, если будет слишком, хорошо? — Хорошо. Они придвигаются ближе к спинке дивана, Джинен поудобнее и еще ближе прижимает парня к своему животу, помогает снять штаны вместе с бельем, а потом снова размещает на своих коленях, согнув его так, чтобы он полулежал на его торсе. — Давай же, — Джебом нетерпеливо стонет и трется об Джинена голым телом. Джинен сдерживает улыбку, поднося пальцы к своим губам. Это конечно не супер спасительная смазка, но хоть что-то. Он просто пытался облизать пару пальцев, но Джебому это показалось чертовски заводящим, поэтому оторвав ладонь от его рта, оставляя тонкую ленточку слюны, он перемещает влажные пальцы в свой рот. Джинен только от этого вида готов уже умереть. После тех отношений у него был хороший секс, но это не просто хороший секс, это почти что любовь. Секс с чувствами всегда самый лучший. Он не может вот так вот просто смотреть, поэтому пока Джебом занят его пальцами, Джинен занимается его телом. Оставляет влажные дорожки от шеи и почти до пупка, везде, где только может дотянуться. Джебом вздрагивает, когда Джинен убирает свою руку и подносит всего один палец. Он обещает ему все время целовать его. Джебом привыкает к одному, и ко второму, даже к третьему, ни на секунду не отрываясь от Джинена. Крепко держащего его за поясницу и так же крепко целующего, что, кажется, уже без поцелуев, сплетённых языков они долго не протянут. — Нёни, я хочу, давай… Джинен замирает совсем ненадолго, так как сил у самого справляться совсем не осталось. Он входит медленно и аккуратно, передавая вообще весь процесс Джебому, чтобы тот сделал так, как надо. Но столько времени, потраченного на растяжку, смешивают боль с наслаждением практически сразу же. Джинену сложно не сорваться на бешеный ритм, ему дико сложно не сжимать бедра Джебома до синяков, ему все кажется дико сложным в отношении Джебома, но это самое дико прекрасное, что вообще с ним случалось. Джебому не хватает слов и воздуха и вообще, кажется, что он сейчас опять разрыдается. Просто это все как-то невероятно. Джинен под ним самый невероятный. Он накрывает его губы, сжимая спинку дивана руками, когда совсем уж привыкает и передает ритм Джинену. Он не знает, как ему нравится, но очень хочет узнать. Несмотря на то, что Джинен хотел просто сорваться, он не может себе позволить. Пусть первый раз Джебома будет самым прекрасным. Он двигается в том ритме, который Джебома заставляет особенно громко стонать. Он целует его так долго, как только может и сейчас он понимает слова Югема, как нельзя лучше. Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу. Они опять заканчивают под утро. Джебом падает на него без сил, покрывая лицо Джинена поцелуями. Джинен уже дышать не может, но все равно улыбается ему, придвигаясь ближе. — Хороший диван. — Хрипит Джинен, зарываясь в объятия парня, пока тот кутает их в плед. — Не благодари. Разбужу тебя на работу. Спи сладко. Невесомый поцелуй в лобик и Джинен уже спит. Боже, этот парень невероятен. Джебом не спит, чтобы не проспать его работу, продолжая гладить и кутать при малейшем движении Джинена. Он лежит и мечтает научиться любить очень сильно, совсем не подозревая, что уже любит очень сильно. Мэр был совсем не готов после стука в дверь его рабочего кабинета увидеть Ее. У самого даже как-то мороз по коже бежит. — Привет, любимый, а где нам малыш? Черные волосы, такой же взгляд. Длинные ногти и неизменно длинные каблуки. — Что ты тут делаешь, Саманта? — Я вернулась домой.