Любовь и ненависть

Первая неделя. Киара была полностью сбита с толку в непонимании своих собственных чувств. Она знала и чувствовала, как ненависть к Кову наркотиком растекает по её венам. Она хотела его убить и жаждала подходящего для этого момента. Она хотела всей своей душой отомстить за своего отца и родных. Правда вот только… В голове повторяются эти чёртовы фразы:  — Да потому, что я люблю тебя!  — И ты ведь тоже любишь меня.  — Ты любишь меня, признай это! Только от одной мысли от этих словах её пронзала дрожь от кончика хвоста до краёв ушей, а в голову начинали красться сомнения в своей столь уверенной ненависти к этому льву, которая мало-помалу начинает распадаться. Она уже не так уверена в том, что влюблённость к Кову полностью исчезла, теперь она поддаётся некоторым сомнениям, что она осталась, но находится в заточении злобы и обиды. Но каждый раз проходит час и всё возвращается на свои места: она ненавидит Кову всей своей душей, хочет его убить, сомнения отходят в сторону и влюблённость к нему вызывает отвращение. В такие моменты она медленно ходит по баобабу, пытаясь сильно не опираться на больную лапу, и пытается взглядом найти то, о чём можно хотя бы на некоторое время подумать. Она вспоминает свои, казалось бы, недавние прогулки с родителями. Это вызывает у неё скорбь, ведь этого никогда больше не будет, разве что только тогда, когда она попадёт на небеса, а это будет ещё очень не скоро. Она вспоминает своего младшего братца и их совместные игры. Это вызывает лёгкую улыбку на её устах, ведь у них было вполне счастливое детство, они были очень дружны и много проводили времени вместе, а потом… Потом он стал лидером Львиной Гвардии, они стали проводить меньше времени вместе, а затем он ушёл к Древу Жизни за исцелением. С того момента прошёл уже без двух месяцев один год и никто так и не видел принца… Или короля Кайона? Иногда Киара задумывалась об этом и её немного волновало то, что Кайон ни разу не отправил птичку, чтобы передать им какое-то послание. Но она каждый раз успокаиваивала себя тем, что, возможно, Кайон просто слишком занят. По крайней мере, эти мысли таили в ней надежду, что однажды он придёт и как-то сможет спасти её. Ещё она думала о том, как приятно наконец побыть в спокойной обстановке в компании с Рафики. Ей было очень уютно и она была очень рада, что к ним никто не приходил. Рада, что к ним не приходил никто из нынешней королевской семьи. Честно, присутствия с кем-то из них она никак бы не вынесла. Потому что она помнила издевания Витани над ней. Потому что она помнила безумный оскал Зиры, грозящей одним только взглядом прокусить клыками ей шею. Потому, что она, в конце концов, помнила свою неразбериху в чувствах к Кову. Лишь Нука остался равнодушным ей. Он ни разу не сделал ей ничего плохого, кроме как пройти мимо, пробормотав при этом что-то язвительное. Киара прекрасно знала, что Нуку не очень устроило решение оставить её в Прайде, она много раз слышала его фырканья и презрительные взгляды в его сторону, но также она знала, что вся его злоба и ненависть была направлена именно на Кову из-за слишком большого внимания матери к нему. Она не знала, хорошо это или плохо, но была хоть немного больше рада, что хотя бы один из выродков Зиры не пристаёт к ней. Так что, пока её лапа заживала, она могла спокойно ложить голову на передние лапы и засыпать. Вторая неделя. Киара окончательно уже никак не была уверена в своих чувствах к зеленоглазому льву. Она только вчера вернулась на Скалу Прайда, а ей уже кажется, что он прожигает её насквозь только одним своим взглядом. Она по-прежнему оставалась стоять передом к ненависти и задом к влюблённости, но как только пересекалась с ним взглядом — так сразу её уверенная стойка становилась шаткой. Она правда не понимала своего разума. Она правда не могла разобраться в своих чувствах. И она правда думала, что начинает сходить с ума. О последнем она всерьёз стала задумываться, когда ей начали сниться конкретные сны с Кову, как они обнимаются, целуются и проводят время под серебристым светом луны, делающую местность вокруг них более романтической. И левый глаз её стал временами невольно дёргаться, когда Витани и её подружки практически перестали над ней издеваться, и всё из-за Кову, который с грозным видом запретил им это. Киара знала, ей стоило бы радоваться этому, ведь теперь она могла более менее спокойно засыпать, но вот только теперь её головной болью стал Кову, который ни разу за эту вторую неделю не подошёл к ней, но изредка пилил её своим взглядом, заставляя её чувства подпрыгивать и биться друг с другом по-пиратски, а сердце долбить со всей силы по рёбрам, грозясь выпрыгнуть в абсолютно любой момент. Киара помнила, как в голове напевались слова давно забытой песни, которую со шутливой улыбкой спел однажды в её детстве Рафики:  — Заглянув всего один раз, На мгновение лишь одно В эти зелёные глаза, Ты поймешь, Что в них ты Влюбиться можешь абсолютно без ведьмой памяти. Киара думала, что это несколько странный мотив. Что она сама странная. Не может понять саму себя. А вопрос Рафики лишь набатом завалился ей в голову с болевой пульсацией:  — Принцесса, может ты вновь влюбилась в Кову? Острые, как бритва, когти вмиг оставили со скрипучим скрежетом следы на каменной стене в глубине пещеры. Львицы, которые с интересом о чем-то своём болтали, в миг замолкли и обратили свой взгляд на Киару, в глазах которой блестал огонь, клыки были до онимения крепко-крепко сжаты, а из уст тихо вырывалось нерабочивое бормотание, понятное только самой Киаре:  — Нет, бред… Всё это лишь один сплошной бред… Я не люблю и не могу любить этого гада… В следующий миг она встала и быстро вышла из пещеры с громкими словами: «Горел бы он в Аду Шетани вместе со всеми этими тупыми чувствами!», оставив львиц невольно переглядываться и недоуменно перешептываться. Лишь Витани, понявшая всю странность поведения бывшей принцессы, тихо хмыкнула:  — Да уж, любопытно будет посмотреть дальше на события этого смешного спектакля. * * * Зира недоумевала. Нет, даже не так, она сильно и много недоумевала. И причина этому был лишь один её младший сын Кову. Весьма удивительно было то, что она наконец в первые за долгое время обратила своё внимание на поведение собственного чадо, хотя раньше никогда такого не делала. Она заметила, как Кову с начала где-то двух недель назад начал вести себя как-то странно, — удивительно, даже Нука удивился и разозлился ещё больше в душе из-за того, что мать обратила такое внимание на его брата — она наблюдала всё это время, как он задумчиво вздыхал и глядел прямо сквозь предметы, иногда даже не замечая на что или кого он смотрит. Нередко было даже такое, что он мог внезапно врезаться в каменную стену пещеры, вовремя не осознав, когда ему стоило бы остановиться. Зира невольно в какой-то момент обеспокоилась, — и дело было немного не в том, что Кову практически упал в грязь из-за своей задумчивости прямо на своей второй по счёту аудиенции. Ей было ещё очень даже интересно, о чём это он так долго и глубоко думает. Потому в один день, когда она сделала более менее все свои королевские обязанности, а львицы и Нука ушли на охоту (кроме Киары, потому что на охоте от неё пользы вообще нет, но она ушла на водопой), позвала к себе в пещеру Кову. Тот довольно быстро пришёл к ней.  — Да, мама? — спросил он, подойдя и сев прямо напротив неё. — Ты что-то хотела?  — Ну, если я тебя позвала к себе в такую рань, пока никого нет, — протянула кровавоглазая львица, — то не значит ли это, что ответ положительный? Кову быстро кивнул, посмев себе лишь кратчайшую долю секунды, чтобы подумать, зачем ей давать такой немного больший ответ с полувопросом на конце.  — Так, — протянул он, на несколько секунд сдвинув брови вместе, — зачем звала?  — Да так, — пожала плечами Зира, — хотелось узнать над чем ты так задумался, что ходил все эти две недели как лунатик при свете дня.  — Две недели? — слегка удивился Кову. — Не думал, что я так долго буду над этим думать.  — Над чем, Кову? — вновь спросила Зира. — Над чем ты думал? Только не тяни льва за сам знаешь что, просто ответь мне.  — Я… — по тону его голоса Зира поняла, что он хотел оправдываться или лепить всякие глупые отмазки.  — Кову, — строго сказала королева, от чего молодой лев вздрогнул, но затем она натянула на морду улыбку и сменила тон на ласковый, сев рядом с ним и начав неожиданно для сына по-матерински гладить его по голове, при этом спрятав когти. — Кову, сыночек мой любимый, — она знала, что таким способом сможет добиться информации от своего чадо. Это всегда действует на её детей. Наверное это ещё одна причина почему она очень редко обращалась с ними, как со своими детьми, — расскажи мамочке всё, что лежит у тебя в голове, — она незаметно ещё шире улыбнулась, когда заметила, что Кову начал медленно идти ей навстречу. — Ты ведь знаешь, милый, что можешь рассказать мамочке всё, не утаив ничего. Я никому ведь не расскажу. Кову тихо вздохнул, положив свою голову ей на плечо, подставляясь ласковым поглаживаниям, которых ему не хватало долгое время.  — Я… я, честно говоря, даже и не знаю с чего начать, — пробормотал он, слегка прикусив нижнюю губу.  — Всё в порядке, — вновь улыбнулась Зира, — начни просто с главного.  — Хорошо, — сказал Кову, затем набрал побольше воздуха в лёгкие и на выдохе сказал: — Мама, я похоже влюбился в Киару. Зира резко остановила лапу, улыбка исчезла с её уст, а сама она отшатнулась в глубоком удивлении от слов младшего сына. Несколько секунд она пыталась переварить услышанную информацию и наконец через пару секунд длинною в бесконечность до неё дошёл смысл… Кову. Похоже. Влюбился. В. Дочь-чёрт-возьми-Симбы.  — Что?! — грозно рявкнула на сына Зира, от чего тот сжался, как маленький львенок, который в чем-то провинился. А королева тем временем пуающе нависла над ним, будто собиралась нанести фотальный удар. — Какого чёрта, Кову?!  — Я… Я… — в этот момент Кову больше всего хотелось полоснуть себя по морде за свою слабость и дрожь в теле из-за страха. Он всегда ненавидел те моменты, когда проявлял слабость, тем самым вспоминая себя в детстве, такого беспомощного и маленького, но сейчас он не мог с собой ничего поделать. Он страшился своей матери, как какого-то придуманного детского монстра из страшилок на ночь для маленьких детёнышей. Зира, похоже наконец заметив испуг в глазах сына, вздохнула с паром, постаравшись усмерить свой пыл. Она вновь натянула ласковую улыбку на морду, подошла к сжавшемуся Кову и по-матерински обняла его, от чего тот громко вдохнул воздух, словно в последний раз. Он продолжал бояться мать и боялся сделать или сказать хоть одно неверное движение или слово. Но Зира ничего не делала, лишь нежно поглаживала его по голове, и, в конце концов, Кову смог успокоиться и сесть.  — С чего ты взял, что влю… — Зира на секунду сморщилась от злобы, но всё же сдержалась и продолжила: — влюбился в Киару?  — Ну… — неуверенно протянул Кову. — Я… просто чувствую признаки влюблённости, наверно?  — Конкретно, Кову.  — Не знаю, — пожал он плечами. — Я просто чувствую, что испытываю к ней симпатию.  — Так симпатию или влюблённость ты к ней чувствуешь? — спросила Зира со скрытой раздраженностью. Кову не ответил, просто промолчал. Зира лишь вздохнула, в мыслях с неуловимой надеждой сказав себе: «Ладно, возможно Рафики сможет дать ему какое-то противоядие и тогда, быть может, от этой глупой влюблённости не останется и следа». * * * Нала, серьезным и уверенным шагом направлялась в сторону гиен, захватив свой верный прайд, или, точнее сказать, то, что от него осталось с собой. Львице было одновременно боязно и интересно взглянуть на этих пятнистых зверей, ведь по сути одни они ничего не смогут сделать целому львиному прайду… Возможно, напав и завоевав Чужеземье, она сможет дать своему прайду и будущим детям шанс на жизнь. Это ещё больше мотивировало Налу, поэтому, вздохнув, с ещё большей уверенностью в своих действиях она двинулась вперёд. Вдали начали виднеться размытые силуэты гиен: один из этих хищников выглядит взлохмаченным и неопрятным, а другой — наоборот, аккуратным и ухоженным, словно молоденькая львичка, что следит за своей красотой. К Нале подбежала Тиифу, зеленоглазая львица, немного заикаясь, пролепетала в полголоса:   — Моя короле… то есть, Нала. Всего двое гиен… вам не кажется это слегка… подозрительным? Голубоглазая львица сощурилась: и впрямь, перед ними стояли всего две особи, но даже несмотря на то, что это — гиены, даже они не станут нападать на львиный прайд, пускай и потрёпанный, всего вдвоём. Здесь наверняка была какая-то ловушка, засада. В благодарностях кивнув Тиифу, предводительница львиц окликнула своих подчиненных:   — Будьте осторожны. Всё не может быть настолько просто, здесь какой-то подвох… держим нос по ветру. Хищницы, одобрив идею Налы, начали нервно оглядываться, в надежде найти признаки засады, но ровным счётом ничего им не удавалось уловить. Только двое гиен, и лишь когда они достаточно приблизились к ним, чтобы разглядеть морды пятнистых, всех отщепенок осенило…   — Джасири, Джанджа! Как же я рада вас видеть! — во весь голос прокричала Нала, бегом кинувшись к двум улыбающимся гиенам. Они, ухмыльнувшись, поприветствовали давнюю знакомую в ответ. Начала, как лидер Чужеземья, Джасири:   — Мы тоже рады тебя видеть! Всех вас!   — Как только чужеземцы узнали, что вас всех выгнали в Аутленд, мы с лап сбились, чтобы вас отыскать! — добавил Джанджа, вслед ему кивнули все львицы из прайда Налы, в том числе и она сама.   — Благодарю… выжить здесь было не такой уж простой задачей.   — Мы знаем. — кивнула Джасири, обернувшись: сейчас их разделял только один скалистый переход, и вот они будут в родном доме, на их землях. Улыбнувшись, гиена радостно воскликнула: — Все пройдемте в Чужеземье! Расскажете, что да как! Радостно переглянувшись, друг за другом хищницы отправились вслед за пятнистыми друзьями. Возможно, начиналось новое время для них, новая жизнь, глоток воздуха после жестокого времени в Аутленде… Лишь Нала попрежнему настороженно оглядывалась вокруг: то ли искала кого-то, то ли боялась увидеть…