День 23, воскресение
Утро в выручай-комнате. Гарри открыл глаза. В воздухе пахло ментолом. Он снова проснулся один в чистой убранной комнате. Ни намека на вчерашний разврат. Рядом никого. Поттер уткнулся носом в соседнюю подушку, она все еще пахла Малфоем. Он ушел недавно, в комнате все еще присутствовал дым его утренней сигареты. Как он уходил? Как он смотрел на спящего Гарри? С улыбкой? С отвращением? Смотрел ли вообще? Драко снова сбежал. Как птенец вырвался из клетки. Гарри закрывал глаза и вспоминал минувший вечер. Ему казалось, что между ним и Драко вчера была страсть. Но сверло сомнений впивалось в придуманную идиллию. Может, он действовал по принуждению? Может, в действительности ему это все не нравилось? Может… Может… Может… Почему же он тогда снова сбежал? «Чувств нет» — повторял про себя Гарри. Он точно знал, позволишь себе размечтаться, взлететь к райским облакам, как получишь рану в грудь и камнем упадешь вниз. На самое дно. Туда, где света нет. «Нельзя мечтать. Малфой лишь исполнил уговор. Он не признавался в чувствах, не говорил о любви. Он лишь сделал то, что обязан был сделать взамен на услугу. Не мечтай. Не мечтай» — крутились мысли в голове. Двигаться было больно. Попа болела. Он закурил, лежа в кровати. Не в последний раз шоколад смешался с ментолом. Гарри подумал применить магию, чтобы избавиться от боли. Но передумал. Малфой не бежал со всех ног к нему. Ласки приходилось выбивать злым шантажем и враньем. И эта боль сейчас, то, что осталось от него. То, что напоминало о прошлом вечере. Память о хриплых стонах. О пожирающей похоти. О постыдных желаниях с привкусом экстаза. Воспоминания казались нереальностью. Они были как сон. И только ощутимые следы на теле говорили о том, что все это было на самом деле. Отыскав зеркало, Гарри валялся в постели и рассматривал свое тело. На шее виднелся свежий след от укуса. Надо сохранить. К черту колдомедицину. Нашлось еще несколько синяков и засосов. К черту магию. К черту. Он лежал на постели, наслаждаясь болью, ощупывая следы на своем теле. Простыни и подушки все еще хранили запахи любимо тела. До полудня Поттер пролежал в постели. К обеду спустился в общую столовую. Ему пришла одна идея в голову. Что если дать Малфою право выбрать следующее место и время? Увидев, как Драко уже встает из-за стола и собирается уходить, Гарри вскочил с места и направился за ним вслед. Догнав уже в пустом коридоре, это он и предложил любовнику. Малфой усмехнулся, но быстро согласился. После обеда Гарри вернулся в гриффиндорскую спальню. Друзья снова бурно обсуждали его ночные похождения к «любовнице». Переубедить их было невозможно. Рон хлопал по спине, одобряюще кивал и просто требовал: «ну расскажи, кто она». Он даже стал обижаться за недоверие. А Гарри нечего было ответить. Под предлогом, что нужно готовиться к урокам, он лег на кровать с книжкой, делая вид, что читает. А сам думал только о Малфое. И ни о чем другом думать в этот день был не способен. Так прошел день.День 24, понедельник Второй секс
Гарри шел по коридору, когда его встретил Драко. Молча пройдя мимо, он кинул записку в карман. На листке было написано: «После трансфигурации. В той самой кабинке. Жду» «В кабинке? Малфой рехнулся? Сам же возмущался и ругался на такой экстрим. И сам же выбрал это место! Да что у него на уме?» — закрутились мысли в голове Гарри. Гудел звонок, пора было в класс на трансфигурацию. Снова совместный урок с факультетом слизерина. Все мысли Поттера сейчас были заняты только этой запиской и предстоящей встречей. Сидеть было все еще больно. Но уже не так сильно. Драко периодически поглядывал в его сторону. Поттер елозил на стуле и от боли, и от волнения тоже. Наконец прозвенел звонок, а сердце тяжело забилось. Свидание в кабинке, вот уж чего точно он никак не мог ожидать от Малфоя. Но записка… Туалет на втором этаже. Гарри зашел, встретив там пару сокурсников. Подошел к раковине, делая вид, что умывается и укладывает непослушные волосы. Когда ребята вышли, он зашел в назначенную кабинку. Малфой был уже там. Защелка. — Никаких заглушающих и запирающих, — прошипел Драко. — Ты псих? А если нас услышат? — А ты помалкивай. — Ты псих. — Жопа болит? Я наблюдал за тобой. Ты придурок, ты забыл, что ты маг? — Ладно. Раздевайся уже. Подставляй свое разъебанное очко. Доктор Малфой залечит, — шепотом на ухо проговорил Драко. Гарри спустил брюки с трусами. Слизеринец развернул и нагнул его. Поттер уперся руками в прохладный кафель, поставляя зад своему «доктору». Но это была не метафора, Малфой на полном серьезе достал палочку и применил заживляющие. — Я что, по-твоему, садист, что ли? И ждать мы не можем, пока твоя задница заживет. Если ты не забыл, через месяц каникулы. Малфой по-хозяйски провел ладонью по оголенным ягодицам. На правой стороне виднелся его укус, а сбоку небольшой синяк. — Она что не видела тебя при свете? — вдруг задумчиво спросил Драко. — Что? — переспросил Гарри. — Ничего, — прошипел сквозь зубы Малфой и достал из кармана любрикант. Гарри почувствовал, как скользкие липкие пальцы проникают внутрь, аккуратно и умело орудуя внутри заднего прохода. Молчать оказалось тяжело. Гарри закусывал нижнюю губу, пока Драко подготавливал его анус к исполнению условий сделки. Хлопнула дверь. Послышались голоса трех пуффендуйцев. Один из них зашел в соседнюю кабинку и начал ссать. Другой бесцеремонно стал дергать ручку двери, где были Драко и Гарри. Парни замерли. Пуффендуец поматерился, выругался и отстал от запертой двери. Все трое по очереди поссали в соседней кабинке. А дальше началось самое интересное. Малфой уже стоял, уперевшись членом в анус Поттера, ожидая когда же они уйдут. Боясь, что Гарри при первом толчке может их выдать из-за своей эмоциональности. Но пуффендуйцы устроились на подоконнике покурить и начали обсуждать местные сплетни. — Слышали, у Поттера девчонка появилась? — Да ну. У этого задрота и девушка? — Откуда ты знаешь? — Рон рассказал. Не верите, сами спросите. — И как ее зовут? — Имени не знаю. Но сказал, что горячая цыпочка. Послышался смех пуффендуйцев и похабные комментарии. Драко слушал все это и, затаив дыхание, впивался ногтями в подставленные ягодицы. Сжимал, царапая кожу до крови. Сжимал до боли. А когда послышался гулкий смех за перегородкой, стал засаживать член в задницу Гарри, продолжая сильно тянуть за ягодицы, оставляя синяки. Поттер сдерживался из последних сил, чтобы не издать ни звука. Его натягивали прямо под громкий гогот случайно зашедших пуффендуйцев, которые в этот момент оставляли ехидные похабные замечания о его половой жизни и ржали, давясь дымом сигарет. Наконец они удалились. Дверь грохнула, стало тихо. И Драко, крепче сжав в руках задницу Поттера, задвигался в нем с бешеной скоростью. Гарри закрывал глаза и прикладывал все силы, чтобы не закричать. Малфой как обезумевший долбил его в зад и сжимал до боли ягодицы. Очень скоро все закончилось. Гарри ощутил горячую струю спермы в своем раздолбанном анусе. Малфой быстро слез с него. Быстро привел себя в порядок по взмаху палочки. Ледяным тоном сказал: — Свободен. И быстро вышел, оставив Гарри стоящего с опущенными брюками. Из разъебанного очка вытекала сперма. Со лба Поттера падали капельки пота. На ягодицах остались кровоподтеки. Сперма текла по внутренней части бедер. Он еле повернулся и закрыл защелку. На заклинания не было сил. Что только сейчас произошло? Гарри не понимал. Ощущение было мерзкое. Будто его выебали, как дешевую шлюху в подворотне, и бросили. Холодное «Свободен» было сказано с таким безразличием. Будто он ненужный мусор. Неживой предмет. «Свободен». И звуки шагов. «Свободен». И мертвая тишина. «Свободен». Подкатывающий ком в горле и шум в ушах. «Свободен». Не хватает воздуха. «Свободен». Омерзительное эхо в голове раздробило на кусочки. На следующий урок Гарри не пошел. Он долго пытался придти в себя и привести внешний вид в порядок. А чувствовал себя настолько паршиво, что ему казалось, будто он заболел. Хотелось запереться у себя в спальне и не выходить. Вечером Гарри принимал душ. Рон вломился без стука, громко рассказывая, что Гарри пропустил сегодня на уроке зельеварения. Но тут же замер. Поттер поспешно стал прикрываться полотенцем. — Какого черта, Рон?! Стучаться не учили? — О-х-е-р-е-т-ь, братан, — раскрыв широко рот, проговорил Рон и захлопал ресницами. Гарри от смущения еще больше натянул полотенце. — Она у тебя не просто горячая, она дикая тигрица. Да еще и ревнивая собственница, — с выражением восторга произнес Рон. — В смысле? — И если бы не «это», друг, я бы всерьез начал бы сомневаться, ходишь ты по ночам к любовнице или в клетку к диким зверям. — Ты о чем? — Я про вот это, — Рон развернул Гарри и ткнул пальцем куда-то сзади, чуть ниже шеи. — Что там? — Глаза Гарри округлились, но посмотреть сам он не мог. — Там написано «Поттер только мой». Походу у вас все серьезно, — задумчиво высказал Рон и заулыбался. Гарри стоял ошарашенный. «Что, блядь, еще за надпись». Он послал Рона за маленьким зеркальцем, чтобы убедиться самому. Встав между двух зеркал, Поттер увидел, как на его коже была будто выскобрена надпись «Поттер только мой». Как он мог не заметить такой экзекуции над собой? Малфой? Это сделал Малфой? А Гарри был так занят другими болевыми ощущениями в своей заднице, что не заметил, как внизу шеи на нем вырезают эту надпись? Он стал быстро крутить в голове, кто еще мог оставить эту надпись, и пришел к выводу, что это мог сделать только Драко. «Охуеть» — подумал Гарри.День 25, вторник Третий секс
Вечер. Выручай-комната. Гарри вбежал, в надежде застать тут Драко. И не ошибся. Малфой лежал на кровати. А комната была в черных тонах. Всюду пахло ментолом, сыростью. И дымом резало глаза. — Что это за хуйня? — заорал Гарри. — Что, она все-таки заметила? — усталым равнодушным голосом спросил Малфой. — Рон заметил!!! Зачем ты это сделал? — А как же твоя «горячая цыпочка»? — Ты дибил? «Горячая цыпочка» это ты, придурок! Ты что, ревнуешь? — Вот еще, больно надо. Не выдумывай, Поттер. — Тогда нахуя? Не дождавшись ответа, Гарри прошел и сел рядом на кровать. — Рон заметил, что я не ночевал в спальне, вот и наплел всем, что у меня любовница. А после того, как он, вломившись без стука в душ, увидел засосы, укусы и синяки, да еще и эту надпись, его уже точно не переубедишь. Он назвал тебя «ревнивой собственницей» и сказал, что у нас все серьезно. И я хуй знает, что ты устроил вчера в толчке… — тут Гарри замер, и решил не продолжать, подумав, что и так уже много наговорил с пылу. — Так значит, у тебя никого нет? А кого ты ждал тогда, усыпав комнату лепестками роз? — Тебя, придурка. — Не верю. Гарри был на взводе и на нервах. Он набросился на Драко и заткнул его поцелуем в губы. А потом стал сам срывать с него одежду, не отрываясь от поцелуя. — Как же мне доказать? — он порывисто дышал и пытался продолжить разговор. — Почему ты сбегаешь каждый раз, когда мы спим вместе? Я что тебе противен? — Идиот, — это все, что ответил Драко. И этого было достаточно. Поттер сжимал в объятиях и покрывал лицо и шею поцелуями. — Я хочу хоть раз проснуться рядом с тобой. Хочу чувствовать тебя при пробуждении. Не уходи. Уже совсем скоро у нас не будет такой возможности. — Я не уйду. Драко отвечал жарким поцелуем и нежно прижимал к себе. Комната медленно заливалась теплым светом. Парни исступленно целовались и ласкали друг друга. В эту ночь Малфой предложил Поттеру побыть активом. Они менялись ролями и занимались любовью до утра. Словно не могли надышаться друг другом. Ведь оба знали, что совсем скоро все изменится. Гарри должен убить Дамблдора. И, скорее всего, это повлечет необратимые последствия. Скорее всего, в комнате станет небезопасно из-за шкафа, через который могут пройти пожиратели. Скорее всего, вот-вот и они на пороге войны. Оба. И по разные стороны. Эту ночь они пытались прожечь друг другом, запомнить каждое прикосновение, каждый звук, каждый стон и нотку голоса. Каждый кусочек тела. Каждый взгляд. Запомнить тепло тела и запах кожи. Удержать. Прожить. Надышаться. Но надышаться тем, кого любишь, невозможно. Утро беспощадно настало.День 26, среда Прощание
Стрелка коснулась цифры шесть. Они лежали изнеможенные в объятиях друг друга. Драко гладил растрепанные каштановые волосы. — Поттер, откуда у тебя такие странные желания и фантазии о насилии? Травма детства? Когда это у тебя появилось? — Нет, никакой травмы не было. Я не знаю, откуда это. Мне кажется, я просто всегда это чувствовал. И даже задолго до появления сексуальных желаний. Не знаю, как объяснить. Просто чувствовал. Будто я родился таким. — У меня так же с яблоками. Не знаю, откуда это взялось. Я родился таким. И всегда думал, что никогда не смогу рассказать своему половому партнеру об этом. Что вечно буду прятаться по углам, дрочить в яблоко и бояться, что меня кто-то застукает. И постыдит. Это же извращение. Я знаю об этом. Но я не выбирал. Я родился с этим. И всегда ощущал эту непонятную тягу. Думал, что никому не смогу об этом рассказать. — Я тоже думал, что никому не смогу рассказать о своих фантазиях. Это ж пиздец. — Но ты принял мой пиздец, а я принимаю твой. Нежное утро. Они решили вздремнуть пару часиков и пропустить сегодня все уроки. Проснувшись в сладкой неге, еще не придя в сознание, Гарри чувствовал, как спящий Драко прижимается к нему всем телом, обхватив обеими руками. «Моя горячая ревнивая собственница» — шуточно подумал он про себя и улыбнулся. Проснувшись, они снова занимались любовью. Зная, что это может быть последний раз. Последний раз… Пробуя друг друга на вкус. Воплощая все фантазии друг друга. Отдавая себя. Близился вечер. — Завтра я сделаю это, — замирающим голосом произнес Гарри. — Возьми это, — Малфой потянул ему флакон с прозрачной жидкостью. — Что это? — Очень редкий и сильный яд. Убивает почти мгновенно. Через пятнадцать минут не оставляет следов в теле. — Не слышал о таких ядах. — Потому что он редкий. Чем ты слушаешь? Не спрашивай, где достал. — Дамблдор вызывает меня завтра к себе. У нас будет урок. Мы пробудем наедине весь вечер. Обычно в перерывах пьем чай. Я могу подлить ему в чашку. — Повторю, яд очень опасный и смертельный. Нельзя, чтобы он попал к кому-то еще. И тщательно скрой следы, избавься от флакона, промой кружку. Будет выглядеть, будто он сам… того. — Я все сделаю. Гарри взял флакон, повертел в руках и положил в карман. — Будь осторожен, — Драко притянул Гарри к себе и крепко сжал в объятиях. — Во сколько он тебя вызывает? — В шесть вечера. — Мы больше не сможем видеться тут. — Знаю. В грудной клетке заломило. На пороге перед выходом Драко долго целовал Поттера, оттягивая расставание. Но время остановить было невозможно. Они вышли из выручай-комнаты и разошлись в разные стороны.День 27, четверг День темной души
Без пяти шесть. Гарри шел по пустынному коридору. Твердые шаги. Без права повернуть назад. В кармане маленький флакон, согретый теплом пальцев. В горле ком. Ладони потные. Шаг за шагом, пропуская удары сердца. Какое-то время Поттер стоял перед дверью, не решаясь войти, но взял себя в руки и прошептал пароль. Войдя внутрь, он увидел то, что никак не мог ожидать. Дамблдор лежал на полу. Он кинулся к нему, руки пытались нащупать пульс, по щекам текли слезы. Тело уже остывало. Пульса не было. Рев прорывался из груди, выламывая ребра, поглощающий рев. Не помня себя, Гарри теребил тело Дамблдора за плечо, ревел, говорил что-то бессвязное, хрипел. Он не видел, когда вошел Снейп, проходивший мимо, привлеченный криками из кабинета директора. Северус оттащил Поттера силой, дотронулся до холодного тела, что-то прошептал. Но Гарри не слышал. В ушах шумело. Стучало. Снейп потащил его в свой кабинет и стал расспрашивать. Затем потребовал отдать палочку и вывернуть карманы. Палочка была проверена на последние заклинания. Гарри стало трясти. У него в кармане лежал злосчастный флакон с сильнейшим ядом. За одно хранение такого грозил Азкабан. Запрещенное нелегальное средство. Со смертельной опасностью. Гарри трясло как в лихорадке, непослушные руки теребили одежку, по щекам текли слезы. Снейп сам вывернул карманы и забрал флакон. Он ощупывал все тело на наличие любых подозрительных предметов, обыскивал будто какого-то преступника. Затем сел за стол и принялся изучать флакон. Гарри хотелось закричать, что этот флакон опасен, что его нельзя трогать. Он испугался, что может отравить и Снейпа по случайности. Он уже бросился к нему, чтобы вырвать флакон из рук, но тут Северус проговорил: — Мистер Поттер, зачем вам вода в склянке для зелий? Гарри округлил глаза и замер. — Вы хотели кого-то разыграть? Даже первокурсник поймет моментально, что тут обыкновенная вода из-под крана. Не знаю, какого идиота вы хотели обдурить, но вряд ли в нашей школе найдется хоть один такой умственно-отсталый. Поттер продолжал стоять, открывал рот и ловил воздух губами, не веря словам. Не понимая, что происходит. Это пранк от Снейпа? Решил развести его перед тем, как надеть наручники и отправить в Азкабан? А если на него повесят смерть директора, то и поцелуй Дементора светит. — Вы свободны, мистер Поттер. Не говорите пока никому. Я оповещу учителей, и мы объявим на общем собрании. Соблюдайте спокойствие. И возьмите свою воду, — он вложил в дрожащую руку Гарри флакон. На подгибающихся ногах Поттер вышел из кабинета Снейпа. Как в тумане, не помня себя, он добрался до спальни. Этим же вечером было собрание. Объявили о смерти Дамблдора. Было сказано, что он скончался, но ничего не говорилось про убийство. На следующий день состоялись похороны. Вся школа погрузилась в траур. Никто не шумел, не было слышно смеха. Прежний гул стен Хогвартса угас. Все ходили задумчивые и мрачные, многие школьники выглядели потерянно. Но учеба продолжилась. Спустя несколько дней Министерство магии прислало нового директора. Его звали Макс Несбит, англичанин, молодой элегантный юноша, чистокровный маг. На вид ему было не больше тридцати лет. Высокий, худощавый, темные пряди волос падали на зоркие сверкающие карие глаза. И вроде школа могла зажить прежней жизнью, но под конец учебного года, когда все уже готовились сдавать экзамены и разъезжаться по домам, новый директор ввел новые правила. Собрав всех в общем зале, Макс красноречиво дал понять, что будет менять устои и бороться с моральным разложением учеников. Особенно, он выделил, что не потерпит «грязных педиков» в стенах школы. Провел целую лекцию на тему, что гомосексуализм это болезнь, а гомики это враги народа, рушащие моральные устои общества. Он объявил о сборе «нравственных» дружин для патруля стен школы. Также новый директор ввел телесные наказания за провинности. Гарри слушал все это, и ему было уже все равно. Все равно какие новые правила, кто новый директор, ведь Дамблдора больше нет. Гарри задолго готовился потерять его, но как оказалось… так и не подготовился. Что его удивило, так это то, что когда набирали дружины, Малфой первый поднял руку, и сам произнес гневную речь против аморальности и гомосексуализма. Вот это ошарашило. Но вообще… пофиг. Гарри выпал из жизни, поник. Каждую ночь он лежал в своей постели, и глаза застилали горячие слезы. Будто все перестало иметь смысл. Дружинники гордо носили красные повязки на правом плече и патрулировали все коридоры, все тайные проходы и укромные местечки Хогвартса. Отныне было страшно даже друга за руку взять, чтобы не дай бог это не расценили как домогание и разврат. Гарри сидел на окне в коридоре, поджав ноги, упираясь локтями о колени, и задумчиво смотрел пред собой. Раздались протяжные гудки, возвещающие о начале урока, и коридор опустел. Остался только Гарри. Он окончательно забил на все и на уроки тоже. Он был погружен в свои мысли и вздрогнул, чуть не заорал, когда чья-то рука легла ему на плечо. Это был Драко, он оглянулся по сторонам и склонился к Гарри: — Новый директор пожиратель смерти, — Драко говорил шёпотом. — Чтоо? — Клянусь, я видел его на собраниях. — Допустим, что так. И что? — равнодушно отвечал Гарри. — Блядь, ты издеваешься? На школу могут напасть в любую секунду. Этот новый директор тоже неспроста. Будь начеку. Всегда. Каждую секунду. Увижу, что ты выпустил палочку из рук, убью!!! Гарри, ну соберись же. — Мне все равно, — устало выдохнул Поттер. — Дамблдора не вернешь. Мне жаль, что тебе пришлось это сделать. Но его не вернешь, а других спасти ты еще можешь. Неужели тебе на всех плевать? — На всех. Тебе жаль, что мне пришлось это сделать??? Тебе жаль??? Поттер вытащил из кармана тот самый флакон. — Нахуя ты мне воду дал? Гарри повертел флакон в руках, а потом крепко сжал со всей силой. Послышался хруст. Стекла впились в сжатую ладонь. Потекла кровь. — Нахуя?! Гарри пристально посмотрел на Драко. В глазах бушевала злость. Он разжал окровавленную ладонь. — Мне не больно. Я больше ничего не чувствую. Мне все равно. Драко сглотнул слюну и шире распахнул глаза, смотря на Поттера. — Ты не можешь так! Не можешь! — Могу. — Значит, зря Дамблдор защищал тебя? Он зря рисковал своей жизнью? Все, что он сделал, теперь напрасно? Ты все бросаешь? Сколько раз он рисковал из-за тебя? Чтобы ты вот так вот сложил лапки и сдался? Слизеринец поднял руку и отвесил звонкую пощечину по лицу Гарри. — Тебе не стыдно?! — Малфой перешел с шепота на крик. Из глаз Гарри хлынули слезы. Драко крепко прижал его к себе. Дождавшись, когда тот немного успокоится, Малой продолжил снова шептать на ухо: — Увижу, что ты выпустил палочку из рук, убью. Будь готов, — он стал гладить Поттера по голове, затем нежно провел рукой по красным заплаканным глазам и поцеловал в лоб. Гарри успокоился, а спустя пару минут спросил: — Так ты теперь борец за нравственность. Не знал, что ты ненавидишь педиков. И меня, наверное, тоже презираешь… — Поттер, какой же ты тугодум, — Малфой тяжело вздохнул. — Я из-за тебя в дружину записался. — В каком смысле из-за меня? Чтобы поймать меня на гомоебле, подвергнуть публичной порке, унизить перед всеми и выпереть из школы? Так вот, разочарую тебя, я ни с кем… ни с кем не трахаюсь. — Ты меня поражаешь, Поттер. Как тебе в голову такое пришло? — Тогда при чем тут я? — Ну ты слепой или как? Не заметил, что дружинники освобождаются от уроков, патрулируют всю школу, и даже ночью. Парами. Поттер, парами, понимаешь? Представь, ты и я, два дружинника, ночью, в пустом Хогвардсе… «защищаем нравственность», — Малфой хитро сощурился и подмигнул. — Защищаем нравственность… — повторил Гарри. — «Защищаем нравственность», а потом так и быть, доктор Малфой залечивает последствия этой бурной «борьбы с аморальностью». А школа гордится тобой, да еще наградные значки дают и выходные дополнительные от учебы. Я думал, ты сразу сообразишь и запишешься в дружинники. Но я ошибся. — Но… Но… Но ведь ты уже исполнил все условия нашего уговора. — Мне понравился секс с тобой. Малфой ухмыльнулся и отвел глаза. Гарри зажмурился и потер ладонями веки. — Мой напарник внезапно заболел, поэтому я сегодня один дежурю. Запишешься? Было решено. Поттер сходил умылся и направился в кабинет директора вместе с Драко. Малфой делал вид, что не очень то уж и хочет дежурить вместе с этим «шрамоголовым очкариком», но раз уж выхода нет, то ладно. Но только ради нравственного здоровья школы! За святое общее дело! До конца учебного года оставалось всего пару недель. По графику у них впереди была возможность провести еще несколько ночей вместе. Малфой искусно изображал презрение к Поттеру в кабинете директора, так, чтобы на их связь точно никто не подумал. При всех он не переставал гнобить и унижать его. Но наедине… Святая нравственность теряла всякий смысл. И дружинники тонули в омуте разврата.День перед отъездом Последнее дежурство
Вечер. Они прогуливались по школе, ожидая отбоя, когда все отправятся в свои постели и мирно заснут. Каждый держал правую руку в кармане и сжимал палочку. Так приказал Малфой. Они свернули в пустые лабиринты коридоров «для проверки», якобы узнать, не прячутся ли где развратные школьники. Но это было их возможностью поговорить друг с другом. — Не понимаю, почему так долго. Почему ничего не происходит, — Драко тяжело выдохнул. — Ты прав. Как-то подозрительно это все. Что этот безносый ублюдок выжидает? Меня трясет уже от того, что я постоянно ожидаю какой-то неведомой хуйни. — Может, завтра? Завтра последний день. Иначе нахрена на место директора усадили пожирателя. Ну не для нравственного контроля же, в конце концов… — Да, «борьба за нравственность» — увлекательная штука, — Поттер хихикнул. Они свернули в тупиковый проем, и Малфой сжал в объятиях Гарри, прижимая его к стене. Теплое дыхание прошлось по шее. — Хорошо, что мы носим мантии, я сейчас хуем штаны порву. — Я чувствую. Даааа, без мантии окклюменция была бы бессильной скрыть наши порывы бороться за моральные устои. Драко вдруг закатал рукав и показал предплечье. — Ты пробовал себе такую метку рисовать? — Пробовал, конечно. — И как? — Ну…. Это было совсем другое, не так как с тобой. — А как со мной? — Ты же сам видишь. Гарри устало вздохнул и опустил глаза. Неловкая пауза. Наверное, это было слишком. Одно дело их эксперименты в выручай-комнате на выручай-кровати под прицелом хитрого шантажа, а другое — эти откровенные разговоры. Хотя и так все было понятно, и оба догадывались, как много они друг для друга значат, но говорить об этом вслух не хотелось. Не нужно. Нет. В груди что-то кольнуло. Малфой не стал давить, он быстро закатал рукав обратно и перевел тему разговора. Они обсуждали квиддич, уроки и прочую ерунду. Последние дни Малфой всеми силами старался отвлечь Поттера от дурных мыслей и переживаний. Отвлечь как угодно, сексом, разговорами. Укусами в шею. Гарри так и не стер надпись. Кажется, Драко это льстило. Он, ухмыляясь, смотрел на нее и покрывал заднюю часть шеи поцелуями. Он уже почти не скрывал, как ему нравится, что Поттер только его, принадлежит только ему. Это вроде была безобидная игра. Игра слов, взглядов, прикосновений. И обоим это нравилось. Но откровенных разговоров оба по-прежнему избегали. Нравится секс? Ок. Нравится доминировать? Ок. Хочешь трахаться с яблоком? Ок. Поттер позволял все. И не мог отказать. Он сам обезумел от всего этого. В последний их вечер Гарри долго не решался сделать это предложение. Он боялся даже не отказа, а того, что Малфой усмехнется над его привязанностью. Просто посмеется. Но Гарри решился. От волнения он говорил быстро, без промедления. — На каникулах я затеряюсь в магловском мире. Никто не найдет. Место будешь знать только ты. Я спрячусь и поставлю сильную защиту. Не буду использовать магию. Они не вычислят. Я скажу тебе адрес. Ты придешь? Ты же не хочешь разлучаться на все лето? Тем более, что это лето может стать для нас последним! — Поттер выпалил все и уставился на слизеринца. В ответ кивок головы. Драко сжал его ладонь в своей и тихо произнес на ухо: — Но это очень опасно… — Черт, да что бы мы ни делали, мы всегда в опасности! — Я приду, как только смогу. Говори адрес. И давай условимся, придумаем наши с тобой сигнальные знаки. Никому не открывай, если не уверен, что это я. И никуда не выходи. Еду буду сам приносить. Поттер произнес адрес прямо в ухо и с облегчением выдохнул. Может, это лето и последнее. Может, завтра их обоих убьют. Но Малфой не оттолкнул его, не посмеялся над ним, и появилась надежда… что он ему нужен. Что между ними не только секс, но что-то большее. Гарри так надеялся на это сейчас, что сам нарушил свое правило «желать только тело», «не мечтать». Сердце учащенно забилось, и в животе разлилось тепло. Осталось пережить эту ночь и молиться, чтобы завтра все были живы. Они снова желали надышаться перед смертью. И отдавались друг другу в эту ночь, как в последний раз. И оба знали, что это реально может быть их последний раз. В пустом запертом классе «борцы за нравственность» боролись до последнего, трахались до потери сознания. Показывали друг другу свои самые извращенные темные стороны. Гарри открывался и знал, что и Малфой сам в петле этой извращенной жажды. Он чувствовал это. И ощущал сам. Желание, которое сильнее всех правил, сильнее разума, сильнее всех доводов. Он ощущал эту тягу всем телом и задыхался. Рваное дыхание. Будто невидимые темные руки ложились на шею и сдавливали горло. Запускали дым темных ладоней в грудь. Сжимали сердце. Проходили пальцами по ребрам. И все тело сводило судорогой. Гарри впивался зубами в свои руки. Как же дико хотелось кричать. Порвать криком весь мир. Своей безумной жаждой. Малфой появился тогда в коридоре с красной повязкой на руке и выдернул из цепких рук томимой депрессии, вернул тонус, вернул жизнь. А вместе с жизнью вернулся этот изголодавшийся внутренний зверь, который требовал. Все больше и больше. Готов был рвать на куски всех и своего носителя. Желание стать жертвой может сделать из тебя палача. Палач и жертва неразделимы. Они одно целое. Встречи с Малфоем вернули не только жизнь, но и обезумевший голод. Голод и страх смерти. Укусы до крови. И дрожащая рука, сжимающая палочку. Дикий вопль. Пока стоят заглушающие. Утопать во взгляде серых глаз. Тонуть, не желая быть спасенным. И всегда скрывать свою сущность от всех. Кроме Малфоя. Он и держал поводок страданий и блаженств. Теперь и эти понятия перестали разделяться. Они слились. Все стало единым. В предрассветный час Гарри лежал на учительском столе на спине. Драко вколачивал его в холодную столешницу, сжимая в руке гриффиндорский галстук. И это была единственная часть одежды, что осталась на Поттере. Другой рукой слизеринец накручивал разметавшиеся пряди каштановых волос на пальцы, не давая поднять голову. Слабые стоны. Голоса охрипли. Капельки пота. Сколько ролей они сменили за ночь? Похотливый Пожиратель смерти и его жертва. Дружинник, который наказывает провинившегося. Строгий учитель и ученик. Кого играли они сейчас? СЕБЯ. Поттер вскрикнул, когда Малфой в очередной раз умело задел простату. Хрипло застонал. Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Он тяжело дышал и хватался руками за спину Драко, притягивая его к себе. Но Малфой отстранился и продолжил размашистые движения, загоняя член до основания, шлепаясь пахом о запотевшие ягодицы. С каждым толчком Поттер взвывал. И скоро почувствовал, как струя горячей спермы полилась на живот. Тело забилось в конвульсиях, мышцы ануса пульсировали, туго сжимая член. И Малфой тоже стал кончать, заполняя горячей жижей внутри. Последняя ночь забрала все силы. Встречая утро, они сидели голышом и целовались. Драко сел на учительский стул, а Гарри забрался на него сверху. Поттер бесстыдно запрокидывал голову, подставляя шею для поцелуев. Он щурил глаза и приоткрывал рот. Малфой блаженно смотрел и не скрывал, как ему нравится такой Поттер. Который весь тает в его руках, подчиняется и сам отдается. Драко кусал за мочку уха, шептал, дыханием согревая кожу, спускался ниже, зацеловывая шею, как в последний раз. В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ. В ПОСЛЕДНИЙ?День Отъезда
Чемоданы. Кругом были чемоданы. Все собирали свои вещи. Обнимались. Ожидали рейса. Гарри поглядывал на часы и вздрагивал от каждого шороха. Ничего не происходило. Снова ничего не происходило. Проклятье. Ожидание хуже всего. Мозг рисовал страшные картины, фантазируя самые ужасные вещи. Но ничего, блядь, не происходило. Уже на платформе Гарри искал глазами Драко в надежде увидеть на его лице хоть какой-то намек. Но в этом холодном малфоевском взгляде было невозможно ничего прочитать. Нет? Это Нет или Да? Поттер не заметил как стал кусать губы. Купе. Стук колес. Хогвартс уносился все дальше и дальше. План по укрытию был давно продуман до мелочей. Тяжелый вдох. Взгляд в окно. Он вроде бы жив. Вроде бы жив. Но что будет с Драко? Пока Поттер будет в укрытии, его любовник пойдет в самую гущу опасности. Ближе некуда. От этих мыслей сердце наворачивало удары, заглушая болтовню Рона и Гермионы. Вспотевшими пальцами Поттер поправил очки и крепче сжал палочку в кармане. — Помнишь, я так не дорассказал тебе ту историю? — Рон хлопнул ладонями по столу и заулыбался. — В тот раз, когда тебя не было на зельеварении, помнишь? — Ну и что я пропустил? — Идет урок, значит. Тут входит хорек, осматривает кабинет и выдает «Вы сдурели в классе курить?! Пиздец шоколадом воняет. Кто такие пидорские сигареты курит? Проветрите, пока Снейп не пришел». И руками машет, — тут Рон начинает ржать, а затем продолжает. — А мы ему отвечаем: «мы варим амортенцию!». Хорек замер, покрылся красными пятнами и пулей вылетел из кабинета. И на следующие уроки даже не пришел. Рон гоготал, изображал перепуганного Малфоя и хватался за живот. Гарри слегка улыбнулся и покрылся румянцем.