Дреппл+Драрри. К чему приводят секреты

      Каникулы. Мир маглов. Квартира на окраине Лондона.       Драко стоит в черных брюках и белой рубашке, левый рукав закатан по локоть, на предплечье метка пожирателя. Этой же рукой он держит Гарри за волосы, который стоит перед ним на коленях и томно смотрит снизу вверх на своего господина и властителя. В зубах гриффиндорец держит зеленое яблоко. Драко смотрит на него строгим взглядом. Гарри тоже одет, на нем школьная форма, волосы слегка взъерошены. Взгляд жалобный и просящий. На руке хозяина дьявольская метка. Дьявольская, потому что делает одержимым Гарри, покорно стоящего на коленях. Она сковывает и Драко, ведь из-за нее он вынужден от ужаса и страха расплаты идти на любые мыслимые и немыслимые жертвы, ради выполнения задания, ведь цена слишком высока, цена — всё.       Поттер когда-то отверг его дружбу, оттолкнул, не пожал протянутую руку, сделал его посмешищем перед всей школой в самый первый учебный день, а теперь стоит тут на коленях, покорный и послушный, во рту яблоко-кляп. Ни звука, пока хозяин не прикажет. То были дети. А сейчас это взрослые мужчины. И шалости у них взрослые. А обиды детские. Но игры взрослые.       — Хороший мальчик, — Драко гладит мягкие каштановые волосы гриффиндорца. — Хороший… — говорит он почти шепотом, пристально глядя в щенячьи глаза. Затем расстегивает ремень на своих брюках, снимает и затягивает его на шее Гарри. Теперь одной рукой он держит поводок, а другой вынимает изо рта яблоко и резко вставляет ему член в рот, натягивая при этом ремень, приближая к себе, натягивая глубже его губы на эрегированный ствол. С силой прижимает лицо к паху. — Заслужил отсосать папочке, бери в рот, шлюшка гриффиндорская, и старайся как следует, может и выебу тебя, покажи, как сильно ты этого хочешь.       А Гарри хотел, терял рассудок и входил в полутранс от этих бдсм игр с любимым Драко, и отсасывал так умело, как только мог. Спустя пять минут такого бурного минета блондин сам отстранил его, взяв со стола то самое яблоко, что совсем недавно служило кляпом для Гарри. Он прорезал в нем отверстие насквозь и продел в него свой возбужденный влажный член, головка высунулась из сочного фрукта, аромат которого наполнил пространство, и зрачки Драко расширились еще больше. Он приказал Гарри открыть рот и головкой члена стал водить по губам, затем обеими руками схватил за затылок и притянул к себе.       — Молодец, а теперь вставай раком и раздвигай свои булки.       Драко вынул из кармана лубрикант и стал смазывать выступающий из яблока член, а затем и темное колечко ануса Гарри. После чего, не вынимая член из яблока, засадил его выступающую часть в задницу Гарри. Эта картина ему нравилась. Любимый фрукт, любимая попка и Гарри, готовый на все для его ублажения. Подчиняется, отдается его сильным рукам, его приказам, властному голосу, который все больше превращается в горячее порывистое дыхание. Драко тянет за ремень на шее, подзывая к себе, Гарри слушается. Драко водит по его телу руками, сжимает волосы, притягивая к себе еще ближе. Еще, еще. Желая слиться с ним в одно целое, подчинить себе целиком и проникнуть в него. Гарри от всего этого уже потерял ощущение реальности. Дикое желание и наслаждение. Тормоза слетели. Нет больше «я», только желание. Желание отдаваться ему и быть с ним одним. Оба в опьяняющем экстазе.       Драко растянул упругие ягодицы в стороны, ввел до упора член и сжал задницу Поттера так, что она обхватила яблочко и оно красиво торчало из его попки, насаженное на его твердый член. Слизеринец смотрел на этот прелестный вид, гладил и сжимал руками зад Гарри, шлепал его, делая похабные замечания, от которых у обоих сводило низ живота, возбуждая грязными словечками обоих все больше и больше.       Они узнавали друг друга, узнавали себя. Свои тела и чувства. Грязь, унижения, власть — от всего этого просто башню срывало. А метка и яблоки стали дополняющими атрибутами этих сумасшедших встреч, уносящих за грани реальности. Встречи их были не часты, приходилось делать это украдкой. Каникулы. Драко боялся, что его отец узнает об этом. И каждый раз шел в их магловскую квартиру на окраине Лондона, мысленно понимая, что если за ним следят, всему конец. А следить могли. Например, слуги сами знаете кого или же напротив его враги из Феникса. Когда ты в экстремистской секте, ожидать можно чего угодно. Особенно слежки. Больше он боялся отца. Отец бы убил его за это. Но он боялся не столько наказания, сколько — разочаровать отца, упасть в его глазах, потерять уважение и статус. Все то, к чему он так долго шел и чем дорожил. Но Гарри… От него отказаться он тоже не мог! Гарри стал его зависимостью, эти игры во власть сделали Драко зависимым от них и от Гарри. У поводка два конца, не так ли? Это были их любимые игры. И Драко жаждал их как наркоман новой дозы. Иногда они меняли правила, придумывая новые условия, создавая сюжеты и образы. Извращение. Вот что заставляло Драко вновь и вновь совершать рисковые вылазки в когда-то ненавистный им мир маглов.       Парни сблизились не только телами. Когда ты просто трахаешься, это одно, но когда ты занимаешься извратом, это совсем другое. Другой уровень. И твой партнер начинает казаться тебе самым близким человеком в мире. Ближе просто некуда. Ведь этот человек наяву видел такие твои стороны, которые другим и не снились. Знает тебя таким, каким не знает никто. И ты доверился ему, обнажил свою ненормальность, которую даже ты сам в себе не до конца принимаешь. А он принимает тебя таким. Принимает твои самые дикие желания, самые постыдные. С этим человеком вы оба были за гранью, были одним, были в измененных состояниях. Ты ощущаешь зависимость и чувствуешь, что и он ощущает то же самое. Вы чувствуете одно и то же. Чувствуете друг друга. Вы будто два соединяющихся сосуда. Вместе. Кто может быть ближе? Никто. Здесь и сейчас в постели два сумасшедших, что ласкают друг друга и жадно смотрят в глаза. Зависимые друг от друга. Один впал в зависимость от подчинения, а другой от власти над ним. Но поводок один, и каждый держит в руках свой конец от него. Дерг. И вот уже любимый сотрясается то ли от экстаза, то ли от ужаса и паники. Любой взгляд, изменение тембра голоса, прикосновение, слово — что угодно, одно малейшее движение способно вызвать бурю.       Любовь Гарри превратилась в преданность и похоть. Но и Драко ощущал то же самое. Преданность и похоть.

***

      Первая неделя в мире маглов была похожа на сон. Гарри казалось, будто они одни вдвоем в целом мире, будто они становятся все ближе и ближе. И даже всерьез стал думать, что они могут стать настоящей парой. Он мечтал. Грезил любовью. Но однажды все оборвалось. Малфой пропал на две недели. Умереть с голоду Гарри не боялся, в квартире полно консерв и прочих продуктовых запасов. Но сердце щемило болью. Поттер просыпался в холодном поту от кошмаров. И целыми днями думал, куда же подевался Драко. Почему его нет… Он в опасности? Или просто остыл, забыл? Любая причина была тревожной. А он сидел взаперти и не мог ничего поделать. Проклятый Воландеморт. Проклятые крестражи. Четыре стены и полная неизвестность. День тянулся за днем, и напряжение только возрастало.       И вот однажды Гарри услышал знакомый сигнал. На пороге Драко. Лицо его бледнее обычного. Он молча вошел в комнату. Протянул пакет со свежими овощами и фруктами. Поспешно запечатал дверь заклинаниями и усилил защиту.       С того момента Драко стал отстраненным. Да, они трахались. Но нежность, что расползлась между ними, стала теряться. Гарри отчетливо ощущал холод от присутствия слизеринца.       — Что-то случилось? — Гарри хотел узнать причину.       — Нет.       — Уверен? Ты стал какой-то другой…       — Тебе не похуй ли? — сурово ответил Малфой.       Гарри раскрыл рот. Хватал воздух губами и не знал, что сказать.       Слизеринец помолчал и добавил:       — Я приношу тебе еду. Трахаю тебя. Хули тебе еще от меня надо? Какой не такой?! Ты в психологи заделался? Или может мы стали лучшими подружками, а я это пропустил? Не лезь мне в душу, ясно?!       В глазах холодный туман. По скулам желваки. Драко сжал ладони и положил их на стол перед собой. Гарри закрыл лицо руками, облокачиваясь на локти. Сердце билось как ненормальное.       — Ты меня не знаешь.       Дыхание сдавило. Вот так… Глаза стали влажные. Гарри сильнее закрыл лицо руками и уткнулся взглядом в стол. На те же грабли. Как его угораздило на те же грабли. «Только тело, только тело». «Когда я перешел эту черту?».       — Не нравится секс, могу не приходить.       Взяв себя в руки, Гарри поднял глаза.       — Нет.       Что-то явно изменилось с тех пор. Гарри не мог понять. Малфой стал приходить реже. Он как будто пытался отстраниться. Стал по-другому смотреть. Меньше трогать. Меньше смотреть. Почти избегал смотреть в глаза. Он даже выглядел как-то болезненно. Но ничего не говорил. Только ранил словами.

***

      — Бледный худой блондин с татуировкой на руке, черт бы тебя побрал, — размышлял Гарри вслух, выпуская сигаретный дым, один в комнате. — И какого хуя я все это затеял? Мог бы и дальше всхлипывать в подушку по ночам, а днем терпеть его издевки. Но я сам заварил это все, сам подпустил так близко, затащил его в свою постель. Вот дебил. Думал, сделаю это — станет легче. Но стало еще больней. Мы так близко-близко, но при этом так далеко-далеко. Этот сукин сын и понятия не имеет, как он мне дорог. После ночи, проведенной с ним, когда он уходит под утро… Выдавливая какие-то сухие фразы. Не смотря в глаза. Хлопает дверью, я чувствую себя так отвратно, так паршиво, что хочется скулить. Куда он идет и что делает, я не знаю. Между нами пропасть. И он уходит прочь, а я просто продолжаю сидеть и всматриваться в эту пропасть. Мне больно. Больно, когда он уходит, — глаза Гарри наполнились слезами, сигарета была потушена, он отхлебнул огневиски с кружки. — Я чувствую себя таким ненужным ему. Я все еще помню его жаркие поцелуи на коже, его мягкие ароматные волосы, но утро… Гребаное утро возвращает в реальность. Я не нужен ему. Я просто удобен, вот и все. Как дрессированная собачка. Плевать ему на меня.       Гарри опрокинул кружку и допил залпом. Встал и, шатаясь, пошел к кровати.       Говорят, утро вечера мудренее. Утро вышибает из тебя всю дрянь, что ты навыдумывал себе вечером и ночью. Утро — убийца надежд.

***

      Глубокая ночь. Послышался знакомый сигнальный стук, за другой стороной двери кто-то ритмично отбил один—два—один—пять—один. Поттер понял, что это любовник, подошел и открыл дверь. На пороге стоял белый как мел Драко. Гарри затащил его внутрь и закрыл дверь на замок, подкрепив защиту заклинаниями.       — Что случилось?       — Беда, беда. Да нет, какая нахуй беда, это пиздец!       — Что произошло?       Драко тяжело дышал и никак не мог выразить внятно свои мысли, отборный мат вылетал с его губ.       — Он приказал мне найти тебя.       — Ну и что, меня давно ваша шайка ищет, что с того?       — Он сказал, что убьет мою мать, если не найду тебя. У него моя мать! У этого сукина сына моя мать! — из глаз Драко полились крупные слезы, его трясло как в лихорадке. — Он больной ненормальный ублюдок, он сделает это! — Драко рухнул вниз, сел на пол, обхватив руками лицо и зарыдал. — Мама не виновата, она не заслуживает всего этого, не заслуживает и капли всего этого ужаса, что свалилось в наш родной малфой-мэнор. Все из-за отца. Это он виноват. И я! И я тоже виноват! Я как полный идиот пошел ставить эту метку, я смотрел на него завороженными глазами, я грезил вступить в ряды пожирателей. Гарри, знаешь, как я гордился этим? Я думал, что отец станет больше уважать меня, но как я ошибся. Я, блядь, полный кретин и сейчас в полной жопе. А эта тварина пытает мою мать круциатосом. А я ничего не могу сделать, потому что я дебил, который верил в сказки про свою статусность и избранность! Но я не избранный! — слезы лились градом, а хриплый голос все не унимался. — Но даже если бы я сдал тебя, кошмар бы не закончился. Этой проклятой меткой я подписал себе приговор, себе и всем тем, кто мне дорог.       — Пизда этому безносому чмошнику! — злостно прошипел Гарри, сжимая кулаки.       — Я виноват, я глупый и я трус, я и тебя не достоин, — Драко дрожал всем телом и продолжал реветь, пробивая дно своим отчаянием и откровением.       — Драко, милый, стопэ. Давай я сам решу, кто достоин меня, а кто нет. А с этим уродом давно пора что-то решать, заколебало уже тыриться по непонятным хатам, не включать свет и открывать только на сигнальные звуки, держа на готове палочку. Ты прав, твоя мама не заслужила это. И ты тоже, несмотря на то, что ты сам желал с безносым побрататься, я знаю, что тобой двигало. Но теперь у тебя есть я. Мы спасем твою маму. Оставшиеся крестражи еще не найдены, но мы можем выкрасть Нарциссу. Знаешь, где ее держат? А потом я разберусь с этим чмошником, обещаю. Но вначале нужно дать безопасность Нарциссе.       — Это невозможно, я уже думал над этим.       — Нехуй мне тут пиздеть про невозможное!       — Гарри, я люблю тебя. Я не достоин тебя, но я люблю тебя, и всегда любил, знай это. С первого класса я был влюблен тебя. Но ты отверг мою дружбу, и я так сильно боялся, что отвергнешь еще раз. Не заладилось у нас в начале. И я был очень зол на тебя. Ты был лучшим. А я думал, что лучшим быть должен я. Чтобы отец похвалил, и чтобы ты понял, что зря не пожал мне руку. Я так искал одобрения, похвалы. Верил в свою избранность, чистокровность, в то, что я выше. Меня учили этому с детства. Но ты был не чистокровным, да еще и парнем. Да еще и отшил меня. Ты представить себе не можешь, как это все злило меня. Будто весь мир против меня, а я против мира. Но все эти годы, я был влюблен в тебя, ненавидя себя за это. Все, что я мог — лишь задевать тебя издевками. Золотого мальчика, которому весь Хогвартс был готов жопу целовать.       — Так и я был влюблен в тебя с первого класса. Тоже долгая история. Но у нас же будет еще время поболтать?       Драко дрогнул и, опустив глаза, наклонил голову.       — Я не знаю… Нет, не будет. Говори сейчас. Я хочу знать все. Я не вернусь.       — Что ты несешь? Я тебе дам, не вернусь. Не говори так, даже не думай.       — Есть только один способ спасти мать, и я должен. Хоть раз в жизни я должен поступить не как трус.       — Ты что такое задумал?       — Я покончу с собой и покончу с этим блядским шантажем.       — А если он все равно убьет Нарциссу после этого, об этом ты подумал? Кто ее защитит? А обо мне ты подумал? Как я буду без тебя?       Драко молчал. Гарри сел рядом и обнял его.       — Я не хочу жить без тебя, слышишь? Не хочу. Не уходи. Ты нужен мне.       Гарри крепко стиснул Драко и прижал к себе.       Глубокая ночь.       Двое у стены.       Тихое отчаяние.       Гарри достал пачку сигарет, и они закурили, пуская дым перед собой.       Повисла тишина.       — Я должен сделать это.       — Нет! — Гарри сдерживал себя, чтобы не заплакать, не хотел казаться слабым сейчас, когда Драко нужна была его поддержка и твердое плечо, но слезы сами настырно застилали глаза. — Нет… Нет, Драко. Нет…       — Это единственный шанс, выкрасть ее из плена невозможно, слишком сильна защита.       — Нет! — Гарри не смог больше сдерживаться и закричал, а по щекам текли горячие слезы. — Не оставляй меня, прошу!       — Я не избранный, ты избранный. Мой статус — просто фантик. Моя жажда одобрения меня же и погубила. Я был не настоящим.       — Но сейчас ты настоящий!       — Уже слишком поздно, Гарри. Возьми это, — слизеринец достал из-за пазухи толстую тетрадь в кожаной оранжевой обложке, на глазах навернулись слезы. — Ты возненавидишь меня. Это мой дневник. Но хочу отдать его тебе. Я слишком много лгал тебе. Слишком. Я уже все потерял.       Гарри не мог поверить. Сказка, сон, эйфория, все было так красочно, так идеально, он был счастлив с ним, а теперь в один миг весь его мир рухнул. Упал в бездну вместе с любимым человеком, весь мир… Как отпустить Драко? Как жить без него? Зачем вообще жить? Смысл? Спасти мир? А не пошел бы нахуй этот мир?! Нахуй. Нахуй. Нахуй. И будь его воля, он бы вцепился в Драко и никуда не отпускал. Но на кону была жизнь его матери, и он был не в праве держать его. И он не мог их спасти. Один шанс на миллион, что этот темный придурок лорд отпустит ее, потеряв интерес. Но не факт, не факт. А других вариантов по спасению не было. А срок был мал. Ничтожно мал. Критично мал. Да будь он проклят, этот урод!       Сигарета одна за другой.       Никто не ждал рассвета.       Боль ломала ребра и все внутренности. Сил почти не осталось. Слезы иссушили глаза. Разум все еще отказывался воспринимать реальность, подвисал, зависал. А боль ломала все напрочь, сдавливала, ломила грудную клетку, пронзала тысячами игл, резала, била, душила. Сил почти не осталось. Хотелось умереть здесь и сейчас, только не отпускать его руку, никогда не отпускать его руку.       — Ты настоящий, — шептал Гарри. — Ты мой. Мой настоящий, мой хороший.