Притворяясь

— Ты должен, — говорит Мейсон, и Лиам делает ещё один большой глоток фруктового коктейля, который не оказывает на него никакого влияния. Он мог бы просто перестать пить алкоголь, но он знает, что Мейсону не нравится быть единственным пьющим в их компании. Учитывая то, что большая часть их друзей — сверхъестественные существа, Лиаму как бы приходится просто смириться с этим. — Я не должен. На другом конце танцпола, окружённый молодыми членами свой стаи (Лори среди них нет), Бретт попивает свой коктейль; он запрокидывает голову, смеясь над чьей-то шуткой. Сейчас он выглядит расслабленным, в безопасности рядом со своей стаей; он улыбается и обнимает их за плечи. В школе со своими лакеями он всегда казался напряжённым. Лиам думал, что это его естественное состояние. — Он твой парень, так что да, ты как бы должен потанцевать с ним. Мейсон показывает пальцами кавычки, когда произносит слово "парень", потому что пару дней назад Лиам слишком устал от вечного чувства вины, чтобы и дальше хранить это в секрете, и рассказал ему. Мейсон отнёсся к этому достаточно спокойно; он понял, что с Лиамом всё в порядке, и теперь просто периодически дразнит его из-за этого. — Я не танцую, ты это знаешь. Мейсон закатывает глаза, помешивает трубочкой свой коктейль. Он достался ему бесплатно, потому что Кори ещё нет, а Мейсону всегда удавалось, лучше, чем Лиаму, заставлять людей делать что-то для него, как с этим парнем, который увидел его с другого конца зала, решил, что он милый, попытался подкатить и сразу оказался отвергнут. — Окей, Классный Мюзикл. Это не особо сложно. Может быть, не для Мейсона, но он уже видит, как его сравнивают с Бреттом и как все смотрят на них, потому что все всегда смотрят на Бретта; он качает головой. Мейсон снова закатывает глаза, и он ужасный лучший друг, потому что он всё ещё считает, что Бретт горяч, и потому что он едва слышно проговаривает: — Бретт, посмотри сюда. Человек никогда бы это не услышал; Бретт поднимает голову и сканирует взглядом помещение, пока не обнаруживает их; его улыбка становится только ярче. Лиам ненавидит то, насколько он красивый. Он жестом приглашает их подойти, и Мейсон явно забыл все те разы, когда Лиам яростно названивал ему, чтобы пожаловаться на Бретта, ещё в первом классе, потому что он проталкивает Лиама сквозь толпу, пока тот пытается подавить желание упрямо упасть на пол, как капризный ребёнок. — А я как раз подумал, что это так вкусно пахнет, — говорит Бретт, когда они подходят ближе; он наклоняется, чтобы провести носом по щеке Лиама, что. Перед настоящими оборотнями и Мейсоном это что-то да значит. Лиам чувствует, как краснеет до корней волос. — Это мой парень, ребята. Лиам пытается скрыть свою панику и знает, что не особо справляется, потому что врать идиотам из школы — это одно, но представляться парнем Бретта перед его стаей — это совсем другое, и он вообще не готов. Он позволяет Бретту притянуть себя ближе, знакомится с другими членами его стаи: Лианой, Коди и Эйлин. Они постарше, им немного за двадцать, они вернулись из университетов на каникулы, и они достаточно дружелюбные, относятся к Бретту как к младшему брату. — Ты не говорил нам, что он такой красивый, — воркует Лиана; Лиам чувствует, что ещё немного, и его начнут щипать за щёки. — Теперь я понимаю, о чём были все эти разговоры. Разговоры? Какие разговоры? Лиам недоуменно смотрит на Мейсона, но тот занят тем, что смотрит на Бретта так, как обычно смотрит на какие-то сложные задачи по математике: как будто он знает, что в конце концов найдёт правильный ответ. — Они просто шутят, — торопливо говорит Бретт; его сердцебиение чуть сбивается. — Эм, хочешь потанцевать? Лиам может только представить, что сделает Мейсон, если он скажет "нет", поэтому он кивает, позволяет Бретту утянуть его дальше в толпу, прочь от своей стаи. Мейсон будет в порядке, компания трёх дружелюбных оборотней — явно не худшее, что с ним случалось. Это Лиам тут должен волноваться. Он видел, как танцует Бретт, с какой грацией он трётся о ближайшего к нему симпатичного человека; как он прижимается ближе, скользит руками по чужому животу, по чужим бёдрам. Лиам представляет этот его взгляд — тёмный и опасный, который получается у него так здорово, и снова сглатывает, жалеет о том, что он не пьян. — Эй, так, ммм, я не особо— Руки Бретта на его талии, притягивают его ближе; Лиам чувствует жар его тела, его клубничный запах и паникует... Пять минут, немного болтовни и много извинений спустя, Лиам выводит Бретта из клуба; тот аккуратно ощупывает свой стремительно исцеляющийся сломанный нос. Что действительно раздражает, так это то, что это только делает его ещё более привлекательным, словно он какой-нибудь плохой парень из клипов Ланы Дель Рей, которые Лиам, конечно, никогда не смотрел. — Прости, что я загнался в тот самый момент, когда кто-то поскользнулся на пролитом коктейле и толкнул меня в тебя, — в третий раз повторяет он, закусывая губу. — Оно исцелится, — отмахивается Бретт; Лиаму было бы стыдно за то, что он оставил Мейсона в клубе, если бы он не увидел Кори, когда они выходили. Лиаму интересно, что думает стая Бретта, видели ли они, как Лиам случайно сломал ему нос. Он столько раз представлял, как разобьёт Бретту лицо, но по факту это оказалось достаточно отстойно, просто яркая боль и болезненный ржавый запах крови Бретта. Лиам никогда раньше не видел на Бретте никаких повреждений; он очень старался не пораниться на публике, и теперь Лиам понимает, почему. Достаточно сложно объяснить заметные увечья, которые сразу исцеляются. Бретт легко встряхивает головой, когда его нос приходит в норму; его губы и подбородок испачканы в крови. — Всё нормально. Я всё ещё красивый, да? — шутит он, и Лиам не может не кивнуть. — Ты всегда красивый, — вполне себе честно говорит он. Бретт отвечает одной из этих маленьких довольных улыбок, которые Лиам не привык видеть на его лице. — Как тебе моя стая? — спрашивает Бретт; как будто ему не всё равно, что Лиам о ней думает. — Эм. Они были милые? Лиам поговорил с ними всего пару минут, прежде чем Бретт утащил его прочь, но они казались нормальными. Он не очень понимает, какая Бретту разница. Он не замечает, что дрожит, пока Бретт не останавливается посреди улицы; сейчас достаточно поздно, чтобы вокруг вообще не было машин; Лиам и не заметил, как они прошли пару кварталов от клуба. Он, на самом деле, не совсем понимает, где они. Но сейчас действительно не жарко; это одна из тех неожиданно холодных весенних ночей, которые словно возникают из ниоткуда. И Лиам, конечно, оставил свою куртку Мейсону. — Ты замёрз, — говорит Бретт. Конечно, ему не надо спрашивать, наверняка есть какой-то специальный запах холода, который он почувствовал; ну, или он заметил, как Лиам дрожит. — Нет, ты замёрз, — без какой-либо реальной причины огрызается Лиам, потирая плечи руками. — Очевидно, что нет, иначе я бы не стал делать это. — Делать что? В качестве ответа Бретт накидывает ему на плечи свою толстовку. Она тёмно-зелёного цвета, Бретт часто носит такое, и Лиам соврёт, если скажет, что она ему не нравится, потому что она толстая и с такой пушистой штукой внутри, которая ощущается просто потрясающе, когда Лиам натягивает толстовку. Она заканчивается где-то на середине его бедёр, и её рукава слишком длинные, но ему, на самом деле, плевать; он скрещивает руки на груди, чтобы сохранить остаточное тепло, и улыбается Бретту. — Спасибо! Бретт как-то беспомощно улыбается; он явно чувствует себя комфортно в своей рубашке с длинным рукавом. — Знаешь, ты тоже красивый. Лиам чуть не спотыкается, потому что...что? И что ему с этим делать? — Надо взять чего-нибудь поесть, — говорит он, потому что ему больше ничего не приходит в голову. Он знает, что он не страшный, но здесь, на тёмной улице, рядом с Бреттом, всё ещё немного румяным после танцев, это ощущается по-особенному; Лиам бы чувствовал себя так, словно они здесь только вдвоём, если бы не слышал десятки сердцебиений в ближайших зданиях. — Здесь есть круглосуточная закусочная, — Бретт начинает вытирать кровь с лица внутренней стороной рубашки, но затем осознаёт, что она белая, и морщится. — Можем зайти после того, как я сотру с лица это дерьмо. Футболка Лиама чёрная; он предлагает помочь, не думая о том, что его одежда будет пахнуть кровью Бретта, сладким запахом ржавчины, который больно нравится волку внутри него. Бретт становится на колени посреди улицы, потому что он идиотски высокий и иначе Лиам бы просто не дотянулся. Это кажется невероятно интимным; Бретт здесь, у его ног, его колени упираются в мокрый асфальт; Лиам поднимает футболку, он знает, что Бретт видит его живот и тазовые косточки. Он чувствует дыхание Бретта и очень надеется не заработать стояк. — Так, стой спокойно, — приказывает он, сжимая кудри на затылке Бретта и удерживая его на месте, что вообще не помогает ему не заработать стояк; он поднимает футболку и грубо трёт тканью рот и подбородок Бретта, пока кровь не стирается и тот не становится снова похож на себя; Бретт смотрит на Лиама, его губы припухли из-за трения, и Лиам почти, почти наклоняется к нему, но вдруг совсем рядом раздаётся автомобильный гудок, и они оба подскакивают, чтобы затем убраться с дороги; Лиам возвращает свою футболку на место. — Так, закусочная? — спрашивает Бретт через пару секунд, когда они смотрят, как машина уносится прочь. Лиам игнорирует тот факт, что они оба как-то слишком тяжело дышат. Лиам пару раз заходил сюда с мамой; кажется, что офис его врача где-то недалеко отсюда, он не уверен. Он берёт омлет, тосты и шоколадное молоко, потому что он всегда был сладкоежкой. Бретт берёт фруктовую тарелку и тосты, и Лиам сказал бы ему, что он ест как домохозяйка на диете, если бы он не выглядел...так. Лиам всё ещё сидит в толстовке Бретта, сейчас в ней жарковато, но он её не снимает. В начале всего этого он немного волновался, что им будет не о чем говорить и они просто будут сидеть в тишине, как Лиам сидел со своей первой девушкой в средней школе; всё закончилось достаточно плохо: он словил эпизод и случайно разбил окно в автобусе, когда она сидела рядом с ним. Однако Бретт оказался достаточно болтливым, и у него, кажется, нет проблем с тем, что Лиам не может полностью сосредоточиться на нём и он начинает строить башню из сливочников, пока слушает, как Бретт рассказывает о последнем художественном проекте Лори. — Она реально талантлива, понимаешь? Типа, её учитель хочет, чтобы она пошла в художественную школу, но ей понадобится большая стипендия... — он замолкает, и Лиам осознаёт, что у Бретта, скорее всего, не особо много денег. Его родители мертвы, а Сатоми не может содержать целую стаю. Не то чтобы у оборотней были магические способы достать денег. Ну. В принципе, он мог бы пробиться в банковское хранилище, но что делать с камерами? Отсутствие у Бретта денег многое объясняет: например, то, что он получил стипендию в Дефенфорд, и его побитую машину. — Я помню её работы, она точно получит стипендию, — ободряюще говорит Лиам, потому что он хочет, чтобы Бретт перестал так смотреть и потому что это правда. Лори странная, но действительно талантливая. И не то чтобы Лиам имел право решать, кто странный, а кто нет. Бретт мягко пихает его ногой под слом, говорит спасибо, а потом обрушивает башню из сливочников, смеётся, когда Лиам бросается поднять их. Но это приятный смех, и он помогает Лиаму восстановить башню, взяв за основу пакетики с джемом, так что они оба смеются, когда официантка подходит к ним и ставит еду на стол, стараясь не задеть их творение. Уже дома Лиам ощущает внутри себя какой-то странный пузырь счастья, когда понимает, что он всё ещё в толстовке Бретта и что он ничего об этом не сказал, ни когда Бретт проводил его домой, ни когда они остановились у двери, ни даже когда Брет сказал: "Увидимся завтра, детка", и убежал в сторону леса, быстрее и грациознее любого человека. Лиам мог бы написать Бретту, но уже поздно, и он устал. Так устал, на самом деле, что он забирается в кровать, не снимая толстовку, и засыпает, прижавшись носом к мягкой подкладке.