цзюлун'1982

— У твоего папаши отвратительное чувство юмора, ты знал? — Да-а-а, он тот еще обмудок. Не люблю говорить об этом... очень интересном персонаже, перевернувшим слишком много в моей и чужих жизнях, но он как магнит. Все в итоге сводится к нему. Он словно центр этой вселенной, все либо происходит из-за него, либо потому, что он так запланировал. Не уверен, что собственное рождение он тоже не предсказал. Думаю о нем и начинает трясти. Хотя можно ли назвать его «папашей» — вопрос спорный. Он мне не отец, на самом деле. Но я рожден от него. Мы. Мы вдвоем — я и эта очкастая бестолочь, Пятнадцать — сейчас в полуразрушенном здании какого-то древнего завода, наверное, времен еще даже до Эпохи Утраченных Технологий. Пятнадцать сидит на одном из выступов, он подпирает голову руками — и все это время он внимательно смотрит за моими действиями, изредка сверкая глазами из-под очков. Я же занят тем, что очень старательно разливаю шлак по местности. Пятую канистру уже убил. Думаю, достаточно. Я достаю зажигалку, но пока не щелкаю ею, оборачиваясь: — Ну он и твой папаша, если подумать. — А мы с тобой тогда кто? Близнецы? — Пятнадцать сужает глаза и фыркает. Он даже не спрыгивает. — Если уж говорить совсем занудным тоном, то мы оба с тобой не более, чем его клоны. Копии, фальшивки, двойники. Простые запаски на тот случай, если с ним что-то случи... — Да-да-да, закрой варежку. Мне не интересно слушать то, что рассказал мне уже Лилиум. Весь этот безумный проект — не знаю, о чем папаша думал вообще, хотя его в принципе понять сложно, не только сейчас — начиная от самой идеи создать кучу копий одной личности и заканчивая тем, что они начнут массовую бойню с «оригиналом» (мной)... Он абсолютно туп. Во-первых, потому что я не оригинал, но папаша мертв, а система воспринимает меня как замену. План ненормален. Мне не хочется разбираться с тем дерьмом, что оставил после себя папаша, но, к сожалению, выбора не остается! Спасибо за наследство, Праматерь тебя пожри. Я бы лучше чем-то другим занялся, а не истреблял свои копии каждый раз. Хорошо, правда, что даже среди них были адекватные личности. Пятнадцать — просто золото, пока не начинает занудничать. — Говоря совсем точно, — игнорирует меня он и продолжает, — то мы с тобой сделаны по разной технологии. Ты скорее натуральный двойник, созданный Заводом, когда как я просто копия, наштампованная в погоне за тобой, и... Он резко замолкает, когда я щелкаю зажигалкой. Мы смотрим вместе назад, на помещение во тьме. Там — тысячи «сот», в которых лежат головы еще не созданных двойников. Сырой материал. Не знаю, кто именно в этом замешан — я все равно найду и убью его за все те проблемы, что он мне устроил — но он определенно безумен. Это сродни странного восхищения Лилиума папашей. Все на него молятся, словно он пророк какого-то божества, но я-то знаю, что он просто безумец, делавший все, что захочет. На самом деле, я уважаю его за это. Как тот, кто способен понять это желание — все же, я его двойник, копия. Но учиненные проблемы этого явно не стоят. Колыбель новых безвольных кукол станет их же могилой. Я расправился почти со всеми фальшивками. Осталось лишь пятеро. Самый бешеный — убью его и история закончится. С остальными оказалось гораздо проще договориться. — Прости, — вдруг произносит Пятнадцать. Я удивленно поворачиваю к нему голову. В полумраке и слабом свете зажигалки его лицо пугает. Может потому, что я вижу себя. — За что? — У тебя столько головной боли из-за этого, — он пожимает плечами. — Я рад, что ты помиловал меня. Это, несомненно, очень глупое решение, но зато я буду жить. Он молчит некоторое время, но потом спрыгивает на пол. Ростом он с меня. Ну да, конечно. Мы идентичны друг другу. Каждый раз забываю, как же это странно, в самом деле. Надо поскорее расправиться с последним двойником и приказать остальным четверым идиотам никогда больше мне дорогу не пересекать. Ну, ладно, Пятнадцать и Двойке можно, они вроде хорошие ребята. — Эй, слушай, как думаешь, мне стоит подобрать себе новое имя? Нормальное? — Почему бы и нет. Я не думаю об именах. Они лишь мешают. Это точно такой же ярлык, который вешал на меня Лилиум и остальные, видя во мне вместо меня папашу. Но они словно забывают, что тот наверняка уже мертв, а я.... Ну... Я — это я. Пусть даже тоже не оригинал... — Хочешь сам пустить огня? — я откидываю голову назад и с ухмылкой смотрю на Пятнадцать. Тот замирает, после чего глаза его становятся большими, словно блюдца. Он дрожащей рукой тянется к зажигалке, словно ничего более сокровенного в жизни не видел. — Что, реально можно? — Просто так спрашиваю, — передразниваю я его тон и всучиваю зажигалку. — Ну, давай, Пятнашка! Покажи всем этим фальшивкам, кто тут оригинал, а кто лишь жалкая копия. Он щелкает зажигалкой еще раз, словно созданный им теперь огонь — только его, и затем, замахнувшись, швыряет ее в центр огромной шлаковой лужи. Та мгновенно вспыхивает, и пламя начинает поглощать секцию за секцией, соту за сотой. Мы вдвоем смотрим на то, как медленно огонь пожирает головы еще недостроенных двойников. Пугающее зрелище. В их плавящейся коже я вижу себя. Халдея говорила, что я закончу плохо. И это словно предзнаменование... Посмотрим, кто кого. Фальшивка одолеет фальшивку. Ненастоящую Праматерь.