цзюлун'1982

— Видишь, к чему это приводит? Видишь? Почему ты не мог меня послушать? Улыбка у Лилиума жалкая, он даже не пытается скрыть, как херово он себя чувствует. Морально. Физически-то он здоровее меня, у него нет дырки в животе, из которой едва кишки не вывалились. Но есть что-то блаженное в его выражении, в этой улыбке, слезах. Он хватает меня за руки, тянет за пальцы, сжимает запястья, а эта глупая улыбка никак не исчезает. Когда пальцы на моих запястьях сжимаются слишком сильно, я нервно отвожу взгляд. Но Лилиуму все равно. Он наклоняется ко мне и шепчет нервным шипящим голосом: — Но все хорошо. Правда. Все хорошо закончилось. Все отвратительно закончилось. Настолько, что слов не хватает. Но я не возражаю. Мы дома. В его комнате. Я на его кровати. В комнате полумрак. Шторы закрывают окно. Сейчас спорить с Лилиумом бесполезно, он не в себе. Такой же поехавший, как и те, о ком он так нелестно отзывался до этого — Юрий, Сестрица, все они. Но он хотя бы делает это не потому, что ему моча в голову ударила, он просто такой по жизни — после всего, что произошло в прошлом. Я об этом не знаю, это надо спрашивать у учителя Лилиума, но я не хочу. Мне, если честно, не очень приятно во всем этом копаться. Раны после стычки болят, особенно дырка в кишках. Лилиум все еще держит меня за руки. Его глаза сверкают болезненным блеском. Он проводит пальцами по моим волосам. — В прошлый раз, — он изгибает губы в горячечной улыбке, — мне не удалось. Тогда я жестко облажался, и в итоге получилось... не очень хорошо. Ты сам знаешь, что стало с Юрием, — я не знаю, — Я не сумел закончить дело вовремя, и в итоге... Но в этот раз все иначе. Да? Ведь так? Скажи мне. Он заглядывает мне в глаза и облизывает высохшие губы. Я молчу. — Ты ведь не бросишь меня? — Лилиум издает сдавленный смешок, по его лицу пробегает болезненная судорога. — Не забудешь? Мы будем вместе, да? В этот раз... Не получилось до этого, но сейчас... Мы же сможем, да? Ответь мне. Это у нас в крови — бросать Лилиума. Что папаша, что Юрий. Они оба все были связаны с Лилиумом, и я знаю, как это закончилось. Тем, что один мертв, второй почти помер и в итоге сбежал. У Лилиума от этого явно крыша поехала, он и сам по себе нестабильным был, но... Все как снежный ком. Человек за человеком. Папаша, Юрий с лицом папаши, я... тоже с его лицом. Семейные ценности — сбегать от Лилиума, это у нас наследственное. Я тоже хочу сбежать. Очень сильно. Но я не могу — потому что вижу, как Лилиум склоняется надо мной, все еще цепляясь за руки, горбится, его трясет, а на ладони капает что-то теплое. Я слышу короткий вздох, похожий на всхлип. Я сжимаю его руку в ответ. — Я сделаю все, что ты хочешь, только не уходи. — Не уйду. — Что угодно сделаю, только, пожалуйста, останься. — Куда я денусь. — Я сделаю все в этот раз лучше, — голос Лилиума скачет на тон. — Идеально. Обязательно. Ты увидишь. А ты останься, окей? Несчастный человек, живущий в собственных иллюзиях... Придется нарушить маленькую семейную традицию.