Темные кроны

Иинг сидела на застеленной праздничным покрывалом кровати под специально купленным для свадьбы красным балдахином с вплетенными в него золотыми нитями — данью традициям — не отнимая от лица веера, терпеливо ждала. За окном давно сгустились сумерки, а стрелка часов медленно подбиралась к полночи. На улице стихали пьяные голоса, да и она уже сама изрядно выпила. Гости единодушно решили остаться у них ночевать, а уже завтра отправляться восвояси, но мест в доме почти не было — под крышой разместили лишь женщин и детей, остальные спали под открытым небом. Дверь в комнату, скрипнув, отворилась, и Иинг вздрогнула, тут же подбираясь. Лим медленно задвинул створки и подошел к ней, отбирая веер. Она смотрела на него, а он, держа ее чуть дрожащие руки в своих, сел рядом. Оба словно ожидали знака, спускового крючка, но такового все не было. Иинг освободила одну руку и провела по его щеке от уха к подбородку, очерчивая лепестки губ. Лим поймал ее кисть, целуя тонкие пальцы, и поднес к губам вторую руку, не ограничиваясь только ладонью. Он немного резко придвинул ее к себе, целуя взахлеб, минуя предыдущие нежности. Иинг отвечала, чуть вздрогнув от столь бурного напора, страстно, пылко, отдавая всю себя. Она упала спиной на кровать, отчего вплетенные в волосы хрусталики мелодично звякнули, ударяясь друг о друга. Становилось жарко, да и убранные в прическу волосы мешали. Они прервали пылкую череду поцелуев, и Лим помог ей сесть, нежно убирая из волос украшения, пока она развязывала завязки его праздничного ханьфу. Петля за петлей, лента за лентой, одежда летела на пол, оголяя все больше и больше участков смуглой кожи. Иинг облегченно вздохнула, когда тугое платье наконец-то упало с покатых плеч. Теперь им ничего не мешало. Сотый раз словно первый, в новых красках и ощущениях. Ногти по спине, жаркие поцелуи, чуть слышные вздохи и жар, нестерпимый жар, поглощающий их обоих. Тело горело, волосы в беспорядке разметались по кровати, мешая и прилипая к спине, но все это было не важно. Здесь и сейчас все сводилось к ощущениям. Кожа к коже — особое чувство, равномерный учащенный стук сердец в такт друг другу, когда в ушах бьется свое, а под рукой ты чувствуешь чужое — особая музыка, перекрывающая собой все. Сейчас нет зрения, хотя глаза широко распахнуты. Они видят лишь тело перед тобою, блестящие даже в темноте капельки пота и красные всполохи балдахина за чужой спиной. Они слились воедино, два в одно, цельное и неразрывное, навсегда соединенное не только телом, но и духом, скрепленное друг с другом настолько крепко, что ничего в мире это не способно разрушить. Ни сейчас, ни через год, ни через вечность.