Mike Oldfield — Shadow On The Wall
В графских покоях стены толстые и потолки высокие, оттого холодно так, что зимой даже камин не греет. Сейчас, знойным летом, прохлада спален только на руку — в них свежо возвращаться после уличной духоты, и дышится легко. Только ни прохлады, ни ровного дыхания Чонгуку сейчас не видать. Уж Тэхён об этом позаботится. От чужого тела уже исходит жар, когда Тэхён распахивает полы его пурпуэна, пробираясь к самому-самому. У Чонгука тело не такое, как у всех, с кем Тэхён привык общаться. Он ни капли не нежный, он твёрдый — не как статуя, а как дерево — живой, здоровый, надёжный; он не бледный, а опалённый солнцем; он не боится к Тэхёну прикоснуться, словно от малейшего движения тот разобьётся, а крепко прижимает, будто пытаясь в себя втереть. Перебирает сильными мозолистыми пальцами, а Тэхёна от контраста с нежностью в его взгляде ведёт. У Чонгука рот распахивается в ту же секунду, что Тэхён к нему прижимается. Он не стесняется мычать и подаваться вперёд от стены, к которой Ким его придавливает. Наклоняет голову в ту сторону, куда его тянут за волосы, а Тэхёну нравится, когда слушаются. Не когда по статусу положено, а когда добровольно, ради похвалы или даже за ничего. Чонгук беспорядочно толкается вперёд бёдрами, сам того не осознавая, пока они плавно приближаются к балдахину. У Тэхёна почти получается увлечь его за собой, но он вырывается в самый последний момент, сползая на пол и шипя. Киму ничего не остаётся, кроме как последовать за ним. — Нам нельзя сюда заходить было, тем более на постель залезать! У них осталось не так много времени, поэтому Тэхён не будет тратить его на уговоры, а просто повалится вместе с Чонгуком на расшитый палас, вновь припадая к губам, не упоминая, как сильно ему хочется видеть Чонгука именно на этих простынях.***
У Чонгука сладкий язык. Тэхён не планировал сейчас пробовать его на вкус — им бы быть поосторожнее — но это была вынужденная мера. Иначе было не заткнуть, а они, вроде как, прячутся. Хотя младший всё порывается сбежать, и Тэхёну приходится проталкивать его дальше в самшитовые кусты. Занятие не из приятных, но хотя бы не в терновник, где они были за пару минут до этого. — Нам надо пойти и помочь, не слышишь, что ли? Они сына графа ищут! Чонгук так ответственно относится к любому делу. Тэхёна непрерывно грызёт вина за то, что он его постоянно отвлекает. Но для них каждая секунда вместе на вес золота, и Ким бы любые горы монет променял на то, чтобы Чонгук с ним остался. Поэтому, пока это не станет возможным, он с этой виной будет мириться, каждый раз хватать за рукав и тянуть на себя. — Не высовывайся. — Меня вчера уже пороли за опоздание, когда на кухне нужны были свободные руки. Конкретно за это Тэхёну больно сильнее всего. Эта боль, конечно, не сравнима с тем, что испытывает Чонгук, которому потом спать на спине невозможно, но от осознания, что, если бы не был таким эгоистичным, то наказания удалось бы избежать, уже тошнит. — Подожди хотя бы, пока они уйдут. Им нельзя узнать, что мы здесь были вдвоём. И за то, что он делает дальше, Тэхёну не стыдно. Так уж он воспитан — использовать все шансы. А сейчас, пока голоса других слуг шумят, но не слишком близко, возможность выдаётся идеальная. Стараясь сильно не навредить, он сжимает в ладонях чужие плечи, подаваясь вперёд, вновь лаская мокрый, сладкий от ягод рот.***
Он просыпается в немом крике, распахивая глаза и щурясь от яркого света. Холодный пот стекает по вискам, и он приходит в себя, только когда его насильно утыкают носом в широкую грудь. — Опять кошмар? Да. Снова снилось, как Чонгук с извинениями бросается ему в ноги. Прямо так, как было с Сокджином, его старшим братом, когда Чонгук узнал, что он не такой же простолюдин. Он стирал колени в кровь и отбивал лбом о каменный пол, слёзно моля о прощении, хотя никто не собирался его наказывать. — Всё в порядке. Я рядом, нам разрешили отдохнуть. Засыпай снова. Чонгук так бережёт его сон, хотя сам бодрствует по двадцать часов в сутки. — Лучше ты ложись. — Я не хочу. Улыбка, озаряющая всё вокруг получше зенитного солнца. Из-за неё Тэхён впервые на Чонгука и взглянул. Подглядывал из своих покоев, потом из-за деревьев. Смотрел, как какой-то мальчишка в крестьянском уплетал плоды с казённых кустов. Но не стал почему-то на него жаловаться, а спустился в сад, подбежал и толкнул плечом. Он в этом саду своё сердце оставил. Потому что в нём впервые увидели не приёмного ребёнка графа, не молодого господина, не глупого парня, к которому можно подлизаться ради выгоды, а просто Ким Тэхёна. — Слышал, что сегодня на пруду никого не будет. Искупаемся? Он позволяет потащить себя за запястье, пускаясь галопом.