Dieci

Foghat — Slow Ride

Тэхён слышит. Он проснулся от холода. Ветер из открытого окна трепал лёгкую тюль, и, если бы не привычка скидывать с себя во сне одеяло, он бы и не потревожился. Но вот он, крадущийся через тёмную гостиную на цыпочках, идущий на звук, потому что слышит. Чонгука в постели рядом не было, и, зная его, не трудно догадаться, куда он мог пойти в четыре утра. Да только на кухне его нет, и что-то похожее на писк — далеко не подпевания Тейлор Свифт во время готовки. Факт в том, что Чон Чонгук — его мальчик. С грудаком, бицепсами, татуировкой, каменным прессом и каменным, судя по всему, стояком, но всё ещё мальчик. И сейчас он ласкает себя, запершись в ванной в страхе быть пойманным. Другой факт в том, что, когда Тэхён делает это, он старается быть тихим. Может, рычит низко иногда, не сумев сдержаться, но Чонгук… Чонгук чуть ли не плачет. Он прерывисто дышит, его голос дрожит, и он действительно хнычет. Тонко, едва слышно, стараясь быть тише… Тэхён хочет выломать эту чёртову дверь. Надо уйти, но он намертво прилип ухом к тонкой стене. Чтобы отрезвить себя, зажмуривает глаза, но это… Это только делает хуже. Под закрытыми веками Чонгук, его выгнутая спина и напрягшийся живот, гримаса наслаждения, закушенные костяшки пальцев и ниточка слюны, протянувшаяся вниз. Тэхён сползает вниз, сжимая бёдра. Чонгук уже мастурбировал перед ним однажды. Водил щедро смазанным кулаком вверх-вниз по своему члену. Дрожал под тяжёлым тэхёновым взглядом, сводил колени, разводя по приказу. Убирал руки, когда Тэхён говорил, по инерции толкаясь вверх, тупо трахая воздух. Выдержал раз, выдержал два, выдержал три, но на четвёртый из его глаз покатились солёные слёзы. Тэхён слизывал их, позволяя в этот момент вбиваться в свою руку, чувствуя между пальцев обилие предэякулята. Это заводило, но ещё больше заводил взгляд — такой просящий, нуждающийся, отчаянный. Чонгук за дверью скулит. Тэхён слышит, как шуршит напольный коврик. Чонгук, наверняка, ёрзает по нему, стирая колени. Окунает два пальца в рот, обводит контур губ, а после растирает ими стоячий сосок. Он однажды неожиданно кончил, когда Тэхён за него покусывал и водил языком вокруг, по покрывшейся мурашками коже. Может, он только начал, и щекочет себя под рёбрами, второй рукой осторожно прикасаясь к растущей эрекции. Может, уже проводит по члену с грубой оттяжкой, запрещая себе кончить, пока не разрешат. Но кто ему разрешит, если Тэхёна рядом нет? Или, может, он уже кончил, и сейчас терзает раскрасневшуюся головку грубой кожей ладони, балансируя на тонкой грани между болью и удовольствием. Тэхён прижимается лбом к наличнику. В паху тяжелеет с каждым едва слышным «Ах» из-за двери. Он слышит всё. Продолжающееся хлюпанье, тяжёлое дыхание, даже шлепок. Его мальчик иногда такой грязный. Возвращаться в кровать бессмысленно. Он опускает руку на свой собственный стояк, который успел за короткий срок налиться кровью и стать практически болезненным. Через ткань и на сухую — дело не из приятных, но это хоть немного должно снять напряжение. Чонгук за стенкой всхлипывает, ускоряясь. Это понятно по участившимся шлепкам — боже, неужели он там на чём-то скачет? Рот стремительно наполняется слюной, едва Тэхён вспоминает солоноватый вкус чужой смазки. Она сейчас, должно быть, стекает вниз, на пол и на ковёр. Или, если Чонгук, действительно, прыгает, разбрызгивается беспорядочно вокруг. Грязно. Ему нужно уйти, пока не поздно. Чонгук там задыхается и стонет, но он должен. Даже если его мальчик нуждается в разрядке, толкаясь себе в руку, даже если ему очень хочется помочь, даже если перед глазами образ напряжённой потной спины и скользких от смазки бёдер — он должен. Даже если Чонгук выскуливает «Хён», представляя его, даже если за закрытой дверью блядская эстетика — выгнутая поясница, оттопыренная упругая задница, между половинками которой хочется вжаться носом и провести языком — он должен. Даже если он сросся с полом, даже если его пижамные штаны топорщатся в районе паха и спереди растеклось мокрое пятно — он должен. Должен уйти, но выдаёт себя самым глупым способом. Ни раньше, ни позже. Грёбаная половица скрипит напропалую. — Хён?!.. Сладкий, протяжный, чуть хриплый голос. Удивлённый, но не шокированный. Тэхён в нетерпении дёргает дверную ручку вниз. — Чонгук-а… Закрыто. — Х-хён, уйди. Он не перестаёт трогать себя, Тэхён слышит. И хлюпающий звук, и как Чонгук задерживает дыхание. — Чонгук-а, чем ты там занимаешься? Впусти меня, малыш. — Хён… — В следующий раз ты можешь будить меня, слышишь? Или использовать моё тело, как хочешь, пока я сплю. Я тебе разрешаю. Тэхён котом скребётся, практически выцеловывая и вылизывая деревянную поверхность двери. — Чонгук-а, открывай. Его мальчик всегда был послушным. И когда дверь с хлопком распахивается, Тэхён видит, как Чонгук трясётся. По-настоящему, нещадно, дёргаясь в конвульсиях, толкаясь между своих запястьев, потому что связал себе руки. — Хён, пожалуйста. Хён таким мольбам не в силах отказать.