The Rose — Candy (so good)
Дело в том, что Чонгук никогда не напивается. Он примерный студент в первую половину дня и такой же примерный сотрудник магазина бытовой техники во вторую. Он вот уже полгода подряд становится работником месяца, потому что умудряется распродавать худшие на свете микроволновки, начинённые множеством функций, кроме нагревания. Тем не менее, обожает не только начальство, но и коллеги. Потому что он приносит кофе к обеду и лучится энергией до самого закрытия смены, прикрывает чужие прогулы перед старшим менеджером и вовремя вызывает охрану. И, конечно же, потому что он на корпоративах вытаскивает пьяные тушки коллег из самой беспросветной задницы, а потом ещё и обрисовывает ситуацию так, что все выходят из неё белыми и пушистыми. Это не Тэмин надрался в дрова, это креветки были просроченными, поэтому можно и жалобу написать в супермаркет, а потом получить полное возмещение стоимости. И это только благодаря тому, что Чонгук никогда не напивается. Он не напивается, хоть иногда ему очень хочется забыться. Он ищет другие способы раствориться. Плавание на спине, чтобы только нос из воды торчал; марафонный просмотр аниме, потому что может себе позволить; такое же марафонное прочтение всех книг Лавкрафта вместо учебника по прикладной информатике; граттаж или гравюра по выходным. Он считает, что при правильном распределении труда и отдыха у человека не возникает тяги к пагубным привычкам. Но у Чонгука всё равно такая имеется. Леденцы. Мятные леденцы. Много мятных леденцов. Он сосёт их по дороге на учёбу, сидя в метро, шуршит фантиками в перерывах на работе, грызёт по две штучки за завтраком. Раскатывает по языку ментоловую прохладу, прожигая дыру в затылке парня, сидящего перед ним. Чонгук никогда не напивается, но точёный профиль Ким Тэхёна опьяняет его похлеще всякого алкоголя. Прикладная информатика забывается не только в виде домашки, но и на лекциях и семинарах. Преподаватель рассказывает что-то про нули и единицы, а у Чонгука в голове только крупный нос и лисий прищур глаз. Одногруппник подходит к кафедре, открывая презентацию по информационным системам, а у Чонгука гул в голове, твердящий только чужое имя. Тэхён читает со слайда, а Чонгук смотрит только на то, как его волосы, пропуская свет, становятся того самого цвета. То ли панг, то ли снежная мята. Чонгук не знает названия, знает только, что Ким Тэхёну такая причёска очень идёт. Чонгук никогда не напивается, поэтому не понимает, откуда у него могли взяться обонятельные галлюцинации. Но через мгновение до него доходит, что это происходит в реальности — Тэхён садится рядом с ним в столовой, прямо вместе со своими длинными ногами и загребущими руками. И этими своими чуть пухлыми губами он обхватывает трубочку, потягивая апельсиновый сок. Но лёгкий приступ тахикардии у Чонгука вызывает совсем другое — шлейф аромата мяты от чужих волос и одежды. Он лезет в карман и суёт в рот один леденец, списывая резкое выделение слюны на условный рефлекс на запах. Чонгук никогда не напивается и способов не ищет. На вечеринку студсовета он попадает совершенно случайно. У Чимина есть друг, у друга парень, а у парня младший брат, у которого есть хороший знакомый и… нет, он не помнит, кто там дальше. Вообще всё перестаёт помнить, кажется, когда видит Ким Тэхёна в свободной салатовой рубашке. Чонгук никогда не напивается не только потому, что знает про пагубное влияние алкоголя на организм и про другие способы отвлечься, но и потому, что у него был странный опыт. Не печальный и не болезненный, а просто странный. Он толком не помнит, что произошло, но вот галереи на телефонах его однокурсников помнят всё просто прекрасно. Чонгук и не подозревал до того раза, что у него имеется тяга к танцам с раздеванием и выкрикиванию пошлостей симпатичным парням. Он таким образом, кажется, впервые заговорил с Ким Тэхёном. Да, точно. И после решил не позориться и делать вид, что ничего не было. Но, несмотря на то, что Чонгук никогда не напивается, в этот раз он умудряется принять в себя около полбутылки шампанского, а потом что-то красивого зелёного цвета с мармеладкой на дне. Вкуса мармеладки он, правда, так и не почувствовал. Поэтому и решил не продолжать, а просто присесть на мягкий диван, чтобы слегка протрезветь. Кто же знал, что он приземлится аккурат на колени Тэхёна? — Ай, Чонгук-и, тебе стоит быть осмотрительнее. Вдруг это был бы кто-то другой? Чонгука веселит чужая интонация. Он достаточно пьян для того, чтобы глупо хихикнуть, но недостаточно для того, чтобы не заметить крупные ладони на своей талии. И этот чудесный аромат. Чонгук никогда не напивается, поэтому с непривычки не в силах контролировать свои мысли и слова. — Ты вкусно пахнешь. У тебя есть леденцы? Я потерял все свои. Тэхён поднимает бровь, усмехаясь. Все они такие — сначала вроде заботливые, а как спросишь про леденцы, так сразу насмехаться. Но Чонгук их так любит! Они такие гладкие, охлаждающие, свежие, но сладкие. И дыхание после них мятное, как у Тэхёна сейчас. Он точно что-то скрывает! Чонгук лезет в чужой нагрудный карман, а когда не находит там желаемого, начинает ёрзать, чтобы добраться до карманов на джинсах. — Вот так сразу? А с родителями познакомить? Чонгуку не до его шуток сейчас. Тэхён так ярко пахнет мятой, особенно здесь, у основания шеи. Чонгук не сдерживается, проводит языком, но кроме солёности пота не чувствует ничего. — Где леденцы? Он начинает злиться. Все знают, как Чонгук любит леденцы, и это просто бесчеловечно — прятать их от него. — Есть у меня один, но при всех его доставать нельзя. Чонгук никогда не напивается, поэтому сначала ошалело пялится на чужой рот. А потом лупит со всей силы по плечу, потому что нельзя так шутить. Он, может, и не прочь его отведать, но в другой обстановке. После свидания или хотя бы на трезвую голову. И, вообще, он сейчас не в настроении. Он хочет леденцов, а от их отсутствия хочется плакать. — Мне жаль тебя расстраивать, но у меня, правда, нет леденцов. Но я могу что-нибудь придумать, если ты пойдёшь со мной в другую комнату и ляжешь спать. Чонгук позволяет прижать себя к груди, непроизвольно прикрывая глаза. Тэхён пахнет мятой, а мята никогда не сделает ему ничего плохого. Они доходят (точнее, идёт только Тэхён, Чонгук волочится за ним безвольной тушкой) до третьей двери по коридору, и там, как Тэхён и обещал, ждёт мягкая кровать с большой подушкой. Чонгуку кажется, что вместо рук его по голове гладят большие листочки. Зелёные и мягкие. Ему нравится. Он слишком быстро засыпает в чужом доме и чужой постели. Чонгук никогда не напивается, поэтому он не уверен, является колыбельная от Тэхёна реальностью или его первым сновидением.***
Чонгук никогда не напивается, поэтому, просыпаясь, он пугается головной боли и незнакомой обстановки. А ещё зеленовласой макушки, лежащей рядом с ним. Чонгук пытается вытащить свою руку из-под чужой головы, но делает это слишком резко, поэтому онемевшую конечность простреливает болью. А потом и виски, когда эта зеленовласая макушка начинает крыть его отборным матом. — А, Чонгук-и, это ты… Ага. А это Ким Тэхён. Прямо рядом с ним, в одной кровати. Помятый, растрёпанный, отёкший… Такой красивый. Последнее Чонгук, кажется, произносит вслух, потому что чужие щёки заливает румянец. — Ты тоже ничего. Очень даже. Я тебе, вообще-то, леденцы принёс, только вот… Откуда-то из-за спины он достаёт пакет, полный фантиков и карамельной крошки. — Я случайно уснул и раздавил их. Чонгук никогда не напивается, поэтому у него не бывает связей, о которых он забывает на следующее утро. И он очень рад, что сейчас практически трезв — он запомнит каждое мгновение этого поцелуя. Совсем не мятного, но всё ещё очень вкусного.