Витражи, окрашенные кровью

— Ты мне мешаешь, — М’Радж-Дар раздражённо дёрнул ухом, исподлобья взглянув на Люсьена, который беззастенчиво уселся на край его рабочего стола. — Нет, не мешаю, — спокойно усмехнулся тот, протягивая руку и мягко сжимая пальцами край дёрнувшегося пушистого уха. — Кто тебе сегодня наступил на хвост, дорогой брат? М’Радж вздохнул, отложил перо и уставился хмурым взглядом на незаконченный алхимический рецепт. Он нервно дёрнул хвостом, обвивая его затем вокруг ножки стула. — Новичок этот, Терес. Всё ходит, всё вынюхивает, примат вонючий, — пробурчал, наконец, он. — То зелье ему продай, то заклинанию обучи… откуда ты достал его, эту серомордую ублюди… — Дар, — мягко одёрнул брата Люсьен, легко потянув его за ухо. — Терес — наш брат. У тебя все вонючие приматы, начнём с этого. А закончим тем, что для каждого из нашей семьи у тебя в своё время находились нелестные эпитеты. М’Радж-Дар промолчал, упрямо поджимая губы, пока тёплые пальцы Люсьена расслабляюще скользнули по пушистому загривку, поглаживая, перебирая густую и мягкую шерсть. Сам Люсьен улыбался, но улыбался задумчиво и отрешённо, будто мыслями находился далеко-далеко. М’Радж прикрыл глаза, доверяясь ласковым пальцам брата, которые зарывались в шерсть, массировали затылок, уходили к загривку, ныряя под ворот мантии. — Я знаю, что тебе каждый раз тяжело свыкнуться с мыслью, что в нашем доме появился ещё кто-то. Но прошу тебя быть добрее к Тересу, он не заслужил такой злобы от своих братьев. А ты — один из них. Мы семья, Дар. И у меня нет никаких сомнений в том, что его верность и рвение ничуть не уступают твоим собственным, — Лашанс гладил сурового каджита, словно пригревшегося альфика: М’Радж-Дар склонил голову, устроив её на коленях Люсьена, и тот почёсывал его за ушами, оглаживал пёструю шерсть на щеках, на скулах. Да, на робе снова останутся рыжие волоски шерсти, ну и пусть. Так редки моменты, когда М’Радж позволяет перебирать его шерсть, ласково приглаживать её, касаться кисточек на ушах — и не хочется упустить ни мгновения. Люсьен даже не изменился в лице, стоило М’Радж-Дару заурчать: поначалу едва заметно, почти неслышно. Раскатистое урчание нарастало по мере того, как интенсивно он почёсывал пригревшегося брата за ушами, а потом вдруг затихло, сменившись размеренным спокойным дыханием. Люсьен беззвучно усмехнулся: заснул брат, совсем вымотался со своими экспериментами. Но будить М’Радж-Дара он не спешил, продолжая с щемящей нежностью гладить шелковистую мягкую шерсть. … Терес спустился по лестнице колодца и направился в сторону покоев Винсента, но там, на лестнице, всё же столкнулся с М’Радж-Даром и невольно зажмурился, ожидая поток оскорблений от брата, которому он не сделал ничего плохого. — Ах, это ты! Послушай… Я тут подумал, и… Ну… я хочу сказать… я прошу прощения за то, как обращался с тобой раньше. Ну, ты только посмотри на себя! Твои деяния! Воистину, ты — достойный член нашей семьи. Давай начнём всё с чистого листа, хорошо? Теперь я уверен, ты и я станем настоящими друзьями! Так что тебе там хотелось, что-то продать или купить?