Назвался панком — живи хуево

— Прости, прости, — шепчет голос в полной тишине, глотая крик отчаяния, — прости... Сегодня была ночь, когда никто не спал. Отсветы кострищ плясали на стенах домов, на отполированных сотнями ног дорожках. Крики ведьм и колдунов разносились всенарастающим эхом, а мольбы и молитвы их родственников и близких не стихали в домах несчастных до утра. Паша закрывает свой рот ладонями, и вопит, готовый умолять о такой же смерти. Он никогда не забудет эти зеленые тоскливые глаза, эти кудри, полыхнувшие беспощадным огнем. Глаза, что не проронили ни одной слезинки до самого конца. В темную комнату заглядывал тусклый месяц, он видел сотни инквизиций, слышал тысячи нечеловеческих криков боли и отчаяния, и услышит еще столько же. И на его усталых глазах снова умирает юная душа, вырывая свои золотистые волосы и разрывая в клочья любящую душу. Но он-то живой. Живой, а ведьмам в этот вечер не повезло.