Истребление

      — И ты его поймал? — спросила девочка с блеском озорства в глазу.       Ниффти была главной собеседницей Виктора. Они быстро нашли общий язык, разговорились и, как назло, общались уже на протяжении почти целого часа, как старые друзья.       — Не-а. Кошак оказался проворней. Носился по всему дому за ним, а он, представляешь, со стола на стену прыгнул и на кухонную гарнитуру залез.       Нетопырь отхлебнул разогретый в честь его прихода суп, пытаясь как можно реже встречаться со шпарящим взглядом расположившейся во главе стола Рихтер. Тарелка перед ней начала остывать, однако содержимого так и не убивалось. Решив усадить их за один стол, Вегги явно руководствовалась своими смутными представлениями о помощи в исправлении и о глупых посиделках якобы для сближения людей.       Здравым смыслом здесь и не пахло.       Если бы не ранение Аластора, мелкий ублюдыш даже и не успел бы завязать с Ниффти разговор. Наверняка он сдружился с ней специально, Лорен нутром чуяла его манипулятивную тактику. Сделал себя частью коллектива, чтобы отгородиться от собственного внезапного исчезновения, ведь иначе возникнут ненужные вопросы, и Вегги отлично знала, кому их надо будет задавать. Теперь еще и Ниффти…       — Кое-как его оттуда метлой смахнул, — продолжал свою историю Виктор. — А он шипит, хвост кверху задирает. В конечном итоге я понял, что приручить его у меня не выйдет, и выпустил его из дома, пока он там все не разнес. Больше уличных котов приручать я не пытался.       Виктор либо настолько сильно нуждался в теплой койке, что решил остаться тут, либо успел понять, насколько Рихтер жаждет с ним поквитаться и что она размажет ему череп, как только он отойдет от отеля хотя бы на десять шагов. Больше логических объяснений того, что он сидел за общим столом и вел со всеми веселенькую беседу, полностью игнорируя ее злобный взгляд, она не видела.       — Не умеешь ты их приручать, — хихикнула девочка. — Их надо чесать, кормить, гладить, а уже потом на руки брать.       Проснувшаяся Чарли с пугающим спокойствием на лице тоже не притрагивалась к еде. Сидя возле Вегги, она за все время застолья не произнесла ни слова, смотрела то на Виктора, которого поприветствовала всего одним скромным словом, то на Аластора с изуродованной левой половиной лица, что невозмутимо наблюдал за беседой, подперев голову скрещенными пальцами. Он по понятным причинам еды не взял. Когда сетка алых трещин на сетчатке глаза практически спала, а шрам перестал кровоточить и больше не вызывал беспокойства, Лорен успела лишь в двух словах объяснить ему, что из себя представляет новый постоялец и в чем он повинен. К ее удивлению, демон, погрузившись в собственные размышления, отнесся к новости с каким-то безразличием и просто предложил выжидающую тактику, ибо избавляться от Виктора, не заимев проблем, было действительно поздно.       — Девчонка дело говорит. Все киски любят ласку, — улыбающийся Энджел заложил верхнюю пару рук за голову. Завалив перед этим всех окружающих вопросами, что случилось с Радио Демоном, и не получив ни от кого внятного ответа, он кичливо надулся и переключил все свое внимание на нового пациента отеля.       — Энджел, — холодно окликнула его Вегги.       Паук указал третьей рукой на девушку.       — Во! Наглядный пример…       — Энджел!       — Что?       — Веди себя нормально. Хотя бы за столом.       Очевидно, что весь этот цирк с посиделками Вагата устроила ради своей подруги. И по виду не скажешь, что это хоть как-то на нее действовало. Складывалось ощущение, что тихо поглядывающая на окружающих Чарли и Чарли, которая в свое время так радостно приняла Лорен в свой отель, — это два совершенно разных человека.       — Ладно вам, — добродушно сказал Виктор. — Не ссорьтесь. Я смотрю, у вас тут и так атмосфера мрачная. Пусть паясничает, может, веселее станет.       Нетопырь сидел прямо и иногда разминал находившиеся за спинкой стула перепончатые крылья, вызывая у Рихтер навязчивую мысль вырвать их с корнем.       — Тоже так думаю. Ну, а ты? — обратился к ней Энджел.       Лорен проморгалась.       — А?       — Ты чего такая угрюмая? Смотришь на нашего нового друга как будто из-за него теперь улыбашка со шрамом ходит. Кстати, вы мне так и не рассказали, кто это его так разукрасил. Разве мы тут не должны друг другу разные истории рассказывать? Типа как в кружке наркоманов.       — Тебя забыли спросить. Захлопнись.       Паук напыщенно, обиженно покрутился и средней парой лап принялся за свою тарелку, не пожелав вступить в словесную перепалку. Он ее заметно побаивался, пусть и пытался скрывать это за типичным для себя дурачеством.       — Лорен… — вздохнула Вегги, набираясь терпения. — У нас только-только все начинает налаживаться. Время, чтобы все обсудить и разрешить конфликты еще будет. А сейчас давай просто поедим, хорошо?       Не меняясь в лице, Рихтер едва заметно покивала.       — Спасибо, — сказала девушка, затем шепотом обратилась к Чарли: — Дорогая, ты так ничего и не съела. Поешь хоть немного.       Вегги пододвинула тарелку к ней чуть ближе, но принцесса отодвинула ее обратно.       — Я не хочу. Что с Аластором?       Негромкий звон трапезы в комнате притих.       — Он столкнулся с истребителем, — начала объяснять Лорен, поумерив свою злость. — С одним из моих коллег. Единственным из всех, кто имел на меня зуб. Я стала демоном, и у него появилась возможность со мной поквитаться. Теперь он мертв. Конец истории.       С интересом посмотрев на всех поочередно, паук вернулся к тарелке. На сей раз молча.       Виктор положил ложку на стол.       — Она ис… тре-битель? — в его словах было самое обыкновенное любопытство безо всякого страха. Мышиные уши повернулись в сторону Лорен. — Получается, она пришла из Рая? И стала демоном? За что?       Никто этого не ждал, однако… Ответила Чарли.       — Она убила слишком много людей.       Радио Демон с интересом глянул на принцессу. Ниффти поджала губки.       С лестницы раздался скрип. Изрядно пошатывающийся Хаск спустился вниз, подошел к барной стойке, невнятно о чем-то выругался, после чего икнул и направился к общему столу. Заметив нового постояльца, кот остановился прямо за спиной Аластора, не замечая его нового шрама.       — А это кто? — указал он на нетопыря.       Юноша дружелюбно улыбнулся.       — Я Виктор. Пришел, чтобы исправиться.       — Меня Хаском кличут. Пить будешь?       — Нет, спасибо, я не пью. Во всяком случае, больше не планирую.       — Ну и зря.       Махнув рукой, Хаск подошел к раковине, набрал в рот воды, прополоскал горло и, выплюнув, вернулся к лестнице.       — Мне что-нибудь оставьте там, потом пожру. Башка гудит, не могу, — крикнул он, перед тем как уйти наверх.       Никто к еде не притрагивался, в то время как Энджел медленно положил ложку в рот, не издавая ни звука.       — Исправиться? — скверно ухмыльнулась Рихтер. — Ты? Прям не шутишь?       — Не шучу, — уверено отозвался Виктор.       — Лорен, — встряла Вагата. — Прошу…       — Нет, — выдал юноша, когда убедился, что пепельноволосая больше ничего не скажет. — Похоже, что у нее есть повод злиться на меня. Пусть говорит.       Сказал как разрешил. От такой наглости Рихтер едва сдержалась, чтобы не сжечь его на месте. Радио Демон перевел любопытствующий взгляд на нее в ожидании ответа. Возможно, таким образом он дал понять, что отсюда можно было начинать действовать?       — Что-то ты осмелел, пока был под юбкой у Вегги, — вновь заговорила она. — А когда пристрелил официантку вместе со случайным парнем, ты таким смелым не оказался. Сразу ноги в руки и на свой мотоцикл.       Ниффти грустненько посмотрела на Виктора. Тот набрал воздуха в грудь.       — Выходит, это ты была в той машине?       — Да, именно я, — вполголоса подтвердила Рихтер, получив нездоровое удовлетворение от того, что для него наконец прояснилось, в какой ситуации он оказался.       Юноша оперся локтями о стол, устало потер глаза костлявыми лапами. Затем произнес:       — Мне жаль, что ты погибла из-за меня. Правда. Извини. Говорю я это потому, что в Рай попадают только хорошие люди. Уверен, ты не была исключением, но…       — Не усрались мне твои извинения! — закричала Лорен, вскочив со стула. Энджел вздрогнул. — Они не стоят и собачьего дерьма! У тех людей, которых ты убил, были родные, друзья, отцы, матери, а еще могли быть дети, в конце, мать твою, концов! Некоторые родители после смерти своего ребенка сводят счеты с жизнью, а дети, потеряв отца или мать, вырастают с психическими проблемами, и это если их жизни и вовсе не летят под откос! Я работала в полиции восемь лет, я видела подобное десятки раз! Но сейчас должно было последовать «но», да? Давай! Говори, оправдывайся, чтоб тебя!       Все это время Энджел, замерев, держал ложку во рту.       — Но, — сказал Виктор, стойко приняв удар и подняв палец, — у меня не было выбора. У нас, — он указал на себя, — не было денег. Моя мать работала в двух местах, пока в одном из них к ней не стал приставать начальник и не избил ее, получив отказ. Она не могла ходить, и ей становилось все хуже. Я пытался подрабатывать, но деньги, которые получал, были мизерными. Их не хватало на скопившиеся счета или поход к врачу.       — И ты стал работать наемным убийцей ради своей любимой мамочки? — вновь ухмыльнулась Рихтер, положив ладони на стол. — Как трогательно. Только не говори мне, что тебе срочно нужны были деньги, из-за чего ты сразу схватился за выданный тебе первым попавшимся уголовником ствол. Такое поручают далеко не сразу. Сперва тебя должны были испытать на легких делишках, проверить, из чего ты сделан. А уж за это время денег привалило бы достаточно. Так они и завлекают. Деньгами.       Остальные сидящие за столом хранили гробовое молчание. Спокойствие Чарли стало более пугающим, и теперь она, казалось, впитывала каждое слово.       — Все так, как ты говоришь, — повысил тон Виктор. — Денег хватило, но только на первое время. Позже выяснилось, что матери нужна была операция стоимостью в ее годовую зарплату! Говорю, у меня не было выбора! Отец нас давно бросил, я был единственным ребенком в семье!       — Не смей мне говорить про семью!       Лорен ударила обеими ладонями по скатерти. Ножки стола издали угрожающий треск, звонко забренчала посуда. Энджел, продолжая удерживать ложку зубами, отодвинулся на стуле подальше, в то время как Радио Демон даже не шелохнулся. Ровно как и Чарли. Из всех свидетелей самыми взволнованными выглядели Ниффти и Вегги.       — Ты… Мелкий… Сучий… Гаденыш, — шипела Рихтер, чувствуя вздымающуюся в груди ярость. — Выбор есть у всех! Его делают все! Его сделала официантка, чьи мозги ты размазал по всей забегаловке! Его сделал тот парень, который остановил свою фуру в тот день! Его сделала я, чтобы отлавливать таких мразей, как ты! Его сделал даже мужик с татуировками на все ебало, в которого ты ни разу не попал!       — Да! Не попал! — Виктор встал, чтобы стол не упал ему на колени при следующем ударе. — Из-за меня погибли люди, так и есть! Но что мне надо было делать? Выучиться в школе, поступить на хорошую работу?! Нет! Чтобы выучиться снова нужны были эти проклятые деньги, а матери их хватало только на то, чтобы мы жили под крышей и не померли с голоду! У меня не было этого чертового образования! Не было места, где я могу получать достаточно, чтобы мы не загнулись! Скажи, что мне надо было делать?! Ждать, пока моя мать умрет? Ждать, пока я не окажусь на улице? Скажи, что?!       — Запереться в своей дыре и сдохнуть!       Крики резко сменились тягучей тишиной. Моргнула люстра, что висела над столом и была единственным включенным источником света на кухне. Смотрящий в пол Аластор давно перестал наблюдать за разразившейся бурей. Он видел то, что еще никто кроме него не успел заметить. Он смотрел на тень Лорен.       На тень с крыльями.       — Так я и думал, — сказал Виктор.       Его пренебрежительно-умиротворенное лицо стало последней каплей. Радио Демон резко перевел взгляд от плавно покачивающихся крыльев к глубоким бороздам от когтей Лорен. Он не успел схватить ее, а Вегги — закричать.       Обуреваемая слепой яростью Рихтер не осознавала, как превратилась во что-то нематериальное и святящееся. Не осознавала, как обогнула стол с обеих сторон сразу и объявилась перед низшим демоном, чья черная шерстка стала поджиматься на концах, как от невероятно горячего огня. Не осознавала крики отчаяния, боли и умоляющий тоненькой голосок, доносящийся будто из другого мира. Реальными были только брызги крови, хруст ломаемого под пальцами черепа и вонь горелой плоти. Рихтер делала то, что умела делать. Что делала десятки и сотни раз, вновь и вновь, из раза в раз повторяя всю свою проведенную за гранью смерти жизнь.       Попытки сбежать — пресечь. Волю к сопротивлению — сломать.       Огонь-удар-повторить.       Огонь-удар-повторить.       Огонь, удар, повторить.       Огонь, удар, повторить.       Огонь. Удар.       Копьем. Добить.       Удар.       Так, стоп. Откуда у нее копье?       Лорен со всей силы сжала веки. Разжала. Представшая перед ней картина была ужасающей. Тяжело дыша, она держала воткнутое в обезображенный труп, раскаленное добела копье. Тело под ней было не узнать. Во все стороны из окровавленного мяса торчали кости, одна рука оторвана, другая переломанная, крылья изорваны в лоскуты. Голова… Головы вообще не было. Вместо — вызывающее тошноту расплывающееся по полу бесформенное месиво.       Далее взгляд зацепился за сидящую на полу Вегги. Пепельноволосая девушка с большим испугом в единственном оставшемся глазу смотрела на нее, прижимая к себе обожженные ладони. Видимо, в один момент они обе, Лорен и Вегги, схватились за одно копье. Но огонь оказался непреклонен.       Левее от нее неподвижно стояла Чарли. Ее лицо отражало попытку осмыслить увиденное, никак не испуг. Она смотрела на то, что осталось от Виктора. Не на Лорен.       Возвращение рассудка становилось все явственнее. Дали о себе знать тактильные ощущения. Пиджак, майка, штаны, — вся одежда чувствовалась мокрой. Было жарко. Волосы не прилипали ко лбу, хотя при такой бойне они тоже должны были быть влажными. Рихтер взялась за голову, нащупала на лице маску, а чуть выше — рога. Она была в облике истребителя.       Вернулся и слух. Стало слышно учащенное дыхание Вегги вместе с чьим-то плачем. Отпустив копье и оставив его торчать, Лорен огляделась.       Мрачно взирающий на нее Аластор стоял возле своего места, а маленькая Ниффти пряталась за его ногами, жалобно всхлипывая. К горлу подступил ком.       — Ниф?.. — голос был надломленным. И электронным.       Девочка беспомощно съежилась за Аластором, пытаясь закрыться за ним, как за своим защитником. Демон покачал головой.       «Слишком опрометчиво. Слишком».       Лорен сделала пару шагов, обходя его.       — Ниф, я… — она протянула было руку, но, увидев капающую с пальцев кровь, тут же одернула, боясь даже представить, как выглядела со стороны в тот момент.       Перепуганная девочка взглянула на нее. Она скривила губки, зажмурилась от ужаса. Отвернулась и побежала к лестнице, с трудом сдерживая плач. Застывшая в оцепенении Лорен смотрела ей вслед.       Чарли вышла из ступора, подошла к Вегги и помогла ей встать.       — Твои руки… Выглядит плохо. Пойдем, я знаю, что надо делать в таких случаях.

***

      Красные цифровые глаза на обрамляющей лицо электронной маске, рога загнутые назад — все растворили искры, являя обреченный лик женщины с черными волосами и синими нечеловеческими глазами.       Лорен опустила взгляд от зеркала к раковине. Струя ледяной воды лилась из крана, смывая чужую кровь с дрожащих нечеловеческих рук, вычищая из-под когтей содранную кожу.       Очередной удар судьбы в очередном периоде ее никчемной жизни. И с каждым последующим в ней оставалось все меньше человеческого. Ее дед, окружающий мир, ангелы — каждый отгрыз свой кусок. Превращение в машину для геноцида лишь завершило процесс.       Убийца.       И какой смысл во всей этой силе, если она сама может навредить тем, кого хочет защитить? Вегги уже пострадала, хотя Лорен совершенно не хотела ничего подобного. Но она съехала с катушек и все же навредила. Это свершившийся факт.       Обезумевшая.       А если бы Ниффти попыталась ее остановить, и Аластор не оказался бы рядом, чтобы удержать ее? Что бы с ней случилось тогда? Лорен до морозного холода на коже боялась думать об этом, но кошмарные картины вариантов того, что могло бы быть, сами лезли в голову.       Перед глазами замелькал образ сидящей на полу плачущей девочки со страшными ожогами, опаленными розовыми волосами и сломанной тоненькой ручкой от одного неаккуратного движения взбесившегося истребителя.       Тупая железка с полетевшими ко всем чертям паттернами поведения.       Резко распластав левую ладонь на уступе раковины, Рихтер воссоздала меч Люцифера. Золотистые тонкие ленты обвивали белоснежную рукоять и на гарде превращались в ощерившиеся в сторону клинка жадные змеиные головы. Острая ангельская сталь нависла над нечеловеческой рукой.       Короткими рывками она принялась отрезать когти. Лезвие с легкостью отсекало их, уходя ниже и с той же непринужденностью повреждая керамику. Пальцы инстинктивно поджимались от жгучей боли, когда Лорен в отчаянном порыве задевала искусственную кожу.       Через минуту с когтями на обеих руках было покончено.       Со звоном кинув на пол меч, она оперлась об изрядно изрубленную раковину и склонила голову, готовясь разреветься. Теперь вместе с водой стекала и ее собственная кровь, кружась в темно-красном водовороте.       Она даже расплакаться толком не может. Ей больно. Больно морально, физически, но слезы почему-то больше не хотят наворачиваться на глаза. Все, что она может — это скулить и кривить лицо. Что с ней не так?!       Может, она давно уже не человек? Так, простая, потерявшая над собой контроль машина, запрограммированная, чтобы имитировать ту, что когда-то называла себя Лорен. Нет, не потерявшая. После превращения в истребителя контроля у нее никогда и не было. Сначала ею манипулировали ангелы, потом Вокс, а затем она вообще перестала понимать, что ей делать.       Бездушная марионетка с отрезанными нитками.       Она не спрашивала, видят ли другие ангелы ее на своих сенсорах, не узнавала, есть ли под этой оболочкой, предназначенной только для того, чтобы убивать, хоть какая-то жизнь.       Вода продолжала шуметь, омывая лежащие в сливе когти. По краям раковины растянулись багровые разводы. Лорен шмыгнула носом и с удивлением посмотрела на свои руки. Раны, оставленные на пальцах ангельской сталью, зажили и перестали кровоточить. Когти обратно не отросли.       Подставив голову под ледяную струю и простояв так до полного отрезвления, она выключила воду и стянула с себя остатки запачканной одежды. Теперь ее можно было разве что сжечь.       Взяв с батареи найденную в шкафу Аластора одежду, снова надев свои кроссовки и поставив ногу на край раковины, чтобы сделать отвороты на длинных штанах, Лорен обнаружила пятна крови по краям обуви. И с тяжким сердцем подумала, что, скорее всего, оставила тянущийся от самого низа след.       Накинула подходящую по размеру чистую черную рубашку безо всяких излишек в виде перевернутых крестов, вытерла голову полотенцем и вышла обратно в комнату, поймав на себе проницательный взгляд расположившегося в кресле Радио Демона.       — Скверно выглядишь, — подметил он, едва морщась. Говорить самому, без использования телепатии, ему было неприятно.       — Знаю…       Аластор встал, подошел, внимательно оглядел ее, обходя по кругу. Одетую в его одежду, с мокрыми волосами беспорядочно спадающими на плечи. Демон остановился перед ней, взял ее руки в свои, осмотрел.       — Ограничилась только когтями? — задал он вопрос тоном, будто спрашивал у глупой девчонки, сколько бед она успела в очередной раз натворить.       Рихтер промолчала.       Уголок губы на уцелевшей стороне лица Аластора был, как и всегда, приподнят, что, обычно, походило бы на улыбку. Но в данном случае она совершенно не сочеталась с выражением его глаз, отчего было трудно сказать, в каком он сейчас настроении.       Отпустив Лорен, демон прошел мимо. Зашел в ванную, поднял там меч. Оценивающе взвесил его в руках и понес в комнату клинком вниз, разглядывая миниатюрные змеиные головы на гарде.       Аластор сел обратно в кресло, продолжая с интересом изучать оружие Владыки Ада.       — Поранилась? — спросил он, заметив остатки крови на лезвие, но в этом вопросе не было и намека на заботу.       — Немного, — отозвалась Лорен, продолжая стоять посреди комнаты, потирая ладонь.       — А по виду не скажешь.       В алых глазах мелькнул недобрый блеск. Она не придала этому большого значения. Тем более, что именно его лицо было изуродовано ужасным незаживающим шрамом, в то время как порезы на ее пальцах почему-то исцелились сразу. Его можно было понять.       Оставив меч, Аластор снова подошел к ней. И неожиданно повернул к себе спиной.       — Где крылья?       Она ожидала многого, даже неуместного, но данный вопрос ее совсем обескуражил.       — Какие еще крылья?       — У тебя были крылья.       Рихтер силой высвободилась, встав к нему лицом.       — Да, были! — вспылила она. — Мне их оторвал Валентино! Ты тогда еще глумился надо мной по этому поводу, забыл?!       — Они были у твоей тени, — с холодным спокойствием объяснил демон.       — Ну и что, что были?! Тебя сейчас это волнует?! Нету у меня их! Вот, смотри!       Лорен говорила, и ее голос то приобретал электронный фильтр, то терял. Огонь на ее лице вспыхивал, то создавая маску и рога на голове, то растворяя их. Ожившая тень на стене повторяла все ее агрессивные движения, включая мимику. Крылья ни у той, ни у другой не появлялись.       — Убедился?!       Несмотря на показательную демонстрацию их отсутствия, Аластор продолжал смотреть на нее сверху-вниз с пренебрежительным недоверием. Наверное, глупо ожидать от человека, который раньше был зациклен на страданиях людей, адекватной реакции в любой ситуации.       Сделав над собой усилие, Лорен вспомнила встречу с Рози и спросила:       — Я удовлетворила твое любопытство? Я могу идти?       Они стояли в упор друг к другу, едва не касаясь носами. Если бы тогда имелась возможность избавиться от шумов в голове, полностью изолировать комнату от внешнего мира и посторонних звуков, то здесь, в полной тишине, можно было бы услышать практически незаметное для человеческого слуха, напряженное гудение старого работающего радио.       — Можешь.       — Отлично. Попробую поговорить с Ниффти.       — Думаю, сейчас не самое лучшее…       Не став слушать, Лорен хлопнула дверью.       Необходимо было прийти в себя и собраться с мыслями. Внезапный нездоровый интерес Аластора к ее оторванным крыльям этому явно не способствовал. И все же, несмотря на то что она не дождалась от него поддержки в столь нужный момент, ссориться с ним она не хотела. Поэтому и ушла, пока не наговорила лишнего, ибо неизвестно, как с таким человеком потом мириться.       В одном Хаск оказался прав: Лорен слабо представляла, что творится у Радио Демона в голове. Вот тебе и проблемы неуставных отношений с серийным убийцей…       Не спеша спускаясь по лестнице на второй этаж, она перебирала в голове варианты того, как начать диалог с Ниффти. Весь ее опыт по общению с детьми в шоковом состоянии оказался абсолютно бесполезен из-за полнейшего разброда в мыслях.       А что она могла сказать? Она буквально получасом ранее самым жестоким образом убила ее нового друга. Ниффти еще слишком юна, чтобы знать, насколько подлым может быть человек. Мелкий ублюдок быстро сумел заручиться у нее доверием, и Рихтер не успела это пресечь, слишком озаботившись состоянием Аластора.       Наверное, Виктор подумал, что скрывшись за спинами Вегги и Ниффти от истребителя, он смог найти новое пристанище. Но, к всеобщей беде, он забыл учесть одно — внезапный и беспощадный психоз. То, что Виктор явился в отель исключительно в поисках теплой кровати и горячей еды, было ясно, как день. Наступили холода, жалкое подобие порядка на улицах пошло по известному органу, и тут вдруг заявляется он, весь из себя доброжелательный и желающий раскаяться в своих грехах. В такую сказочку, кажется, не верила даже Вегги, но все равно попыталась преподнести ее Чарли в надежде на улучшение ее состояния.       Лорен уткнулась лбом в дверь номера, смотря сквозь дерево на светящийся силуэт лежащей в своей кровати Ниффти. На фоне шумел ветер, громыхали металлические сливы окон. Слов подобрать не удавалось.       С лестницы раздались шаги. Принцесса, не произнося ничего, спустилась к ней. Лорен отлипла от двери, почувствовав лбом, что простояла у нее приличное количество времени, и скрестила руки, спрятав отсутствие когтей.       — Привет, — грустно и немного забито промямлила она. — Извини за то, что я устроила. И за Вегги тоже. Как она?       Чарли старалась казаться мирной, но ее глаза говорили за нее. Сердилась.       — Она поправится. На ладонях и пальцах появились волдыри, но это временно. Мне придется за ней ухаживать, пока они не спадут вместе с ожогами.       — Я бы предложила всю посильную помощь, но, полагаю, видеть она меня не захочет?       Принцесса помедлила.       — Она хотела, чтобы мы бежали из отеля. От тебя.       Перешла на «ты»… И предложение от Вегги было совершенно неудивительным в данной ситуации.       Чарли скользнула взглядом по кровавым отпечатком обуви на полу, заставляя Лорен еще сильнее корить себя.       — Я все обдумала и решила, — сказала принцесса. — Я закрываю отель. Энджел все равно сбежал, когда ты накинулась на Виктора. Дождусь выздоровления Вегги и уеду вместе с ней к себе домой. В тот, который не уничтожили.       Ее слова вновь стали болезненным уколом, на сей раз вызвав череду воспоминаний. Особняк, крики, рокот стрельбы, хаос резни и ненавидящий взгляд змеиных глаз на белом лице с красными пятнами на щеках тяжелым грузом осели в памяти, и у Лорен не было никаких сил нести его на себе дальше.       — Чарли… — выдохнула она, морально готовясь к тому, что сейчас на нее может вывалиться.       — Позволь договорить, — внезапно оборвала ее жестом принцесса. Если бы не это, Рихтер бы точно все ей рассказала. — Отец говорил мне, что в отель будут приходить только попрошайки, желающие воспользоваться моим доверием… — она опустила глаза, думая о чем-то своем. — Так оно и получилось. Я понимаю, всем нам нужно место, где мы можем жить, не у всех нас оно есть. Я хотела подступиться к людям, подарив им дом, спокойствие, новых друзей, думала, что добром я могу пробудить добро в них самих, но… Видно, успешность моей затеи заканчивается там, где она и начинается… На людях. Энджел и Виктор ярко показали мне, что не стоит ждать от людей того, что они не могут и не хотят.       — Даже Виктор?       — У него действительно была тяжелая ситуация, и я не знаю, как бы сама поступила на его месте. Однако ему не было жаль тех людей, которых он убил. Он не жалел о содеянном, это я увидела отчетливо.       Рихтер кивнула. Ответ со стороны принцессы был вполне справедливым.       — Вот бы она могла услышать наш с тобой разговор… — тихо проговорила Лорен, наблюдая за светящимся силуэтом лежащей девочки.       Смягчившись, Чарли всмотрелась в синеву ее грустных глаз, в еле теплящуюся надежду, что начала покрываться инеем и грозилась замерзнуть навсегда.       — Я попробую поговорить с ней, — сказала принцесса. Надежда сверкнула чуть ярче. — Не сейчас. Сейчас ей нужно время, чтобы успокоиться.       — Ты попробуешь поговорить с ней? Несмотря на то, что я сделала с Вегги?       Пройдя мимо нее, Чарли подступила к окну, выглядывающему на опустевшие улицы. Ветер продолжал завывать, сопровождая звук вибрирующего металла.       — Когда в отель пришел Аластор, я меньше всего ожидала, что у меня получится ему помочь. Как и тебе, когда пришла ты. То, как ты сблизилась с ним и Ниффти, меня по началу не волновало из-за смерти родителей, но потом это стало удивлять, — Чарли повернулась к ней. — Я не ожидала, что такие, как ты, могут проявлять любовь. Любовь настоящую и материнскую. Возможно, судьба у меня такая — разочароваться в своих ожиданиях. Это единственный момент, когда я рада, что ошибалась, и я не хочу, чтобы единственное хорошее, что смог принести мой отель, пошло прахом.       — Чарли, я… не знаю, что сказать.       — Но это не значит, что я перестала злиться на тебя за то, что ты сделала.       — Да, я понимаю.       — Можете оставаться в отеле сколько посчитаете нужным. До тех пор, пока Вегги не станет лучше и мы не уедем.       Продолжая стоять со скрещенными руками, Рихтер снова кивнула.       «Говоришь прямо как твоя мама», — чуть не слетело с ее слегка растянутых в грустной улыбке губ.       — Спасибо, Чарли, — сказала она вместо этого.       Чарли хотела помочь ей, несмотря ни на что, отчего чувство вины за гибель ее родителей еще сильнее сдавило горло. Лорен стало невыносимо гадко. До того гадко, что ей захотелось напиться, пока стены не начнут ходить ходуном и она не отключится, погрузившись в блаженное забвение. Или прямо тут осесть на пол и окончательно расклеиться.       Среди них она видела ровно один вариант, чтобы не сделать хуже.       — Странно, — вдруг протянула Чарли, взглянув обратно в окно. — Не помню, чтобы у нас шел снег… Его я видела только на Земле.       — Очень рада за него, — ответила Лорен, прослушав последние слова про Землю. — Но мне надо выпить.       — В баре Хаска наверняка есть из чего выбирать, — холодно отозвалась принцесса, наблюдая очередной пример того, что люди не меняются.       — Прости… Мне надо. Сама понимаешь.       — Поверь, это я могу понять.       Держась за перила, Лорен спустилась вниз. Она чувствовала себя уставшей, напрочь выжатой.       Понимая, что этого делать лучше не стоит, но не совладав с собой, она все же посмотрела на обеденный стол, возле которого и разорвала Виктора. Тела не было. От него, видимо, избавился Аластор, но лужами крови и кусочками мозгов и костей утруждать себя не стал.       Нет, прежде чем напиваться, все это надо было прибрать, да и оставленные следы тоже стоило вычистить. Иначе Ниффти будет категорически противопоказано выходить из номера, если Лорен хочет с ней когда-нибудь помириться. Тем более не заставлять же девочку вычищать все самой, это было бы уже слишком.       «Будет еще время, чтобы жалеть себя. Нужно лишь сделать еще одно небольшое усилие на сегодня. Надеюсь, последнее».       Схватив из подсобки швабру с ведром и какой-то бутыль чистящего средства, Рихтер принялась за уборку.       «Главное — машинально не сесть на колено, иначе одежду опять придется менять», — подумала она, встав посреди побоища с полным ведром холодной воды.       Как оказалось, счищать кровь — дело муторное. Она перестала хорошо впитываться загрязненной тряпкой, на потрескавшихся от ударов кафельных плитках оставались разводы, а трещины и швы между ними и вовсе неохотно меняли цвет. Позже появилось предчувствие, что с деревянным полом будет еще больше мороки.       Постоянно сливая покрасневшую воду куда-то в окно и набирая новую, Лорен управилась с основным бардаком примерно за час. Может, больше, может, меньше, она напрочь потеряла счет времени, делая все на автопилоте. То ли от усталости, то ли от едкого запаха чистящего средства голова начала потихоньку кружиться, и для этого не потребовалось ничего пить.       — Я что-то пропустил? — спросил внезапно объявившийся Хаск.       Лорен наконец оставила изрядно испачканную швабру у стены и посмотрела на него, как на приведение в тумане.       — Я разорвала Виктора на части прямо у всех на глазах… — отрешенно ответила она.       Кот осмотрел потрескавшиеся кухонные плитки, затем спросил:       — Было за что?       — Было… Еще как было…       — Хм… Значит, туда ему и дорога, — вдобавок он хотел сплюнуть, но в последний момент сдержался.       Хаск прошел к своему бару, взял стакан, подставил его под кран и, дернув вентиль, проворчал:       — Срань бесполезная… Надо будет посмотреть, в чем дело. А что остальные? Как они отреагировали на твой маленький акт внесудебного правосудия?       — По-разному… — высказала Рихтер, с трудом удерживая равновесие. Стены действительно заходили ходуном, в ушах зазвенело, весь холл закружился и сделать несколько шагов куда-либо вдруг оказалось чем-то непосильным. Самочувствие ухудшалось с каждой секундой.       Хаск сказал ей что-то, усмехнувшись, но она не расслышала.       Опершись о стену грязными руками и кое-как добравшись до дивана, Лорен рухнула на него и перевернулась на спину, уставившись в потолок.       Она лишь хотела отдохнуть. Совсем немного.       О большем она и не смела просить.       Лорен вдруг почувствовала, как что-то потянуло ее вниз, она провалилась сквозь диван и пол, в черноту бездны. Ледяной ветер засвистел в ушах, она летела вниз, опережая падающий снег, и будто само время летело вместе с ней.       Затем время резко остановилось, белые хлопья застыли в воздухе, и она попала во что-то круглое, напоминающее каменную часовню, где не было ни крыши, ни предметов, связанных с религией. Лишь присыпанные снегом зеркала. Много зеркал.       Зеркала окружали ее, замыкаясь в кольцо. Она стояла на полностью залитом кровью полу, и в этом красном отражении были видны очертания трех пар крыльев за ее спиной. Крыльев, не принадлежавших ей.       Все казалось слишком реальным, будто наяву.       Зеркала вдруг начали взрываться, разрывая острыми осколками кожу, срывая ее кусками и обнажая черно-белую броню истребителя. Не ее броню.       Из всех зеркал целым осталось только одно, самое большое, величественное, разукрашенное, и в нем Лорен увидела свое изрезанное лицо на чужом теле в бело-красном костюме. Но через раны не текла кровь.       Она схватилась за остатки кожи на голове, содрала, и ее взору предстала цифровая маска с красными глазами. Над знакомыми короткими светлыми волосами рога загибались назад и кверху, к идеальному нимбу без зубцов.       Отражение в зеркале раскрыло пасть, полную острых зубов, и скривило змеиную ухмылку, в то время как Лорен этого не делала.       Сама она осмотрела себя и вдруг поняла, что превратилась в низкорослую девчушку, держащую в руках игрушечную полицейскую машинку. Странно, ведь у нее ее никогда не было.       Похожий на человека истребитель протянул руки, высунул их из зеркала, схватился за раму, заставляя ее трещать, и шагнул в реальность. Подошел к Лорен, стальной хваткой взял ее за горло, приподнял. Холодные пальцы сжались, причиняя боль и не давая дышать. За спиной истребителя свободно расправились белоснежные крылья архангела.       — Ну что? — сказал он мерзким электронным голосом. — Доигралась?