Истребление

      Приглушенный аугметикой шум ветра постепенно пропадал, переставая сливаться с ровным гудением радио в голове. С тем, как Лорен поднималась все выше, поочередно взмахивая белоснежными крыльями, воздух вокруг становился все спокойней и чище. Ад остался позади, и привкус пепла на языке, к которому она так и не смогла привыкнуть, уже не чувствовался так явно, сменяясь ощущением больничной стерильности, словно все небеса были сотни раз обеззаражены. Вкус, который Лорен не любила еще больше.       «Не представляю, как вы умудряетесь так ловко летать с таким весом», — в данный момент управлял телом Самаэль, и почти час изнурительного полета его начал раздражать. Подъем к Небесам всегда занимал гораздо больше времени, чем отвесный спуск.       «Ко всему привыкаешь. Неужто ты забыл насколько высоко находится Рай? Или ты ни разу не пытался вернуться сюда?»       «А зачем мне это было делать? Я ушел не для того, чтобы потом возвращаться».       Они летели будто в непроницаемом тумане. Лучи света, идущие от пункта назначения, пробивались сквозь густые облака, делая их ярче и светлее, превращая бесконечную ночь преисподней в рассвет.       «Ушел или тебя прогнали?» — съехидничала Лорен. — «Ты же там, вроде как, гражданскую войну устроил».       И почувствовала, как в груди пробуждается злость.       «Знаешь, многим нравится думать так же, как и ты. Что зло было побеждено, добро восторжествовало и тому подобный бред. В мире много плохого, и людям жизненно необходимо верить в такого рода сказки, ведь добро всегда должно побеждать, верно? Где добро, там нет бед, нет трагедий, есть лишь спокойствие, счастье. Надежда на лучшее завтра. Кто же в здравом уме будет отказываться от идеи сделать свою жизнь чуточку лучше? Но проблема в том, что сколько бы человек не имел, он всегда хочет большего. Чтобы жизнь стала еще лучше. И где она может быть лучше, как не в Раю? Только мечтая о нем, все почему-то даже предположить боятся, что ангелы, владеющие Небесами, могут желать того же, чего и они. Что они могут упиваться теми же пороками».       «И к чему ты все это высказал?»       «К тому, что Рай, который ты видела, зародился в той войне, где ни одна из сторон не была добром».       «Ты так и не ответил на мой вопрос».       «Тебе это не нужно. Ты отлично все понимаешь и без меня», — парировал Люцифер и в очередной раз взмахнул крыльями, устремляясь ввысь.       Когда они вылетели из тумана, яркий свет на секунду ослепил их. Механические зрачки под маской быстро сузились, сделав картинку снова четкой и ясной. Лорен возвысилась над плотным океаном пушистых туч, вырвав за собой шлейфы конденсата.       Облака в этот день оказались необычайно густыми. Загораживая собой все три стороны, они образовывали огромную полусферу чистого пространства. На дне холодный густой пар выравнивался в широкое поле, а в конце заканчивался подъемом к гигантским воротам в стене плотного тумана, стекающего вниз подобно водопаду.       «А мой отец потрудился, создавая эту границу. Один вход — один выход. Величайший творец и главный глупец. Был бы он настолько же умен в остальных делах, глядишь, может быть, ему и не пришлось бы разделять мир надвое».       Лорен только сейчас заметила, что проход к Небесам здорово походил на зеркало, откуда в ее сне вышел Люцифер. Окованные золотом белые высокие двери с узорами растительных мотивов по-прежнему находились довольно высоко. Идущий из Рая свет огибал двери, отражался от их металлических частей, создавая иллюзию сияния.       Зрелище поистине завораживало, заставляло трепетать перед величественностью Рая, куда могут попасть только самые достойные. Однако взирая на эти ворота, не зная в какой по счету раз, Лорен по-прежнему не испытывала восторга. Даже увидев их в первый раз с этой стороны, она не нашла в них ничего красивого, потому как уже успела познакомиться с тем, что находится за этим разукрашенным фасадом. В день, когда была ее первая чистка.       Их вид вызывал лишь отвращение.       Возможно, то же самое чувствовал и Люцифер.       Лорен спустилась вниз и встала на небесную твердь. Ноги по щиколотку исчезли в дымке, но дальше не проваливались. Отсюда вполне можно было идти дальше пешком, но приземлилась она не для этого.       Три пары крыльев за ее спиной исчезли с той же легкостью, с какой и появились, все еще оставляя ткань костюма нетронутой. В следующую секунду яркий огонь охватил тело истребительницы, сжигая ненавистное одеяние. Плащ-сюртук за несколько мгновений рассыпался вместе с рубашкой в пепел, обнажая искусственную кожу, сапоги на ногах расплавились.       Содрав с себя остатки догорающей одежды и стряхнув с пяток прилипшие подошвы, Рихтер облегченно вздохнула и обратила свой взор на ворота. Рядом с ней из черной дымки материализовался Аластор.       Демон, гордо приосанившись, держал за спиной трость-микрофон и с нездоровым восторгом в алых глазах лицезрел открывшийся вид.       — А люди не врали насчет красоты этого места, — задумчиво проговорил он.       — Какие еще люди? — спросила Лорен.       — Из числа высших демонов, кто бывал здесь и остался после этого в живых, — он оглянулся по сторонам. — Но нас пока не атаковали.       — Это потому, что мы еще не вошли в радиус действия сенсоров.       Аластор искоса глянул нее, широко улыбаясь, растягивая безобразный шрам на щеке.       И Лорен наконец поняла, какого именно рода восторг читался на его лице, звучал в его голосе. Тот же самый огонь безумия, который горел внутри него, когда они вместе собирались совершить невообразимое, выходящее за рамки возможного.       Его настоящая страсть просочилась наружу. Близость смертельной опасности не волновала его, а красота этого места вовсе не интересовала. Для него это был вызов: сразиться с врагом, с которым еще никто не осмеливался сойтись, и выйти победителем или погибнуть, стремясь к этому.       Пострадают ли обычные люди из-за того, что они собираются сделать, было не важно. Он выбрал игру, где снова поставил на кон все. Никакой фальши или навязанных чувств. Только чистейшей воды азарт.       Радио Демон выставил перед собой микрофон и постучал по нему. Глаз внутри аппарата открылся и начал излучать кровавый свет, потрескивая фоновыми помехами.       — Приступим? — спросил Аластор.       Лорен горько было видеть его настоящую суть, осознавать, что все, что было между ними для него, скорее всего, ничего не значило. И несмотря на это, она по-прежнему ощущала тепло, сохранившееся в глубине ее тела под самым механическим сердцем. Была ли это ее безнадежная любовь к нему или что-то другое, Лорен сказать уже не могла. Но она совершенно ясно испытывала желание спасти его, знала, что нужно делать, и ей этого было достаточно.       Ведь ей самой терять было уже нечего.       Кротко кивнув, истребительница закрыла глаза, чувствуя как по щеке течет непрошеная, горячая слеза. И сделала глубокий вдох, позволяя стерильному воздуху наполнить легкие, смешаться с ее кровью и ненавистью заструиться по венам.       Открыв глаза, Лорен выпустила из правой руки огонь, после чего крепко обхватила рукоять появившегося меча и бросилась вперед.       — Дамы и господа! — заговорил в микрофон Радио Демон.       Рихтер неслась прямо к вратам со всей доступной ей скоростью. Из тумана перед входом четыре стройные фигуры распустили крылья, на лицах зажглись устрашающие ухмылки.       Обратного пути нет.       — Сегодня я имею честь стать участником, не побоюсь этого слова, самого грандиозного события за последние тысячелетия!       Истребители устремились навстречу, пикируя с высоты и выставив вперед наконечники копий. Двое летели прямо, а те, что по бокам, синхронно разошлись в стороны, чтобы ударить сразу с нескольких направлений. Сканеры Лорен все еще не засекали никаких признаков жизни.       Роботы.       — Ангелы, которых вы все боитесь, которые веками безнаказанно убивали ваших друзей, сегодня наконец получат достойный отпор!       Рихтер взяла меч в обе руки, описала им сверкающую дугу и увидела, как ухмылки на лицах нападавших спереди погасли. Головы, отрубленные невидимой убийственной дугой, пролетели мимо вместе с потерявшими волю телами и упали, провалившись сквозь небесную твердь.       В следующее мгновение с боков налетели двое других. Боевые рефлексы сработали мгновенно, время замедлилось. Самаэль ударил волной телекинеза правого, сбив его с пути. И в последний момент проскочил вперед, уходя из-под удара, и на развороте рассек в полете второго истребителя, разрубив того надвое вместе с крыльями.       — Это говорю вам я, ваш почтенный ведущий, что сейчас стоит прямо перед неприступным Раем и видит, как гибнут его стражи, встретившие стихию куда более злобную и беспощадную!       «Как-то от него больше болтовни, чем пользы», — подумал Люцифер, наблюдая за оставшимся врагом, который неудачно приземлился после его удара магией. Робот, движимый неумолимым машинным стремлением убивать, быстро восстановил устойчивое положение и ринулся в новую атаку.       «Это самое главное выступление в его жизни. Пусть проводит его как хочет. Стоять в стороне он все равно не станет», — ответила Лорен.       Управляемый искусственным интеллектом истребитель подскочил, направляя острие копья для удара снизу-слева. Но потом он резко перехватил металлическое древко и, используя его как шест, ударил с противоположной стороны. Лорен вовремя распознала обман, рубанула наотмашь и отсекла врагу половину копья вместе с рукой.       Будто мгновенно осознав потерю конечности, робот крутанул обрубок в другой руке и попытался вогнать наконечник Лорен под ребра. Лезвие ударилось о пластину и съехало. Это могло бы убить ее, если бы она была обычным демоном. Программы боя машин определенно не были предназначены для ликвидации других истребителей, однако Рихтер уже была внесена в реестр целей.       Она перехватила руку с оружием, отрубила ее в районе локтя, и робот остался без обеих конечностей. Истребитель смотрел на Лорен, продолжая ухмыляться, стоя перед ней подобно искалеченному отражению из прошлого.       Наверняка он уже передал Небесам сигнал о прибывшей угрозе.       Сжав губы, Рихтер снесла роботу голову, после чего тот рухнул, искря проводами. Она выбросила отрубленную кисть, растворила в огне меч. Люцифер вернулся к управлению телом, за их спиной вновь расправились шесть белоснежных крыльев, Самаэль и Лорен взмыли вверх.       — Зовите друзей, случайный прохожих и даже врагов, — продолжал ораторское дело Аластор. Его звонкий голос звучал одновременно издали и между ушей, как улавливаемый радиосигнал. — Звоните всем кого вы знаете и скажите, чтобы они ловили нашу волну, ибо уверяю вас, сегодняшнюю передачу вы запомните на всю отведенную вам создателем жизнь!       Поднявшись до уровня врат, Самаэль выпустил из ладоней потоки пламени, которые подобно рекам стекали вперед, воссоздавая массивную конструкцию механизма заряжания и затем ствол.       — Слушайте и внимайте каждому звуку, каждому крику и скрежету металла, когда войска Небес будут терпеть крах!       Ужасающее своей мощью орудие повисло в воздухе. Чувствуя приближение долгожданного возмездия, Самаэль едва сдерживал струящуюся в жилах жажду боя, которая, подобно огромному фронту огня внутри, распалялась с каждым вздохом.       Направив «Эрис» прямо на ворота, Люцифер отлетел в сторону, воссоздал внутри ствола гигантских размеров снаряд, а за ним — гильзу с зарядом. Под воздействием магии затвор орудия с громким лязгом захлопнулся, и Владыка поднял руку, чтобы произвести последнее заклинание.       — Не вздумайте переключаться, ибо шоу…       Внутри пушки разгорелось пламя.       «Начинается!»       — Тук-тук! — кричит Люцифер, не слыша собственных слов.       Ствол орудия извергает ослепляющий шар огня, и на мгновение мир превращается в яркий контраст из белых и оранжевых цветов. Чудовищной силы воздушный удар выстрела швыряет Самаэля с Лорен в сторону. Кувыркаясь в воздухе, благодаря рефлексам они видят, как вокруг них разлетаются облака, будто испаряясь.       Парящее орудие запрокидывается назад, из цилиндров возвратного механизма вытягиваются поршни, пытаясь обуздать отдачу, издавая душераздирающий стон, который Рихтер не слышит — аугметика полностью отключила все звуки из-за невозможности обработать столь громкий взрыв без вреда для оператора. Но и без того ударная волна контузила ее настолько сильно, что она еще несколько секунд может чувствовать только дикий восторг Самаэля.       После непродолжительного полета он останавливает их падение, стабилизируясь при помощи крыльев. Орудие продолжает парить, запрокинув ствол вверх, облако выгоревшего кордита начинает постепенно рассеиваться.       Аластор телепортируется ближе и, увидев результат выстрела, скептически прищуривает глаз. Люцифер подлетает на исходное место и недовольно рычит под нос.       В левой двери гигантских ворот зияет большое круглое отверстие. Препятствие оказалось настолько незначительным для снаряда, что он просто не взвелся. И если детонация произошла где-то в Раю, то из-за кромешного хаоса выстрела это сложно было заметить.       Получившаяся дыра достаточно широкая, чтобы в нее можно было пролезть, но такой путь Люцифер не считает достойным существа его статуса.       Не успевает он продолжить эту мысль, как Лорен уже начинает действовать.       Телекинезом она захватывает повисшее орудие. Длинный ствол с тяжелым натягом летит назад, закладывает широченный поворот вокруг истребительницы, проносится над Аластором, вздымая порывом ветра его сюртук. Сил Люцифера едва хватает, чтобы удержать всю эту огромную массу стали, и его чуть не уносит вслед за ней, когда Рихтер все же довершает оборот и с криком, полным ярости и злобы, отпускает «Эрис», направив ее прямо на врата.       Пушка летит всего пару секунд и с оглушительным грохотом врезается в высокие ворота. Двери срываются с невидимых петель, раскалываясь на куски, не в силах даже замедлить импровизированный таран, и Лорен устремляется в открывшийся проход.       Орудие падает на небесную твердь и катится боком. Повисший вокруг неоднородный, словно разорванный на клочки туман расступается перед ним, окутывая, пока «Эрис» наконец не останавливается.       Лорен приземляется перед пушкой, держа наготове меч, и с быстротой, доступной только машинам, озирается по сторонам, пытаясь высмотреть хоть один силуэт. Некогда ясные Небеса полностью накрыла молочная завеса, и теперь лишь яркие лучи света пробиваются сквозь мутную пелену.       «Не к добру это», — думает Самаэль, тоже подмечая аномальное для Рая явление.       Аугметика слуха вдруг улавливает нарастающий электрический треск прямо со стороны поваленного орудия. Неожиданно когтистая лапа хватает Рихтер за плечо, и она сразу же оказывается в десятке метров позади и выше, наблюдая как четыре ярких бледно-синих луча пронзают толстенный ствол орудия насквозь, выбивая миллионы искр, и проходят через то место, где истребительница стояла мгновение назад.       «Не зевай!» — слышится между ушей голос Аластора, и демон отпускает ее.       Как только Лорен появляется в воздухе, в тумане вспыхивают яркие оранжевые огни, которые могут означать только одно. Люцифер тут же концентрирует все силы на защитном барьере, и на них обрушиваются настоящий шторм снарядов.       Из-за сплошной завесы взрывов не получается даже предположить сколько машин ведет по ним огонь. Пока рельсовые пушки вновь не выстрелили, Самаэль заставляет прилетающие заряды повиснуть перед ним. Они скапливаются в большую кучу, и Владыка провоцирует мощнейший воздушный взрыв, который буквально сдувает повисший туман.       Захваченные боеприпасы беспорядочно разлетаются в стороны, а расширяющийся шар очищенного пространства сокрушительной волной бьет по всему без разбора, заставляя прекратить огонь. И наконец машины обороны Рая становятся полностью видимыми.       Лорен видит, как четырехметровые гуманоидные роботы с тяжелым скрипом сервоприводов делают несколько шагов назад, стараясь сохранить равновесие. И вместе с этим открываются последствия попадания «Эрис». Стражи встали рассредоточено, но это спасло далеко не всех. Пять или семь из них размолотило на куски — посчитать точно не представляется возможным из-за большого количества разбросанных повсюду обломков.       Все шагающие гиганты выкрашены в характерные для военных сил Небес темные цвета. У четырех уцелевших прикрепленные к правым рукам рельсовые пушки уже взведены и гудят, готовые произвести следующий электромагнитный выстрел.       Еще один, поврежденный, еще держится на ногах. С него свисают оборванные провода и раскуроченные бронеплиты, и тем не менее он вместе с остальными собратьями поднимает на вторженца оставшийся арсенал: автоматическую пушку, вмонтированную в левую кисть, и два блока ракет на обоих плечах.       Лорен летит прямо на них и складывает крылья, резко снижаясь. Гиганты направляют на нее раздвоенные блоки рельсовых пушек, чей злой электрический стрекот начинает быстро набирать мощь. Из остатков тумана вновь открывают огонь стационарные орудия, извергая ливень снарядов.       Но все они без исключений промахиваются. Линии взрывов и лучей пушек Гаусса хаотично проносятся мимо Лорен, когда ее окружают алые знаки, а в голове раздается настоящий гам из радиопомех. Машины уводят огонь в разных направлениях, будто каждая старается поймать своего, несуществующего врага в прицел.       Зрение Лорен начинает барахлить, вызывая в глазах слабую рябь. Но ей это не мешает. Она, расправив крылья, летит в метре над небесной твердью, стремительно сближаясь с поврежденным роботом. Тот безостановочно палит из скорострельной пушки в левой руке в одну из невидимых для человеческого глаза иллюзий, пока наконец камера в его туловище не поворачивается к Рихтер, сверкая угрожающим красным огоньком.       Чтобы успеть поразить цель, он резко опускает направляющие на плечах, на которых держатся ракетные контейнеры, и отстреливает весь боекомплект разом.       Но Люцифер телекинезом ловит все двадцать шипящих двигателями ракет, разворачивает их и возвращает отправителю. Небесного стража накрывает пелена взрывов, разнося его на куски и разбрасывая их на десятки метров вокруг. Он запрокидывается назад и с грохотом валится на спину. Лорен проносится мимо, пока Люцифер с безумной улыбкой на ее устах высматривает следующего робота.       Кто управляет телом в горячке боя вдруг становится совершенно не важно. Самаэль только делает один шаг, а Лорен уже знает каким будет следующий. Цели их едины, а мысли одинаковы.       Работая как один откалиброванный до идеала смертоносный механизм, они подлетают к другому стражу, что так неосмотрительно подпустил их к себе, и замахиваются.       Ангельский меч прорубается сквозь бедренный сустав, с одинаковой легкостью рассекая как толстую композитную броню, так и жесткий скелетный каркас вместе со всем что попадается на пути. Физически клинок лишь частично проходит через ногу, но линия разреза, ведомая магией, доходит до самого плеча и отсекает крепление ракетного контейнера.       Гигант делает всего шаг назад и разваливается на части. Излучающая электрическое стрекотание рельсовая пушка падает вместе с отсеченной рукой.       Другие роботы, сбитые с толку помехами Аластора, продолжают беспорядочно стрелять вокруг «Эрис», а дикие, режущие слух радиошумы и не думают утихать.       Тем же сбоем страдает и группа автономных пушек, расположенных дальше от врат, поливавших вход со всех трех направлений. Своим бешеным огнем они давно разогнали вокруг себя остатки тумана и полностью открыли свою позицию.       Но их рев вдруг затихает, позволяя увидеть дымящиеся от интенсивной стрельбы спаренные стволы. Лорен успевает насчитать пять установок, раньше не бывавших здесь.       После короткой задержки пушки оживают снова: блоки камер, вмонтированные в их корпус и скрытые за наклонным щитом, прокручиваются, убирая под броню одну камеру и выставляя совершенно другую. После чего все установки разом нацеливаются на истребителя с шестью крыльями.       Вместе они обрушивают на Рихтер шквал огня, из автоматов заряжания в обе стороны каскадом сыплются звенья и гильзы, сопровождаемые языками пламени выгорающего пороха. И снова ни один снаряд не достигает цели, разрываясь на подлете, врезаясь в защитную сферу. Одной рукой Люцифер поддерживают барьер, другой, используя телекинез, поднимает в воздух электромагнитное орудие поверженного робота.       Между пальцев начинают искрить молнии, ударяя то по облачной тверди под ногами, то по самой пушке, заряжая и заставляя ее разгонные направляющие вновь светиться и гудеть.       Механическое зрение тут же находит мигающую красную точку луча прицеливания, и Владыка наводит ее на одну из огневых точек.       — Попробуйте-ка вот это! — кричит он.       Вибрирующая волна электромагнитного выстрела на секунду вызывает еще более сильный сбой в зрительной аугметике, искажая все и создавая впечатление, будто весь мир разорвался по швам и криво сплавился обратно.       Изображение быстро стабилизируется, и Лорен с Люцифером видят, как куски пораженной установки уже летят с неба, падая на пылающий остов.       Самаэль, войдя во вкус, снова заряжает трофейный рельсотрон, абсолютно не волнуясь о перегреве, и бьет по остальным установкам, заставляя их вспыхивать маленькими солнцами взрывов. Всего через несколько секунд все они остаются пылать ярким огнем и разлетаться фейеверками выгорающих боеукладок.       — И это все?! — в диком порыве выкрикивает Люцифер, обращаясь к стальным гигантом, продолжающим бессмысленную стрельбу в никуда. — Все, что вы смогли выставить против меня?!       Однако публика из трех оставшихся роботов старательно игнорирует его. Фыркнув, Самаэль наводит на ближайшего захваченную пушку, ударяет ее молнией, заставляя разгореться чистой энергией. Рельсотрон отвечает страшным нарастающим гудением, огрызаясь на переизбыток мощности, но все же производит выстрел и тут же взрывается прямо над головой. Осколки и ударную волну гасит защитный купол, но роботу везет не так сильно.       Стреловидный бронебойный снаряд прошивает стража насквозь. Из его груди вылетают всполохи искр и куски вырванной брони, а в его спине остается ровное, светящееся отверстие. Руки боевого робота свисают вниз, и он с низким затихающим гулом выключается, застывая на месте подобно высокой железной статуе.       На этом стрельба замолкает. Не способные распознать настоящую цель машины прекращают палить наобум и переходят в штатный режим, поднимая к небу ракетные контейнеры и опуская пушки.       Наконец наступает тишина, в которой отчетливо слышится вой сирены боевой тревоги с далеких, парящих островов. Вой совершенно не похож на тот, что обычно можно услышать в военных хрониках в мире людей — он скорее напоминает противно-повторяющееся карканье, резонирующее и эхом разносящееся меж облаков.       «У нас было всего три минуты», — вспоминает Лорен, ощущая, как их общий пыл постепенно остывает из-за нее. В спешке она испаряет крылья за спиной.       «Три минуты на что?»       Люцифер сперва не понимает, о чем идет речь, но достаточно быстро догадывается, когда их взгляд устремляется на крылатые силуэты в мутном небе.       «Ну разумеется».       Три минуты — это норматив времени, по истечению которого, в случае вторжения, все защитники Небес второго эшелона должны стянуться к вратам. Лорен хорошо его знает, ибо раньше сама была частью данного эшелона, целиком и полностью состоящего из истребителей.       Ей с Люцифером удалось прорваться, врезаться в оборону подобно шилу, раскалывающему лед. Но за это время три чертовы минуты все же успели пройти.       С неба спускаются десятки ангелов, вооруженные копьями и мечами, тормозят в воздухе и приземляются в полусотне метров от Лорен. Сначала на ноги встают первые истребители, за ними прибывают остальные, их строй ширится в обе стороны, и вскоре почти сотня обращенных людей вперемешку с машинами окружают Лорен широким полукольцом. Никто не спешит идти в атаку. На чьих-то масках сияет застывшая ухмылка, в то время как у других выражение лица куда более хмурое.       Рассматривая одного ангела за другим, Лорен узнает каждого, кого бы ни коснулся ее взор. По сочетанию цветов брони, по манере держать оружие, по росту и телосложению, по взгляду цифровых глаз. Цепляясь за незначительные, но такие знакомые черты, сознание выдергивает из памяти имена.       Финн. Джесс. Нада. Стефан. Райли.       Рихтер стоит перед ними с мечом Люцифера в руке, с уродливой, деформирующейся от демонического воздействия маской, не скрывающей острых звериных зубов, а за ее плечами лежат пылающие останки стражей врат. Она водит глазами по угрюмо молчащему строю, выискивая высокого ангела с мертвенно-холодными глазами и фальшионом, но безрезультатно. Константина среди них нет.       — Лорен!       Услышав жесткий, басистый голос, доносящийся из центра толпы, она останавливается взглядом на плечистом истребителе в черно-белой броне.       Бенедикт.       — Если это все еще ты и слышишь меня, то разворачивайся прямо сейчас и уходи, — продолжает он. — Уходи, ради общего же блага.       Им уже все известно. Они знают, кто находится перед ними. Кого Лорен привела в их дом.       — Ради чьего блага? — неожиданно для себя злобно спрашивает она, и бурлящий внутри гнев будто срывается с привязи. — Людей? Или беззубых чистокровок, которым насрать на них?       — Всех, — отвечает он. — Возвращайся, пока не натворила того, о чем будешь жалеть.       — Куда мне возвращаться?! — переходит на крик Лорен. — Святые ублюдки, которых ты защищаешь, прямо сейчас планомерно уничтожают Ад!       — Знаю. И ничего не могу с этим поделать. Такие решения принимаю не я.       — Верно. Не ты. Но ты мог меня предупредить, сказать, что меня ждет! Предупредить о том, что Константин устроил охоту за мной! А до этого ты мог не ставить его на свое прошлое место и не выдавать ему полномочия, благодаря которым он может убить меня! Из-за тебя я едва не умерла в собственной постели, когда получила сигнал о самоуничтожении! У нас с тобой есть установленный канал связи, так что тебе мешало связаться со мной?!       — Слушай внимательно, Лорен, — говорит Бенедикт, не повышая голоса. — Ты можешь не верить мне на слово, но все, что я скажу — непреложный факт. После того, как мы уничтожили верхушку Ада, Константин перестал подчиняться приказам. Он был изъят из нашей вертикали власти высшим командованием, и как-либо повлиять на него я не мог. Мы все видели, что он спускался в Ад, но никого из нас не ставили в известность о его делах. Но даже если бы я знал, то все равно не связался бы с тобой потому, что любую связь с тобой, как с ренегатом, запретили под страхом смерти. Думаю, ты знаешь, что так поступили бы с любым.       «Прекращай слушать его, он тянет время. Нам они ничего не смогут сделать и сами это понимают», — слова Самаэля проносятся в бесконечном потоке мыслей и воспринимаются уже не его голосом, а ее собственным.       — Хорошо подумай над тем, что он сказал, — говорит истребительница в черно-серой броне, держащая копье на плечах. В ней Лорен сразу узнает Рут и понимает, что некогда вечно ехидная стерва обращается к ней на полном серьезе. — Все это правда. Никто здесь не виноват в том, что происходит. Ты имеешь право злиться, но, разрушив Рай, ты ничего не добьешься. Только обречешь на гибель еще большее количество душ.       — Я пришла не для того, чтобы убивать вас, — отвечает Лорен, всеми силами отгоняя навязчивые мысли Люцифера, полные кровавых картин. Поворачивает голову, борясь с демоном внутри. Но все же его гадкий голос вырывается из груди и сливается с ее. — Нам нужны только те, кто имел глупость поставить Ад на грань вымирания, думая, что мы останемся сидеть на своих задницах и ничего не делать. Если вы пропустите нас, то жертв будет немного, по пальцам одной руки можно будет пересчитать.       По разрозненному строю ангелов прокатывается волна напряжения. Кто-то выругался под нос, кто-то уверенней перехватил металлическое древко копья или рукоять меча. Те же, кто держал оружие опущенным, выставляют его на изготовку, пока почти три десятка роботов-истребителей стоят неподвижно с неизменно светящимися жуткими ухмылками.       Саму Лорен охватывает беспокойство, вызванное предположением, что только что высказанное Люцифером предложение может являться результатом столкновения их противоречивых намерений.       Но она пока еще тут и полностью осознает себя, а значит существует и призрачный шанс решить конфликт без крови со стороны ее друзей.       В голове по-прежнему слышится монотонное гудение радио, но гораздо более тихое, чем во время боя. Остается лишь надеется, что Аластор не ввяжется в разговор и не усугубит и без того плачевную ситуацию своим появлением перед всеми истребителями Рая.       — Стоит понимать, что сейчас говорила не ты? — спрашивает командир. Сталь в его голосе остается незыблемой.       — Бенедикт, я знаю, как выгляжу со стороны, но он не контролирует мой разум, и сейчас я говорю от себя. Умоляю, пойми, я не могу отступить. Я борюсь не за себя, а за жизни тех, кто мне дорог и кого не хочу потерять. Даю слово, что не трону никого, кто не будет мне препятствовать. Прошу, доверься мне, как ты доверился в прошлый раз. Не вынуждай меня...       Висит тягучая тишина, прерываемая далекими сигналами боевой тревоги. Все истребители замирают, словно затаив дыхание в ожидании ответа своего нового капитана.       Ответа, который очевиден абсолютно всем.       Бенедикт медленно мотает головой.       — Нет, Лорен. В этот раз я не могу тебе доверится, — говорит он, ставя левую ногу назад, переводя вес на правую.       — Бен… Не надо, — просит Лорен, отлично осознавая, что цепляется за исчезающую нить.       — Все мы сражаемся ради кого-то. Мне жаль, что все так обернулось.       Истребители-люди, как один, повторяют движение корпуса командира. Без единого сомнения в цифровых глазах они принимают стойки, удобные для быстрого рывка, расправляя крылья и образуя настоящую стену, веющую непоколебимой решимостью. Весь строй ощетинивается блеском мечей и наконечников копий, направленных на одного-единственного врага.       Радиопомехи в голове звучат все громче, предвещая скорое вмешательство Аластора.       Лорен на миг теряет уверенность в себе и в правильности своих действий, не желая вступать в схватку с теми, с кем годами сражалась плечом к плечу. Но неукротимая злоба Самаэля, текущая в ее венах, постепенно вытравливает из разума все колебания, и она, сама того не замечая, приподнимает левую руку, а вместе с ней воспаряют сотни обломков.       Неожиданно все управляемые искусственным интеллектом истребители разом выпрямляются, звеня оружием, и встают по стойке «смирно», вызывая легкое замешательство у окружающих. В том числе и у Люцифера.       Из головы андроида, стоявшего ближе всех к Бенедикту, доносится голос, звучащий будто из динамика, чего Лорен еще никогда не видела.       — Благодарю вас за верную службу, капитан, — тон выдержанный, надменный, отчего сразу становится ясно, что говорит кто-то из чистокровных. — Ваша бескорыстная преданность в очередной раз доказала свою безупречность, но в данный момент обстоятельства требуют более рационального подхода. Поберегите силы и своих людей. Этим вопросом мы займемся лично. Вольно.       В ответ Бенедикт не произносит ни слова. По тому, как он смотрит на внезапно заговорившего андроида, видно, что такой поворот событий его удивил ничуть не меньше, чем его подчиненных.       Губы Рихтер расплываются в довольной улыбке Самаэля, и она отшвыривает назад повисшие в воздухе обломки, отпуская их. Несмотря на то, что в Раю его не было уже несколько тысяч лет, он сразу узнал загадочного наблюдателя.       В небе слышится низкий рокот реактивных двигателей. Из непроницаемого сгустка облаков со стороны Рая вылетают сразу несколько воздушных кораблей. Пара военных самолетов, похожих на вертолеты без лопастей, но с двумя турбинами по бокам и целым арсеналом ствольного и ракетного вооружения на пилонах, сопровождают крупный транспортный корабль, который имеет уже четыре таких же двигателя с изменяемым вектором тяги.       Транспортник на вид не такой маневренный, как штурмовики, но вооружен ничуть не хуже и гораздо лучше бронирован. Он задирает нос и выставляет все четыре двигателя вперед, снижая скорость и разгоняя редкие клубы тумана мощными реактивными потоками. Точно так же поступают и самолеты охранения.       Подобные корабли Лорен видела в ангарах главного военного аэродрома, и раз они здесь, значит вся авиация Рая уже либо в воздухе, либо находится на взлетной полосе, ожидая сигнала к вылету.       Истребители невольно складывают крылья, чтобы их не снесло, когда тяжелый транспортник приземляется в непосредственной близости от них. Следом свои машины сажают пилоты штурмовиков, однако пушки, установленные в носовых турелях, продолжают угрожающе следить за Лорен.       Самолеты убавляют тягу до минимума, приглушая могучий рев двигателей и оставляя их работать в холостую, дабы в любой момент снова взмыть в небо. Левая боковая аппарель транспортного корабля открывается и опускается на поверхность, по-прежнему скрытую дымкой.       Первым, схватившись за край и чуть пригнувшись, показывается здоровый истребитель с пустыми цифровыми глазами на маске, в черной броне и с белой нагрудной пластиной.       Высунув голову, Константин сразу находит взглядом Лорен. Он до стона металла сжимает обшивку корабля, выскакивает из тесноты транспортного отсека и распрямляется во весь свой внушительный рост. Быстрыми, твердыми шагами он приближается к истребителям, выхватывая с пояса длинный фальшион. Ангелы расступаются перед ним, а андроида, застывшего на его пути, он отпихивает словно куклу и резко останавливается, услышав со стороны корабля:       — Не спеши.       На опущенной аппарели Лорен замечает высокого мужчину, и от его вида у нее почему-то рефлекторно сводит зубы. Белый аристократичный костюм с эполетами на плечах, бледная кожа, глаза цвета выцветшего золота, сияющие неприкрытой враждебностью и суровое, неподвижное, словно камень, лицо без единого изъяна и с красными пятнами на щеках.       «Это Михаил, если ты еще не поняла. Старший сын в нашей семейке. Столько лет прошло, а до сих пор ходит как надутый индюк», — думает Люцифер. И в этот раз Лорен гораздо легче разделить его мысли и свои.       Короткие светлые волосы убраны назад, образуя уже знакомую прическу, но с одним ярким отличием: загибающимися назад и затем поднимающимися кверху рогами, над которыми висит нимб без зубцов. Рога точь-в-точь такие же, какие она видела во сне у Самаэля.       На этом сходства и странные совпадения заканчиваются. Крепкое телосложение создателя истребителей явно указывает на то, что ему привычны тяжелые физические нагрузки, что так же подкрепляется мечом на поясе с ножнами, украшенными простецкими светлыми узорами. Сразу видно — оружие для дела, а не для парада.       Вслед за Михаилом показывается менее рослый родственник. Для Рихтер он моментально считывается как невзрачная копия своего старшего брата. Тоже при мече, но без рогов и щуплый.       «Знакомься, Гавриил. Главный сопляк всея Небес. Сразу после моего отца, конечно же. С того сколько пример не бери, не переплюнешь», — комментирует Люцифер, после чего Лорен становится ясно, откуда растут корни стойкого отвращения к ним. Не считая ее собственной заведомой ненависти к чистокровным.       Эмоции на лице Гавриила менее сдержанные, чем у Михаила. И вместо того, чтобы как все окружающие приковать внимание к их главной проблеме, он с недовольством озирается на небо.       В один момент он резко разводит руки, и весь туман, все облака вдруг разлетаются и исчезают. Пропадает и ощущение гнетущей пасмурной погоды, когда все вокруг проясняется, и резко наступает теплый солнечный день. На горизонте вырисовываются очертания городов, бороздящие небеса на пушистых облаках. Небоскребы, жилые застройки, от которых так и смердит процветанием. Виден даже расположенный на окраине военный аэродром вместе со всеми ангарами, диспетчерскими и радиолокационными вышками, широченной взлетной полосой и несчетным количеством техники на ней. Раздражающая сирена, к слову, уже не воет.       «Ну вот здесь влияние времени уже больше заметно. Променял слезливость на пафосное выпендрежничество».       Истребители смотрят на Михаила, как на ожившего мертвеца, но все же послушно уступают ему дорогу. Архангел выходит вперед и сосредоточенно оглядывает, что осталось от обороны врат. Его строгий взор быстро переходит от одного остова к другому, не задерживаясь ни на чем дольше полусекунды, словно считывая все налету. Гавриил подходит и встает рядом.       Михаил останавливается на двух уцелевших стражах, поднимает над головой руку, крутит запястьем. Как по команде огромные роботы разворачиваются на месте и грузной, громкой походкой направляется к строю истребителей, а приземлившиеся самолеты разгоняют свои двигатели, взлетают и устремляются прочь. Михаил оглядывается по сторонам, явно подозревая о присутствии еще одного могучего демона.       — Будете и дальше угрюмо молчать или все же поздороваетесь со своим братом? — колко интересуется Самаэль.       Лорен ловит на себе сердитый взгляд Михаила. Ее вмиг охватывает тревога, словно из глубины золотистых глаз архангела на нее смотрит нечто бесстрастное и жестокое, заставляющее мурашки бегать по похолодевшей спине, со страхом вспоминая разрывающие плоть мучения.       Люцифер воспринимает ее беспокойство, как свое собственное, и силой воли помогает подавить нахлынувшие воспоминания, ускоряя превращение смятения в дышащую огнем жажду мести. Сейчас ему требуется от нее именно это, а не сиюминутное проявление слабости покалеченного рассудка.       — Ты должен быть мертв, — наконец выговаривает Михаил. Два стража-гиганта доходят до строя ангелов и останавливаются за их спинами, с шипением и свистом гидравлики поворачиваясь лицом к Рихтер.       — Представляешь, Михаил, та, чье тело я позаимствовал, думала про вас то же самое. Возможно, ее мнение разделяли и все присутствующие, — Люцифер со знанием оглядывает истребителей. — Но признаю. Похожие подозрения были и у меня, до тех пор, пока в Ад не начали спускаться твои новые творения. Не сказал бы, что меня это сильно удивило, но вы уже несколько веков не подавали признаков жизни, даже на своих родных Небесах. Я думал, что с моим-то уходом, вы сможете наконец отстроить Рай мечты и затем купаться в лучах славы, пожиная плоды своих трудов.       Люцифер гнусно хихикает.       — Но, очевидно, что-то пошло не так.       — Переходи к делу, Самаэль, — подает голос Гавриил и делает шаг вперед, держась за богато украшенный меч на поясе. — Ты явно пришел не для того, чтобы языком чесать. Но если хочешь что-то сказать, так излагай прямо.       — Дорогой братец, а ты, я смотрю, яйца успел отрастить. К делу мы еще перейдем, будь уверен. Но сперва ответь мне на один вопрос. Это ты таким стал потому, что отца перестал слушать, или просто сменил одного кумира на другого? Хотя, по тебе видно, что второе.       — Ты потерял возможность называть нас братьями, еще в тот момент, когда обагрил нашу землю ангельской кровью!       — Правда, что ли? — спрашивает Люцифер, мерзко лыбясь. — То есть, если бы я распотрошил какого-нибудь человека и залил его кровью сады, то вы бы меня похвалили за хорошее удобрение?       — Ты мерзкий, злобный недоросток, — рычит Михаил. — Ты всегда им был, и так им и остался. Среди святых витало идеалистичное мнение, что тебя еще можно спасти. За прожитые века они начали забывать о тех ужасах, которые ты устроил в нашем доме, однако все, кто огнем и мечом выжигал заразу твоего безумия, отлично помнят об этом и живут ради того, чтобы пережитый кошмар не повторился. И когда мы прознали о твоей смерти, никто во всем Рае не пролил по тебе и слезинки.       — И где же эти храбрейшие из наиболее помешанных? — интересуется Владыка. — Я вижу только машины и горстку людей, которые, как я знаю, не очень-то и ценят вашу предосторожность.       Люцифер снова пробегается взглядом по истребителям. И происходит именно то, что Лорен и ожидала. Никто из них не спешит с возражениями.       — Приятно знать, что многие страшатся одного только факта твоего существования настолько, что приходится переделывать мироустройство целого мира, — говорит Самаэль и переходит на крайне едкий тон. — Но скажи мне, дорогой братец, как так получилось, что боясь моего «безумия», — он поднимает руки и подгибает пальцы, изображая кавычки, — вы умудрились добиться того, что женщина, чьими глазами я сейчас смотрю на вас и которая пожила в вашем Раю, хочет твоей смерти больше, чем моей?!       Люцифер заливается диким электронным смехом. Михаил кривит лицо в гримасе отвращения.       — Ты про грешницу, которая предала все, ради чего жила, и сейчас тут, с тобой с оружием в руках?       — Иди к черту! — резко оборвав смех, злобно выкрикивает Лорен. Гавриил удивленно поднимает брови. — Ты лицемерная, горделивая тварь! Ты и все подобные тебе беззубые ублюдки! Я отдала защите людей всю свою жизнь без остатка и пришла сюда, чтобы ты, сучья погань, не убил тех, кого я люблю!       Михаил невозмутимо выдерживает все оскорбления. А когда Рихтер перестает кричать, его золотистые радужки внезапно становятся более контрастными, словно излучая свет.       Подтвердите авторизацию.       Подтверждено. Доступ получен.       И видя эти сообщения на своей сетчатке, Лорен с ужасом осознает, какой функционал несут рога на голове архангела.       Это антенны. Такие же, как и у всех истребителей.       Диагностика...       Ошибка диагностики: отказано в доступе.       Отправка изображения…       Внутренний компьютер, давно перепрошитый усилиями Вокса, отсылает его фотографию, где он показывает средний палец. На лице Михаила, очевидно получившего ответ, нервно вздрагивает скула.       — Ты, должно быть, Лорен, — говорит он, проигнорировав насмешку мертвого демона. — Я помню тебя. В том числе и все твои выходки, из-за которых тебя принудительно записали в программу истребителей.       — А то, как твое устройство сжирало меня изнутри, ты помнишь?! Как я блевала кровью и кричала, пока не охрипла, или предпочел не видеть этого?! Все вы, сучьи дети, вдалбливали нам свою херню про прощение и искупление грехов, а сами в открытую рвали людей на...       — Я помню все, ибо лично занимался твоим превращением, — вклинивается Михаил, не позволяя ей договорить. Он кладет руку на рукоять меча. — Ты говоришь про искупление грехов, но искупить их можно только через страдания и боль. А упрекая меня в лицемерии, ты забываешь, как незадолго до смерти сама была на волоске от того, чтобы отправиться в Ад. Однако тебе позволили возвыситься. Ты могла жить здесь вечно, не зная горя, но, узнав про самые элементарные правила и последствия их нарушения, ты, словно подросток с неокрепшим разумом, начала проявлять свой деструктивный характер, чтобы обратить на себя внимание. Ты этого добилась. За некоторые деяния по всем законам ты могла лишиться головы, но и тут к тебе проявили милосердие. Вместо того, чтобы казнить, тебе дали возможность искупить свою вину кровью и переродится, став тем, кто наиболее близок к твоей натуре. Истребителем третьего поколения модели «Экзорцист» — самое лучшее и технологичное, что Небеса могли только предложить. Ты заслуживала забвения, но удостоилась чести встать на защиту единственного оплота спокойной жизни в загробном мире!       Испытывая величайшее отвращение, Лорен, уже совершенно не сдерживаясь, сплевывает.       — В гробу я видала твое понятие «спокойной жизни», — шипит она. — И твою честь. Ваши правила загоняют обычных людей до уровня немой прислуги, ставя их ниже вас, крылатых ублюдков. И наказываете вы их с гораздо большим рвением, чем себе подобных. Не важно по какой причине, по настоящей или мнимой. Ведь вам это нравится, да? Чувствовать превосходство над кем-то и убеждать себя, что вы не такие уж и плохие, потому что есть еще хуже. Вы не боитесь повторения гражданской войны, нет, для вас это всего лишь предлог, способ оправдать себя. Но обращаясь с человеком, как со скотом, не ждите в свою сторону иного отношения!       «Прекрасная речь! Лучше бы я и не сказал», — вдруг слышится в голове подбадривающий голос Аластора. Рихтер сперва намеревается и его послать к черту, но вовремя останавливает себя. Пусть, возможно, Михаил и догадывается о его присутствии, однако Радио Демон способен объявиться в любой момент, что может сыграть им на руку.       Архангелы молчат, в их глазах читается презрение. Истребители так же сохраняют тишину, опустив оружие, в то время как Константин стоит неподвижно, грозно возвышаясь над ангелами и крепко сжимая рукоять фальшиона. За все время он ни на секунду не сводил с Лорен злобного взгляда, словно гончий пес, готовый кинуться на добычу по команде.       Ради мести он стал пешкой в руках тех, от кого Алексей старался отгородить своих людей. Видя это, Лорен вдруг задумывается над очевиднейшим фактом, над которым не раздумывала еще ни разу. Над мыслью, насколько же сильно Константин отличается от своего брата. Они же жили вместе, росли бок о бок, но стали совершенно разными людьми, когда смерть настигла их с разницей максимум в один час.       Неужели этот короткий, по сравнению с остальной жизнью, промежуток времени, может превратить человека в его полную противоположность?       Однако задаваясь этим вопрос, Лорен не пытается его разгадать, ибо по себе знает ответ.       — Вы, люди, видите, только то, что хотите видеть, — произносит Гавриил. — Но объективная реальность такова, что чем больше вам предоставить свободы и безнаказанности, тем сильнее проявляется ваша животная сущность. Весь Ад — яркий пример вседозволенности, где обитают сотни миллионов грешников, которым только повод дай вгрызться кому-нибудь в горло. Алчные, злобные, властолюбивые — такими вы становитесь в итоге.       — И поэтому вы хотите уничтожить их? — спрашивает Лорен. — Из-за того, что вам противно смотреть на проекцию самих себя?       — Между нами нет ничего общего! — яростно возражает Гавриил, крепче хватаясь за меч на поясе, словно намереваясь его обнажить. — Демоничество — это ваша высшая ипостась, где наружу вылезает все то, что таится глубоко внутри вас. Только вы способны убивать ради забавы, утоляя свои извращенные желания! Между нами не может быть мира, только война, которая не прекратится, пока одна из сторон все еще существует. И, клянусь жизнью, Небеса выйдут из нее победителем! Я сделаю для этого все возможное!       — То есть идея заморозить Ад принадлежит тебе? — спрашивает Самаэль, цепко уловив суть.       — Верно, моя, — подтверждает Гавриил.       — Должно быть, тратишь на это много сил, да?       — И потрачу все без остатка, если потребуется, — младший архангел все еще не осознает, что только что дал ответ на самый важный вопрос.       Маска на лице Лорен потрескивает стеклянным хрустом, и Люцифер медленно растягивает губы в зловещей улыбке.       «Клятва принимается», — думает Владыка, но Рихтер почему-то кажется, что это и ее мысль тоже.       — Да уж, — со смешком выдыхает он и съезжает с темы, дабы усыпить бдительность. — Ну и натворили вы у себя делов. Слушайте, мне интересно, а наш отец по этому поводу что-нибудь говорил? Например, о взаимной доброте, о прощении, о втором шансе для каждой потерянной души? Или вы просто решили послать его куда подальше?       Никто из братьев не удостаивает его ответом.       — Ну да. Теперь все стало на свои места, — продолжает Самаэль. — Нелегко, наверное, быть разочарованием в его глазах, а? Небось он насовсем заперся в одном из своих кабинетов, не желая видеть, что творят некогда любимые сыновья с его величайшим творением. Это единственное, на что он способен. Как тряпка лить слезы и ничего не делать.       Михаил проводит ладонью по всему строю истребителей, после чего те начинают удивленно переглядываться и озадачено вертеть пальцами у ушей — очевидно, им отключили звук.       И тут архангел выдает то, на что Люцифер никак не ожидает нарваться.       — Наш отец мертв.       В голове раздается короткий треск радио, и воображение Лорен представляет, как Аластор зависает вместе с ней в ступоре от услышанного. Однако эта сцена быстро вытесняется калейдоскопом образов и эмоций, проходящих сквозь призму чужой памяти.       Она видит фигуру отца с сияющим ореолом могущества. Его сущность непостижима и велика настолько, что она еще не способна охватить все умом. Но вместо радости близости родителя чувствует обиду. За его безучастность, за мягкотелость. За отсутствие защиты. Она хочет, чтобы он помог, но слышит в ответ лишь пустые наставления, и он отправляет ее в мир, где слова оказываются абсолютно бессмысленны и бесполезны. Где простое ощущение безопасности приходится выбивать кулаками, и то если это не твой старший брат.       Время течет бурной рекой, обиды забываются и отмирают, но на их останках рождается отвращение. К родителю, ко всем окружающим, кто носит маску показушной святости, которую так и хочется сорвать вместе с кожей. В одно мгновение Лорен ощущает, как отвращение перерастает в ненависть, подпитываемая желанием стать полной противоположностью отца. Как ненависть обрастает шипами зависти, что такой слизняк получил в свои руки всеобщую любовь и величайшее могущество, а ей даже простое уважение к себе нужно чуть ли не зубами выгрызать. Настоящее уважение, не фальшивое.       Хочется приоткрыть их гнилые натуры и ткнуть лицом в зеркало, чтобы они как следует рассмотрели настоящих себя, пока стеклянные осколки будут оставлять глубокие напоминания об увиденном.       Окружающие начинают сторониться ее, бояться прислушиваться к ней и к самим себе, но она терпелива. С очаровательной улыбкой, видящими все насквозь змеиными глазами и неиссякаемым запасом злобы в сердце.       Потом вспышка огня. Пламя везде, крики, звон стали, запах пороха, крови и неудержимый восторг от того, что все построенное на словах может так легко рухнуть. Радость, что все, что она слышала от отца сотни лет оказывается пустым звуком. Надо было лишь подтолкнуть, обратить в пепел ложное чувство порядка.       Алые закаты пожаров разгораются, но затухает огонь эйфории, и лишь остужающее чувство удовлетворения расплывается по телу. Она довольна, но оставаться не намерена, не в силах больше терпеть вид пронизанных ложью небес.       На нее набрасываются, атакуют, выкрикивая обвинения. И она без особого сопротивления сама делает шаг назад, проваливаясь в необъятную, бесконечно темную пропасть. Ветер треплет волосы и одежду, а она летит, не расправляя обугленных крыльев.       Ангелы низвергли ее, но победа не принадлежит им. Она обнажила их истинные сущности и желания, а этот ящик Пандоры им уже никогда не закрыть.       И вот, спустя тысячи лет ей приходится вернуться, дабы узнать, что создатель всего сущего, которого она презирала и противопоставляла себе всю сознательную жизнь, мертв.       Все прокручивается в сознании за время одного еле слышного выдоха, и реальность настоящего вновь четко вырисовывается перед глазами: Михаил и Гавриил, окруженные истребителями, два гигантских робота с опущенными пушками. В ушах равномерное гудение радио и далекий шум реактивных двигателей.       Люцифер еще некоторое время молчит, тупо уставившись на брата.       И затем взрывается таким раскатистым смехом, что он должен быть слышен из глубин преисподней.       — Вот уж не думал… — пытается договорить он, хохоча. — Не думал, что Рай окажется… Богом забытым местом!       Самаэль продолжает бессовестно ржать.       Михаил, скрепя зубами, указывает на брата. Синхронно с архангелом правую руку поднимает один из двух гигантских стражей, а прикрепленная к ней электромагнитная пушка уже светится энергией, издавая вибрирующий гул.       Раздается гром разрядки, стоящие рядом истребители, над головами которых оказались разгонные направляющие, отшатываются в стороны.       В метре от Люцифера пространство пронзает бледно-синий луч, и одно только завихрение воздуха от пролетевшего снаряда едва не лишает его равновесия. Владыка замолкает с глупым выражением лица, но не чувствует и грамма испуга. Он изначально видел, что робот метил не в него.       — Заткнись, — злобно выговаривает Михаил.       Оглохшие ангелы-истребители недоумевающе наблюдают за ними, явно не понимая, стоять им или атаковать. Бенедикт взглядом обращается к святым, — он способен отдать приказ и без голоса, используя сигнал-команду — и получает от Гавриила останавливающий жест раскрытой ладони. Константин остается неподвижен.       — Как? — спрашивает Самаэль без намека на шутливость. — Как такое существо способно умереть? Хотите сказать, что он захворал от очередной депрессии, как самый обычный человек, и после этого кони двинул, или что? — он щурится. — Или это вы помогли ему умереть?       — Наш отец и правда был слаб духом, — произносит Гавриил, однако скорбящим он не выглядит.       — Слишком слабым, чтобы вести Небеса в той реальности, в которой они оказались после твоего предательства, — добавляет Михаил.       Люцифер и Лорен ухмыляются, как умалишенные. Вместе они ожидали все.       Но не это.       — Он бы вам не позволил сделать с Раем то, что вы намеревались сделать, верно? — вмешивается в разговор Лорен. — И вы его убили. Убили родного отца ради власти.       — Это была необходимость, — возражает Михаил. Золотистые глаза создателя истребителей источают холод и железную уверенность. — Цена, которую пришлось заплатить ради общего спасения. Мы его любили, но его нерешительность могла стоить нам слишком многого.       — Хочешь сказать, что… — Самаэль быстро догадывается, о чем ему хочет сказать брат, но тот его обрывает.       — Мне пришлось это сделать, чтобы остановить учиненное тобой насилие. Иначе он отключил бы всех андроидов, которых я задействовал. Он сам мне это говорил, жалея тех, кто поддался твоему безумию. Это был тяжелый выбор между жизнью и забвением. Гавриил узнал об этом, когда все закончилось.       В одночасье в разуме Лорен из обрывков воспоминаний Люцифера складывается полная картина, и к ним одновременно приходит осознание, что еще в тот момент, когда он находился на обрыве между мирами, Бога уже не существовало.       Но Самаэль не чувствует ни грусти, ни сожаления.       Многие называли его безумцем, и он пользовался этим ярлыком себе на потеху, обращая оскорбление в оружие. И тем не менее, временами он всерьез задумывался, не является ли он таковым на самом деле, в то же время принимая свои ужасные стороны. Когда все вокруг твердят одно и тоже, сам поневоле начинаешь в это верить.       Однако сейчас, стоя перед братьями, сознательно сотворившими такое, что даже ему не приходило в голову, — ему, Королю Ада, сосредоточению всего самого наихудшего, как называли его ангелы — он ощущает себя самым вменяемым во всем роду святых.       — И после всего этого вы еще называете меня злобным? — внезапно произносит Лорен, словно говоря за Самаэля. Но она хотела сказать это, ощущая как внутри нее вновь ярким огнем распаляется гнев. — После того, как убили нашего отца, — в ее голосе на секунду прорезается голос Люцифера, — и извратили Рай, где люди теперь должны повиноваться из страха? И знаете что? Плевать я хотел на вас. Сколько бы страшилок вы обо мне ни рассказали, чтобы вы тут у себя ни вытворяли, я бы никогда не напал на вас. Вам хватило бы всего дюжины роботов, чтобы отгонять от врат отдельных глупцов всю оставшуюся вечность. Но вы, словно трусливые звери, решили, что конкурента в пищевой цепи надо истребить. Столетиями вынуждали меня принимать меры, а теперь еще начали угрожать смертью моим близким. И вот уже это...       Лорен вытягивает руку с мечом, направляя на них острие. Миниатюрные змеиные головы на гарде жадно скалят клыки.       —… достаточная причина для меня, чтобы убить вас всех, — и два голоса сливаются в один, гармонируя между собой.       Этой искры хватает, чтобы наконец воспламенить повисшее в воздухе напряжение. Не успевают архангелы выхватить мечи, а Бенедикт, следя за их движениями, отдать приказ, как за спинами святых объявляется Радио Демон. Вместе с ним появляется и пистолет, чья пуля из ангельской стали некогда связала его и Лилит кровавыми узами.       Пока Константин устремляется к Лорен, Аластор сразу выбирает правильную цель, отлично понимая, кто сейчас главная угроза. Словно судья, выносящий смертный приговор, он упирает ствол в затылок Гавриила.       Демон жмет на спуск. Михаил за какой-то немыслимо скоротечный момент успевает заметить это и молниеносно вцепиться в раму пистолета. Боек ударяет по пальцу, так и не воспламенив порох в патроне.       Меч Михаила выстреливает из ножен и острейшим лезвием рассекает оставленную телепортацией дымку.       Демон успевает исчезнуть, но оружие остается в руке архангела. Гавриил оборачивается и видит, как его брат разламывает металлический пистолет на части, словно хрупкий пластик.       Тем временем Константин несется к Лорен, пока та отсчитывает удары сердца, в предвкушении ожидая столкновения. Вот он оказывается достаточно близко, и Рихтер собирается обрушить на него всю мощь Владыки Ада, чтобы разорвать его на части, но вдруг замечает серию еле заметных вспышек далеко в небе.       Только она успевает сконцентрироваться на барьере, как прилетает несколько больших зарядов и распахиваются над ней объемными облаками цвета грязи, которые тут же взрываются, выжигая весь кислород вокруг. От детонации образуется вакуум, атмосфера стремится заполнить образовавшуюся пустоту и с чудовищной силой схлопывается, оглушая. Мир погружается во тьму густого черного дыма.       Барьер выдерживает, но горло обжигает привкус едкой гари. Очистители воздуха в отверстиях на шее оказываются бесполезны из-за негерметичной маски. Пока Лорен пытается прийти в себя, из ночи на нее выскакивает Константин.       Взрыв не убил его, а только опалил искусственные перья, окрасив внутреннюю серебряную сторону крыльев размазанными заостренными фигурами, напоминавшими раскрытую пасть хищника.       Ангел не позволяет ей замахнуться мечом, бьет со всей силы кулаком. Удар ниже грудины ощущается, как удар кувалды по человеческому телу, выбивающему весь дух. Константин заходит сбоку, хватая Лорен за рога. Нечто тонкое с неимоверной силой вгрызается ей в шею, заставляя хрустеть позвонки.       Она понимает, что это был фальшион, и что второго удара уже не переживет.       Но тут вмешивается ее вторая сущность, левой рукой нащупывает врага и провоцирует мощнейший удар телекинеза. Константина отшвыривает куда-то в сторону. Лорен оказывается свободна, поломанные кости на шее регенерирует быстро, и она в спешке выбегает из черного облака. И в итоге из одной тьмы она попадет в другую, где небо заволокла черная пелена, пестрящая оккультными знаками.       Где-кто разобраться почти невозможно. Из всей мешанины жутких, исковерканных образов различимы лишь силуэты стальных гигантов, беспомощно крутящих оружием в попытке найти цель.       Внезапно Лорен замечает, как несколько истребителей летают вокруг одного места. Они делают резкие развороты, колют, рубят воздух, словно стараясь поразить невидимого врага.       Но в один момент они начинают умирать.       Аластор объявляется возле одного, что так неудачно остановился на месте, полосует пальцами и тут же оказывается перед следующим. Кровь хлещет из разрубленной брони, ангелы падают один за другим, а за спиной демона мельком, на границе возможностей зрения, показывается женская тень с неимоверно длинными когтями.       Лорен бежит к нему на помощь, но по пути натыкается на другого истребителя. В нем она сразу узнает Бенедикта.       — Стоило догадаться, что и Радио Демона ты приведешь тоже, — говорит он и бросается на нее.       Ей приходится встретить его взмах своим, и сталь Люцифера с легкостью перерубает клинок командира. Бенедикт оказывается безоружен, открывается окно для удара, но Лорен мешкает.       «Давай помогу».       Как на автопилоте она отталкивается от поверхности, резко сближаясь с ангелом. Острие раскалывает нагрудную пластину и уже окровавленным выходит между крыльев.       — Прости… — шепчет она. Бенедикт опускает взгляд и смотрит, как его кровь обливает змеиные головы на гарде. — Стоило дать мне пройти.       Он поднимает на нее цифровые, полные решимости глаза. Обхватывает, сомкнув руки на ее спине.       — Возвращайся в свой Ад, — хрипло, но все так же непреклонно произносит он.       Из тьмы сбоку раздается яростное гудение электромагнитных орудий, и спустя мгновение лучи выстрелов разрезают воздух над их головами. Бенедикт вызвал огонь на себя, но какими бы точными ни были переданные координаты, сигнал неизбежно был бы исковеркан помехами Аластора.       Маска на лице ангела гаснет, и Лорен чувствует как что-то внутри умирает вместе с ним. Но затем она вырывает меч из груди Бенедикта, и тот безвольно валится на небесную твердь.       Мандраж от убийства проходит быстро. Трещание помех в голове становится громче, и Лорен понимает, что Аластор материализовался прямо за ней, и что они встали спина к спине.       — Что с другими истребителями? — спрашивает она, не оборачиваясь.       — Треть из них мертвы, остальные улетают. Если бы бегство не было синхронным, то я бы подумал, что они испугались!       — Вот бы они могли слышать, что говорили эти два ублюдка...       «Но они и не хотели слушать».       — Зато их услышал весь Ад! — Аластор показывает светящийся алым светом микрофон.       — И где они?! — Рихтер озирается по сторонам, но сенсоры показывают целый океан живых сигнатур, и не ясно, какая из них настоящая. Скорее всего, Константин столкнулся с аналогичной проблемой. — Я их не вижу!       — Чтобы их найти мне придется снять иллюзию, и тогда мы снова окажемся открыты для той штуки, что стреляла по тебе издалека. Очевидно, своей задушевной беседой вы дали им время подготовиться.       В Аласторе по прежнему чувствуется неугасающий азарт, но интонация и манера говорить уже вызывают опасения.       — Плевать! — рявкает Лорен. — Делай это и, как только увидишь их, телепортируй меня прямо к ним! Они должны сдохнуть! Оба!       Она не видит его лица, но понимает, что демон улыбается. Услышав такие слова, он просто не может не улыбнуться.       — Убьем одного… — произносит Аластор.       «Даже и не начинай».       — Умрет и второй, — все же договаривает она, пусть и с долей брезгливости. Видно, из-за новых воспоминания об одном и том же событии эта фраза теперь вызывает у нее отвращение.       Демон водит тростью-микрофоном, сплошная непроницаемая завеса спадает, и Лорен сразу находит Михаила высоко в небе, но без Гавриила поблизости.       Архангел парит на шести белых крыльях с обнаженным мечом в руке, а к нему сзади подлетает массивный корабль размером с крепость. Четыре громадных двигателя в широких крыльях при торможении издают громкий, вибрирующий звук, от которого ноют зубы. Вмонтированные по всему фюзеляжу турели смотрят на поле боя, но не стреляют из-за проблем с автонаведением. Вместо них это собирается сделать пилот, опуская нос махины и направляя курсовое орудие прямо на демонов.       И вместе с этим Рихтер замечает, как с противоположной стороны на них мчится Константин.       — Оставь его мне! — говорит Аластор, хватая ее за плечо. — У меня к нему неоплаченный должок.       — Убей его и затем отыщи младшего!       — Непременно!       Глаза застилает яркая красная вспышка, и перед Лорен раскрывается совершенно другая перспектива, где она летит высоко в небе, а Михаил и открывший ураганный огонь корабль находятся ниже нее. И достаточно близко.       Для более точного и быстрого пикирования она материализует за спиной крылья. Михаил в последний момент замечает ее. Он не успевает отлететь, но умудряется отвести в сторону смертельный для себя удар. Звонкая сталь клинков соприкасается всего долю секунды, и Лорен сшибает его своим весом.       «Что-то с ним не так. Он не может быть настолько быстр!» — проносится в ее мыслях, пока они вместе кубарем пролетают над кабиной пилота, до смешного маленькой по сравнению с остальным корпусом.       Она впечатывает Михаила в крышу корабля, проламывая его телом прочные листы обшивки, но чувствует под собой лишь деформацию металла без треска костей. По инерции она катится дальше по хребту самолета, пока наконец не останавливается у самого хвоста.       Лорен хватается за один из двух вертикальных стабилизаторов, встает и видит, как на ноги поднимается и Михаил, каким-то образом уцелевший после столкновения. Архангел презрительно смотрит на нее, утирая идущую изо рта кровь. Короткие светлые волосы растрепаны и нимб больше не висит над загнутыми кверху рогами.       У обоих исчезли крылья, и они достаточно быстро замечают еще одну вещь: оба они так же остались без мечей.       Но когда Лорен мысленно испаряет потерявшееся оружие и затем из ладони выпускает пламя, пальцы снова обхватывают рукоять. Зловещая улыбка играет на ее губах, и она устремляется к Михаилу, отбивая громкий ритм по обшивке корабля, но он и не думает отступать.       Она делает взмах, посылая незримую убийственную дугу, и тут происходит то, чего физически не могло произойти.       Архангел сгибает в локтях руки перед собой. Белая ткань рукавов разрывается на лоскуты, хлещут тоненькие струйки крови, но этим все и ограничивается, в то время как торчащие из фюзеляжа турели по обе стороны раскалываются надвое на уровне сдвоенных пушек, и их куски падают с корабля.       В отчаянном порыве злобы Лорен подбегает и колет острием, намереваясь прикончить создателя истребителей. И снова происходит нечто из разряда невозможного.       Он до крови зажимает пальцами клинок, уводя его мимо себя, одновременно хватает Лорен за затылок, ногой лишает опоры, и со всей силы бьет ее лицом о корабль, фактически заламывая одну из своих машин геноцида голыми руками.       Меч опять выскальзывает и на сей раз оказывается у Михаила.       «Как же вы меня все задолбали!»       Оружие сгорает прежде, чем архангел успевает вонзить его ей в спину. Лорен упирается ладонями в крышу самолета и выпускает столько огня, сколько только возможно. Пламя прожигает обшивку, плавит все на своем пути, пожирая внутренние отсеки, и весь корабль содрогается от страшного взрыва.       Огромный самолет начинает крениться и быстро терять высоту. Хватка Михаила ослабевает, Лорен пользуется этим, оборачивается и бьет наотмашь. Попадает по щеке, бледная кожа с красным круглым пятном рвется о зубы. Затем она набрасывается на него, широко раскрыв пасть, и острыми клыками впивается ему в лицо.       Рихтер сжимает челюсти, на язык выливается теплый привкус железа, пока самолет вокруг них грозится развалиться на части. Воспламенившееся топливо достигает двигателей, и из каждого сопла под чудовищным давлением вылетает черный густой дым вперемешку с чахлыми струями огня, оставляющими копоть на корпусе.       — Проклятое чудовище! — кое-как выговаривает Михаил, рыча от боли. Мощными ударами кулака он колотит ее под дых, по голове, но Рихтер не отпускает его, вцепившись словно разъяренная пантера.       «Ты меня такой сделал!»       Один из двигателей взрывается, ударная волна сбивает их с горба корабля, и Лорен все-таки отрывается от Михаила. Она летит в свободном падении, а горящий самолет окончательно заваливается на бок и огромным пылающим шаром врезается в небесную твердь.       От столкновения происходит новый взрыв, еще более мощный. Истребительница приземляется на ноги без вреда для себя, и ее окутывает волна огня. Корабль рассыпается на части, веером летят обломки, рядом с Рихтер проносится уцелевший реактивный двигатель, изрыгающий подожженные пары керосина, испускает последние остатки топлива и затухает.       В пожаре крушения разглядеть что-либо практически невозможно, но сенсоры все равно находят единственный источник жизни. Лорен выплевывает застрявший в зубах кусок мяса и пробирается сквозь завалы раскаленного металлолома и каркасных конструкций.       Она взбирается на пылающие останки, и сквозь мираж пылающего жара находит архангела. Михаил шатается, делает пару неуверенных шагов и опирается о небольшой фрагмент крыла машины, держась за левую половину лица. Из-под ладони льется кровь, стекая по шее и попадая на и без того испорченный белый костюм. В голове зарождается мысль, что с регенерацией дела у них тут обстоят гораздо хуже, чем в Аду.       Михаил оглядывается. И неожиданно из всего бушующего пекла пожара и дыма он останавливается взглядом прямо на Лорен.       Не дожидаясь его реакции, она выскакивает из полыхающего ада, и посылает разрушительную волну телекинеза. Михаил выставляет раскрытую ладонь для поддержания барьера, но тот лопается, словно мыльный пузырь. Сокрушительный фронт кинетической энергии разбрасывает обломки, задувая пламя, и сбивает архангела с ног.       «Где же твои силы, брат? Растерял?»       Он падает на спину, пытается встать. Рихтер подбегает и ударом кулака в лицо укладывает его обратно. Лорен прижимает его к земле и обрушивает на него всю ярость без остатка. Михаил кажется уже слишком слабым, чтобы сопротивляться: он пытается блокировать, ловить ее руки, но все оказывается бесполезным.       — Ты превратил Рай в секту! — кричит она, пока с каждым последующим ударом брызги крови оставляют разводы на ее броне. — Сделал мою жизнь невыносимой! Убил мою мать! Это все ты! Ты заставил меня прийти сюда! Слышишь?! Слышишь, я тебя спрашиваю?!       Она хватает его за лацкан фрака, приподнимает и бьет еще раз. После чего Лорен останавливается, переводя дыхание. Вдруг ее взор цепляется за матово серебряный кусок скулы, выпирающий из-под разодранной кожи на кровавом месиве, что раньше было лицом Михаила.       Это не кость. А нечто совсем другое, инородное, нечеловеческое. Как и рога, очищенные от плоти ровные зубы и золотистые глаза, светящиеся пугающей уверенностью.       — Громко и четко, — отвечает он, и его голос становится таким же неестественным, как и у всех истребителей.       «По образу и подобию...» — проносится на границе двух сознаний.       Неожиданно Михаил обхватывает Лорен, зажимает в железных объятьях, не давая пошевелиться, а его взгляд устремляется ей за спину.

***

      Как только Аластор телепортировал Лорен, — или Люцифера, тут уж с какой стороны посмотреть — прямо к старшему архангелу, зависший в воздухе корабль открыл огонь из курсового орудия, накрыв то место, где они стояли секундой ранее.       Но демону было плевать на потуги убить его — пилот так долго разворачивал свою махину для нового залпа, что он просто не был достоин внимания. Объектом пристального интереса Аластора являлся Константин, который каким-то неведомым образом остался жив, после того, как он проткнул его насквозь его же мечами.       Однако они снова встретились, и теперь демон не собирался так просто отпускать его.       Константин находился на открытом пространстве, без возможности где-либо скрыться. И тем не менее, к такому прыткому гаду приближаться было крайне опасно, и поэтому Аластор действовал предельно быстро: появлялся с самого неудобного для врага направления, бил и тут же исчезал, не позволяя нанести ответный удар.       Теневые когти Лилит оставляли страшные следы на броне Константина, но не разрубали полностью, как это происходило с другими истребителями. Аластор понимал, что процесс слияния между ним и королевой перешел опасную черту, но без сомнений пользовался ее помощью. Грех жаловаться на возможность разрезать какого-нибудь на куски, и особенно на таком празднике жизни.       — Ты не представляешь, как я буду скучать по твоим трюкам и уловкам! — сказал Аластор после очередной атаки на Константина. Тот по-прежнему держался на ногах и яростно рассекал фальшионом дымку от телепортации.       «Представляю. Я у тебя в голове», — ответил властный женский голос. — «Скучать ты точно не будешь. Меньше слов, больше дела!»       — Не могу спорить!       Аластор уже отсек Константину крылья, испещрил глубокими следами когтей, но тот все не падал, продолжая бороться с той же смертоносной скоростью.       Однако в какой-то момент, когда демон собирался атаковать снова, воздух вокруг него уплотнился в тысячи раз, сдавил со всех сторон. Он не мог пошевелить и пальцем, потерял концентрацию и остался беспомощно стоять, пока заметивший это Константин устремился к нему.       Смертельная угроза приближалась невероятно быстро, несмотря на все увечья. Аластор перевел взгляд на одинокую фигуру с ровным нимбом над головой.       Гавриил сосредоточенно смотрел на него, вытянув руку и удерживая его на месте силой магии.       «Большая ошибка. И последняя».       Он находился достаточно далеко, чтобы у демона появилось совсем немного времени на него, пока Константин снова не вмешается. Собрав остатки воли, Аластор перенес себя к святому и полоснул его когтями Лилит. Меч, который Гавриил успел выставить в защите, зазвенел, приняв удар. Не смотрите, что младший архангел на вид был худым, как пугало: оказалось, двигаться он умел.       Моментально отскочив на два шага назад, он перехватил меч в обе руки, развернулся и отразил еще одно нападение слева. Затем еще одно, с совершенно другой стороны, и у него едва не получилось разрубить Аластора мечом, когда тот появился в новом месте. Он быстро распознал в чем была причина.       В момент, когда демон пропадал в бездне, Гавриил будто на инстинктивном уровне чувствовал, где он появится, и уже ждал его там. Перенос не был мгновенным, и, естественно, занимал время, пусть и крайне малое, меньше секунды, но архангелу этого хватало, чтобы не позволить себя убить.       Внезапно крайне эффективный против быстрых истребителей прием оказался слишком опасен для применения. Потом телепортироваться к святому ближе, чем на пару метров, стало вдруг крайне трудно, словно от него исходила какая-то блокирующая аура, усиливающаяся при приближении.       — Брат предупредил меня, что ты можешь заявиться вместе с Самаэлем, — произнес Гавриил после их короткой схватки, переставляя ноги в позицию атакующего. — Лучше возвращайся откуда пришел. Останешься — и пощады не жди.       В ответ Аластор ухмыльнулся и просто и без затей призвал неупокоенные души.       Псевдо-грозное выражение лица Гавриила сменилось испугом, когда создания пустоты, высунув в реальный мир свои исковерканные конечности, схватили его за лодыжки, за запястья и сделали таким же беззащитным.       — Неприятное, наверное, ощущение, м? — ехидным тоном спросил Радио Демон.       Только он хотел пронзить архангела когтями, как его внимание приковал раскатистый взрыв в небе. Висящий поодаль корабль вспыхнул, словно факел, разваливаясь на части. От брюха откололись целые куски обшивки, из выломанного остекления кабины пилота вырывались языки пламени, вниз полетела сорванная задняя аппарель.       Гавриил повернул голову назад, насколько это позволяли вцепившиеся в него существа, и широко раскрыл глаза.       «Ты забыл про ангела!» — воскликнула Королева.       Нет, Аластор ничего не забыл. Константин был слишком большим и тяжелым, чтобы не услышать, как он подбегает к нему сзади.       Демон дал ему приблизиться, затем в мгновение ока растворился в воздухе, пропуская мимо смертоносный взмах фальшиона, и тут же ударил сам. Когти врезались в руку, по которой попадали несчетное количество раз, и та наконец поддалась.       Конечность повисла на обрывке кожи, выронив меч, затрещали электричеством перерубленные провода. Аластор резко перенес себя на противоположную сторону и разрубил Константину еще и поврежденную ногу, окончательно пресекая его боеспособность.       Однако это дало Гавриилу время, чтобы высвободиться из лап созданий бездны. Сначала он клинком рассек одного, затем и всех остальных, кто его держал. Архангел развел ладони, небесная твердь под ним разъехалась и сомкнулась обратно, когда он провалился вниз.       И Аластор наконец понял, что поверхность под их ногами не была землей, покрытой непроницаемым туманом, как он думал, а всего лишь плотным облачком.       — Упустил, — констатировал он. — Какая досада.       И повернулся к Гневу Небес. Из-за множества повреждений истребитель с трудом держался в вертикальном положении, и, наверное, мог бы попытаться снова наброситься и в конечном итоге просто упасть, но предпочел стоять на одном колене, устремив на Аластора статичный взгляд.       — Вот ты и долетался, — сказал Радио Демон, снова воссоздавая на пальцах теневые когти. — Сказал бы, что мне жаль, что ты сдохнешь, как цепной пес, который даже и не подозревал о настоящей сущности своих хозяев, но это было бы ложью. Вам ведь отключили звук.       — Я-то все отлично слышал, демон, — ответил Константин грубым, электронным голосом.       Аластор замер. Сзади прогремел мощнейший взрыв крушения корабля, волна горячего воздуха всколыхнула его сюртук, но он не обратил на это никакого внимания. Затем на всякий случай выключил микрофон, прекратив вещание.       — Так ты умеешь разговаривать? Мне рассказывали, что ты немой, — Аластор оглянулся. — И ты все равно решил встать на сторону этих подлецов, убивших самого Бога? Я был о тебе лучшего мнения.       — Что бы там дохляк ни говорил, ничем вы не отличаетесь, — проговорил Константин. — Все вы любите чувствовать превосходство над теми, кто слабее вас. Они убили своего отца, а ты своего. Так какая между вами разница?       Аластор до треска сжал пальцы на трости, но быстро вернул самоконтроль. Ангел всего лишь прочел запись о его прошлом, как это делала Лорен. Пустая попытка сбить его с толку.       — А ты разве не пробовал поддержать кого-нибудь в живых? — задал он еще один провокационный вопрос. — Чтобы позволить ему или ей прочувствовать всю безнадежность своего положения?       — Нет. Я знал тех, кому нравятся страдания слабых. Нравится слушать, как они кричат. Но я не стал уподобляться им. Я убиваю. Избавляю мир, от таких, как они. И таких, как ты.       — Если между нами и ангелами и правда нет никакой разницы, то почему ты не дал мне убить того архангела? — не отступал Аластор.       — Потому что за нашими спинами есть те, кто достоин защиты. И смерть святых им никак не поможет. А кто есть за твоей спиной, демон? У тебя есть те, ради кого ты готов убивать?       Аластор всерьез призадумался, водя взглядом по округе.       — Найдется одна, — наконец ответил он. — Но не та, о которой ты подумал.       — Одна? — из головы Гнева Небес раздалось электронное скрежетание, напоминавшее смех. — А у нас таких тысячи.       Барабанные перепонки сдавило, со стороны корабля послышался глухой хлопок.       Только Аластор обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, как Константин набросился на него, схватил за шею и сдавил так, что дышать стало невозможно. Демон, не раздумывая, вогнал когти ему в подбородок, пронзив голову насквозь.       Глаза на маске замерцали. По пальцам заструилась кровь, Аластор впервые увидел, как он ею истекает. Разжав застывшие на шее пальцы, демон отпустил Константина, оставив его лежать на этом проклятом облаке, в окружении подобных ему мертвецов.       Аластор направился в сторону разбившегося корабля, в то же время осознавая, как же ему повезло. Если бы приводы истребителя работали исправно, то он с легкостью мог бы оставить его без головы.       Что за оплошность… Он поддался любопытству и едва не поплатился за это.       Однако стыд и боль в горле никак не преуменьшали ценность триумфа. Мало того, что Аластор сполна отплатил за уродливый шрам на лице, так еще и убил давний кошмар Лорен. В нормальной ситуации ему было бы плевать на этот факт, однако испытывать приятное чувство сатисфакции он не считал зазорным.       Он даже позволял крутиться в голове нахлынувшим фантазиям о том, как Лорен могла бы обрадоваться, услышав, что она теперь уже точно никогда не увидит этого ангела. Что он обо всем позаботился.       Правда, сейчас она вряд ли являлась собой. Процесс поглощения перешел в слияние, и с каждым часом Лорен все сильнее становилась другим существом. Возможно, она не станет менее агрессивной, однако витали надежды, что хотя бы более рассудительной.       В любом случае, Аластор уже не сможет воспринимать ее, как раньше. Он будет смотреть в ее синие глаза и видеть совершенно другого человека. Неважно какого, ведь это уже не будет та Лорен, которая любила подтрунивать над ним, или ругаться почем зря, а в минуты спокойствия смотреть и оберегать тебя так, словно ты самое ценное, что у нее есть.       Демон обошел горящие останки корабля и, вглядевшись в полосу пожара, увидел истребительницу, прижимавшую к земле кого-то из святых. Один страшный удар следовал за другим, раздавались знакомые гневные выкрики.       Аластор невольно улыбнулся. Да, как бы ему ни было горько это признавать, он будет скучать по ней. Чувства оказались сильнее рационального мышления.       Внезапно избиваемый зажал ее в своих объятьях, словно в тисках, а сквозь полыхающий огонь зрение поймало в фокус силуэт второго святого с мечом наперевес, который подбежал уже слишком близко. Лорен его по-прежнему не видела.       Впрочем, такой расклад не был ему в новинку. Так или иначе этот чертов принцип всю жизнь корректировал его планы.

***

      Лорен оказывается зажатой в руках Михаила. Она ворочается, пробует высвободиться, но архангел держит ее слишком крепко, словно вся источаемая минутой ранее слабость была притворством.       Неожиданно в голове слышится гудение радио, а за ним звон металла и звук, с которым сталь вонзается в плоть. Лорен смотрит назад, и ее охватывает леденящий ужас. Из спины Аластор, в районе правого легкого, торчит окровавленное острие.       Радио Демон стоит перед Гавриилом лицом к лицу, схватившись за его меч. Он пытался отвести его, но не успел.       Его имя застревает в горле, соперничая с совершенно другим.       Аластор когтями разламывает клинок, и у архангела остается только рукоять с заостренным куском. Демон сдавливает его кисть, — слышится хруст ломаемых костей — и его же оружием вспарывает ему горло.       Гавриил пятится назад, ссутулившись, и лихорадочно хватается за льющийся из шеи поток крови.       Аластор, с торчащим куском ангельского меча в груди, оборачивается к Лорен и будто в последний раз одаривает мир своей широкой улыбкой.       — Поймал, — довольный, произносит он, после чего заходится кашлем и падает на колено.       Пока Михаил беспомощно наблюдает за смертью своего брата, Рихтер откидывает голову назад и со всей силы бьет его лбом. Кровь разводами стекает по маске, размывая обзор, но архангел все не отпускает.       Лорен вспоминает, что ее запястья все еще свободны, раскрывает ладони и обрушивает на создателя истребителей потоки жгучего огня; в нос ударяет тошнотворный запах горелой плоти и жженых волос.       Она наконец вырывается из хватки Михаила, встает и подбегает к Радио Демону, пока тот безуспешно пытается вытащить скользкий от крови осколок.       Гавриил тем временем безвольно оседает на небесную твердь. Ангельская сталь сделала свое дело, однако факт смерти одного из главных врагов становится абсолютно ничтожным на фоне того, как Аластора неотвратимо настигает та же учесть.       «И Лилит...»       — Кажется, я не смогу выполнить свою часть сделки, — с усмешкой произносит демон и снова заходится влажным кашлем. В его алых радужках уже прорезается серебряный оттенок глаз королевы. Очень плохой знак.       — Аластор, черт бы тебя… Нашел время шутить... Ладно, потерпи, сейчас помогу. Будет больно.       Руки предательски дрожат, в голове панический роятся мысли, однако железная воля Самаэля быстро заставляет Лорен собраться. Она берется за торчащий фрагмент клинка, для уверенности захватывает его телекинезом и выдергивает. Аластор издает хриплый гортанный звук.       — Не так уж и больно…       — Прекращай геройствовать! — кричит Рихтер, зажимая его рану с обеих сторон, ощущая как на глаза наворачиваются слезы.       Со стороны распластавшегося Михаила доносится низкий, резонирующий стон. С болезненной медлительностью он садится и проводит рукой по дымящейся голове, принявшей истинный облик.       Рога по-прежнему торчат кверху, однако все тело архангела покрылось искусственной кожей, выкрашенной в черно-белые матовые цвета. Цифровые глаза на закрывающей лицо маске пару раз моргают и обращают свой безжизненный взор на Лорен с Аластором.       — Телепортируй нас обратно, быстро! — в спешке выговаривает она.       — Куда? — хрипло спрашивает демон. — В Ад?       — Сейчас же!       Она знает, насколько ему тяжело, но все равно требует невозможного, ибо жизнь буквально вытекает из его тела, и нужно заниматься его спасением, а не очередной схваткой.       Аластор, стиснув зубы, все же выполняет требуемое. Мир вокруг них потух, и яркий день Рая непривычно резко превращается в ночную тьму преисподней. На горизонте вместо сияющих блеском небоскребов пробивается тусклый красноватый свет пентаграммы над городом. Ноги чувствуют едва ощутимый сквозь броню холод снега.       Скорее всего, у Аластора хватило сил только для того, чтобы перенести их в случайное место, и это оказался заснеженный пустырь.       Лорен садится вместе с ним на колени, помогая ему опереться о землю, кровь начинает капать на снег. Пальцы демона сжимаются на ее плече, и она чувствует, как ему все труднее держаться за нее.       Разум быстро перебирает невесть откуда взявшиеся знания об исцелении. Одно заклинание, другое, третье — все они оказываются абсолютно бесполезны, ведь такие раны не способна залечить ни одна магия. Самое сильное, что есть у демонов, так это их собственная регенерация. Но даже слияние душ, объедение его сил и сил Лилит, которое только что произошло, не помогает. Кровь не останавливается, а гудение радио становится все более обрывистым.       — Ал?.. — Лорен в панике думает о том, чтобы осуществить перенос, стать временным сосудом для него, однако чужой рассудок, сквозь безнадежное чувство потерянности, одолевающее их обоих, напоминает, что ее тело еле справляется с ее собственной душой, разрубленной пополам.       — Хорошее вышло представление, а? — спрашивает демон чистым голосом без фильтра.       — Сейчас я прижгу рану, только не умирай!       Не успевает Лорен раскалить левую ладонь, как вторая сущность вмиг останавливает ее. Внутреннее кровотечение это не остановит, и ко всему, возможно, добавиться болевой шок.       — А что мне делать?! — бессильно выкрикивает она в землю. — Я не знаю, как ему помочь!       Аластор смотрит на нее воспаленно. Лицо бледное, но все такое же улыбчивое.       — Всегда, — он медленно подносит палец и касается ее маски, — держи на устах улыбку.       Демон опускает голову, утыкаясь лбом ей в плечо. Острый слух ловит его слабое дыхание, становящиеся все тише.       — Боль проходит, — говорит он. — Но шрамы остаются… Такие, какие люди не замечают. Они видят тебя лишь в моменте… Так не позволяй этим шрамам уродовать твою жизнь…       — Хватит нести чушь, — глухо шепчет Лорен, запуская пальцы в его волосы. Воздуха в легких стало не хватать, что заставляло дышать через рот, словно она на последнем издыхании. — Ты исцелишься, вот увидишь, — приговаривает она. — Ты убил того, кто угрожал нам смертью. Старший не сможет поддерживать холод, в нем осталось слишком мало от человека. Мы смогли. Мы победили! Теперь мы можем вернуться к Ниффти, она наконец сможет обрадоваться тебе, обнять, а я… За меня не волнуйся. Я справлюсь с ним. Я справлюсь, только, прошу, не оставляй меня… Прошу тебя...       Лорен жмурится от льющихся слез, крепко держит Аластора, отчаянно не давая ему упасть и зарываясь лицом в его алые волосы, а в голове лишь тишина, которую она уже никогда не сможет заглушить.