Неприступный хоббит

Хозяин предоставил компанию самим себе. Кухня и запасы были в их полном распоряжении, тюфяки ждали в сарае, и единственной просьбой хозяина было не выходить из дома после заката и до рассвета, что бы ни происходило снаружи. Тюфяки решили сразу перетащить в дом, все, кроме двух, которые облюбовали Фили и Кили, решившие полежать на солнышке возле сарая. Светило уже клонилось к горизонту, но все еще приятно грело, и можно было предаваться блаженному безделью. – Повезло Торину. – Бофур, пыхая трубочкой, пихнул брата в бок, кивая в сторону принцев. – Он эти задницы надрать может. Случайно услышавший его слова Бильбо притаился. Ему вдруг стало очень любопытно, о чем пойдет речь. – Ну, а чего ты мнешься? – Бомбур что-то жевал. – Кили вроде не против. – Да поговорил я с этим нахалом, – гном сердито смял ушанку. – Сам не знаю, чего я ждал от воспитанника Торина? – А Торин тут при чем? – удивился рыжий гном, доставая из-за пазухи еще одну помятую булку. – Да ему сам Махал отдаваться велел, – пробухтел старший брат. – Он же совсем как Фрерин… Видел бы ты их в семьсот девяносто девятом… – Меня тогда и на свете не было, – надулся толстяк. Бильбо на цыпочках отошел подальше и сделал вид, что любуется лиловыми петуниями. Щеки у него горели просто невыносимо. Взломщик только что услышал нечто, не предназначенное для его ушей. «Значит, вот о ком говорил Ори, – подумал хоббит. – Бывший любовник Торина – Бофур! Выходит, они сто сорок два года были вместе, а недавно расстались? Сто сорок два года, боги! А теперь Бофур хочет быть с Кили?» Хоббит сам не заметил, как прошел вдоль клумб к задней части сарая, перед которым расположилась неразлучная парочка. Прохладный ветерок должен был согнать их с облюбованного места, впрочем, судя по звукам, этим занялся Торин, охаживая обоих скрученной в жгут рубахой одного из сорванцов. Все трое, как обычно, переговаривались на кхуздуле, но по интонациям Бильбо понял, что Торин ругается не всерьез, а племянники просто паясничают, хватаясь за ягодицы, по которым пришлось несколько метких шлепков, и торопясь натянуть штаны. Они улепетнули с охапками своих вещей в руках, как раз когда Бильбо вышел из-за угла, а с неба упали первые капельки. Тучи еще только подползали с востока, высунув из-за деревьев первые светло-серые языки, солнце приобрело красноватый оттенок, предвещая скорые сумерки. – Надо затащить тюфяки под крышу, промокнут, – сказал хоббит, обращая на себя внимание Торина. – Не поможешь? – охотно согласился тот, чему-то улыбаясь. Бильбо взялся за край, но гном, вопреки его ожиданиям, потянул тюфяк в сарай, а не в дом. Взломщик изумленно моргнул, обнаружив у порога их с Торином вещи. Должно быть, Фили и Кили постарались, к счастью, за несколько месяцев можно было привыкнуть к их проделкам. Перетаскивая второй тюфяк, Бильбо едва не споткнулся. Он рассматривал Торина, невольно сравнивая с великаном, и думал, как ему повезло с гномом. – Что-то не так? – Король-под-Горой на всякий случай отряхнул бородку. Бильбо хихикнул, уж у Торина после еды крошки в бороде никогда не застревали. Хоббит приблизился и развеял беспокойство узбада: «Нет, просто… Ты такой красивый, мой король…» Бильбо, может, и хотел отвести взгляд, ведь неприлично так пристально рассматривать собеседника, да не сумел. Глаза Торина, как обычно, мерцали в полумраке таинственным манящим светом. – Хочешь разглядеть получше? – лукаво улыбнулся гном и заключил возлюбленного в объятья. Хоббит несмело проник ладонями под рубашку короля, оглаживая бока и спину, нащупывая бугорки шрамов. Снаружи начался настоящий ливень. К счастью, оконце под крышей было предусмотрительно закрыто грубым деревянным щитом, иначе внутрь уже хлынули бы ручьи воды. Пока Бильбо, мысли которого стали вдруг тягучими, словно мед, решал, стоит ли соглашаться на предложение Торина или это слишком предосудительно, гном опустился перед ним на колени, ослабил шнуровку на штанишках и горячо выдохнул в нее. Вот в таком положении их и застал Беорн, распахнувший дверь и заливший все пространство сарая светом масляной лампы. Он был мокрый насквозь, но не сказать, чтобы недовольный. – Прошу прощения, – проговорил Торин, поднявшись и заслонив собой хоббита. – Мы здесь злоупотребляем твоим гостеприимством, Беорн. – Ха, думаешь, вы одни? Твоя дочь и та мелкая девчонка тоже бедокурят. Я их чуть ли не пинками в дом загнал, нечего разгуливать, – хозяин повесил лампу на крюк в стене. – Запру вас тут до утра, понимаю же, сезон – дело такое… Напоследок Беорн одарил умирающего от стыда хоббита совершенно непристойной ухмылкой и добавил: «Держись, парень, я слышал, гномки ух как до этого дела охочи!» Дверь захлопнулась, а в скобы снаружи лег тяжелый засов. – Он тебя за женщину принял? – спросил Бильбо, который думал, что гном после такого оскорбления накинется на хозяина, но поза Торина оставалась расслабленной на протяжении всего разговора. – И что за сезон? – Гномок тут не видели лет сто семьдесят, пусть думает что хочет, – Торин пожал плечами. – А сезон – для спаривания, конечно. У лосей в Лихолесье он как раз в середине августа, а у медведей в начале лета, хотя я уже в этом сомневаюсь. Снаружи слышалось ворчание и какой-то шум, будто за дверями ворочался большой зверь. Шарканье, сопение и ворчание раздавались со всех сторон, как будто медведи, мелкие и крупные, собрались во владениях Беорна, чтобы устроить танцы под дождем. – А нас не слопают? – Бильбо испуганно прижался к Торину. – Им не до нас, а двери тут крепкие, – заверил Король-под-Горой. Хоббит лишь сильнее вцепился в его одежду, потому что ливень снаружи усилился и прогремел близкий гром. Страх нахлынул с необычной силой. Теперь рокочущий звук не только вызывал те давние воспоминания, что иногда являлись ему в кошмарах, но и воскрешал в памяти грозовую битву, которая чуть не унесла жизни всего отряда, включая маленького взломщика, едва не сорвавшегося в пропасть. – Посмотри на меня, – попросил Торин и, взяв полурослика за плечи, чуть отстранил от себя. – Что тебе нравится во мне? Может быть, косы? Гном снял заколки и мотнул головой, позволяя тонким черным змейкам рассыпаться по плечам. Они слегка поблескивали в теплом свете пламени, блики ложились на лицо короля, делая черты резче и согревая синие омуты глаз. – Так-то лучше, – немного самодовольно улыбнулся Торин, заметив, что испуг во взгляде Бильбо сменился восхищением. Хоббит уже видел короля без одежды, но всякий раз краснел даже сейчас, когда тот предстал перед ним всего лишь с обнаженным торсом. Знакомый голосок с ехидной ухмылочкой отметил, что можно не только смотреть, но и трогать. – Так значит, я красивый? – спросил гном, когда Бильбо решился и коснулся ладонями его груди. Потом, осмелев, он провел пальцем по поджавшемуся животу от пупка до ремня штанов, вдоль дорожки темных волос. Похоже, это оказалось немного щекотно, забавно было осознавать, что суровый узбад может бояться щекотки. Бильбо отметил, что волосы на груди и руках гнома не вызывают у него такого отторжения, как косматая шерсть Беорна. – Самый красивый, – серьезно подтвердил хоббит и погладил короля по щеке. – Мне нравится твоя борода, она такая шелковистая… Гном наклонил голову и потерся о ладошку полурослика. Это было приятно. Следуя за движением руки Бильбо, Торин наклонился и припал к чуть приоткрытым губам любимого. Усилиями короля хоббит здорово пристрастился к этому занятию и с сожалением вздохнул из-за того, что гном слишком быстро прервал поцелуй. Взгляд Торина пылал в полумраке. Маленький взломщик ахнул, когда Торин сдернул с его плеч жилетку и рванул ворот, едва не оторвав все пуговички, а потом нетерпеливо стянул с него рубаху через голову. Бильбо опомниться не успел, как оказался лежащим на тюфяке, от которого слегка пахло Фили. Нависнув сверху, Торин первым делом укусил хоббита за плечо, не сильно, даже приятно. Потом пощекотал шею бородкой и губами. Взломщик затаил дыхание, ожидая, что Король-под-Горой примется играть со своей любимой сережкой, но он даже мимолетно не притронулся к чувствительному ушку, а вместо этого неторопливо спустился ниже. Через минуту полурослик уже хватался за его плечи и задыхался под умелыми ласками. Он ждал этого, но все равно вскрикнул от неожиданности, когда Торин одним движением сдернул с него штаны. Как же неприлично он выглядел, когда облизнулся, беззастенчиво рассматривая небольшой упругий член, прижавшийся к животу возлюбленного. – Такой нетерпеливый, – улыбнулся гном, чтобы насладиться разгоревшимся на щеках возлюбленного румянцем. Гром ударил прямо над крышей, а тот и ухом не повел. Кого волнует какое-то там громыхание в небе, когда умелые губы касаются в таких местах? Зато разомлевший хоббит не на шутку переполошился, когда Король-под-Горой зачерпнул немного смазки и приласкал узкую дырочку между сжавшимися ягодицами. – Не пугайся, сердце мое, тебе будет хорошо, – не прекращая интимную ласку, Торин нежно поцеловал приподнявшегося на локте хоббита в губы и легонько подтолкнул на спину. – Мне самому такое очень нравится. Бильбо очень живо представил себе их с Бофуром. Как Торин прижимает голову бесстыдного морийца к своему животу, а тот бессовестно трогает его. Зайти в мыслях дальше этого хоббит не посмел и даже не удивился, услышав ехидный смешок. Волосы короля мазнули по животу, а в следующий миг Бильбо ахнул и вцепился в тюфяк. Гном вобрал его член в рот до самого основания и одновременно протолкнул в его тело скользкий палец, как будто что-то нащупывая внутри. Пока что приятно не было, но маленький взломщик был готов довериться Торину, а потому постарался расслабиться. Непривычное ощущение наполненности постепенно перестало его тревожить, а потом совершенно неожиданно… Он даже не понял, что произошло. Это было похоже на вспышку молнии. – Я не могу, Торин… – пролепетал он, слегка потянув гнома за волосы. Тот обнял его, ласково шепча на ухо: «Menu gamut khed.* Men lananubukhs menu».** Будто бы хоббит мог понять, что это значит. И все же звучание его голоса и теплые объятия сделали свое дело. Бильбо прижался к нему, томно вздыхая. Гном снова очень осторожно коснулся чувствительного места, а потом добавил еще один палец. Хоббит протестующее застонал, снова стало неприятно. «А ведь это только пальцы, – подметил невидимка. – Что же будет, когда он тобой овладеет?» – Значит, вот как это происходит? – спросил его Бильбо и запоздало понял, что произнес это вслух. – Мы можем не заходить так далеко сегодня, сердце мое, – уверил его Торин, член которого сейчас упруго и горячо упирался в бедро хоббита. – Я же обещал, что не трону тебя, если ты сам этого не пожелаешь, помнишь? – А что, если… – Бильбо уткнулся ему в плечо, задыхаясь. Как раз в этот момент внутрь проскользнул еще один палец, но ощущение растяжения на сей раз было почти приятным. К тому же он уже знал, что за этим последует вспышка удовольствия. Хоббит мысленно велел хихикающему невидимке умолкнуть, с трудом собрал разбредающиеся мысли, даже тряхнул головой, чтобы немного прийти в себя, а потом повторил: «А что, если… – к щекам вновь прилила кровь, он уже был не уверен, что сумеет произнести такое вслух. – Если я…» Торин положил голову ему на живот, слегка дразня, но не позволяя даже приблизиться к разрядке. Это ничуть не способствовало борьбе со смущением и сбору кусочков мыслей воедино. – Я хочу тебя, – наконец выдохнул он. Король-под-Горой с благодарностью поцеловал возлюбленного и извлек пальцы. Хоббит резко выдохнул, чувство было странным, он мог с уверенностью сказать, что возникшая пустота была такой же неприятной, какой недавно казалась наполненность. Но уже через несколько мгновений Торин расположился у него между ног. Полурослик приподнялся, чтобы рассмотреть его. Возбужденный, со светящимися глазами, часто вздымающейся грудью, ласкающий свой член, он выглядел просто потрясающе. «Самый желанный, – подумал он. – Единственный…» Торин, красуясь, оттянул кожицу, открыв блестящую от смазки головку. Глаза хоббита испуганно расширились: – Что это? – спросил он, отодвинувшись слегка. – Сережка? – Тебе понравится, – Торин навис над ним, снова целуя по-харадски. Когда он делал так, хоббит забывал обо всем на свете. Он простонал в рот гнома, когда крупная горячая головка прижалась к растянутому входу в его тело. Торин наклонился еще сильнее, почти входя в податливое тепло, и слегка прикусил острое ушко, потеребив языком прохладное золотое колечко. И когда Бильбо уже казалось, что он сейчас не выдержит и изольется себе на живот, даже не притронувшись к себе. Гном почувствовал это, отпустил заласканное ушко и переложил ноги возлюбленного себе на пояс. Не успел Бильбо опомниться, как почувствовал сильные руки, поддерживающие его бедра и возрастающее давление. Головка легко проскользнула внутрь. – Если будет больно, скажи, – попросил Торин севшим голосом и, прикрыв глаза, добавил несколько слов на кхуздуле. Горячая теснота, окружающая его, была просто восхитительна. Сдерживаться, слушая стоны и вскрики своего маленького избранника, было очень сложно. Торин сильнее сжал его бедра, протискиваясь до конца, и остановился, давая хоббиту привыкнуть к своим размерам. Тот открыл затуманенные глаза и счастливо улыбнулся: «Я люблю тебя, Торин…» – Men lananubukhs menu,** – снова шепнул тот. – Люблю тебя, сердце мое. Ты для меня дороже всего на свете. «Он весь вошел, – мелькнуло в голове у слегка смущенного и невозможно счастливого полурослика. – Целиком во мне!» «У страха глаза велики, – нахально припомнил ему внутренний голос. – И чего ты испугался, когда подглядывал?» «Не буду больше подглядывать, – хоббит прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением единства. – От этого одни проблемы…» Торин тихонько возблагодарил Махала и осторожно двинул бедрами, задев ту самую точку. Он еще в прошлый раз заметил, что Бильбо бывает шумным в моменты наивысшего наслаждения, но сейчас можно было радоваться, что снаружи стоит такой шум. Это значило, что товарищи ничего не услышат и не прибегут спасать хоббита от любовника. Больно не было ни капельки, как и сказал Ори. Зато удовольствие оказалось почти нестерпимым. Бильбо цеплялся за плечи Торина и сжимал ногами его талию, пытаясь насадиться сильнее. А потом гном взял его за ноги, чтобы переместить их себе на плечо. – Ну, держись, – пошутил Король-под-Горой и, уже не сдерживаясь, начал размашисто брать восторженно вскрикивающего хоббита, забывшего все правила хорошего тона и выкрикивающего такое, что наутро пришлось вспоминать со стыдом. *Menu gamut khed – ты удивительный. **Men lananubukhs menu – я тебя люблю.