Неприступный хоббит

Бильбо надеялся, что вода из сомнительного озера окажется самым тяжким испытанием за день, но он ошибся. С наступлением темноты все улеглись спать. Первыми на часах стояли Двалин, Ори и Фили. Беда случилась буквально через час. Коротать ночь снова пришлось без костра, и даже зоркий наследник слишком поздно разглядел белесые блюдца глаз. Гномов окружили со всех сторон и напали так внезапно и яростно, что далеко не все успели схватиться за оружие. Бильбо схватился за Маэгнас и тут же ощутил острую боль в руке, он беспорядочно забился, чувствуя как его тащат и опутывают чем-то мерзким и липким. Сквозь непроглядный мрак он успел различить яростный отблеск Оркриста, а потом надолго провалился в забытье. Открыв глаза, Бильбо не смог понять, где находится. Он свернулся в очень неудобном положении, все тело затекло, а кругом было что-то мерзкое, липкое. В коконе было душно, и полурослик был просто счастлив, когда исхитрился извлечь клинок из ножен. Прорезав отверстие, он с наслаждением вздохнул, а потом осмотрелся и испуганно охнул. Он висел над землей, благо не слишком высоко. Рядом болтались несколько грязно-серых коконов, каждый из которых крепился к ветке дуба нитью паутины, больше напоминающей хороший канат. Внизу что-то противно зашуршало. Бильбо зажал себе рот рукой, чтобы не заорать. Мерзкий, толстый, волосатый паук волок за собой сверток, из которого торчало копыто пони. – Похоже, лошадок мы лишились, – пробормотал хоббит расширяя дыру и выпутываясь из липкой паутины. На всякий случай он надел кольцо и влез на ветку, как по канату. Эту забаву в Шире любили, и Бильбо в детстве тоже не раз проделывал этот трюк, поднимаясь к дуплу старого вяза, где они с приятелями прятали сокровища. На дереве висело одиннадцать коконов помимо того, из которого выбрался сам хоббит. Времени церемониться у него не было, пришлось просто обрезать нити и надеяться, что паутина смягчит падение. Свертки падали с приглушенными стонами и руганью. Когда с этим было покончено, Бильбо огляделся по сторонам, надеясь найти еще пару замотанных гномов, но приметил только их лагерь с нетронутыми вещами. Осталось только спуститься вниз и освободить друзей. Кора оказалась бугристой и крепкой, так что слезать по ней можно было как по лестнице. Уже через минуту он вспорол первый кокон, выбрав самый объемистый. В нем оказались принцы. Фили высвободился и стал помогать брату. Бильбо зажмурился, когда старшенький дернул клок паутины, приставший к лицу младшего. Тот взвыл, лишившись одним махом практически всей бородки. Фили зажал ему рот и принялся тихонько утешать. Поняв, что от них помощи можно не ждать, Бильбо вскрыл следующий кокон, а потом еще несколько. Кто-то из гномов выбирался и начинал освобождать остальных, другие едва шевелились, Бофур сумел кое-как подняться на ноги, но, сделав пару шагов, рухнул как подкошенный. Кого-то тошнило. – Двенадцать, – пересчитал Бильбо, все еще надеясь, что ошибся, снял кольцо и скомандовал: – Быстро уходите отсюда! Берите вещи, а я прикрою! Товарищи и сами понимали, что нужно поторапливаться. Поддерживая друг друга, они заспешили в указанном хоббитом направлении. Все они выглядели неважно, очень бледные и слабые. Сражаться ни один из них в таком состоянии не мог, а Бильбо уже слышал шорох мерзких мохнатых ног. – Вы ответите мне за Торина, – полурослик яростно потер глаза рукавом и стер с лезвия Маэгнаса налипшую паутину. Металл отливал странной зеленцой, но хоббиту было не до этого. Первое чудище бросилось на него с проворством, которое нельзя было ожидать от такой громадины. Лезвие со свистом рассекло воздух и с хрустом впилось в мерзкую тушу рядом с уродливой головой. Паук рухнул, но из-за кустов появилось еще два. Одному Бильбо подрубил лапу, а другого пронзил. Он был так зол на этих мерзких чудищ за то, что они разлучили его с любимым, что был готов разорвать кого угодно, даже каменного великана. Он развернулся ко второму противнику, но тот уже заваливался на бок и как-то жутко подергивался. Хоббит взглянул на свой меч и увидел на нем цепочку ядовито-зеленых рун. Твари были повсюду – впереди, за кустами, на дубу, с которого Бильбо снял гномов, по бокам за деревьями, но они перестали нападать и не пытались преследовать убегающую добычу. Бильбо зло рассек клинком воздух перед собой, и твари попятились. Они боялись хоббита, одна царапина, нанесенная которым, несла их собратьям смерть. А потом они начали один за другим отступать, скрываясь в чаще. Им и так досталась богатая добыча. Полурослик повернулся и побежал к лагерю, держа клинок наготове. Гномы уже были готовы и с тревогой смотрели на взломщика. Кили первым озвучил вопрос, который волновал весь отряд: «Где дядя?» – Точно не в лапах этих чудовищ, – отрывисто бросил Бильбо и сам же ошалел от сказанного. Каким-то образом он был уверен, что Торин невредим и что ему не грозит опасность. Эта уверенность была такой твердой, что он не допускал даже малейших сомнений. Двалин поднял руку, предвосхищая дальнейшие вопросы, и скомандовал не стоять на месте. Гномам пришлось бросить часть вещей, оставив только то, что можно было унести на себе. Те, кто чувствовал себя лучше, взяли более тяжелые сумки и помогали товарищам, которые тяжелее переносили отравление. Самое странное воздействие паучий яд оказал на Бофура. Он казался пьяным в стельку и вис на Кили, который и так нес половину вещей Торина. Мориец что-то нашептывал ему на кхуздуле, а потом вдруг лизнул в щеку, на которой не осталось ни следа щетины. Юноша покраснел и забормотал: «Ты так говоришь, чтобы меня утешить». Бофур прижал его к себе теснее и снова начал бормотать на своем языке, пытаясь ощупать ягодицы любовника. – Бильбо, – раздался рядом с хоббитом низкий голос Двалина. – Мы найдем Торина. Мне показалось, я слышал охотничий рожок, прежде чем отрава подействовала. – И что это значит? – недоуменно спросил взломщик, воззрившись на гнома. Воин на одном плече нес две набитые сумки, а на другом безвольное тело Ори. Парнишка тихо стонал и жаловался на головокружение и каких-то одному ему видимых тварюшек. Бильбо украдкой заглянул в дырку на рукаве. Паучий укус побаливал, но не выглядел воспаленным, можно было рассчитывать на то, что он пройдет сам собой. Хоббит оглядел отряд, который временно возглавил Двалин. Больше всех его беспокоил прихрамывающий Фили, упрямо хмурящий светлые брови. Укус лешего все еще давал о себе знать. Когда юноша проводил время в седле, это его особо не беспокоило, а вот ходить было больновато. Гномы потихоньку приходили в себя, а полурослик совершенно не ощущал недомогания. Трудно было сказать, то ли у паука, который его укусил, яда было меньше, то ли отрава слабее воздействовала на хоббитов. Проверять это у Бильбо не было ни малейшего желания. Следующие несколько часов прошли в молчании. Все были начеку, чтобы в случае чего встретить опасность во всеоружии, однако лесная нечисть не показывалась. Солнце поднялось высоко и слегка просвечивало сквозь листву над головой. В лесу было душно, но вскоре откуда-то повеяло сыростью. Компания уперлась в реку. Течение было мощным, а вода… Бильбо никогда не видел такой воды! По тону, которым Двалин велел всем даже не приближаться к ней, стало ясно, что это – та самая заколдованная река, о которой упоминал Торин. – Отойдем на несколько сотен шагов, отдохнем, а завтра станем сооружать переправу, – решил сын Фундина, но с ним согласились не все. – Глядите, на том берегу лодка привязана, – Бомбур подбоченился. – На что спорим, что я переплыву на ту сторону, отвяжу ее и пригоню сюда? Двалин упрямо скрестил руки на груди: «Ты туда не полезешь, омутов же полно, а в них мертвячки!» – Мертвячки меня забоялись, – толстяк обидчиво насупился. – По-твоему, раз у меня кость широкая, так я плохо плаваю? Да будет тебе известно, что я плаваю, как бочонок! Так все говорят. – Брось эту браваду, – рыкнул старый воин. – Никто в отряде не одобряет эту идею! Кили, тряхни Бофура посильнее, может хоть он вразумит этого ненормального? Кили и правда отчаянно пытался привести любовника в чувство. Бомбур смекнул, что братец запретит даже думать о подвигах и, оттолкнув кузена, полез в реку прямо в одежде. – Бомбур! – рявкнул Бофур, вскочил на ноги. – А ну назад! Мориец покачнулся, схватившись за плечо Кили, и беспомощно смотрел, как брат отталкивается от берега и уверенно плывет на другую сторону, сражаясь с течением. Он и правда подпрыгивал на волнах, как пузатый бочонок. – Видали? – крикнул он со средины реки. – Слабаки! Кишка тонка! Начинало казаться, что у безрассудного храбреца все получится, но вдруг он резко пропал из виду, а показался барахтающимся уже ниже по течению. Бифур показал рванувшемуся к реке кузену несколько знаков на иглишмеке и в следующий миг бросился в реку. Бофур беспомощно смотрел, как родичи исчезают за поворотом реки, берега которой, как назло, заросли непроходимым кустарником. Больно было смотреть на него в этот момент. Он как будто мысленно прощался со своей семьей, заживо хороня обоих.