Неприступный хоббит

Кто-то грубо тряхнул хоббита за плечо. Рядом застонал Торин, толчок отозвался болью в ране. Бильбо открыл глаза, чтобы взглянуть на того, кто так бесцеремонно обошелся со спящими, и едва не заорал. На него сверху вниз смотрел тот самый гном, которого он вчера застал с Кантилом. Синяки выглядели еще страшнее, чем вчера, несмотря на то, что пряди всклокоченных волос слегка прикрывали виски, а глаза жутко мерцали, хотя в шатре было достаточно светло. Торин что-то прорычал на кхуздуле - и прозвучало это не слишком вежливо. Гном осклабился и, слегка коснувшись груди, представился: «Дейн, сын Наина, а теперь катись отсюда, мелочь». – Бильбо, сын Банго, хоббит, – поправил полурослик, поднявшись на ноги. Он глянул на Торина, но тот не собирался настаивать на его присутствии при разговоре с родичем и попросил: «Найди Ори, сердце мое. Скажи, что я знаю, он боится показаться мне на глаза, и еще передай, что я ошибался». Каково же было изумление Бильбо, когда прямо у входа из шатра он обнаружил Кили. Тот сидел спиной к нему и вдумчиво вычесывал из шевелюры мусор. Хоббит уже собирался окликнуть гнома, но сообразил, что у Кили все волосы, как и у Торина, до сих пор заплетены в тугие косицы, да и с такими ранами он навряд ли скоро поднимется с постели. – Торин, мальчик мой, – к юноше подошел старший сын Фундина и отечески положил ладонь тому на плечо. – Мистер Балин, – заулыбался тот и гибко поднялся на ноги. – Я слышал, вы в одиночку уложили Больга. – Беорн преувеличивает мою роль, – старый гном слегка покраснел от комплимента. – Я всего-то раздробил ему коленную чашечку и воткнул клинок в почку. Орк и с одной может выжить. Бильбо замутило. Он все не мог понять, что мирный умный гном еще и великолепный воин. Балин тем временем повернул юношу к нему и представил их друг другу. Кланялся он не так театрально, как Фили и Кили, а вот яхонтовые глаза сияли таким же озорством. Бородки у него не было вовсе, только небольшие бакенбарды, а еще он был заметно ниже королевских племянников. Бильбо понял, почему юношу назвали в честь его возлюбленного. На Торина он походил куда больше, чем на приземистого мощного Дейна. Хоббит очень надеялся, что это не породит слухов о королевском бастарде. Сославшись на то, что ему нужно проведать Фили и Кили и разыскать Ори, Бильбо распрощался с Балином и новым знакомым и поторопился улизнуть. Король-под-Горой смерил Дейна долгим суровым взглядом. Неудержимо хотелось проклясть безумца и пригрозить изгнанием из клана, что, к сожалению, было невозможно проделать до подтверждения его власти всеми семью кланами и коронации. Вдруг полупрозрачное плечо заслонило безумца, Фрерин покачал головой и просительно посмотрел на Торина своими глазами цвета весеннего неба. Пришлось отогнать начавшую клокотать внутри ярость, сделать пару глубоких вдохов, отдавшихся болью в груди, и заговорить первым: «Я благодарен тебе, Дейн. Ты и твои воины подоспели как раз вовремя, я и Фили едва не погибли на том утесе». Алые огоньки притухли, и родич улыбнулся почти мягко. Так бывало с Двалином, когда он приходил в себя после очередного приступа после того, как Торин и Балин в очередной раз отрывали его от едва живого любовника, вязали по рукам и ногам и обливали колодезной водой. Ни слова не говоря, он рухнул на колени у его устланной шкурами лежанки, стиснул руку короля и, прижавшись к ней лбом, пробормотал: «Что же я натворил?.. Я едва не…» Торин снова взглянул на одобрительно кивающего Фрерина и, смирив злость, слегка пожал пальцы родича: «Мы же с тобой – братья, Дейн. Разве братья позволят золоту или короне встать между ними?» – Никогда, – горячо завил тот. – Клянусь именами четырех младших сестер, я никогда больше не позволю пелене застить мой взор. Торин потянул его к себе, чтобы соприкоснуться лбами, и почувствовал странное облегчение. Много лет между ним и кузеном отношения были весьма натянутыми, а когда Торин обратился к нему с просьбой о помощи в борьбе со Смогом, они и вовсе поссорились, да так бурно, что Дейн силой выпроводил его из Железных холмов. Трудно было заставить себя забыть об этом, но Торин знал, что сможет. В конце концов, он забывал помятые Двалином ребра, сломанное запястье. Выдержали ведь они с Балином ночные вахты, когда приходилось прислушиваться, не убивает ли родич Ори. Видит Махал, Торин тогда сам мечтал о близости с не менее горячим и шумным любовником и совершенно недостойно завидовал друзьям. Торин не знал, надолго ли хватит его самоконтроля, но, к счастью, Дейна выпроводил Гэндальф. Он выглядел отдохнувшим. Успел выспаться и воспользоваться купальнями в Эреборе. Рука была наново перебинтована и висела на красивом платке, одолженном у одной из лучниц. Гном стойко переносил отрывание повязок, припекшихся к ране, а маг в мыслях своих был явно далеко. Он то и дело удовлетворенно кивал и загадочно улыбался. Потом все же не выдержал и решил поделиться соображениями с гномом: «Все сложилось даже лучше, чем я ожидал! Кто бы мог подумать, что отцовский дар пробудится в тебе?» – Что за вздор? – сердито засопел Торин. – Когда ты пригасил пламя, я почувствовал это с другого конца пустоши, – заметил маг, водя пальцами над дырой в теле гнома, пока что ощущения были терпимыми. – И не говори мне, что ты не видишь этого очаровательного юношу, сидящего рядом с тобой на постели. – Его нет, – гном упрямо сжал губы, а в следующий миг откинулся на подушку, выдрав клок меха из какой-то шкуры. – Мясник!.. Menu shirumund Rukhas! Mump! Gurp!* Ощущение нестерпимого жара пошло на убыль, и Торину удалось, наконец, состряпать приличествующее случаю ругательство. Гэндальф выслушал его с интересом, а потом несильно стукнул по лбу костяшками пальцев. – Дар твоего отца раскрылся лишь на пороге Чертогов, – сказал он. – Полагаю, то же самое случилось и с тобой. Торин вспомнил свой сон, где Фрерин звал его к себе, и вынужден был признать – в словах чародея была толика истины. Он был ни жив ни мертв, когда очнулся от кошмара, да и потом в бой он шел с тяжелым сердцем. – В прозренье смерти Траин сказал, что ты падешь в битве за Эребор ровно через сто лет, а на трон взойдет безумец, – слова чародея были жестокими, он не лукавил. Как же это отличалось от тех речей, которые Торин слышал от Гэндальфа раньше! Гном снова почувствовал себя пригвожденным копьем. Этому немало способствовала боль, вновь разлившаяся по телу. Он вспомнил бешеные глаза Дейна, когда тот смотрел на двух родичей, как на свою законную добычу, и боялся представить, что бы тот натворил, взойдя на трон. – Я знал, что твое неумеренное упрямство сыграет нам на руку, – похвалил его маг. – Оставалось только найти способ использовать его. Торин мотнул головой, он просто не хотел в это верить. Маг забормотал какие-то заклинания, но гном в этот раз даже не заметил усилившуюся боль в плече, он задохнулся, а перед глазами поплыла знакомая красная муть. Кажется, даже Фрерин испугался. – Как ты мог? – отчеканил гном. – Как ты посмел втянуть в свою игру Бильбо и рисковать его жизнью? Ведь он же мог погибнуть… погибнуть по моей вине, ты понимаешь?! Грудь сдавило, и гном закашлялся. Волшебник вздохнул, даже не обидевшись на яростную отповедь: «Если бы не хоббит, для тебя и твоих племянников сейчас высекали бы гробницу, на твоем месте я был бы благодарен». – Я благодарен, только не тебе, а Бильбо, – гном отдышался. – Но почему ты был так уверен в этом предприятии? – Я не был уверен, – честно признался чародей. – А только искал способ обойти предсказание, раз за разом проигрывал в голове возможные события, но не находил выхода. Однажды Радагаст рассказал мне о том, что творит связь с предназначенным, и я понял, что за свою суженую или суженого ты будешь бороться столько, сколько потребуется, хоть с самой смертью. И не ошибся. Торин не отвечал. Он просто не в состоянии был оценить хитроумное решение мага. Если бы Король-под-Горой только мог, он бы треснул мнимого спасителя кулаком по лицу, и не один раз. Увы, это требовало слишком больших усилий. – Сказать по правде, я потратил на его поиски немало сил и времени. Ведь даже ты, объехав все семь кланов, отчаялся искать. Откуда нам с тобой было знать, что тогда твой хоббит еще не родился? Король-под-Горой не любил вспоминать этот период своей жизни. Он ушел воевать, орки тогда терроризировали кланы гномов, и помощь хирда нужна было то тут, то там. И несмотря на это, Торин то и дело ловил себя на том, что высматривает среди сородичей того самого, единственного. От поисков его оторвало известие о гибели зятя и о том, что Дис носит под сердцем второго ребенка. Гном нахмурился, а лицо чародея, напротив – смягчилось. – Однажды я заглянул в гости к своей давней подруге Белладонне Тук, вышедшей замуж за почтенного сквайра из Шира, – пустился в воспоминания маг. – Я глазам своим не поверил, когда увидел ее сынишку – смышленого малыша лет пяти. Торин застонал и все-таки схватил чародея за одежду, правда, встряхнуть сил уже не хватило. Комкая серый балахон, он прямо заявил: «Нет тебе прощенья, колдун. Не могу поверить, что ты лишил меня такого удовольствия!» – Ты бы ничего не почувствовал до его совершеннолетия, а может, и дольше, – резонно заметил Гэндальф, пытаясь освободиться. – Еще и высказал бы, что думаешь об инородцах в целом и объевшихся грибов чародеях в частности. Несмотря на боль, Торин приподнялся, сильнее потянув Гэндальфа за одежду, перехватил левой рукой любовно начесанную седую бороду и мстительно ухмыльнулся. Чародей совершил ошибку, он позволил себе колебаться – использовать ли против гнома магию или первым перехватить висящий на поясе кинжал. Одним молниеносным движением Король-под-Горой выхватил чужой клинок из ножен, отсек бороду на три пальца ниже подбородка и, победно сжимая трофей в руке, заявил: «Мы – квиты!» Menu shirumund Rukhas! Mump! Gurp! – (кхузд.) Безбородый Орк. Тролль. Гоблин.