Неприступный хоббит

Бильбо подгадал момент, когда принцы крепко спали после сытного обеда, а возлюбленный читал книгу, принесенную Ори. Им нужно было серьезно поговорить. Присев рядом и потеребив уголок одеяла, хоббит сразу перешел к делу: «Балин начал готовиться к походу, но ведь ты и мальчики еще не оправились толком…» – У узбада много дел, – пожал плечами Торин, которому явно было приятно побыть просто членом отряда, а не его лидером. – Для начала надо убедить железногорцев уступить нам нескольких пони. Хоббит с грустью вспомнил замечательных лошадок, которых они потеряли в Лихолесье… Навряд ли кто-то по доброй воле променяет умненького мохнатого скакуна даже на солидный кошель с самоцветами и сомнительное удовольствие отправиться домой пешком. – Неужели нужно выступать так скоро? Может, подождем хотя бы до весны? – с надеждой спросил полурослик. – К тому же Глойн уехал, и нас теперь только тринадцать. – Не все в отряде давали клятву Балину идти за ним в Казад-Дум, – напомнил Торин, облегченно вздохнув. Пока рыжий родич собирался в дорогу, король места себе не находил, боясь, что Бильбо напросится с ним в Шир. – Я не стану осуждать тебя, если пожелаешь остаться в Эреборе с Бомбуром. – Так он тоже не едет? – изумился хоббит. – Но все же, Торин, почему Балин не может подождать? Ведь Мория никуда не денется… – Я так решил, – гном опустил взгляд в книгу, но, совладав с собой, прямо глянул в глаза обескураженному хоббиту, а потом взял его ладонь в свои и заговорил очень мягко: – Пойми, сердце мое, я должен убить Азога, пока у меня достаточно сил, чтобы справиться с этим чудовищем, иначе оно доберется до Фили и Кили. Если мы не выдвинемся сейчас, под стены Эребора придут еще большие полчища врагов. Нет, надо, чтобы все орочье отребье раз и навсегда усвоило, что с Королем-под-Горой следует считаться. – Мы разгромили целую армию, с чего ты взял, что орки снова сунутся сюда? – спорил хоббит. Торин сильнее сжал его ладонь и произнес очень тихо и ровно, изо всех сил сдерживая эмоции: «Я… показал ему спину… Ни один уважающий себя кхазад не развернется и не побежит при виде поганого орка». Бильбо прилег рядом, виновато ткнувшись носом гному в бок. Тот погладил его кудряшки, показывая, что не сердится. Рядом завозился Фили, которому снился дурной сон. Торин почесал его за ушком, как кота, и усмехнулся, услышав: «Еще минуточку, Кили, встаю…» – Почитаешь мне? – спросил Бильбо, прикрыв глаза. – Если тебе не тяжело, конечно. – Ты не поймешь на кхуздуле, – Торин повторил нехитрый маневр с острым ушком возлюбленного, заставив хоббита томно вздыхать. – Может, лучше я покажу тебе кое-что? Торину уже не становилось дурно от коротких прогулок по Эребору, так что Бильбо не возражал. Однако вместо того, чтобы прогуляться по галереям и выйти на один из обширных балконов, чтобы полюбоваться свежим снежком, они прошли в ту часть дворца, которая сильно пострадала от драконьего огня. Оказалось, в прошлом там располагались покои королевской семьи. Комнаты выгорели полностью и местами были разрушены, но на удивление сохранился гардероб королевы, скрытый в каменной нише. Торин открыл покрытую копотью створку и осторожно отодвинул роскошные наряды своей матери. – Когда Балин рассказал, какая тут разруха, я сперва расстроился, – Король-под-Горой натянул рубаху обратно на нос, чтобы защититься от витающих в воздухе хлопьев пепла. – А потом вспомнил, что она должна быть тут. Гном извлек со дна шкафа раму, бережно обернутую тканью, но не спешил ее разворачивать. Бильбо не возражал. Больше всего ему хотелось скорее выбраться из опасного места, где на голову в любой момент готов рухнуть потолок. Но хуже того – хоббиту все время казалось, что сквозняк того гляди разбросает пепел и обнажатся обгоревшие кости несчастной хозяйки этой комнаты. Вернувшись в то крыло, где не было пожара, они отряхнули одежду, Бильбо наскоро привел в порядок шерстку и с любопытством взглянул на картину, с которой Торин осторожно снимал обертку. – Отец ненавидел этот портрет, поэтому маме пришлось убрать его с глаз, – смущенно сказал гном, показывая полотно. На нем была изображена красивая женщина, скорее даже девушка, с лучистыми голубыми глазами, светлыми волосами, убранными в сложную прическу, и такой нежной улыбкой. А рядом с ней – двое безбородых мальчишек – старший был темненьким и синеглазым, а младший – копией гномки. – Мама выглядит такой счастливой, – Торин бережно притронулся пальцами к ее изображению. – Наверняка она уже знала о том, что носит под сердцем мою сестренку. Жадно всматриваясь в рисунок, Бильбо простонал: «О Боги…» Потом он порывисто обнял возлюбленного за пояс и тихонько всхлипнул. Его король доверил ему что-то настолько сокровенное, что слезы сами собой наворачивались на глаза. Не прошло и минуты, как хоббит снова вывернул голову, чтобы взглянуть на портрет. Торин обнимал его, рассеянно поглаживая по плечам и отросшим кудряшкам. Он совершенно погрузился в воспоминания и пропустил мимо ушей все, что говорил Бильбо. – Ей впору быть твоей старшей сестрой, – удивился полурослик. – Какая хрупкая! – А ты думал, все гномки такие, как Альгиз? – Король-под-Горой озадаченно изогнул бровь. – Здесь ей всего пятьдесят семь. Я же говорил, ее рано выдали замуж, а я появился через пару месяцев после ее совершеннолетия. Бильбо почувствовал, что для гнома это – неловкая тема. Наверняка, когда выяснилось, что девочка на сносях, разразился жуткий скандал, по крайней мере, так было бы в Шире. Взгляд сам ухватился за небольшую деталь на рисунке, хоббит даже наклонился к самому холсту, чтобы разглядеть получше, бусина в волосах Торина действительно его заинтересовала. Художник нарочно выписал ее крайне тщательно, как будто придавал ей особое значение. – Такие у нас принято дарить по случаю помолвки, – объяснил Торин, незаметно похлопав по карману. В последнее время этот жест стал почти навязчивым. Он все никак не мог выбрать подходящий момент, но сейчас обстоятельства благоприятствовали. Хоббит весьма удачно задал вопрос об украшении. – Ты не говорил, что у тебя была невеста, – укоризненно сказал Бильбо и тут же заволновался: – О, нет, не говори, что с ней случилась беда… – Она из другого клана, – Торин сразу угадал, о чем подумал взломщик. – И никогда не была в Эреборе. У хоббита словно камень с души свалился. Было бы очень грустно услышать о девочке, по вине ненасытного дракона так и не дождавшейся самого счастливого дня в своей жизни. И все же в голове не укладывалось, что такой мальчишка всерьез мог задумываться о том, чтобы обзавестись семьей. Тут он был прав. Несуразная это вышла помолвка – просто однажды мать, расчесывая сыновьям волосы, вплела Торину эту бусину и наказала носить ее всегда и постараться не потерять. Когда же родилась Дис, которую обычаи требовали непременно выдать замуж, отец уполовинил косу, на которой болталась злосчастная бусина, да так и отослал родителям этой девочки. Жена тогда высказала Траину все и даже расплакалась, но даже это не могло его образумить. Он, как и Дейн, был готов на все, лишь бы урвать корону, потому-то Трор и решил передать ее внуку. – Лет сто назад я говорил с отцом моей несостоявшейся невесты, она не знает о разрыве помолвки и о том, кому первоначально предназначалась, – на всякий случай уведомил он своего хоббита. Молодой узбад считал своим долгом жениться на бывшей невесте, если та до сих пор не вышла замуж. Втайне он надеялся, что она окажется его избранницей, но родичи не позволили повидаться с ней, ни к чему волновать женщину, ожидающую двойню со дня на день. – Помолвка должна была продлиться до ее совершеннолетия, – раздумчиво проговорил Торин. – Тридцать четыре года примерно, но бывает, и по пятьдесят лет с этим тянут… Бильбо внимательно взглянул на Короля-под-Горой, который выглядел в точности как нашкодивший Кили. Весь подобрался, глаза слегка мерцают, улыбка какая-то особенная. И все же в каждом движении и взгляде чувствуется – то ли замыслил что-то, то ли уже поздно. Сделав глубокий вдох, Торин спросил: «Примешь ли ты мой подарок, сердце мое?» Бильбо застыл, как громом пораженный, облизнул губы, собираясь что-то сказать, но голос отказывался повиноваться. Тогда полурослик несмело кивнул и прикрыл глаза, позволив возлюбленному заплести ему косицу у виска. После этого Торин вложил парное украшение в его ладонь, и хоббит с легкостью закрепил его на одной из кос у виска возлюбленного, а потом долго и с удовольствием поцеловал его. – В Эсгароте я думал, ты предложишь пожениться вместе с остальными, – хоббит прильнул к жениху, а тот счастливо рассмеялся. – Даже обиделся, представляешь? – Считай, что я приверженец старых, поросших мхом традиций, – гном все не мог оторваться от маленького избранника, целуя его нос и гладкие щеки. Когда настойчивые ласки переключились на шею и ключицы, хоббит заставил себя отстраниться, беспокоясь о здоровье любимого: «Ты точно хорошо себя чувствуешь? Может, стоит поберечься?» – Ну уж нет, я и так ждал целую вечность, – весело заявил Торин. А потом самым бесстыдным образом воспользовался уязвимым местом возлюбленного, легонько сомкнув зубы на кончике острого ушка и поиграв языком с золотым колечком. Все мысли и сомнения мигом выветрились из головы взломщика, и он сам потянулся к шнуркам на штанах жениха.