Неприступный хоббит

Бильбо притронулся к руке вернувшегося после беседы с Двалином жениха и встревожено заглянул в неспокойные синие глаза: «Ты сам не свой, что с тобой произошло? Или мне не положено знать?» – Просто сон, – пытаясь убедить самого себя, заявил Торин. – Дикий и ничего не значащий. – Так уж и ничего? – хоббит прижал к щеке ладонь гнома. – Кое-что в голову ударило, – фыркнул гном и, не удержавшись, рассмеялся вместе с избранником. На душе сразу стало так спокойно. Он уже сам недоумевал, с чего решил, будто бы сновидение отражает действительность. Кроме того, остроухая четко сказала – в таких видениях присутствуют только ближайшие родственники. Рыжая гномка и ее братья, которых он несколько раз видел во сне, еще до того, как отряд вошел в Лихолесье, никак не могли приходиться ему родней, разве что очень дальней по линии Фрора – среднего из сыновей его прадеда, да и то маловероятно. – Во всем виноват Таркун, сердце мое, – нашелся повеселевший гном. – Наплел с три короба, вот я, дурак, и обращаю внимание на какие-то пустяковые совпадения. – Но к словам Гэндальфа и правда стоит прислушиваться, – попытался разубедить его Бильбо, но это оказалось не так легко, как хотелось бы. Когда они выбрались обратно на тропу, Торин выглядел абсолютно счастливым. Призраков он больше не видел, сны можно было с чистой совестью выкинуть из головы и просто не обращать на них поутру никакого внимания, а то тягостное ощущение в последние дни не повторялось, а значит, никому из отряда не грозило подцепить смертельное проклятье. Мир снова стал для короля простым и понятным, пасмурное небо, проглядывающее над головой, и снежок под копытами лошадей радовали его, как и свежие следы, по которым они ехали. Не было сомнений, что совсем недавно этим путем шли Перворожденные, а это означало скорейшее освобождение от Тауриэль. Она ехала верхом на пони Двалина, вынужденного пересесть на лошадку помельче, которая везла инструмент и составляющие для создания взрывчатки. Сами по себе они были безопасны, а вот смешанные в определенных пропорциях… Балин, конечно, надеялся, что не придется взрывать ворота в свое будущее царство и учинять другие разрушения, но орки могли и не впустить захватчиков в свои владения по-хорошему. Эльфийка отчего-то выглядела счастливой, и это насторожило Торина. Он пустил своего пони рядом с Георгиной Бильбо и поинтересовался, не произошло ли чего, пока Двалин втолковывал ему, что Дис в состоянии за себя постоять. Хоббит внимательно изучил луку седла, но все же признался: «Фили сторговался с Тауриэль». – И на каких условиях? – Торин прищурился, заметив, как сосредоточенно племянник изучает поводья. – Она выглядит так, словно Фили ей клинок подарил. – Она обещала оставить его в покое до вечера, – хоббит снова замолк, но сдался, поняв, что Торин так и будет тянуть из него по одному слову: – Ты не подумай, все было невинно. Они даже не по-харадски поцеловались. – Совсем распоясался, – вздохнул гном, потерев переносицу. – Это такое-то эльфийское суеверие, – вспомнил Бильбо. – Я читал об этом. Эльфийка влюбилась в менестреля-перворожденного. Хитрый бард из подгорного народа украл поцелуй наивной барышни, пообещав, что это поможет ей завоевать расположение возлюбленного. – Нужно ему это добро? – фыркнул Торин. – Надеюсь, никто ей не сболтнет, что лихолесский принц стал полноправным владыкой? Не хватало еще, чтобы она на нас с Балином вешалась. Хоббит кивнул, а потом всерьез задумался над выражением, которое употребил Торин. Эльфийка явно была лучницей, тогда почему именно клинок, а не арбалет, к примеру? Король-под-Горой рассмеялся, когда он все-таки решился спросить, имеет ли это какое-то особое значение. – Что смешного? – насупился хоббит, но тут же перестал обижаться, когда Торин сжал его руку в своей и на миг прижал к губам. Эльфийка как будто почуяла, что происходит что-то любопытное, и тут же уставилась на них, даже не пытаясь это скрывать. Гном закатил глаза, но не стал делать ей замечания. Хоббит с тоской поглядел вперед и пробормотал: «Надеюсь, мы скоро встретим ее сородичей». – Ты не догадался. – Торин улыбнулся, легонько потрепав хоббита по вьющимся волосам и нарочно чуть задев серьги в остром ушке. – Я ухаживал за тобой. – Жаль, я тогда не понял, – вздохнул Бильбо, вспоминая свои мучения в Ривенделле. – Ты не был к этому готов, – гном наплевал на эльфийку и исхитрился-таки поцеловать жениха, как-то балансируя в седле. Те времена казались такими далекими. После путешествия через Мглистые горы прошла целая вечность. Бильбо, как водится, сам не заметил, как переменился. Он чувствовал себя совсем другим хоббитом, вовсе не тем, кто в прошлом апреле покинул уютную норку с компанией незнакомых гномов. – Эльфы! – крикнул зоркий Балин, то ли предупреждая отряд, то ли привлекая внимание дозорных. Забыв об осторожности, гномы грянули троекратное ура, смутив-таки свою спутницу. Решено было прямо среди бела дня разбить лагерь, чтобы не обременять Перворожденных своим шумным обществом. Гномы уже без труда возвели шатер, и Двалин с Ори без промедления вызвались проверить его изнутри на предмет засады. Товарищи глубокомысленно покивали и принялись рассаживаться у костра. – Наконец можно расслабиться, – проворчал старый воин, нетерпеливо стаскивая с супруга одежду. – И зачем мы только спасли эту несносную остроухую? – Торина с Бильбо она просто замучила, – согласился Ори, забираясь Двалину в штаны. – Может, надо было им уступить? – Если остроухим вздумается вернуться и подглядывать, они непременно себя выдадут, – успокоил его воин. – Считай, что оказываешь королю услугу, помогая вычислить шпионов. Молодой гном успокоился и принялся увлеченно теребить золотое колечко, украшающее массивную головку супруга. Двалин довольно прикрыл глаза, но тут же уставился на мотнувшийся полог шатра – однако подглядывать вздумали вовсе не коварные эльфы. – Что-то вы долго, – заметил Бофур, белозубо ухмыляясь. – Никак, и правда гоблины вас поймали. – Не смешно, – буркнул Двалин и, по своему обыкновению, скрестил руки на груди. – Чего вы двое тут забыли? – Да мы и дядю с Бильбо звали, – Кили хитро прищурился и кинул воину моток веревки. – Что ж они отказались от такого заманчивого предложения? – удивился тот, смекнув, что товарищи задумали. Потом сам же и сообразил – морийские забавы могли воскресить в памяти Торина сновидение о сестрице, которое тот так старался выкинуть из головы. Бофур уже поторапливал Кили с Ори, оба с энтузиазмом стаскивали одежду, им не терпелось попробовать что-то новое. Двалин хмыкнул – он искренне полагал, что супруг был не в восторге от подобного ограничения свободы, но, с другой стороны, воин сам был хорош – вязал его чем придется, как орка пленного. Сейчас они с Бофуром делали все без спешки. Сын Фундина старательно повторял все узлы и петли, и получаемый результат все больше ему нравился – конструкция напоминала паука, ухватившего добычу за руки и плечи. – Не тянет? – участливо спросил Бофур, проверив работу Двалина. Ори ойкнул, когда мориец оторвал его от земли, но это оказалось даже приятно, можно было представить себя болтающимся так же на каком-нибудь крюке, свисающем с потолка. Мысль казалась заманчивой. Ненадолго предоставленный самому себе молодой лучник выкручивался ужом, пытаясь освободиться, но все старания были напрасны. Бофур поставил Ори и обошел Кили, любуясь со всех сторон, в то время как Двалин нетерпеливо смял ягодицы супруга, приласкал между ними и чувствительное местечко за яйцами. Ори просительно застонал – вся эта ситуация и прикосновения Двалина просто невероятно возбуждали, а невозможность притронуться к себе заставляла извиваться, пробуя путы на прочность. Как ни странно, веревки почти не врезались в кожу и не натирали, а значит, Дори не будет переживать, как переживал из-за тонких шрамов от ремешка на запястьях. И хорошо, что он не видел спину младшего братишки после того, как они с мужем вместе провели время в библиотеке. Старый воин уложил супруга лицом вниз прямо на сброшенную одежду, не слишком заботясь о том, чтобы тот не напоролся на пряжки. Ори поймал несколько ошалевший взгляд Кили, когда Двалин без затей сплюнул на ладонь и, небрежно размазав слюну по члену, начал втискиваться внутрь. Бофур никогда не поступал так с мужем. Даже когда связанный по рукам и ногам Кили был полностью в его власти, мориец заботился о том, чтобы ему было хорошо и не приходилось терпеть дискомфорт, кусая губы и стараясь не зажиматься. Ори знал, что это быстро пройдет, надо только переждать, когда тело адаптируется к невообразимому растяжению. Кили ахнул, когда Бофур, чтобы не отставать, втолкнул в него сразу два пальца, сразу же нащупав чувствительную точку. Удовольствие полностью компенсировало возможные неприятные ощущения от поспешных действий. Кили с охотой устроился на бедрах супруга, сам опускаясь на его налитую плоть. Было необычно – не иметь возможность потрогать себя, зато путы ничуть не мешали слегка покатать в ладонях тяжелые яйца морийца. Ори уже позабыл о том, что они не одни, и отдавался Двалину, упираясь плечом в импровизированную подстилку и приподнимая задницу навстречу яростным толчкам. Двалин грубо провел по его животу вниз и дотянулся до болезненно возбужденного члена… От восторженного вопля паренька вздрогнули остановившиеся чуть дальше по дороге эльфы, Тауриэль схватилась за сердце, а Нори густо залился краской и, надвинув капюшон, пробормотал: «И что он в этом находит?»