Неприступный хоббит

Торин знал, что оттягивать неприятный разговор до бесконечности невозможно. Пришлось отогнать приятные ночные грезы, отдать несколько распоряжений и снова встретиться с палачом. Мрачный человек вошел в небольшой зал, где старый Трор обычно принимал владыку Дейла, поклонился и застыл в углу, опустив голову и скрестив руки на груди. Узбад передернулся и отпил вина из кубка - эльфийское, из запасов покойного Трандуила. Сын Дейна привел Нори всего через пару минут. Тот сделал пару шагов от двери, заметил палача и попятился. Торину пришлось позвать его и самому подойти, хоть это и значило несколько приблизиться к человеку. – Неужели ты думаешь, что я могу желать зла своему другу, с которым прошел огонь и воду, Нори? – спросил Торин, стараясь немного отвлечь напуганного воришку. – Я только хочу помочь тебе принять верное решение. – Какое решение? – переспросил тот, нервно озираясь на неподвижную фигуру у стены. Торин взял воришку за плечо, заставляя не смотреть на палача. Ему вовсе не хотелось запугать Нори до полусмерти, все же они были почти родичами. Кажется, рыжий гном поверил в его благие намерения и позволил отвести себя к столу, на котором стоял закрытый ларец с камнем, вино и два кубка. – Ты ведь не откажешь мне в небольшой услуге? – Торин сам налил вина им обоим и выждал, пока Нори осушит кубок. – Видишь ли, я дал Леголасу обещание, которое не смогу выполнить, как следует. Ты сам говорил, что был ювелиром и огранщиком, и я бы хотел доверить тебе создание короны для этого остроухого. Рыжий гном покладисто кивнул. Он был готов согласиться на что угодно, лишь бы поскорее убраться подальше от палача. Торин не просил ничего сверхъестественного, только вспомнить старые навыки, которые Нори, к счастью, не утратил за последние годы. – Я хочу, чтобы ты украсил венец россыпью каменей и, может быть, сделал пару украшений в комплект к нему, – узбад пододвинул ларец воришке так, чтобы открытая крышка заслонила Аркенстон. Торину казалось, стоит раз взглянуть на королевский камень - и вся решимость исчезнет. Кроме того, он дал обещание Бильбо. Нори приподнял крышку и тут же с суеверным ужасом захлопнул ее. – Нет, – прошептал он, отступая. – Это же… я не могу, узбад. Что угодно, но только… Торин вынужден был придержать воришку, чтобы тот не вздумал удрать: «Не отказывайся сразу, – попросил он как можно мягче. – Позволь сначала предложить тебе выбор. И ты поймешь, что уничтожить Аркенстон и есть единственно верное решение». Нори потянулся к вину, но опрокинул его. Торин осторожно вложил кубок ему в пальцы, и наполнил его из бутыли, и повернул гнома лицом к палачу: «Если ты так хочешь сохранить этот thak,* – проговорил он, поглаживая Нори по блестящим рыжим волосам. – Придется отдать что-то не менее ценное». Палач шевельнулся, лениво вытащив из-за пояса наточенные ножницы для стрижки овец. Воришка побледнел, выронил кубок, а потом буквально рухнул перед Торином на колени и взмолился: «Узбад… помилуй…» – Даю тебе время до вечера, – Король-под-Горой поднял друга и довел его до дверей, ничуть не удивившись при виде Лони, вбежавшего в коридор. Должно быть, он ощутил состояние избранника и примчался, как только узнал, где именно Нори попал в неприятности. Торин передал не сопротивляющегося воришку в руки Лони и, ничего не объясняя, вернулся к столу, меланхолично постучал по крышке ларца пальцами. На душе было гадко. Даже хуже, чем вчера, когда он рассказывал толстяку Бомбуру, что Бофур уехал, а Бифур пожертвовал собой ради избавления от Погибели Дурина. – Не пойду, – послышался за дверью упрямый женский голос. – А вдруг он мне палец оттяпает? Или руку? – Узбад не поднимет руку на женщину, – неохотно заверил Бомбур свою подопечную. – Я обещал сегодня доложить о ваших успехах. Вслед за толстяком вошли Бреньяр, Фергюс с Финиасом и Альгис. Узбад сразу понял, почему она опасалась встречи с ним. Бородка уже отросла до длины, которую носили все женщины подгорного народа. Женщина опасалась, что нарушила королевский запрет, позволив кому-то из гномов – может быть, Бомбуру или даже Дори – придать ей должную форму. Торин одобрительно кивнул ей в знак того, что не сердится. Женщина с облегчением вздохнула и первая поприветствовала на кхуздуле. Вероятно, она была самой прилежной ученицей или просто более способной к языкам, потому что ее товарищей пришлось поправлять. – Винс, – улыбнулась она, завидев палача. – А ты что тут делаешь? – Этот пес через час покинет Эребор, – спокойно сказал Торин, и палач, поняв намек, тенью выскользнул за дверь. – Я настоятельно рекомендую вам всем впредь не приближаться к людям этой презренной профессии и не заговаривать с ними без жизненной необходимости. Альгис зябко поежилась – Король-под-Горой бывал довольно-таки жутким. К счастью, он был доволен успехами новых подданных и вполне благосклонно выслушал доклад о проделанной работе. Кроме всего прочего, он пожелал взглянуть на их татуировки. Среди железногорцев отыскался мастер, взявшийся прикрыть, как он выразился, безобразие, которое было вытатуировано на плече у Бреньяра, и изобразить обережные символы от дурной молвы. Альгис сперва не хотела марать кожу чернилами, но потом попросила еще один символ, надеясь, что он поможет справиться со страхами. Орнамент на лопатке получился похожим на птицу и после полного заживления начал ей нравиться. Однако показывать его Торину было как-то стыдно. К счастью, он ограничился тем, что мимолетно заглянул за ворот ее рубахи, а потом сообщил, что рассчитывает увидеть ее в платье при следующей встрече. – Надо полагать, Дори тоже это оценит, – как бы невзначай подметил узбад, проверяя, насколько удачно сделал ставку. Женщина самодовольно усмехнулась. Похоже, ей нравились знаки внимания со стороны старшего из братьев Ри, но она, похоже, не собиралась заходить слишком далеко. Торин потер переносицу, догадавшись, в чем тут может быть дело. Ее больше привлекали люди, среди которых она выросла. Это могло стать серьезной проблемой, если, конечно, она не встретит избранника или просто высокого гнома, который сможет ее завоевать. Не успев додумать мысль до конца, Торин насторожился. Во дворце сейчас находилось не так уж и много гномов, чтобы создавать такой шум. Бомбур тоже всполошился и поспешил за Королем-под-Горой выяснять, в чем причина шума. Гномы взбудоражено переговаривались, обсуждая дымовые сигналы, появившиеся над Эсгаротом. К счастью, маг еще не покинул гору, и можно было попросить его разузнать, в чем там дело. Впрочем, любопытный чародей и так отправил туда своего посланца и терпеливо ждал, когда мотылек доберется до Бэрда или подслушает разговоры прочих горожан. Убедившись, что прямо сейчас его гору не осаждают орки или кто-нибудь не менее мерзкий, Торин уселся на место обломившегося зубца, свесив ноги за стену, и закурил. Он не заговаривал с Гэндальфом, чтобы не отвлекать, а тот молча пускал дымные колечки. – Торин, слезай оттуда! – раздался встревоженный возглас Бильбо, который тоже решил выбраться на стену. – Бомбур, я соболезную… – Бифур всегда заботился о нас больше, чем о себе самом, – со светлой грустью ответил мориец. – Теперь ему хорошо в Чертогах. Бильбо обнял друга, точнее, попытался охватить хотя бы часть необъятного гнома, а потом подошел поздороваться с чародеем. Тот поцокал языком: «Как интересно!.. Эльфы сообщают, что нынче утром Беорн подал знак о караване, движущемся со стороны Мглистых гор». Thak – (кхузд.) так гномы называют добытые из скал драгоценные камни, которыми особенно дорожат.