Калифорния – Нью-Мексико

За грязным, покрытым пятнами окном, медленно и лениво поднимался побледневший солнечный диск, излучавший приглушëнный, будто бы зимний свет, казавшийся болезненным. По запотевшему стеклу барабанили мелкие капли ноябрьского дождя, уныло стучавшиеся в школу, пытаясь войти. Сентябрь и октябрь, кружащимся листопадом канули в небытие, оставив после себя лишь чëрные обнажëнные ветки деревьев, причудливо сплетавшиеся в никем неизведанные узоры. И вместе с ними, теперь уже навсегда, ушло прошлое шестерых парней, которые теперь апатично сидели в пустой столовой, молча перегоняя вилкой остывшие овощи. – Мы что, кролики? – поинтересовался Чарли, стеклянными глазами рассматривая свой малосъедобный обед. – Не знаю. Но это лучше, чем есть мясо, для которого уничтожали животных. – пожал плечами сидевший рядом с ним Джорел, также не выглядевший как человек, горящий особенным энтузиазмом. – И это говорит чувак, который два месяца назад съел целую пачку жареного бекона. – критично заметил унылый и уставший Рейган. – Пачку Моего. Жареного. Бекона! – Знаешь, за это время все очень сильно изменилось. – понуро ответил Джей, отодвинув от себя тарелку, на которой лежали нетронутые овощи. – Я многое понял и изменил отношение ко многим вещам. И мясо в их числе. – Дог положил руку на плечо Дэнни, и смущенно опустил глаза в пол, закусив губу. – По крайней мере, два месяца назад, я не видел, как именно убивают животных. Все снова замолчали, уткнувшись взглядом в собственные тарелки. Мэтт всхлипнул, сдерживая слезы, и Дилан крепко обнял его, пытаясь успокоить. Парни жили в исправительной школе уже третий месяц, но вместо того, чтобы улучшаться, их состояние стремительно и неотвратимо ухудшалось, особенно после поездки на соседнюю ферму, в процессе которой учащимся продемонстрировали смерть всех обитающих там альпак. – Ну как, дети, вам это нравится?– спросил тогда школьный психолог, пока побледневший Мэтт медленно терял сознание. И с того памятного момента, который затронул даже не особенно впечатлительного Чарли, началась продолжительная и, наверное, бесконечная череда не самых лицеприятных событий. Первым не выдержал и окончательно сдался Мэтт, переставший спать по ночам. Он мог плакать часами, несмотря на то, что Дилан не отходил от него ни на шаг, и если Террелл вначале шутил про ПМС, вскоре даже он стал беспокоиться за Бьюсека и его здоровье, причем и физическое, и ментальное одновременно. Тем временем, постоянные психические срывы Сент-Клера необратимо проецировались на Альваресе, который теперь не просто не мог нормально шутить и воспринимать шутки, раздражая и при этом смеша остальных, как раньше, а закрылся в себе, став унылым. – Блин, чувак, мне кажется, или тебя съедают полчища тараканов, живущих у тебя в голове? – предположил однажды Чарли, пришедший поддержать друга, и почему-то он оказался совершенно прав, хоть это верное понимание и ничего не меняло. – И знаешь, я готов заложить свой зад и поспорить, что эти тараканы и кудряшкины тоже. – добавил тогда он, играя с огнем, но Дилан даже бровью не повел, всего лишь посоветовав Терреллу идти в психологи или брачные консультанты, что по меркам Джордана было победой, и по сравнению с подзатыльниками Джонни и его тяжелой рукой, казалось полнейшей ерундой. Однако и для самого Чарли, срывы друзей и подобная травмирующая психику поездка на ферму, тоже не прошли бесследно, хоть он и пытался это скрыть, что было, конечно же, довольно безуспешно. И не надо было быть доктором Кэлом Лайтманом, чтобы понять, что парень лжет, улыбаясь и играя на публику беззаботного, счастливого подростка. По крайней мере, в этом не нуждался Джордж Артур Рейган, который жил с ним в одной комнате и до сих пор не избавился от бессонницы. Поэтому, Джонни не составило труда вести наблюдения за соседом, и сделать не самый обширный список изменений, произошедших со всеми любимым Джорданом Терреллом, обладающим «железной» психикой и стальными нервами. По крайней мере, по его собственным словам. Однако, результаты исследований Джонни говорили о немного ином. Во-первых, Чарли втайне от остальных раздобыл откуда-то сигареты и начал курить, причем в таких количествах, что Джонни удивлялся, что тот до сих пор не отправился в лучший мир к сатане или не заработал рак легких. Во-вторых, все рисунки Террелла, которые появлялись на уроках на полях тетради, теперь совсем не напоминали привычных обнаженных женщин рядом с колкими надписям, и становились мрачнее с каждым днем. Вначале это были просто наброски бабочек и скелетов, но они постепенно эволюционировали и превращались в что-то гораздо более небезобидное и даже пугающее. В-третьих, Чарли, как и Джонни, перестал спать и стал чаще играть на гитаре. Почти каждую ночь, он опасливо смотрел в сторону соседней кровати, пытаясь определить, спит ли Рейган, и всегда уверяя себя в положительном ответе на этот вопрос, парень садился на свою постель, вынимая из чехла гитару и начиная играть, неизменно наполняя комнату тоскливыми, минорными мелодиями перебора струн. И все эти изменения в поведении Чарли, в свете всего произошедшего, вовсе не казались проявлением крепкой нервной системы. Поэтому, Джонни прекрасно понимал, что крыши поехали абсолютно у всех, а сам Рейган, в свою очередь, не был исключением. И из-за этого, теперешние слезы Мэтта, успокаивающие его Дилан и Чарли, прячущий взгляд Джорел и бледный Дэнни, стали нормой, превратились в привычную знакомую картину. – Напоминаем вам, что с сегодняшнего дня открывается посещение дополнительных занятий. Они впервые пройдут после окончания обеденного перерыва, кабинеты можно уточнить на стенде на первом этаже. Спасибо за внимание. – сообщил громкоговоритель, висевший в столовой, и парни испуганно переглянулись. – Что они имеют в виду? – непонимающе спросил Джонни, вопросительно взглянув почему-то именно на Чарли, что он на самом деле довольно часто практиковал, опасаясь смотреть на Террелла без какого-либо видимого предлога. – Что за бред насчет факультативов? – Не знаю. Кажется, мы записывались на них в сентябре, если мне не изменяет память. – перебирая довольно смутные воспоминания двухмесячной давности, ответил Дилан. – Капец, тебе даже память хранит верность, чувак. – как всегда неудачно попытался пошутить Чарли, снова притянув к себе глаза Джонни, которые его начали пугать, из-за привычного ассоциативного ряда с подзатыльниками. – Да, мне каж-ж-жется, я помню тот д-день. – сквозь всхлипы, дрожащим голосом сказал Мэтт, и сидевший рядом с ним Ди, сдерживая довольно часто приходящий порыв нежности, осторожно и предусмотрительно сжал его руку, помня слова ненавистной Чарли Мисс Блез, об ориентации и мозгоправах, скорее напоминавших мозголомов. Мэтт улыбнулся, и Дилан заправил его выбившуюся прядь за ухо. Теперь Сент-Клер всегда ходил в хвосте, так как Альварес, ни бесплодными стараниями Террелла, ни собственными скудными по правде усилиями, не научился заплетать ему косички. – Да, Чарли тогда сказал, что придет на первую проповедь Дэнни. – вспомнил Бьюсек, и эта шутка внезапно показалась очень странной и даже нереальной, будто бы она могла прозвучать только в параллельной реальности, в прошлой жизни, но вовсе не два месяца назад и не из уст Джордана. «Я и не говорил, что кто-то должен смеяться», – почему-то всплыло в памяти Джонни. – «На твоем месте я вообще бы плакал». Но я же не на твоем месте, верно? Забавная формулировка. Но разве не всë, что говорит или делает Чарли, забавно по своей природе? Наверное, всë-таки всë, потому что как еще можно иначе назвать эти действия? Джонни не знал. Но он отчетливо понимал, что сам Террелл, кем бы он ни был, кардинально отличался и от собственных слов, и от своих поступков, и вовсе не был опроменчивым идиотом, которым только хотел казаться. И пусть с одной стороны это было даже хорошо, оно могло однажды обернуться антонимом этого прекрасного слова, вырулив Джонни боком. И самым страшным было то, что это уже случилось. Ведь Рейган совершенно точно знал, что Чарли отлично помнил события уже ставшего легендой сентябрьского вечера, когда Джордж позволил себе слишком многое, а сам Террелл, в силу неожиданности, не особенно возражал. И если честно, у Джонни были причины так считать. Ведь прикрыться количеством выпитого довольно просто, но если это выпитое нечто более крепкое, чем пиво. А обычная сороковка не входит в этот разряд, и способна на подобное только для новичков. Однако, если верить рассказам Чарли и Дилана, этот напиток богов и героев был их тенью и любовью всей жизни, (для Альвареса, в свете появления в его будничном мире Мэтти Сент-Клера, уже нет). И из всего этого следовало, что пиво было прекрасно знакомо организму Терреллу, а ужраться им до степени амнезии было почти что невозможно. И даже если принять его довольно абсурдную версию о похмелье на веру, можно сделать вывод, что Джордан не помнил большую часть своей жизни. А это даже отдаленно не напоминало правду. Тогда почему Чарли молчал и врал? Рейган не знал, но очень хотел найти ответ на этот вопрос. Однако, увы, это не представлялось возможным: залезть в мозг Террелла было проблематично, и не удавалось ни с помощью каверзных по мнению Джонни вопросов, ни с помощью Дилана или Джорела, которым парень доверял в любых аспектах, кроме разглашения личной информации, ни даже с твердым подспорьем в виде алкоголя покрепче пива. Ну знаете, наверное потому, что все, что достигает пятидесяти градусов, заставляет тебя срубиться, а не ни с того ни с сего объяснять великому Шерлоку Холмсу и по совместительству своему персональному агенту ФБР, любишь ты его или нет. – Эй, Джонни, у тебя вьетнамские флешбеки? Танки вспомнил или что? – спросил Чарли, пару раз щелкнув пальцами перед лицом размышляющего парня, при этом сделав самую невинную мордочку на свете, которая заставила Рейгана удержаться от того, чтобы со всей силы въехать Терреллу и припереть его к стенке, не очень-то вежливо и церемонно попросив единственный раз сказать правду. – Нет, вспомнил, как мы выбирались с третьего этажа. – усмехнулся Джордж, выбрав более изящную стратегию, чем рукоприкладство и развив подсказанную Чарли идею вовсе не в пользу автора фразы. – О, было такое дело. Эй, амиго, помнишь? – тоже улыбаясь, обратился к Дилану Террелл, забравшись на стул с ногами, пока Альварес немного истерично и вымученно смеялся. – Это когда ты кричал, как баба? – Блин, почему я ничего не знаю про эту историю? – спросил Джорел, и Чарли совершенно вовремя, тактично посмотрел на часы, которых у него на самом деле не было. – Давай обсудим это позже. А мне уже пора. – не хуже любого Джонни Деппа изобразив из себя опаздывающего, бросил Террелл, нехотя отрывая свою задницу от нагретого места, которое при отсутствии отопления в ноябре, ценилось на вес золота. – У тебя же нет часов, малой. – сверху вниз посмотрел на него Джордж, имитируя осуждение. – Пох. Лучшие часы – это неудобные разговоры за столом. – объяснил Чарли, рассмешив буквально всех. И это не на шутку испугало его, ведь «малой» в представлении Джонни, не помнил, когда парни последний раз так смеялись, спустя не самого удачного монолога о пасторе Дэниеле. – Слушай, у тебя случайно не было Ванги в роду? – сквозь хохот спросил Джорел, и его сдавленный от дефицита кислорода голос, отчаянно напомнил сип умирающего задыхающегося тюленя. – Не, но мама говорила, что мои родственники – цыгане. Хотя, отец эту информацию всегда опровергал. – Гонишь. – прокомментировал Дилан. – Я скорее поверю, что ты чистокровный еврей и обрезанный. – Иисус тоже был евреем, неверующий кусок дерьма. Дэнни, ты же шаришь во всех этих делах, скажи нашему господину мексиканцу. Дэнни разобрало на смех, и он, закрывая рот рукой, чтобы приглушить этот всплеск хохота, внезапно плюхнулся на мгновенно покрасневшего от этого Деккера. – Я, кажись, стал купидоном. – сказал Чарли, не придумав ничего лучшего. – Блин, честно, я в жизни не видел ничего более милого. А, ну кроме, конечно же, спящей красавицы и ее доблестного неудавшегося Пабло Эскобара. Вы прекрасно вместе смотритесь, особенно когда спите. Даже не хочется шутить про вас. – Дилан с подозрением посмотрел на нерешительно застывшего рядом со столом друга, будто тот заявил, что земля, не дай бог, плоская, как несуществующая телка Альвареса. – Да не, я серьезно. Вы же мои друзья, как-никак. – А я? – уточнил Джонни, и зрачки Террелла расширились от удивления. – Ты еще спрашиваешь? Я что, пропустил тот счастливый момент, когда мы поссорились? – Пресвятая Богородица. Неужели близится конец света? – недоумевающе воскликнул Рейган, заставив Чарли расплыться в хитрой улыбке, не сулившей ничего хорошего. – Нет, твоя любимая дева Мария здесь не причем, вспоминать ее – профессия Мурильо. Понимаешь, просто атмосфера очистилась. А еще, вы скорее всего превратитесь в трупы, потому что через пять минут начинаются допзанятия, а вы протираете штаны в столовке. – Еб твою мать! – будто ошпаренный вскакивая со стула, заорал Джей. – Нам же надо еще проводить Дэнни! Слушай, ты не мог предупредить о выходящем времени немного пораньше? – Предположим, что я разговаривал с президентом Соединенных Штатов Америки и был занят. Такой ответ тебя устроит? – Знаешь, Террелл, если твой труп однажды найдут в сточной канаве, мне кажется, что я не смогу поручиться, что я к этому не причастен. – И я тоже. – добавил Джордж. *** Чарли, Джонни и Джорел, которые провожали Дэнни в чистилище под названием «давайте выучим библию, исказим ее содержание, сделаем из бога Гитлера и поприветствуем вас на пороге церкви, если у вас, конечно же, есть деньги, чтобы мы покупали мерседесы», догнали Мэтта и Дилана в коридоре, когда второй прижимал первого к стене, а их футболки уже валялись на полу. – Да, когда ты живешь в раю на земле, рай на небе тебе точно не грозит. – заключил из увиденного Чарли, проникшийся непонятно чем и неясно отчего. Он волочил за собой гитару, и несмотря на то, что всего лишь заходил за своим инструментом, именно Террелл пламеннее всего попрощался с Дэнни, напоследок пожелав ему переплюнуть всех Борджиа вместе взятых, и Мурильо, вспомнив свои отношения с Джорелом, подумал, что эта перспектива была не такой уж и туманной. Хотя, у Дэнни не было ни папаши главы католической церкви, который купил свое место и трахался со всеми подряд, воплощая собой все смертные и не особо смертные грехи, ни брата и сестры для кровосмешения, так что эту святую суперсемейку, парень обойти бы не смог. Однако, если чувство любви к человеку такого же пола теперь стало основным злом, на фоне Дэнни, Борджиа в глазах нашего любимого общества казались бы неканонизированными вторыми Иисусами. – Слушайте, парни. – сказал Деккер, обращая на себя внимание Мэтта и Дилана. – Мы как бы опаздываем, так что, если вы... – Джорел не знал, что бы еще можно было бы добавить, но к счастью, Сент-Клер и Альварес услышали его. – П-прости, я... эмоции просто не сдержал. – как-то немного рванно извинился или же попытался извиниться Дилан. – Да мы знаем, что ты заводишься как пятнадцатилетний. – пожал плечами Чарли, и тут же осекся. – Но вообще, Джей прав, нам уже пора. И кстати, тут скорее всего везде камеры. Мэтт замолчал и выронил футболку из рук, переглянувшись с Диланом. – Блин, сейчас не время рефлексировать. Пойдем уже. – потянув за собой Альвареса, бросил напоследок Дог, и ожидая криков и наказаний, парни зашли в актовый зал, где проходили занятия музыки. Однако, истерики не последовало, да и вообще, складывалось впечатление, что аудитория была пуста. Но на самом деле, оно было обманчивым. – Эй, здесь есть кто? – неуверенно спросил у пустоты Чарли, и с заднего ряда стульев поднялся высокий парень в кепке LA. – О, а я думал, что в этом году я снова буду один. – тяжело вздохнув, сказал он, и поджав губы, неуверенными движениями подошел к подросткам. – Я Арон, Арон Эрликман. – представился парень, протянув руку вперед, и Чарли, как единственный экстраверт и человек с отсутствием инстинкта самосохранения, тут же пожал ее, чуть не лишив своего нового знакомого ладони. Парни, в свою очередь, поочередно назвали свои имена, и когда дело дошло до смутившегося покрасневшего Дилана, который до сих пор дрожащими от перевозбуждения руками безуспешно пытался натянуть на Мэтта футболку, их по традиции представил Террелл. – Этот мексиканский мешок с кишками, который красный, как перец чили – президент Соединенных Штатов Америки Дилан Питер «Не самый смешной чувак» Альварес, а телка рядом с ним, на самом деле парень, хотя это еще никем не доказано, я не лез ему в штаны... – Но очень хотел? – в тон Чарли спросил Арон, заставив Джонни внезапно задуматься. – Не, спасибо, меня достаточно ебет жизнь. Ну так вот, эта красавица – Мэтт Бьюсек, и если ты вдруг пишешь гейский фанфик, что ты делаешь с вероятностью девяносто девять процентов, можешь использовать его в главной роли, и чтобы не повторяться, можешь называть его либо Сент-Клером, либо кудрявым парнем, либо непонятно что здесь делающим чуваком. – А ты, если вдруг занимаешься подобным пидорством, можешь называть меня Дьюсом. – любезно предложил Арон, и оба расплылись в улыбке, вызывая у всех остальных, не вошедших в эту идиллию неоднозначные чувства: Дилан и Мэтт смутились, Джей Дог почувствовал недоверие и неприязнь к Эрликману, а Джонни грызущую внутренности ревность. – Ладно, нам очень приятно, Дьюс, но я хотел бы спросить, где учитель? – поинтересовался Джорел, переборов внутреннее желание попросить Рейгана треснуть Чарли, а того заткнуться. – Его здесь нет. – пожал плечами Арон, который совершенно ничего не стесняясь, рассматривал Террелла. – Да и в принципе, на дополнительных занятиях по музыке нет препода. – То есть? Ты уверен? – мнительно уточнил Деккер, и Эрликман спросил: – Если я скажу да, ты мне поверишь?