My demon

Чанбин понимает, он виноват. Так легко повёлся на уловки Мунги и подверг опасности не только себя, но и тех, кто ему дорог. Но кажется, большую вину он чувствовал перед Феликсом. Тот момент отпечатался в его памяти. Прийти сюда было огромной ошибкой. Жаль, что Чанбин понял это только тогда, когда их окружили и выхода больше не было. Оружие было наставлено на них со всех сторон. В один момент Феликс расправил свои белоснежные крылья и укрыл ими Чанбина, а в следующий, послышались выстрелы. Когда-то белые крылья начали приобретать красноватый оттенок. Феликсу было больно, но он терпел. Он не может позволить им навредить Чанбину. А сам Чанбин в этот момент, мог только смотреть на зажмуренное от боли лицо своего ангела. — Ликс. — он кладет свою ладонь на его щеку и смотрит виновато. — Всё в порядке. — давит слабую улыбку, пока крылья продолжают неистово болеть. Даже сейчас, Феликс не заботясь о себе, обрабатывает раны Чанбина. Со чувствует себя ужасно. Он перехватывает его запястье, останавливая в паре сантиметров от раны. — Слишком щиплет? Прости, я буду осторожней. — Дурак. — Что? Чанбин встаёт и начинает осматривать крылья Ликса. Пули Феликс сам убрал, взмахнув ими, но после сразу же осел на пол от боли. До дома они добрались пешком, таща на себе Джисона с Минхо. Как только демон очнулся, он выглядел напугано. Он толком ничего не сказал, извинился несколько раз и исчез. Феликс насторожился, он впервые видел Минхо таким. — Как я могу их обработать? — Чанбин рассматривал кровавые разводы на крыльях и кусал свою губу. — Это бесполезно, ваши лекарства не будут действовать на нас. — Тогда...что я могу сделать? — Ликс слабо улыбнулся и встал, подойдя к Чанбину. — Оно само заживёт, но пока я летать не смогу. — Но после, ведь сможешь, верно? — Не уверен. — он отводит взгляд в сторону, неловко поглаживая шею. Он лишил... его возможности летать? — Прости, пожалуйста, прости меня. — Чанбин закусывает нижнюю губу, стараясь сдержать слезы. — Главное, что ты жив. Это пустяки. — Не говори так. Это не пустяки. Я лишил тебя возможности летать, и я никогда не смогу себе этого простить. — Я не виню тебя. Ты не виноват в этом. — Нет, виноват, если бы я не повёлся на его уловки, то никто бы не пострадал. Я чертовски виноват перед тобой и не хочу, чтобы ты жертвовал таким для меня, я помню как ты рассказывал, как крылья важны для вас. Ты не должен жертвовать собой ради меня. — слезы уже катились по его щекам. — Чанбин, но ты ведь всё, что у меня есть. Я живу только благодаря тебе, я живу только ради тебя. — Чанбин подрывается вперёд, обнимая Феликса. Он утыкается ему в шею, продолжая всхлипывать. Ликс обнимает его в ответ. Он не хочет, чтобы Чанбин чувствовал себя виноватым. Приняв это решение, он уже тогда был готов пожертвовать ими, ведь другого выхода не было. Главное Чанбин. Если ему надо будет пожертвовать чем-то ради него, он это сделает. Через пару минут Чанбин успокаивается и они перемещаются на диван. — Надо обработать оставшиеся раны. — Феликс берёт ватку и обрабатывает рану на подбородке. Следующей была ссадина на скуле, а после кровоточащая из-за того, что Чанбин кусал свою губу, ранка в уголке губ. Ликс осторожно прикасается к ней смоченной в обеззараживающим средстве ваткой, но Чанбин сразу начинает шипеть, поэтому он слегка дует на рану. В этот момент Чанбин залипает на своего ангела, на его прекрасные веснушки, на красивые губы и такие же красивые глаза, которые начинают смотреть на него в ответ. Феликс рассматривает лицо напротив, лицо того, за кого он готов отдать жизнь. Рассматривает ссадины и ранки, заглядывает в успевшие стать такими родными глаза, а после переводит взгляд на губы.Он хочет прикоснуться к ним, но можно ли ему? — Если я сейчас кое-что сделаю, ты разозлишься на меня? — А что ты хочешь сделать? — Могу я... — вновь переводит взгляд на губы и придвигается ближе. Чанбин никак не останавливает его, когда тот находится буквально в паре сантиметров от него. Он не останавливает его и тогда, когда остаются считанные миллиметры. Ликс оставляет короткий поцелуй на его губах, сразу начиная смущаться и бояться реакции своего человека. Он сжимает ладошками ткань своих брюк, глядя себе под ноги, и собирается что-то сказать, как его снова притягивают к себе, даря новый поцелуй. Феликс от неожиданности вздрагивает и хватается за ткань на плече Чанбина. Со удерживает его за затылок и нежно сминает губы, после проходясь языком по нижней, слегка прикусывает её. Феликс не сдерживает тихого стона и отстраняется, смущаясь. — Всё хорошо. — шепчет Чанбин и вновь припадает к его губам. Он спускает ладонь на шею Ликса и слегка поглаживает её большим пальцем, а Феликсу кажется, что он тонет, тонет в непонятном ему ранее чувстве и нежности к Чанбину. Он старается отвечать на поцелуй и уже не замечает, как оказывается на коленях у Чанбина, как тот поглаживает его бока, как он сам жмётся к нему в желании почувствовать большую близость и тепло, хотя ему кажется, что он уже сгорает. Когда их языки сплетаются, Феликс вновь стонет. Каждый из них потерял связь с окружающим миром, сейчас для них никто больше не существовал, только они и их бьющиеся в унисон сердца. — Ребята, вы знаете где Минхо? — Джисон выходит из комнаты, держась за перебинтованное, раненное плечо. Как только он видит целующихся на диване Чанбина с Феликсом, он замирает. В голове появляется куча вопросов, но сейчас для начала бы стоило привлечь их внимание. — Эм, вы конечно извините, что я вам мешаю, но у меня есть вопрос. — наконец услышав голос Джисона, они отскакивают друг от друга как ошпаренные. — Ты уже очнулся? Что за вопрос? — нервно спрашивает Со. — Где Минхо? Он в порядке? — Он толком ничего не сказал, извинился и исчез. Ещё он выглядел напугано, я никогда его таким не видел. — отвечает Ликс. — Он не ранен? Куда он мог исчезнуть? — Нет, он цел и невредим. Я не знаю, возможно он сейчас прячется. — Понятно. — как-то грустно говорит Джисон. — Ладно, теперь у меня другой вопрос. Что я только что увидел? — Чанбин с Феликсом переглянулись, но никто из них не мог дать ответ. — Видимо, вы сами не знаете. — Давай представим, что ты не видел этого, окей? — Ну уж нет, мы вернёмся к этому позже. Сейчас лучше расскажи, что этому мудаку от тебя было нужно. Чанбин рассказал кто такой Мунги, рассказал и о том, что тот заручился поддержкой мафии и почувствовал себя королём. Как тот угрожал не только ему, но и его друзьям. В этот раз он грозился, что его дружки проберутся в дома его друзей и убьют их. Если дело касалось тех, кто дорог Чанбину, он всегда вскипал и из-за этого легко мог попадаться на уловки. Ему не нравится, что в таких ситуациях его легко могут водить за нос, и в этот раз он снова попался, пойдя на поводу у эмоций. — Вот же ублюдок. Но теперь он мёртв, значит теперь всё будет хорошо? — Чанбин коротко усмехнулся. — Нет, Джи, это не так работает. Минхо завалил всех подчинённых главаря мафии, которые были там, а их было около двадцати. При этом их тела выглядели так ужасно, что главарю наверняка будет интересно кто это сделал, они будут искать вас. — И что же...нам делать? — Я не знаю к какой мафии он присоединился, поэтому не могу сказать насколько вы в опасности. Но у Уёна есть знакомые, которые помогут это выяснить, я скажу вам как узнаю, а пока, будь начеку. — Джисон кивает. Прошло пять дней после случившегося, а Минхо так и не появлялся. Признаться честно, Джисон скучает. Хоть тогда демон чуть не задушил его, Хан понимает, что тот не мог себя контролировать, и ещё... ему не даёт покоя, что Минхо тогда плакал. Почему он тогда плакал? Что вообще происходило в тот момент? Где сейчас его демон? — Джисон, ты чего завис? — спрашивает Чонин. — Опять думаешь о Минхо. — догадывается Чанбин и тяжело вздыхает. — Если я его позову, он придёт? — Маловероятно. Он избегает тебя. Видимо, он испугался тогда, и... возможно что-то узнал. Мне он кажется странным с самой первой встречи, у него явно есть какие-то скелеты в шкафу. — говорит Хёнджин. — Честно говоря, у меня тоже есть такие подозрения. — добавляет Феликс. — Я уверен, что он скоро появится, не волнуйся сильно. — говорит Со, похлопывая друга по плечу. Джисон слабо кивает и давит улыбку, но липкое чувство чего-то страшного не перестаёт преследовать его. Затишье перед бурей? Когда Чанбин с Феликсом возвращались домой, на улице уже было темно. Сегодня занятия закончились позже, плюс дополнительные. Улица была освещена фонарями, дорога до дома была не длинной, но Чанбину она казалась бесконечной. Каждый раз он очень переживает за друзей, даже если не говорит и не показывает этого. Так и сейчас. Его вытаскивает из мыслей тёплая рука Феликса, оказавшаяся в его руке. Он поворачивается к нему, Феликс смотрит смущённо в ответ. — Не думай слишком много, это вредно. — на лице Чанбина появляется улыбка. Он треплет Ликса по волосам и крепче сжимает его ладонь. Феликс смущённо улыбается и шагает за Чанбином. До дома они добираются уже спустя десять минут. На протяжении всего этого времени они не разрывали замок из рук, а Чанбин перестал думать и просто наслаждался ночным воздухом и теплом руки своего ангела. — Почему твоя рука была такой тёплой? Обычно температура вашего тела не особо высокая. — Мы можем передавать полученное от своего человека тепло ему же. — Понятно. На этом их разговор заканчивается. Дальше Чанбин отправляется на кухню, после того как он ужинает, отправляется в душ, а после в свою комнату, готовясь ко сну. За это время Феликс так и не мог осмелиться и поговорить насчёт того поцелуя. Да, за эти пять дней они так и не возвращались к этому, но Феликс думает, что об этом всё же стоит поговорить. Когда они уже улеглись, Феликс какое-то время продолжал смотреть на спину Чанбина, а после взяв себя в руки, позвал его. — Мм? — отозвался он, поворачиваясь к Феликсу лицом. — Насчёт того поцелуя... — Я не злюсь на тебя, и тебе не стоит извиняться, если ты собрался это делать. — Нет, просто, что теперь? Обычно это делают парочки или люди влюблённые в друг друга, но я даже не человек. И я не знаю, что такое любить кого-то, не знаю, что я должен ощущать при этом. — Любить можно не только в таком смысле, любить можно в дружеском смысле, как я люблю Джисона и Чонина, любить можно как ты любишь маму, папу, брата или сестру. Всё это любовь, но она разная. Так же, ты можешь любить человека за его какие-то определённые действия и качества, даже если ты не общался с ним. Как кумиры и фанаты, например. — А что я должен при этом чувствовать? — Хм, ну, если это дружеская любовь, то комфорт, доверие, волнение, если у твоего друга что-то случается, забота, примерно так. Но если любовь как у парочек, то тебе будет хотеться находиться с этим человеком как можно больше времени, будет желание прикоснуться к нему, не только обнять, но и поцеловать. Как бы это не звучало, но твоё сердце рядом с ним будет биться быстрее, тебе не захочется никому его отдавать. Ты будешь готов жертвовать чем-то ради него. Так же помимо объятий и других прикосновений, тебе будет хотеться большего, но это не обязательная вещь, есть много способов показать, что ты любишь. — А что если у меня к тебе будет не дружеская любовь? — Не знаю, я сам не знаю, что чувствую после того поцелуя. — неловко улыбается Чанбин. — Но мне не было противно, ведь если бы было наоборот, то я бы не поцеловал тебя сам. Да и чувства, что это неправильно, тоже не было. Если честно, то в тот момент я словно отключился. — посмеивается Со. — Я тоже. Но... мне понравилось. — Феликс краснеет, что не ускользает от глаз Чанбина. — А ты, видимо, супер тактильный ангел. Тебе мало обнимашек и держания за руки, хочешь теперь и поцелуйчики? — дразнит Со. — Н-нет, ты не обязан... — Расслабься, я просто шучу. — смеётся Чанбин, а Феликс смотрит на него хмурясь. Неожиданно Со поддаётся вперёд и целует Ликса между нахмуренных бровей. Феликс удивляется, но решает принять правила игры и коротко чмокает Чанбина в уголок губ. Тот ухмыляется и накрывает губы Феликса, слегка кусая то верхнюю, то нижнюю. Ликс прикрывает глаза и какое-то время разрешает терзать свои губы, а в один момент кусает губу Чанбина посильнее и отстраняется, поворачиваясь к нему спиной. — Давай спать. И пытается успокоить своё бешеное сердцебиение.