K Side: Purple

Йодомия — один из главных развлекательных районов Токио. Это так называемый «Взрослый город» — более тесный и многолюдный, чем район Джинме, который называют «Молодёжным городом». Если вы покинете главную улицу, вдоль которой выстроились рестораны и бары, то окажетесь в так называемом Ниибангае, представляющем собой глухой переулок, полный мотелей, хост-клубов, специальных массажных салонов и секс-шопов. С первого взгляда становится ясно, что если клиент войдёт в эту зону, его мгновенно возьмут в оборот. Мишакуджи Юкари родился и вырос в таком городе. Его мать была хозяйкой бара Ханаварабэ (Цветочное дитя), расположенного в центре Ниибангая. Отец был неизвестен. Мать не говорила об этом, и Мишакуджи тоже не спрашивал. Незадолго до описываемых событий она стала жертвой давней болезни сердца и человеком, который никогда не вернётся. Перед поступлением в начальную школу Мишакуджи чувствовал себя в жизни очень одиноким. Однако в действительности он был не один. Потому что соседи по Ниибангаю готовы были позаботиться о нём. Женщиной, которая взяла на себя заботу о Юкари, была Саюри. Изначально она работала в Кадо, но после смерти матери Юкари стала хозяйкой магазина и сейчас являлась одновременно партнёром и опекуном Юкари. Понятно, почему учитель Юкари называл Ниибангай «такое место». Место, где пьяное буйство, постоянные стычки и дискомфорт зачастую не обеспечивают подходящую обстановку для роста детей. Однако Юкари нравился Ниибангай. Ему почему-то казалось, что это место, где люди жили сообща, было прекрасным.

* * * * *

— А, Мишакуджи-чан. Ты сейчас идёшь домой? Они окликнули его по дороге из школы, и Мишакуджи остановился. Широко известный паб Камицуре являлся местом, которое часто посещали жители Ниибангая. Вкус еды там был вполне приемлемым, а цена — низкой, и главное, он открывался с полудня. Сейчас большинство посетителей стояли и пили у прилавка. Однако те, кто хотел выпить не спеша, использовали в качестве стула или стола пивные ящики, валявшиеся вокруг. Эти люди и окликнули Юкари. Така-сан, Ми-чан и Сейя-сан, которые также являлись завсегдатаями Ханаварабэ. Эти трое всегда ссорились, будь то из-за их разного пола, промышленности или сексуальной ориентации. — Давай сюда. Садись. Улыбающийся приятной улыбкой Сейя-сан, угощавший всех мужчина, был одним из тех, кто кричал. Обычно он был одет в модный костюм, но поскольку сегодня он его снял, сверху и снизу был чёрный свитер. — А не выпить ли и мне чашечку? У меня же есть палочки для еды, верно? — сказал протяжным голосом Ми-чан, работавший в соседнем кабаре. В отличие от обычного макияжа, его макияж охватывал всю фигуру. Однако, поскольку это был повседневный вид жителей Ниибангая, сейчас не стоит останавливаться на этом. — Парни, Мишакуджи-чан несовершеннолетний! Не нужно делать таких странных предложений! Така-сан был мускулистым гигантом, который управлял гей-баром. Обычно он носил парики и платья, но сейчас был одет в камуфляжную майку и коротко отрезанные шорты, как солдаты в кино. — Разве не было бы здорово, если бы это было не так? Что ты будешь пить? По приглашению Сейи-сана Юкари сел на ящик из-под пива. — Ну, тогда апельсиновый сок. — Хозяин, апельсиновый сок. В ответ на заказ Ми-чана хозяин бросил подозрительный взгляд: «А?» Однако вслух сказал: «Да!» Он тут же вернулся, задаваясь вопросом, во всех ли моментах личность Юкари достигла соответствующей отметки. Когда апельсиновый сок был налит в стакан Юкари, трое мужчин слегка приподняли чашки и радостно воскликнули: — За здоровье! — Да, за здоровье. Четыре бокала столкнулись друг с другом. Они уже много раз произносили такие здравицы в Ханаварабэ. Люди, которые произносят тост «За здоровье», всегда выглядят счастливыми. Юкари не понимал, что в этом весёлого, поскольку не пил, но, когда он смотрел на этих людей, то не испытывал неприязни. Сейя-сан сказал за джин-тоником: — Мишакуджи-чан, ты всегда возвращаешься домой в это время, верно? Ми-чан сказал за кружкой пива: — Ты же старшеклассник? Разве ты не участвуешь в клубных мероприятиях? Така-сан сказал за стаканом вина: — Мишакуджи-чан, ты будешь героем, потому что ты умный и хорошо двигаешься. Юкари оторвался от апельсинового сока и ответил: — Они приглашали меня на клубные мероприятия, но я отказался. Это не слишком интересно. — Я не хочу ждать. Жаль, что я не могу показать им. — Да, давай. В таком случае, покажи нам, что ты считаешь крутым. Ми-чан и Така-сан спорили ни о чём. Мишакуджи слушал эти слова за апельсиновым соком. Он был в курсе, что минимальный скилл соседей по Ниибангаю — это алкогольная терапия. Другими словами, не воспринимать противника всерьёз. Сейя-сан, помешивая коктейль в бокале, слегка рассмеялся. — Мишакуджи-чану не обязательно быть качком, не так ли? Для этого есть пара причин, верно? — Э? Мишакуджи-чан?.. Попросив его поставить стакан, Ми-чан схватил среднюю чашку. Примерно половина оставшегося пива скользнула в горло Ми-чана, издав смешной писклявый звук. Лёжа на средней чашке, он громко воскликнул: — То есть! Я пьян! Простите! — Нет, это не нам решать. — Я согласен с Ми-чаном! Мне не сравниться с Мишакуджи-чаном. Луна и ужин, облака и грязь! Они просто недовольны друг другом из-за неравных отношений. Когда Така-сан сжал кулак, подчёркивая эти слова, Ми-чан повернулся в пустой чашке и рассмеялся: — Ха, ха! — Да, как и сказал Сейя. — Тьфу! Сейя-сан скривился так, словно его ударили по больному месту. Юкари уже много раз видел это искажённое болью выражение. Другими словами… — Они снова вытрясли вас, Сейя-сан? Это было утверждение, а не вопрос. Сейя-сан энергично кивнул, а Ми-чан улыбнулся и рассмеялся, обняв Юкари за плечи вместе с Сейей-саном. — Совершенно верно. При этом пять проигрышей подряд… Сегодня отмечаем рекорд потерь. — Я думал, в этот раз получится. Вот так. — В конце концов, женщинам невозможно соревноваться… — Прежде всего, я говорил тебе, что смогу туда пойти! Я сказал, что мне это нравится независимо от пола! Сейя-сан вдруг упал на ящик из-под пива, который служил столом. Мишакуджи и Така-сан убрали напитки, а Ми-чан рассмеялся, размахивая своей чашкой. — Ха-ха-ха, ты передумал. Хозяин, налейте ещё пива. — Хозяин! «Кровь и песок» для следующего раза! — Эй, это нечестно. Пожалуйста, дайте мне банку! — Значит, чёрная смородина и апельсин… — Да! Хозяин налил консервированный коктейль из холодильника в бокал для коктейля. Пока он ходил, Ми-чан встал, получил и принёс пиво и чёрную смородину с апельсином. — Послушай, детка, детка. Да, эй! — За здоровье… Сейя-сан, лёжа, держал бокал с коктейлем, и Ми-чан чокнулся с ним кружкой. Юкари с интересом смотрел на эту картину. Когда Така-сан сочувственно обратился к нему: — Прости, что выгляжу как пьяный нытик. Ты всегда можешь уйти домой. — Юкари неторопливо покачал головой: — Нет, я так не думаю, мне нравится видеть их такими. Не ожидавший этого Така-сан удивлённо поднял брови. — О! Это так забавно, что мы пьяны? — Нет, я не про выпивку. Юкари устремил взгляд в небо. Мгновение поколебавшись, чтобы лучше выразить свои мысли, он пробормотал: — Я думаю, что это красиво, когда ты всецело поглощён любимыми людьми и вещами. Слегка кокетничая, Така-сан громко рассмеялся. — Ха-ха-ха! Красивы? Мы? Странный мальчик! — А разве нет? Казалось, что Така-сан высмеивал свои истинные чувства, и Мишакуджи, немного смутившись, взглянул на него. Така-сан погладил Юкари по голове. — Извини, я не смог удержаться от смеха. Прости меня, Мишакуджи-чан. — Сейя! Мишакуджи-чан говорит, что мы красивы! — Спасибо, Мишакужди-чан… я счастлив, даже если это ложь… Это не было ложью, но Мишакуджи знал, что они не поймут, поэтому замолчал. Его лицо отчётливо окрасилось недовольством. Така-сан посмотрел на него и ласково улыбнулся. — Ну, не считая нас. Что это, Мишакуджи-чан? — Хоть примерно? — Итак, мне нравятся такие вещи, люди. Неважно, что именно, но это то, чем можно быть полностью поглощённым? Юкари взглянул на апельсиновый сок и мягко покачал головой. — Нет, ничего. Така-сан сузил глаза. — О, нет. Ну, я ничего не могу с этим поделать. — Мне это нравится. Молодость? Я хочу, чтобы меня это поглотило. — Ми-чан… ты не всегда поглощён чем-то хорошим… — Вау, это отличная возможность начать! — Стой… не ставь её на меня… Ми-чан поставил чашку на голову лежащего Сейи-сана и рассмеялся. Ткнув в неё ногтем, Така-сан тихо сказал: — Прекратите, парни. Така-сан посмотрел на Юкари и мягко улыбнулся. — Ладно, ты найдёшь это позже. Мишакуджи-чан сможет сделать всё, что угодно. Когда-нибудь он обязательно найдёт то самое «это». Любимые вещи. Захватывающие вещи. Прекрасные вещи. Это возможно только для Юкари. Все — Така-сан, Ми-чан и Сейя-сан — следуют за ним. Он ставит их для себя в пример. И поэтому думает, что они красивы. У него этого нет. Учиться, заниматься спортом или противоположным полом. Он даже не может представить себя менее увлечённым и менее сумасшедшим. Подобные пустые мысли всегда сопровождали Юкари. Така-сан сказал, что однажды он это найдёт. Но, тем не менее, в действительности Юкари в это не верил.