K Side: Purple

— Мива Ичиген-сан? — вытирая с шеи пот, спросил Мишакуджи и покачал головой. Это был привычный пустырь, который они использовали в качестве зала для тренировок. Хасэ объявил отбой, когда солнце село и пришло время заканчивать дневные занятия. — Ох. Кажется, я когда-то говорил об этом, ну, он мой товарищ по фехтованию. Почему бы тебе не встретиться с ним? — сказал Хасэ, улыбаясь. Возможно, с улыбкой он переборщил. Юкари слегка прищурился, повернулся к Хасэ спиной и начал собираться. — Как ты думаешь, Юкари? — Я не особо в этом заинтересован. На повторный вопрос Хасэ Юкари ответил, не оглядываясь. Улыбка Хасэ была несколько натянутой, и пот, струившийся у него из подмышек, отличался от тренировочного. Но, к счастью или к несчастью, Юкари остановился, поэтому ему не нужно было думать о том, чтобы отвлечь его. Однако Юкари был хитёр. Возможно, он уже заметил истинные намерения Хасэ. — И всё-таки, если учиться в одиночку, то в конечном итоге застрянешь. Владение мечом можно усовершенствовать, только взаимодействуя со многими людьми. Ты хочешь стать сильнее, верно? — … — Я не могу просто смотреть, как твой талант мечника продолжает проявляться. Мива — надёжный друг. Я непременно хочу, чтобы ты увидел его меч. Не успел он опомниться, как уже умолял. У Хасэ не хватало духу в этом признаться. С тех пор, как он выпивал в «Крепких парнях», его преследовала идея. Свести вместе Миву Ичигена и Мишакуджи Юкари. Вот зачем он пришёл сюда, в Ниибангай. Способности Юкари к владению мечом намного превосходят способности Хасэ. Вполне возможно, что Хасэ сейчас сильнее только из-за разницы в телосложении и наработанном опыте. В дальнейшем Юкари будет неуклонно расти. В не слишком отдалённом будущем Хасэ больше нечему будет научить Юкари. Но Мива Ичиген совсем другой. Этот непостижимый человек должен суметь принять талант Юкари к мечу. Хасэ был в этом уверен. Два монстра меча, с которыми он столкнулся в своей жизни, Мива Ичиген и Мишакуджи Юкари должны встретиться. К такому выводу пришёл Хасэ. Однако даже когда он произнёс все эти слова, спина Юкари продолжала оставаться непоколебимой. Хасэ был готов сдаться Юкари, который, собрав свои вещи, поднялся. — Его меч прекрасен. Слова, сказанные в неподходящее время, заставили плечи Юкари дрогнуть. — Самое прекрасное, что я когда-либо видел, — это меч Мивы Ичигена. Я хочу, чтобы ты увидел этот меч, который несравним с моим; только взгляни на него — и ты поймёшь. В этих отчаянных словах не было лжи. Правда заключалась в том, что это запечатлелось в сознании Хасэ как самая прекрасная вещь в мире. В ту ночь в зале кэндо Мива взмахивал мечом, словно танцевал в одиночестве. У Хасэ не оставалось другого выбора, кроме как уйти, потому что это было слишком красиво. — Юкари, обязательно… Юкари медленно оглянулся на Хасэ. Увидев это выражение, Хасэ проглотил слова. Он был в ярости. Неописуемый гнев, раздражение и недовольство появились на красивом лице Юкари. Впервые у этого мальчика было такое эмоциональное выражение. Не зная, откуда оно взялось, Хасэ смог только растеряться. — Не делайте снова и снова одно и то же, — сказал Юкари вздрагивающим голосом. — Меня это не интересует. Довольно будет, если я смогу научиться владеть мечом у своего наставника. — Всё же… — Учитель… Юкари повернулся. Он нахмурил брови и закусил губу так, словно готовился кого-то убить. — Мой наставник говорит, чтобы я шёл куда-нибудь подальше, мне уйти? Не понимая, о чём его спрашивают, Хасэ на мгновение внимательно прислушался. — Что? — Все это говорят. Думаю, я так и сделаю. Така-сан, Сейя-сан, Ми-чан, сестрица Саюри. Когда-нибудь я куда-нибудь уйду. Я собираюсь исчезнуть отсюда. Его слова были знакомы Хасэ. Именно это в ту ночь сказал Така-сан. Такой красивый и талантливый ребёнок, как Юкари, не подходит для столь безрадостного места, как Ниибангай. Он должен оказаться способным войти в более светлый мир. — Похоже, это нормально. Я хотел не этого. Уверен, что однажды это произойдёт, поэтому я не прошу об этом. Это должно было считаться надеждой. Это должно было восприниматься как благословение для будущего, для возможностей. Но… — Все говорят, что для меня естественно так думать, и что это хорошо. Находиться не здесь. Когда-нибудь я должен уйти отсюда. Юкари зашагал прочь. Словно боялся, что он увидит его влажные глаза. Когда Хасэ заметил это, его чувства быстро сложились в осознание. «О, что это? Этот парень…» — Юкари. Ты думаешь, что я собираюсь избавиться от тебя? Лицо Юкари сразу же покраснело. Как ребёнок, поражённый звездой. Хасэ был готов рассмеяться и поспешно усилил контроль над лицевыми мышцами. Неважно, насколько он опытен, он знает, как несчастен человек, над которым смеются из-за его истинных чувств. Если он так сделает, Юкари не простит его до конца своей жизни. — Нет, Юкари. Это не так. Хасэ непринуждённо приблизился к Юкари. Когда он положил руку ему на плечо, то заметил, что плечо Юкари оказалось неожиданно маленьким. Конечно, ведь это было плечо пятнадцатилетнего мальчика. — Все так говорят, потому что ты для них важен. И для меня тоже. Я не считаю, что ты надоедаешь мне, или что тебе следует уехать куда-нибудь подальше. — … Юкари опустил глаза, словно не мог в это поверить. Возможно, было небезосновательно так думать. Для Ниибангая Юкари — инородное тело. Красивый, благородный и талантливый. Даже если другие местные жители благосклонно примут его, всё равно невозможно не смотреть на него, как на чужака. Саюри и её друзья любят Юкари, но эта любовь скорее похожа на то, как выхаживают маленькую птичку со сломанными крыльями, а не на любовь к соотечественнику. Как этот хитрый паренёк воспринимает это? Хасэ не мог полностью понять. И всё же он, казалось, представлял себе это, пусть и смутно. — Ни Така-сан, ни Сейя-сан, ни Ми-чан, ни Саюри-сан не хотят, чтобы ты уезжал далеко. Они зачем-то хотят, чтобы ты остался. Юкари посмотрел на Хасэ взглядом, в котором не было удовлетворения. — Тогда почему? — Они не хотят, чтобы им причинили боль. Эти слова слетели с губ Хасэ прежде, чем он успел подумать. — Если они этого не сделают, то не смогут вынести тоски, потеряв тебя. Если ты не подготовишься заранее, то навредишь себе, когда придёт время, а ты не будешь к этому готов. Все этого боятся. Пока Хасэ говорил, то заметил, что улыбается. Лёгкая улыбка была также горькой для него. Тот, кто достаточно красив, мечтает остаться с ними навсегда. Всем известно, что подобные вещи — это просто фантазия. Чем красивее мечта, тем больше она отличается от реальности. Можно представить себе, как больно оттуда падать. Вот почему они хотели заранее подстелить соломки, и Хасэ было понятно это болезненное чувство. — Я никуда не ухожу. Напряжённый голос по-детски дрожал. Хасэ был великолепен, и его главенствующая роль в этой ситуации была неоспоримой. — Да. Тебе не нужно никуда уходить, но ты можешь пойти куда угодно. — … — Мы не хотим становиться помехой. Понимаешь, Юкари? Спустя мгновение Юкари медленно выдохнул. — Да! Выражение лица Хасэ изменилось, и он начал собирать свои вещи. Юкари смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Хочешь вернуться домой? Если ты не пойдёшь домой и не примешь душ, то простудишься! — Хорошо. — Давай предоставим Саюри приготовить рис? Рис Саюри очень вкусный! Хотя голос Мишакуджи был напряжённым и звенящим, однако он улыбнулся. — Только учитель может такое сказать. — Хм? Правда? Но хорошие вещи — это хорошо. Это единственное, что нельзя изменить. — Изначально здесь вряд ли найдётся что менять, учитель. Перебрасываясь подобными фразами, они вдвоём прошли через Ниибангай. Казалось, что с плеч свалилось что-то плохое. Ему потребовалось много времени, чтобы вспомнить, что Юкари был 15-летним мальчиком. Однако по пути Хасэ наконец поднял этот вопрос. — Ичиген Мива… Во взгляде Юкари на мгновение отразилось напряжение, но оно быстро растаяло. Хасэ продолжил, восхищаясь наступившей ясностью. — Я не буду заставлять тебя встречаться с ним. Если ты не хочешь этого, то нет смысла это делать. Забудь мои слова. Как ни странно, образ той ночи в сознании Хасэ сегодня не казался таким горьким. — Запомни вот что. Меч Мивы Ичигена прекрасен. — … — Когда ты захочешь увидеть нечто прекрасное, скажи об этом. Я могу написать сопроводительное письмо. Юкари медленно моргнул. Хасэ заметил, как в глубине его глаз вспыхнуло что-то вроде пламени. Хасэ неспешно, без улыбки, двинулся вперёд.

* * * * *

— Эй, Мишакуджи-чан, ты куда-то собираешься? Ми-чан произнёс это с удивлением, смешанным с суровостью в его голосе. Несмотря на субботний вечер, единственными гостями Ханаварабэ были Така-сан, Сейя-сан и Ми-чан. После секса в другом магазине, они продолжили свидание в Ханаварабэ и теперь напивались в хорошем настроении. Мишакуджи, напротив, удивляло то, что он никогда не видел места, где бы они не напивались. — Я собираюсь встретиться с другом Хасэ-сана. Он живёт где-то в горах, так что завтра думаю съездить туда на денёк. Наверное… Саюри взглянула на Юкари лишь краешком глаза. Сосредоточившись на мытье посуды, Юкари притворился, что ничего не заметил. — Его друг связан с кэндо? — Да. Давний друг. Он сказал, если я захочу увидеться с ним, то он напишет письмо, а ещё сказал, что люди там будут рады, и я могу пойти к нему прямо сейчас. — Ну, тогда это учебная поездка. Сначала я подумала, что Мишакуджи-чан начал делать что-то странное, но ты полностью поглощён этим. — Такими темпами Мишакуджи-чан вырастет… Мне отчего-то тоскливо… Вздохнув, Ми-чан настойчиво потребовал стакан пива. Когда Така-сан, сидевший рядом с ним, улыбнулся и попытался что-то сказать, Мишакуджи тихо проговорил: — Я обязательно вернусь. — Э? — Ниибангай — моя родина. Я вернусь. Опухшие глаза, выдававшие пьяницу, повернулись к Юкари. Медленно моргнув, Ми-чан радостно упал на стол. — О, это хорошо. — Я думаю, что нормой это не станет. Мишакуджи-чан всё ещё ученик старшей школы. Если забудешь про учёбу, то не выучишься. — О боже, когда Саюри успела стать просвещённой мамочкой? — Интересно, сегодня за всех платит Така-сан? — Правда? Это вечеринка, Така-сан! — Банкет! — Эй, мне никто не сказал, что мы гуляем, верно? Отвернувшись от троих людей, которые начали шуметь, Мишакуджи спокойно улыбнулся про себя. Вскоре после разговора с Хасэ на пустыре, он решил встретиться с Мивой Ичигеном. Если бы он был прежним Юкари, то не отказался бы, и они, наконец, встретились. Но слова Саюри о том, что он уедет куда-то далеко, навсегда отпечатались в его сердце. Это ощущалось как удушье: все с нетерпением ждали будущего Юкари, решив не торопить события. Было слишком тяжело оттого, что люди, которых он считал друзьями, говорили: «Ты другой». Но… «Тебе не нужно никуда уходить, но ты можешь пойти куда угодно». Когда он услышал слова Хасэ, то почувствовал облегчение в груди. Как хорошо, подумал Юкари. Возможность пойти куда угодно также означает, что ты не должен никуда уходить. Это решают не другие, а сам Юкари. Ему не нужно ни во что ввязываться. Ему даже не нужно в глубине души считать, что он пойман в ловушку. Если он захочет уехать куда-то далеко, то всегда сможет вернуться. Ниибангай не изменится, всегда будет здесь. Когда он подумал так, то первое, что пожелал увидеть, был меч Мивы. Он не мог не захотеть увидеть силу меча, заставившего Хасэ Иссина сказать: «Это прекраснее всего». Поэтому он собирался это найти. Он был удивлён, что это сработало, но бессмысленное терпение не входило в ту красоту, о которой думал Юкари. Видеть красивые вещи являлось для Юкари величайшим удовольствием, но даже сейчас у него всё ещё оставалось ощущение, что его надежды прокляты. — Мишакуджи-чан, пора идти наверх. Я сделаю всё остальное, — вдруг сказала Саюри. Однако часы показывали двенадцать. Ханаварабэ, наоборот, ещё только начинал свою работу. — Ты уезжаешь завтра рано утром, верно? Ты не можешь там идти на встречу с кем-то, имея сонный вид, поэтому сегодня отдохни. — Сестрица. Услышав тихий голос, Юкари слегка отвёл взгляд. Но удивление вскоре сменилось невыносимой радостью. Он был уверен, что Саюри всё ещё не принимала всерьёз его увлечённость мечом. Однако она была готова отпустить его сама. Только потому, что думала о Юкари. — Да. Спасибо. Ну, тогда я пойду отдыхать. Юкари с лёгким поклоном снял фартук. Ми-чан рассмеялся и беспечно поставил стакан на стол. — Ну, Мишакуджи-чан. Жду не дождусь, когда ты купишь мне сувениры! Сейя-сан улыбнулся и помахал Юкари рукой. — Увидимся, Мишакуджи-чан. Когда вернёшься, расскажешь мне, что это за человек. Така-сан с нежностью сузил глаза и ласково махнул на прощание. — Я рад, Мишакуджи-чан. Ты нашёл то, чем сможешь быть полностью поглощён. Юкари улыбнулся и снова поклонился. — Всем доброй ночи. Затем Юкари открыл дверь и поднялся наверх, где находилась его комната. Это был последний раз, когда он видел Ми-чана, Сейю-сана, Таку-сана и Саюри.