— Теперь его очередь!
Этот голос раздался, когда Сома вошёл в комнату.
В секции большого просторного помещения собралось около десяти человек. По потёртым татами были разбросаны подушки, и казалось, это была просто площадка для игры. Она не имела бассейна в середине, и он подумал, стоит ли делать ставки там, где с одного взмаха могло случиться всё, что угодно.
— Ладно, поехали!
Мужчины накапливали счета до того дня, пока их не призывал манящий голос. Некоторые из них были обожжены, некоторые окровавлены. Это были «трофеи» с «поля боя». По традиции своих предшественников они часто приносили деньги, хотя у них было не слишком много возможностей или времени, чтобы их тратить. Члены преступного мира были одержимы деньгами.
— Фишки готовы. Игра. Ход Нироку!
Когда из-под чаши появились две игральные кости, мужчины зааплодировали и вздохнули. Сома смотрел на это равнодушно. Хотя это была жизнь, в которой неизвестно, что случится завтра, они были одновременно глупыми и забавными, также как глаза носорога могли отражать счастье и грусть.
А потом…
Сома заметил, что один из них не вздрагивает.
Их подобия чёрных костюмов были сняты, чтобы обнажить верхнюю часть тела. Однако впечатляющие резные татуировки в японском стиле на его спине были, по большей части, покрыты красно-чёрными ожогами.
Третий меч в Ренгоку, Хиираги Тома.
Тот, кто был нужен Соме.
Опустившись на одно колено, Хиираги передвинул на бок саблю. Должно быть, она была отнята у Скипетра-4 во время последнего конфликта. Даже люди Ренгоку, имеющие устрашающий вид, соблюдали дистанцию, подобно фехтовальщикам.
Немного переведя дыхание, Сома встал рядом с Хиираги.
— Тебе нехорошо, Хиираги?
— …
Хиираги посмотрел на Сому одними глазами. Глаза, похожие на огонь, скрытый под пеплом. Сома с улыбкой принял давление прямого взгляда, что для обычного человека означало бы сразу потерять сознание.
— Хочу спросить тебя кое о чём. У тебя ведь есть немного времени, верно?
— Давай позже, — коротко ответил Хиираги.
Бросив взгляд на татами перед Хиираги, Сома слегка пожал плечами.
— О, хорошо. Что ж, подожду тебя здесь.
Достав из пачки сигарету, он прикурил её от «зажигалки» слева. Сома рассеянно оглядывал пространство игорного дома, выпуская фиолетовый дым. Дым был похож на ауру, колыхавшуюся там. Своего рода атмосфера, характерная для дыхания Ренгоку.
Только и всего.
— Фишки готовы. Игра.
Рука, встряхивающая чашу, попыталась приоткрыть глаза носорога.
Сабля стального цвета врезалась в татами.
— Э, а-а-а-а-а-а-а?!
Параллельно с криками покатился палец, раскачивавший чашу. Свежая кровь хлынула из рассеченного места, окрашивая татами в красный и чёрный цвета. Хотя лицо человека исказилось от сильной боли, тем не менее кричал он от злости.
— Ну, что ты делаешь, Хиираги?
Хиираги взмахнул саблей, словно огромной змеёй, и рассёк свою руку пополам, но его лицо не отразило никаких изменений. Это был пышный падуб с туповатой верхушкой.
— Сома.
— О?
— Я сделал это для психа из нашей группы.
Сома рассмеялся, затягиваясь сигаретой.
Этот парень, должно быть, был новичком, который только что вступил в Ренгоку. Если бы он встретил человека по имени Хиираги, пусть даже с небольшой долей его способностей, всё равно никогда бы не смог повторить подобное поведение. Или точнее, возможно, он просто хотел воспользоваться этим случаем как предлогом для применения насилия.
Ладно, не имеет значения, что это было. Сома бросил сигарету на землю и растоптал её носком ботинка.
— Это не игра; ты думаешь, что подобный ответ допустим только потому, что ты являешься руководителем?
Лицо Хиираги стало серьёзным, и он ничего не ответил. Скрипнув зубами от злости, он ступил на циновку левой ногой. От покрывавших его ожогов энергично свернулось кольцом пламя необычайного мастерства.
На левой руке Сомы вспыхнул красный огонёк.
«Хлыст» высокого давления и высокой температуры, который свободно растягивался по его воле. Извиваясь, как змея, нацелившаяся на добычу, огонь пронзил левый глаз человека и вышел сквозь затылок.
Изуродованное тело, переставшее управляться мозгом, упало.
Хиираги посмотрел на Сому. Рука его всё ещё сжимала саблю.
— Не делай лишнего. — Сома фыркнул, как дурак. — Если ты сойдёшь с ума, потом будет трудно привести себя в порядок.
Его способности активировались татуировкой, выгравированной на спине. В такой комнате невозможно было использовать силу его боевого ускорения.
Хиираги продолжал смотреть на Сому, а когда отвернулся, словно потеряв интерес, то остановился на другом.
— Уберите это.
— Да.
Несколько членов клана взяли всё под контроль и начали убирать татами, подушки и тела, забрызганные хлынувшей кровью. Не оставляя никаких следов жестокости. Хиираги командовал не потому, что не был новичком в этом месте, а потому, что был сильнее.
В Ренгоку не имелось ничего, что можно назвать порядком. Лишь только мера силы и слабости. Те, кто сражался и выжил, — сильны, а кто умер — слабы. И слабые, и мёртвые одинаково бесполезны. Это была единственная причина, по которой клан поддерживал «Короля жестокости».
— Так что?
Услышав вопрос Хиираги, Сома наконец вспомнил о своём деле.
— О, да. Где сейчас тот другой, который был с тобой?
— …
— Бараки…?
Хиираги нахмурил брови. Этого парня определили в подчинение Хиираги, но, похоже, он его не помнил.
Сома был потрясён и объяснил таким образом, чтобы Хиираги смог понять.
— Смотри, он пришёл несколько месяцев назад, «правая рука» и…
— О, тот мальчик.
Люди, которые получали способности от «Красного короля», должны были непременно уничтожить часть своего тела при помощи силы жестокости, казалось, отражавшей природу Кагуцу. У Сомы это был мизинец левой руки, в случае Хиираги это была спина, а в случае Бараки — правая рука.
Повреждённая часть также служила для активации различных способностей. Иногда было быстрее сказать, чего он лишился, чем вспомнить его лицо.
Хиираги слегка покачал головой.
— Не знаю. Я давно его не видел.
— Отлично. Мой подчинённый.
— Я не помню, кто жив, а кто мёртв.
В Ренгоку смерть членов клана была ежедневным явлением. Некоторые умирали в битвах со Скипетром-4, а другие — во внутреннем кругу клана, как парень, описанный выше. Похоже, что группа боевых искусств не собиралась напоминать персоналу о том, что они могут быть заменены ради обновления.
— Он либо мёртв, либо захвачен. В этом нет ничего необычного.
— Что ж, это верно. Я, конечно, не видел никаких других парней и уверен, что они ушли.
— Что не так с этим парнем?
Оглянувшись на лишённые эмоций глаза Хиираги, Сома пожал плечами.
— Я получил информацию о денежных махинациях, но, похоже, мне рассказали не всё. Поэтому я решил послушать тебя.
В этом случае точнее было бы сказать «послушать тело», а не «послушать рассказ». Хиираги тоже был человеком, который первоначально принадлежал к антиобщественной организации. Так что рассказ был коротким.
— Значит, он удрал. Хочешь догнать его?
Немногие члены клана уходят из Ренгоку. Туда изначально вступают такие смельчаки, которым нет места в этом мире. Там они могут поддерживать горение своей жизни.
Это группа потерянных людей, которые, находясь в моменте, не помнят о жизни и смерти, но везде есть исключения.
— Извини…
Сома обхватил рукой подбородок и задумался. Судя по его собственной информации из реестра, вопрос заключался в том, можно ли оставлять в покое предателей и беглецов. В Ренгоку нет места колеблющимся.
В первую очередь сам Кагуцу, который является Королём, должен заставить его задуматься о том, считает ли он себя принадлежащим к организации.
— Тогда, если увидишь его, действуй по ситуации.
— Понял.
Хиираги слегка рассмеялся. Фактически это было распоряжение на убийство. Для Хиираги, который попал в Ренгоку из антиобщественной организации, единственное, что могло поддержать огонь его жизни, был обмен жизнями с другими.
Сжимая саблю, Хиираги невозмутимо двинулся вперёд. Глядя на его спину, Сома снова закурил сигарету и вдохнул фиолетовый дым.
* * * * *
Спускаясь по глухому переулку, чтобы не выдать себя, Нория Бараки постоянно оглядывался назад.
Под сильным дождём среди зданий не было других фигур, кроме Бараки. Однако он не мог избавиться от наваждения, что кто-то преследует его, и шёл быстро, ссутулив плечи.
Грязную одежду, которая была на нём, он снял с бездомного, которому не повезло, и хотя от него сильно воняло, он не мог поступить иначе. Чёрный костюм ассоциируется с Ренгоку; он не мог носить такую вещь вечно.
Он больше не член Ренгоку.
Бараки вступил в Ренгоку по той же самой причине, по которой присоединился к группировке Аджимы. Он думал, что это собрание сильных людей. Потому что существует одна из сторон, которая может эксплуатировать слабых, как им заблагорассудится. Поэтому он дал Соме большую часть информации об «активах», про которые знал, и попросил его поместить их в «Горящий дом». Даже потерю своей правой руки он воспринял как доказательство того, что является сильным человеком, это было бы всё равно, что потерять мизинец.
Но…
Бараки понял, что был неправ.
Ренгоку — это не группировка сильных людей. Это группа ненормальных.
Жестокость, которую они использовали на своё усмотрение, иногда задевала их собственных членов. Убивали тех, кто противостоял мечу. Убивали тех, кто боялся. И неудачников тоже убивали. Кагуцу Генджи. Этот монстр, называемый «Королём», вызывал смерть и разрушения просто своим присутствием. Без преувеличения, ежедневная жизнь в Ренгоку граничила со смертью.
Это не та среда, которую могут вынести нормальные люди, у которых есть нервы. Они либо рано умирают, либо спасаются бегством. И в этот погожий день он просто один из них.
Бараки снова оглянулся.
Скипетр-4 — не единственный враг Ренгоку. Навскидку, многие антиобщественные организации, создающие конфликты, тоже считали Ренгоку своим врагом. Те, кто уходил оттуда, как правило, точно так же подвергались более яростным нападениям, потому что организация не принимала их.
Вот почему он должен спешить. Получить то, что хочет, и улететь куда-нибудь далеко.
Север или юг, что угодно, вне досягаемости этих монстров, куда-нибудь подальше.
Когда Бараки обернулся в третий раз, в переулке появился он.
— Эй, Бараки.
При этом он был в чёрном костюме и смеялся, а может, и нет. Он выглядел так, будто смеялся. Ожоги, расходившиеся от уголков его губ к вискам, делали его лицо похожим на улыбку.
— Я искал тебя. Куда ты идёшь?
Когда он сделал шаг, чтобы бежать, его нога замерла. Путь преграждал человек в чёрном костюме с саблей в руке. Рука без сабли была сильно обожжена, на ней осталось только два пальца.
У обоих были знакомые лица. Они находились в подчинении у Хиираги.
Один, с «пальцами», выдохнул:
— Хиираги-сан ищет тебя.
Другой, с обожжёнными «губами», сказал:
— Что лучше, быть живым или сожжённым? По доброте бывшего коллеги, я позволю тебе выбирать.
Бараки приложил правую руку к груди.
Сердце колотилось сильно, как колокол, и его обыкновенное лицо было в крови. Бежать было некуда, потому что его окружили спереди и сзади.
Это означало то, что этот залитый дождём переулок станет его погибелью.
С тех пор, как он сбежал, у него было предчувствие, что это случится.
Ренгоку, Скипетр-4, Кагуцу Генджи, Хабари Джин. С того момента, как он ввязался в войну монстров, которые управляли различными способностями, наподобие горящей пыли, было ясно, что его судьба будет такой.
Но всё-таки он не хотел умирать. Он хотел жить.
Именно это чувство вытолкнуло Бараки из болота отчаяния. Возможно, Бараки был маленьким, но он был не настолько глупым, чтобы думать, что можно выжить, ничего не делая.
Если хочешь жить, то должен сражаться. Это гостиничный бизнес, которым также управляют те, кто родился в этом мире.
Пламя вырвалось из правой руки Бараки. Ладонь Лотоса, на размер больше человеческой. Единственное оружие, которым обладал Бараки, окрасило переулок, дымящийся под дождём, в красный цвет.
— Ку.
«Губы» позади него рассмеялся, а «пальцы» перед ним поднял обожжённую руку на уровень лица и пробормотал:
— Да. Ты будешь сожжён.
«Вот что с тобой случится!»
Вместо того чтобы крикнуть, Бараки сплюнул, оттолкнулся от земли и направил свою огненную руку к «пальцам».
* * * * *
Хасэ со своей сумкой ждал под навесом станции.
С утра шёл лёгкий дождь, но у Хасэ не было зонта из-за его характера. Мишакуджи внезапно вспомнил, что, размахивая деревянным мечом во время тренировок, он превращается в мокрую мышь вне зависимости от погоды, дождливой или снежной.
Хасэ заметил Юкари и улыбнулся.
— О, ты пришёл, Юкари. Ещё рано!
Улыбнувшись, Юкари опустил свой зонт и подошёл к Хасэ.
— Учитель. До времени встречи ещё тридцать минут.
Он слышал, что место, где жил Мива Ичиген и куда они сейчас направлялись, находилось в горах, почти в половине дня пути отсюда. Однако багаж Хасэ состоял из плохонького рюкзака и, кажется, приличной смены одежды не имелось. Хасэ тоже с удивлённым видом посмотрел на сумку, которую поставил Юкари; его взгляд был похожим.
Тем не менее, у этих двух людей была одна одинаковая вещь.
У Юкари были ножны, свисающие с плеча, и у Хасэ были ножны, висящие на спине. Иными словами, если у вас есть это, то вам не нужен никакой другой багаж.
— Ты попрощался с Саюри-сан перед уходом? — поинтересовался Хасэ, когда они вместе вошли на станцию.
Юкари покачал головой.
— Нет, похоже, она вчера пила допоздна, так что я ушёл, не попрощавшись.
— Ха-ха, правильно. Что ж, это начало новой жизни её любимого сына. Пожалуй, нам всем хочется отметить.
— Это не значит, что я не вернусь.
Хасэ похлопал Юкари по мокрой спине своей большой ладонью.
— Знаю, знаю! Ты человек слова, не волнуйся!
Сказав это, он рассмеялся над его гонором.
Юкари недовольно сжал губы. Однако это не было так обидно, как раньше. Он всегда сможет вернуться в Ниибангай. Он всегда сможет отыскать живущих там людей. Вот почему Юкари был заинтересован в том, чтобы сделать шаг в большой мир, как они и хотели.
Он знал Миву Ичигена только по рассказам Хасэ. Хасэ не являлся красноречивым человеком, но его умение владеть мечом было самым прекрасным, что Юкари когда-либо видел в своей жизни. Каждый раз, когда он думал о мече Мивы, который заставил Хасэ сказать: «Я никогда не видел ничего прекраснее, чем это», — то испытывал волнение.
Он хотел увидеть это как можно скорее и, если возможно, внести корректировки и заполучить это. Движимый чувством томительного ожидания, Юкари приободрился и направился к автомату по продаже билетов.
Издалека донёсся грохот.
— …
Тяжёлый и низкий звук, похожий на землетрясение. Юкари остановился и повернулся в ту сторону.
В тот момент, когда он инстинктивно ощутил, что именно в той стороне находится Ниибангай, он услышал второй звук.
Это был непрекращающийся рёв. Звук чего-то взрывающегося и горящего, как в фильмах о войне. Возможно, заметив это, Хасэ повернул к нему нахмуренное лицо.
Эти двое выскочили со станции одновременно.
В направлении Ниибангая, мимо магазинов и многоквартирных зданий, выстроившихся перед станцией, клубился чёрный дым. Красно-чёрные взрывы то и дело вспыхивали, поглощая его. Сквозь пелену дождя отблески пламени, окрасившие улицы в красный цвет, отразились в глазах Юкари как нечто ужасное.
— Эй, Юкари! Подожди!
Сзади раздался голос Хасэ, и только тут Мишакуджи осознал, что бежит.
Однако его ноги не останавливались. Бросив сумку, которая мешала, и выхватив из ножен деревянный меч, Юкари помчался напрямик. В свой родной город Ниибангай, окутанный дымом и пламенем.
