Мистер Идеал

Выпускной год тяжелый. Даже если никуда поступать не надо, экзамены никто не отменял. А еще отборочные уже дышат в затылок, заставляя испытывать нервозность вперемешку с приятным волнением. Их команда много тренируется, чтобы успеть сыграться как следует. Новый ас раньше редко выходил на площадку, поэтому Ацуму часто задерживается и после тренировок, начиная с этой недели. Новый состав утвержден, и теперь можно сконцентрироваться на новых задачах. — Я тоже завтра приду до уроков, — говорит Суна после тренировки в четверг, застегивая форменную рубашку. — Да ты серьезно настроен, — Гинджима посмеивается. — Ну да, а как еще. Думал, я шутки шучу? Кита Шинске: Как тренировка? Ацуму: отлично Ацуму: с тренером утвердили новый состав Ацуму: даже первогодки вошли Ацуму: хоть и немного Ацуму: а как твой день? Ацуму чувствует, что за спиной кто-то стоит, и тут же нажимает на кнопку блокировки. Экран гаснет, и Суна разочарованно вздыхает. — Вы с Осаму друг с другом, что ли, переписываетесь? — он посмеивается и кивает в сторону Осаму. Тот и вправду стоит, уткнувшись в телефон, и быстро-быстро печатает. — Ты всегда такой любопытный, — устало отвечает Ацуму. — Это секрет. — Да и так всем понятно, что у вас девушки появились, — Гинджима закидывает руки за голову. — Чего вы так темните? Они старше вас и студентки? Осаму тут же фыркает, глядя на Ацуму. — О, в цель, кажется, — Суна широко улыбается и, судя по этой улыбке, отставать не собирается. — Наверное, вся такая зрелая и сексуальная… — Ринтаро, — говорит Осаму, когда Ацуму успевает только возмущенно задохнуться. — Не надо. Суна переводит цепкий взгляд с одного брата на другого, явно что-то решая для себя: — Так как ты ее подцепил? Они идут вместе по коридору из спортивного зала, и Ацуму даже не думает отвечать. Но ни Гинджиме, ни Суне этого, кажется, и не нужно. — Так она, наверное, ходила старшеклассницей на матчи Инаризаки и влюбленно вздыхала, — предполагает Гинджима. — Ну да, на площадке Ацуму крутой, — соглашается Суна. — Завяньте, — Ацуму даже не решается посмотреть в телефон, пока они идут все вместе. — У Осаму вообще все гораздо интереснее. — Эй, — Осаму тут же прячет телефон в сумку. — Нечего стрелки переводить. А у вас как с личной жизнью? — Ты же сам говорил нечего стрелки переводить, — закатывает глаза Суна. — И вообще мне это сейчас неинтересно, я хочу пойти в профессиональный спорт и… — Боже, да тебя отшили, — не может удержаться от смеха Ацуму. Суна покрывается красными пятнами, хотя лицо и остается невозмутимым: — Нет, я правильно расставил приоритеты, вот и все. — Утешай себя, утешай, — Осаму говорит насмешливо, но все равно успокаивающе треплет Суну за плечо. Глупости, думает Ацуму — если кому-то отказали, то это только его вина. Какой толк в том, чтобы утешать? По пути к своим остановкам они ненадолго заходят в кафе и покупают паровые булочки. Доев свою, Осаму грустно вздыхает и без разрешения откусывает кусочек от булочки Ацуму, не встретив никакого сопротивления. — Так питаться накануне соревнований не очень хорошо, — говорит вслух Гинджима. — Но иногда я просто не могу удержаться. Придя домой, Ацуму первым делом переодевается в домашнюю одежду, а потом достает учебники. Осаму даже немного удивляется, когда Ацуму садится рядом с ним за большой рабочий стол — так они всегда делали уроки в средней школе. Когда Ацуму слишком долго сидит над уравнением с химической реакцией, Осаму подключается добровольно — и этого тоже уже не было пару лет. Обычно приходится упрашивать или спорить. Осаму выглядит очень довольным, подписывая валентность химических элементов. — А Кита-сан на тебя хорошо влияет. Ацуму роняет карандаш, который до этого пару минут зажимал между носом и верхней губой. — В каком смысле? — он хмурится. — Он на нас всех хорошо влиял. — Кита-сан хорошо влиял на нас на волейбольной площадке, — Осаму пожимает плечами. — А сейчас он как будто проникает в твою жизнь, — буквально на секунду Осаму выглядит почти расстроенным, но скоро возвращается легкая улыбка. — Вместо того, чтобы после школы сидеть час в форме на кровати, перебирая старые выпуски “джампа”, ты сейчас сидишь и занимаешься уроками вместе со мной. Ацуму закатывает глаза: — Я сейчас расплачусь. — Нет, — улыбка совсем пропадает с лица Осаму, уступая место его обычному выражению. — Это я расплачусь. Ты так повзрослел. Как будто тебе не пять лет, а семь. — О, заткнись, — Ацуму отвлекается на завибрировавший телефон. Он специально положил его на край стола, чтобы не отвлекаться, но это сильнее его. Кита Шинске: [Фотография] Кита Шинске: Сегодня ходили с одногруппниками в кафе. Ацуму: ооо я знаю это кафе! какие же там монструозные коктейли Ацуму: и как тебе? Кита Шинске: Сделал два глотка и отдал Томоко-сан. Слишком сладко. — Как уничтожить всех людей? — интересуется Ацуму. — Мне не нравятся твои гугл-запросы, — отвечает Осаму, не поднимая головы от тетради. — И я только порадовался, что ты взрослый, как ты уже глупости всякие спрашиваешь. Темное жгучее чувство сворачивается внутри груди Ацуму, как какая-нибудь змея. Он не знает, что с ним делать, оно похоже на то, когда Осаму впервые сказал ему, что не пойдет в волейбол. Но гораздо сильнее и прилипчивее. Осаму будто замечает, с каким мрачным видом Ацуму пялится в свой телефон, и закрывает тетрадь. — Пойдем поедим нормально. — Ты, что, наша бабушка, чтобы едой приободрять? — огрызается на него Ацуму, все еще пялясь на последнее сообщение. — Мне нужна энергия, чтобы продолжать занятия, и я голодный. А ты как хочешь, можешь и дальше сидеть дуться. С этими словами он выходит из комнаты, оставляя Ацуму наедине со своими эмоциями. Он пытается отмахнуться, потому что, даже если логически подумать, Кита только вчера ему сказал, что Ацуму ему нравится. Нет причин для сомнений. В Ките Ацуму и не особенно сомневается. Гораздо больше проблем вызывает его собственная личность. — Мне все равно, — негромко произносит он вслух, вспоминая все шепотки за спиной и прямые заявления Осаму, что его никто не любит. И тут же злится на себя. Шумно встает из-за стола и тоже идет на кухню, заглядывать брату через плечо и комментариями мешать его готовке. — Что делаешь? — Осаму ловко подкидывает на сковороде овощи. — Свинину с рисом, — он пожимает плечами, добавляет соевый соус. — Подай мне сельдерей из холодильника. — Ненавижу сельдерей. — Тебе понравится. Эта Томоко — она красивая. Стебель сельдерея ломается в руке Ацуму. Осаму смотрит на это со смесью эмоций. — Ты это нахрена сделал, припадочный? — негромко осведомляется он. — У-у-у, как же бесит сельдерей? Или что ты этим хотел сказать? — Отстань. Ацуму бросает поломанный стебель на разделочный стол и садится за обеденный. Осаму провожает его недовольным взглядом и никак не комментирует. Наверняка Томоко не ломает от ярости овощи в руке. А готовит из них вкусные блюда. Ацуму растирает себе щеки, чтобы избавиться от этих мыслей. Не особенно помогает. Еще она милая. И дерзкая. И явно смелая. Воображение Ацуму, и так слишком сильно разыгравшись, подсовывает ему непрошенную картину того самого парка у университета Кобе, где Томоко хватает Киту за руку и опускает голову к нему на плечо. — Цуму, — Осаму ставит перед ним тарелку. — Что случилось? — Не хочу это обсуждать, — цедит сквозь зубы Ацуму. Ужин выходит вкусным, даже очень. Осаму все это время кидает на него обеспокоенные взгляды, а потом, в комнате, даже помогает с физикой. Во время перерыва в занятиях Ацуму спускается и берет из холодильника пудинг Осаму. Вряд ли он удивится. Время до субботы проходит незаметно. После тренировки Ацуму заскакивает домой, чтобы переодеться и оттуда уже пойти на автобус. Мама, сидевшая на кухне, рассматривает его одежду придирчивым взглядом, потягивая чай из большой кружки: — Давай подглажу футболку. Ацуму не сопротивляется, стягивает светлую летнюю футболку, и мама в два движения приводит ее в порядок. И так хитро улыбается, пока Ацуму надевает еще теплую, приятно пахнущую чистотой майку. — Значит, все-таки свидание, — произносит мама так уверенно, что Ацуму может только глаза закатить. — Мам. — Веди себя прилично. Своди ее в кафе с десертами, сейчас как раз сезон клубники подошел. Она будет в восторге. И не забывай о манерах. Ацуму открывает рот, чтобы начать спорить, но его прерывают: — Да, Цуму, — невовремя выходит в коридор Осаму и стоит, ухмыляясь, облокачиваясь на стену. — Не испорть там все. — Отстань. — Купи мне пудинг на обратном пути, а то больше не буду помогать с домашкой. Ацуму выходит на пять минут позже запланированного времени. Он набирает сообщение Ките уже в автобусе, что едет. И через двадцать минут они уже встречаются на остановке в тихом старом районе Кобе. Кита в приветствии поднимает руку, на губах спокойная улыбка, тут же выводящая Ацуму из равновесия. Неужели он всегда будет так реагировать на него? Даже спустя месяц? Год? — Здравствуй, Ацуму, — Кита скользит по нему взглядом. Ацуму замечает, потому что и сам рассматривает во все глаза его подвернутые джинсы, кеды и полосатую футболку. Ему отчего-то до сих пор непривычно видеть его таким обычным. — Как добрался? Ацуму рядом с Китой тут же забывает все мысли, которые не давали ему покоя последние два дня. Ему легко рассказывать о том, что было на тренировках, какие преподаватели особенно сильно насолили, и даже о вкусной еде. Кита так внимательно слушает, пока они идут до его дома по узкой улочке, задавая уточняющие вопросы, и это только подкупает Ацуму. Они вроде бы были знакомы в школе, но их отношения вряд ли можно было бы назвать близкими. Ацуму замолкает, внезапно вспомнив, как он всегда искал взглядом Киту в коридоре или в зале в прошлом году. Ему было спокойнее от одного присутствия, и ему просто нравилось наблюдать. Боже, как он был глуп. — Вот мы и пришли, — дом Киты небольшой, в традиционном стиле, явно неоднократно ремонтировался. Сад — аккуратный, с удивительным вкусом обустроенный, хоть и не роскошный, — кажется самым примечательным местом. Кита, заметив интерес Ацуму, легко улыбается: — Мы занимаемся им вместе с бабушкой. — Очень красиво, — говорит Ацуму, оглядывая ровно подстриженные кусты с распустившимися бутонами. — Ничего в этом не понимаю, но выглядит здорово. — Я дома, — говорит Кита, заходя в наполненный полумраком коридор дома. — Простите за вторжение, — Ацуму вертит головой, пока снимает кроссовки, наступая на запятники. Под взглядом Киты он аккуратно ставит обувь на специально отведенную полку. — Бабушки дома нет, — Кита манит его за собой, первым делом заводя в ванную. — Она ходит каждую субботу с подругами играть в бридж. — Во что? — Ацуму думает, что ослышался за шумом воды. Кита смеется негромко: — Ее подруги еще те выдумщицы. А бабушка, хоть и любит больше традиционные развлечения, в конце концов увлеклась. — Так у тебя бабуля картежница! — с восторгом произносит Ацуму и тут же спотыкается о строгий взгляд Киты. — Не говори так о моей бабушке, — ровным голосом произносит он и тут же расцветает в улыбке. — Я шучу, Ацуму! Извини, не удержался. Ацуму в то же мгновение расслабляется, хоть и не совсем. Рядом с Китой он чувствует себя легко, но в то же время внутри как будто что-то постоянно вибрирует. Ему хочется подойти, обнять, но он не решается. Не решается даже тогда, когда они бок о бок режут овощи на обед. И Кита, такой спокойный, перехватывает нож из его руки, чтобы показать, как лучше нарезать зелень. Ацуму почти никогда не готовит и даже не помогает особенно на кухне — слишком скучным ему кажется это занятие. Но рядом с Китой даже такое обыкновенное дело приобретает совсем другие краски. И карри кажется вкуснее, когда они готовят его вместе. Еще на неделе Кита предложил позаниматься вместе и пообещал помочь с математикой, поэтому после обеда они идут в комнату Киты — она совсем небольшая, но мебели почти нет, оттого кажется просторной. И, судя по всему, это самое светлое место в доме — Кита открывает окна, и Ацуму разглядывает полки с классической литературой, с удовольствием находит несколько томов манги. — Тебе нравится “Ван Пис”, — отмечает Ацуму, проведя пальцем по корешкам. — Но тут какая-то странная нумерация. — Покупать ее всю было бы несколько тяжело, да и хранить негде, — Кита подходит сзади и заглядывает к Ацуму через плечо. — Поэтому только любимые. Ацуму поворачивается и почти сталкивается нос к носу с Китой. Ацуму вздрагивает от неожиданности и в то же время от ожидания — вот сейчас? Идеальный момент? Не так ли? Такое же чувство, как когда точно знаешь, как лучше сделать пас, чтобы обойти блокирующих. Кита лишь отводит глаза и указывает на стол посреди комнаты, где уже успел разложить несколько тетрадей из старшей школы. Сердце Ацуму бухается куда-то в желудок. — Подумай хорошо, — Кита тыкает пальцем в лоб Ацуму. И это первое его касание за весь сегодняшний день. Они занимаются математикой уже час, и Ацуму даже начал что-то понимать в тригонометрии. Осаму обзавидуется. С естественными науками у него было все хорошо, но когда дело доходило до математики, то он был таким же непробиваемым идиотом, как и сам Ацуму. Только это не очень как-то радует Ацуму. Он думал, что будет все немного по-другому. Ацуму не знал точно, как должно было пройти, он представлял все весьма смутно, но точно по-другому. А сейчас они сидят по разные стороны стола, и Кита мягко объясняет ему теоремы. Хотя, стоит ли удивляться, думает Ацуму, заглядываясь на то, как Кита с идеально ровной спиной пишет своим прекрасным почерком в черновик новую задачу. Наверное, Кита передумал. Точно, они же ходили с его однокурсницей в кафе. И там неплохо провели время. И вообще Ацуму даже простейшую задачку не может решить, это Кита сказал, и Кавабату он не читал, да даже из “Ван Пис” он смотрел только пару серий, когда случайно попадал, и Томоко красивая и наверняка не… — Ацуму? — Кита заглядывает ему в лицо. — Все хорошо? Может, перерыв? Попьем чай. Ацуму растерянно выныривает из своих мыслей, злясь и на заботливый тон Киты, и на то, что он вообще на все это согласился. — Нет, — он качает головой, пододвигая к себе тетрадь. Кита следит за его руками внимательным взглядом. — Я же вижу, что тебе нужен перерыв… — Я вспомнил, — Ацуму складывает свои тетради в сумку, — что обещал маме помочь. — Ацуму, — Кита хмурится, явно не доверяя его словам. — Прости, Кита-сан, запамятовал. Дал ей обещание еще в понедельник. Кита обхватывает пальцами запястье Ацуму, когда тот тянется за ручкой: — Ацуму, — он смотрит на него прямо и, как будто спохватившись, отпускает его, прячет руки под столом. — Поговори со мной. — О чем? — бурчит Ацуму, выходя из комнаты. — Что случилось? — Ацуму никогда не видел Киту таким растерянным. В каком-то смысле ему это даже доставляет удовольствие, а с другой стороны хочется как-то успокоить. Нет, Ацуму даже мотает головой, давая своей злости свободу. — Ты же такой проницательный, может, сам догадаешься. Только когда Ацуму выходит из сада, прилегающего к дому, он понимает, что сделал. Нагрубил бывшему семпаю, нагрубил самому Ките… Если бы команда узнала, они бы от него живого места не оставили. Ацуму вжимает голову в плечи и, не останавливаясь ни на секунду, несется к автобусной остановке. По пути домой Ацуму то и дело вздрагивает от собственных мыслей. Он продолжают вертеться около всех дурацких и постыдных эпизодов. Было бы поменьше народа, точно бы приложился головой об дверь автобуса. Кита такой хороший, не стоило так с ним, даже если он передумал. Он все еще остается старшим товарищем, который приходил на помощь всегда, не обращая внимания ни на какие обстоятельства. Ацуму отчего-то вспомнилось, как они с Осаму обсуждали вместе с Суной и Гинджимой, есть ли у Киты любимчики. Но Кита всегда был абсолютно беспристрастным, суровым и при этом удивительно заботливым. Тихо и ненавязчиво, незаметно, но рядом с ним ты чувствовал себя всегда в безопасности. Кита Шинске: Поговори со мной. Ацуму смотрит на сообщение несколько секунд и убирает телефон обратно в карман. В любом случае, Ките наверняка не понравится то, что он скажет. Он только выставит себя идиотом. — Как-то ты рано, — комментирует его появление дома Осаму. Он сидит за столом в их комнате, что-то жует и даже не обложен учебниками. Ацуму не утруждает себя ответом, сразу валится на кровать и засовывает голову под подушку, но даже оттуда слышит, как Осаму кому-то набирает сообщение. — Тебя Кита-сан выгнал? Ацуму лишь раздраженно выдыхает и машет в его сторону рукой. Все, что ему нужно сейчас — немного пострадать в одиночестве. Вместо этого он чувствует, как матрас прогибается под чужим весом. — Пошел вон с моей кровати, — говорит Ацуму, не отрываясь от подушки. Осаму, конечно, не двигается с места. Сидит, расслабленно хрустит чипсами, как будто прямо сейчас перед ним не разворачивается отрывок из драмы. — С чем чипсы? — любопытство оказывается сильнее. — С паприкой. — Это ж мои! — Ацуму даже отрывается от подушки, чтобы возмущенно посмотреть на Осаму. — А ты купил мне пудинг? — спрашивает Осаму, зная ответ. — Так что в расчете, — но протягивает пакет Ацуму. Тот пытается его отобрать, но ничего не выходит — Осаму быстрее. Больше он не предлагает Ацуму, горстями берет из пачки и закидывает в рот. Откладывает чипсы, облизывает пальцы и руку вытирает об штаны, и только после этого поворачивается к Ацуму: — Ну так что произошло? — Какая тебе разница, — морщится Ацуму. Осаму закатывает глаза. — Знаешь, я не горю желанием узнавать, чем вы занимаетесь с Китой-сан… — Да ничем мы не занимаемся! — Мне плевать вообще. Но я вижу, что ты переживаешь. А еще ты рано вернулся, — Осаму загибает пальцы. — Ты плох в общении. Ты мало кому нравишься, когда с тобой знакомятся поближе. — Да-да, — обиженно отзывается Ацуму. — Меня никто не любит, я помню. — Тебя ж это не волнует вроде. Ацуму задумывается. Эту фразу он уже слышал, когда пришел к Ките попросить совета. И это правда, его не волнует мнение людей. Или их большинства. Быть хорошим капитаном ему хотелось ради команды и ради себя. Стал ли он похож на Киту или Осаму? Нисколько. А еще один из немногих людей, которому ему хочется по-настоящему нравиться, это Кита. Ацуму хотел, чтобы тот им гордился? Восхищался? — Ну, Кита-сан не все, — сквозь зубы выталкивает из себя Ацуму. — Кита-сан осведомлен о твоей паршивой натуре не хуже, чем любой из Инаризаки, — флегматично отмечает Осаму. — А в среду у вас вроде все хорошо прошло. Или ты все-таки кого-то убил? — Да пошел ты, — огрызается Ацуму. — Да, прошло хорошо. — Что изменилось за два дня? Что ты натворил? — Почему сразу я? — Ацуму возмущенно садится, умудряясь при этом не задеть лбом вторую кровать. — Я все нормально делал, это он гуляет с однокурсницей. И угощает ее коктейлями, — он сжимает одеяло так, что ткань трещит. Осаму, судя по его виду, совершенно не впечатлен. — А сегодня он… просто… — сама мысль о том, чтобы рассказать Осаму что-то о поцелуях или объятиях, вызывает нервную дрожь. — Без подробностей, — в этом вопросе Осаму явно с ним солидарен. Ацуму пихает его в плечо, взвинченный от эмоций. — Да знаю я. В общем, как будто равнодушен был. И ничего! Вообще. Осаму вздыхает. — Я нихера не понял, если честно. — Чего тогда вообще спрашивал?! — Но есть средство, которое помогает всем и всегда, — Осаму наклоняется поближе к Ацуму и вкрадчиво произносит: — Поговори с Китой-сан. — И что я ему скажу? — Ацуму встает и начинает ходить по комнате из стороны в сторону. — Что я тупой идиот, который сбежал? — Неплохое вступление, — Осаму не удерживается от смешка. — И ты правда сбежал? — Да. — О, — Осаму не сдерживает широкой улыбки. — Уверен, Кита-сан в восторге. — Не нагнетай! — Слушай, — Осаму откидывается на стену. — Он наверняка недоволен, но чего ты боишься? Ты ему… — лицо Осаму кривится так, как будто у него нервный тик. — Ну ты понял. Так что Кита-сан тебя выслушает, и все будет хорошо. Еще спроси у него, почему он был таким равнодушным. Ацуму качает головой, останавливаясь посреди комнаты. — Кита-сан меня уже возненавидел. — Хватит трусить, — Осаму бросает Ацуму его телефон с кровати прямо в руки. — Просто позвони. Если он будет орать на тебя, что… я плохо себе представляю, или унижать… что я представляю еще хуже, то можешь меня позвать и плакаться мне в плечо, как маленький ребеночек, — все так же ухмыляясь, говорит Осаму. — Пошел в жопу! — Ацуму вылетает сначала из комнаты, мама тут же ему кричит, чтобы он перестал хлопать дверями, а потом и на улицу. Он прячется там, где у них с Осаму было секретное место — между домом и забором. Пространства там совсем немного, но им мелким места хватало. Сейчас Ацуму может только сесть, оперевшись на стену, и ноги согнуть в коленях. Весной тут всегда набиралась огромная лужа, в которой они до старшей школы ловили лягушек. А сейчас даже лужи нет. Кита больше не прислал ни одного сообщения, так и закончив на “поговори со мной”. Это странным образом успокаивало, наверное, Кита даже сейчас непоколебим. Ацуму хочет набрать сообщение, но замирает с занесенными пальцами. И просто нажимает на звонок. Тот отвечает почти сразу: — Здравствуй, Ацуму, — в его голосе так и сквозит прохладцей. — Только посмей бросить трубку. Ацуму тут же стыдливо съеживается, потому что именно эта мысль посетила его, когда он услышал суровый голос Киты. — Привет, Кита-сан. Они некоторое время молчат. Ацуму пытается собраться с мыслями, а Кита, видимо, не хочет его торопить. Внезапно Ацуму становится так стыдно, как никогда до этого — Кита терпеливо ждет, когда он ему что-нибудь скажет, это не давит, только дает настроиться. — Извини, — говорит Ацуму спустя почти минуту молчания. — Что я так сбежал. — Спасибо, — отвечает Кита и звучит умиротворяюще. — Что извинился. И что позвонил. Ты передумал? — Ацуму не понимает, и Кита тут же уточняет негромко: — Насчет нас. — Что? Нет. А ты? — внутри все холодеет, и даже голос как-то глупо срывается. — Ты сбежал, я думал, что делаю что-то не так, — поясняет Кита. — Подумал, что, наверное, слишком на тебя давил. Еще твои сообщения после нашей… встречи. — А что с ними? — искренне удивляется Ацуму. — Я обычно не накручиваю себе, поэтому решил не пытать тебя. Но ты отвечал односложно, как будто на бегу, даже вечером. Я не обижался, но не знал, что лучше сделать: расспросить тебя из-за такой глупости или просто чуть-чуть замедлить все, — Кита негромко вздыхает, но тон его ровный и приятный. Ацуму думает, что мог бы слушать его очень долго. Почему они так мало сегодня успели поговорить? — В то же время я мог ничего не делать, но… Кита замолкает, а Ацуму осеняет: — Ого, — Ацуму не сдерживает улыбку. — Похоже, ты нервничаешь. — Но это не я сбежал со свидания, попутно нахамив. Ацуму съеживается еще больше: — Извини меня. — Ничего. — Просто ты же никогда не нервничаешь, — замечает Ацуму, ковыряя кроссовком мягкую землю. — Я не нервничаю, когда нужно делать что-то обычное, чем я занимаюсь каждый или почти каждый день. То, что происходит между нами, для меня в новинку. — Кита-сан, который может совершать глупости, — негромко смеется Ацуму. — Только для тебя. Ацуму чувствует, как кровь приливает, кажется, вообще ко всему телу, от ног и до головы. Он бы не удивился, если бы оказалось, что у него и колени покраснели от такого. — Ты меня убиваешь. Разве можно говорить так легко такие вещи? — Правду говорить легко и приятно, — Ацуму слышит по голосу Киты, что тот улыбается. Ацуму негромко стонет и утыкается головой в колени, пытаясь унять свое бешено колотящееся сердце. Они замолкают на еще одну небольшую паузу, пока первым не заговаривает Кита: — Расскажешь, почему сбежал? — Я… — скрипит Ацуму. Прокашлявшись, он продолжает: — Ты меня не поцеловал ни разу, — говорит он шепотом на грани слышимости. — Ох, — и это звучит удивленно. — Извини. Не хотел давить. Но, Ацуму, если хочешь, ты можешь сам меня целовать. Тут Ацуму и умрет. Бесславно. Под окном гостинной. Первой его труп наверняка обнаружит бабушка, которая пойдет поливать свои любимые цветы на подоконнике. А Осаму, наверняка, сделает с его хладным телом тупое селфи. И будет очень доволен. — И еще, — заговаривает Ацуму, когда находит в себе силы. — Что у тебя с Томоко? — Томоко-сан? — удивленно переспрашивает Кита. — Мы однокурсники. — Ты поделился с ней коктейлем. — Ацуму, — вкрадчиво начинает Кита. — Ты правда думаешь, что между мной и Томоко-сан что-то есть? Ацуму размышляет несколько секунд: — Нет. Я просто… ревную, — раздражаясь, отвечает он. — Ненавижу, когда ты еще на кого-то смотришь. Говорить правду и впрямь легко. И приятно выпустить эту злость, копившуюся почти неделю. — Я… не ожидал, — Ацуму думал, что Кита рассердится, но, судя по всему, он просто озадачен. — Ты же понимаешь, что мы все равно оба будем взаимодействовать с кучей других людей. — Знаю, — Ацуму взъерошивает волосы. — Это не мешает мне раздражаться. Кита негромко смеется. — Ты ужасен. — Но я тебе нравлюсь, — наглеет Ацуму, почувствовав себя легче. — Может, я перепутал тебя с твоим братом? — Кита-сан! Этот невыносимый Кита-сан смеется только громче. Да уж, выпуск из старшей школы явно пошел ему не на пользу. Они говорят еще недолго о разных мелочах. Кита рассказывает про сад, а Ацуму про секретное место. Еще о том, что до Киты ходят редкие маршруты, и тот рассказывает, как долго добирался до школы раньше. О новой рекламе, о закусках, о любимом пудинге, о новом кафе, которое открылось недалеко от университета. Они договариваются, что обязательно туда зайдут. Как-нибудь. В другой раз. Кита первым завершает разговор, сказав, что ему нужно еще помыть пол к приходу бабушки. И Ацуму еще некоторое время сидит, сжимая телефон, и просто не может поверить, что ему настолько повезло.