Writober и Внутри Лапенко

«Давай ещё кружок, Игорь,» — кричит запыхавшийся Серёжа убежавшему вперёд другу. «Да ты ж сейчас свалишься, Серёг, какой кружок?» — с лёгкостью лесного оленя, Игорь разворачивается на ходу, обегает Жилина, замедляется и гарцует рядом, постепенно переходя на шаг. «Пятый, Игорёк, пятый. Только дыхание переведу и побежим!» Серёжа Жилин тормозит, покачивается и точно бы упал, если бы цепкие руки не поймали его и аккуратно не усадили на землю, продолжая заботливо поддерживать спину. Игорь приземляется рядом и по-наставнически качает головой. «Эх, Серёга, а ещё ГТО сдавать собрался, в мусора целишься, а сам…» «Что сам?» — вскидывает голову Серёжа, смотрит оскорблённо, а у самого слёзы на ресницах блестят и губа предательски дрожит. У Катамаранова щемит в груди, он прикусывает язык и отворачивается. Серёжа всё лето его тряс, чтобы Игорь брал его с собой на свои тренировки. Поначалу Катамаранов отшучивался, отнекивался, врал, что «тренировкой» называет скипидаровую попойку в гараже. Наконец сдался, в конце июля. Серёжка так просиял тогда, что сердце Игоря чуть не разорвалось. Потом начались тренировки. Первое время Серёжа сдувался на первом круге, но на остатках сил и упорстве добегал второй и падал, пугая Игоря и всех собравшихся в такую рань бегунов. Разобрали, как правильно бежать, дело пошло на лад, сначала два круга сдались, потом три, потом четыре… Катамаранов строжил, а сам весь сиял от гордости изнутри. Остальное Серёжа щёлкал, как орешки, и теорию, и со временем практику. Подтягивался, отжимался, прыгал, всё в норматив и даже лучше. Но с бегом дела встали на четвёртом круге. Чёртов пятый круг, рыбнадзор его подери. Игорь вздрагивает, когда неуверенная дрожащая рука ложится на загривок и тонкий палец треплет волосы на затылке. «Так кто же я сам, Игорёк?» — улыбается, весь блестя от пота в лучах августовского солнца, уставший и растрёпанный. Игорь тает от его света, какого-то потустороннего, но такого естественного, родного. «Молодец ты, Серёга. Сила воли у тебя железная, через месяц всего тебя железным сделаем. Честное пионерское! Поднимайся, спортсмен, пробежим твой пятый круг. Потом пойдём чай сладкий пить, вон, Кешка уж заждался. Отдохнём и снова. Так ГТО сдашь, так сдашь! И такого мента из тебя сделаем, всех пересажаешь и порядок наведёшь такой, что бандитники у тебя по стрункам ходить будут!» Игорь смотрел на покатывающегося со смеха Серёжу и сам, не стесняясь, сиял от счастья, раскатисто хохоча под конец своеобразной мотивационной речи. «Ну, ты, Игорь, вообще!» — воскликнул вновь раскрасневшийся, но уже от смеха, Серёжа. «Да, вообще! Бешеный я! С тобой другим не будешь!» — улыбается Катамаранов, демонстрируя свету свои клыки. Чёлку назад откидывает, но непослушная прядь падает на лоб, и Серёжка вновь ухает. «Игорёк, а ты не хочешь тоже пойти на военного там, в милицию? Такие атлеты там нужны!» «Атлет, атлет, да алкаш я обыкновенный. В ПТУ поступлю — приглашаю на застолье, тебя и Кешу, да весь район на пару со всей школой!» «Да поступишь, куда хочешь поступишь, Игорь. Могу с учёбой подтянуть, раз меня подтягиваться учишь», — Серёжа очаровательно ухает в конце, а Игорь умильно улыбается. «А это дело хорошее! Тебе бы с твоими мозгами да в науку, Серёг, а ты мент, мент!» «Не надо мне тут, для науки у нас Иннокентий, а у меня долг, семейный. Кто же, кроме Жилиных, будет порядок в Катамарановске охранять? Всё, чтобы тихо!» «Говорите, как настоящий полковник, товарищ Жилин», — смеётся Игорь, поднимая Серёжу на ноги, и начинает заход на последний круг. Нет, не последний. Всего лишь пятый.