***
Они вышли из ресторана и сразу же завернули в переулок сбоку от здания, и следующие несколько минут петляли по тёмным узким улочкам, похожим одна на другую как две капли воды. Аббаккио вырос в этом городе и очень хорошо знал, что в таком лабиринте из переулков можно было заблудиться в два счёта, поэтому старался запоминать каждый поворот – просто на всякий случай. Наконец они свернули в последний раз и оказались в маленьком дворике, удивительно уютном и тихом. Убедившись, что поблизости нет ни души, а все окна закрыты ставнями, Буччеллати повернулся к Аббаккио. – Для начала: как ты себя чувствуешь? Аббаккио едва не поперхнулся на вдохе. Услышать подобный вопрос от человека, который отправил его на верную смерть под видом «собеседования» и даже глазом не моргнул – это было что-то, чего он ожидал меньше всего. – Как я себя чувствую?! – прозвучало почти как «ты совсем с ума сошёл?!», но Буччеллати не дрогнул. Его лицо оставалось серьёзным. – Да. То, что тебе пришлось пережить сегодня ночью… опыт не из приятных. Аббаккио вздрогнул и поморщился. От одного только упоминания этих событий живот скрутило, а по спине пробежал холодок. Он снова словно наяву ощутил невидимые пальцы, сдавившие голову, почувствовал, как его душу просто взяли и вынули из тела. «Я дам тебе шанс. Тебя ждёт два возможных пути. Первый: остаться в живых и стать избранным. В противном случае тебя ждёт путь смерти. Прими свою судьбу!» Голос, раздавшийся из ниоткуда, и в следующую секунду – острая боль, пронзившая голову, словно её разорвало на куски. Мир вокруг распался на сотни летающих искр, а затем потемнел и исчез. Когда он открыл глаза, инстинктивно делая резкий вдох, чёрный силуэт уже растворялся во тьме, освещаемой лишь ярким пламенем зажигалки. Аббаккио встряхнул головой и раздраженно посмотрел на Буччеллати. – Поэтому я и спрашиваю – какого хрена? Тон, которым он повторил вопрос, ясно давал понять, что уйти от ответа не получится. Буччеллати вздохнул. – Хорошо. Начать, пожалуй, стоит с того, что теперь ты не совсем обычный человек. В результате вчерашних событий твоя жизненная сила обрела форму. Это называется «станд». – Вокруг Буччеллати появилось голубое свечение, и следом рядом с ним материализовалась бело-синяя фигура в шлеме с золотыми шипами. Глаза Аббаккио расширились от удивления, смешанного с ужасом. – У каждого станда есть уникальная способность, которой его хозяин может управлять. Например... – Фигура ринулась в сторону и ударила по горшку с цветком, стоящему в метре от них. В месте удара образовалась золотистая молния, которая раскрылась с характерным звуком, после чего горшок вместе с его содержимым распался пополам. – Прошло слишком мало времени, поэтому ты скорее всего ещё не понимаешь, как это работает, но скоро всё должно проясниться само по себе. Аббаккио будто ударили по голове большим пыльным мешком. Ноги стали ватными и перестали его держать. Он неуверенно попятился назад и буквально рухнул на мостовую, облокотившись спиной о стену. Это был какой-то абсурд. То, что только что продемонстрировал Буччеллати, невозможно было осмыслить. Этого не могло происходить на самом деле. Это определённо был какой-то фокус, либо его собственная галлюцинация – последствие вчерашней травмы головы. Аббаккио вполне устроила бы эта версия, если бы не одно «но» – та штука, что появлялась за его собственной спиной, ощущалась реальнее, чем всё на свете. Она не была похожа на видение, фантазию или игру света, неправильно обработанную зрительными центрами мозга. Она была настоящей, такой же настоящей, как и он сам. Несколько минут он молчал, пытаясь переварить всё, что на него только что обрушилось. – То есть… эта стрела, которую вчера вонзили мне в голову… это какой-то способ пробудить в людях этот… «станд»? Вопрос прозвучал странно даже для него самого – в конце концов, какое это сейчас имеет значение? – но он почему-то был первым, что пришло в голову. Буччеллати нахмурился. – Не совсем. Испытание Польпо направлено на поиск тех, кто достаточно силён, чтобы обладать им. – Пауза – заметная, но не слишком длинная – недоговаривать не было смысла. – Остальным уготована смерть. Аббаккио вскинул брови. Не то чтобы он совсем не догадывался об этом, учитывая всё, что сказал ему голос из темноты – скорее до последнего хотел надеяться, что его подвергли подобному риску по ошибке. – То есть я реально мог вчера умереть? И ты об этом знал? Молчание Буччеллати было красноречивее любых слов. Аббаккио запустил руку в собственные волосы, шумно выдохнул и откинул голову назад, направляя пустой взгляд в небо. – Потрясающе. Просто охренительно. На несколько минут между ними повисла тишина – тяжёлая, звенящая и тягучая. Наконец Буччеллати сделал несколько шагов вперёд и подошёл вплотную к Аббаккио. – Аббаккио. – Аббаккио перевёл взгляд на его лицо. Снова абсолютная серьёзность, уверенная и непоколебимая, в каждой черте. – Я знаю, всё это сложно принять. Я сам прошёл через подобное. – В противовес суровому лицу, его голос был глубоким и мягким, и таким же приятным на слух, как при первой встрече. – Но я помогу. Я научу тебя пользоваться твоей силой и жить с ней. – На секунду он запнулся и замолчал, обдумывая свои следующие слова. – Прошу тебя, доверься мне. Теперь мы одна команда. После этого он протянул Аббаккио руку. Аббаккио посмотрел на его ладонь, а затем снова перевёл взгляд на лицо, заглянул в глаза. Похоже, что Буччеллати был искренен – по крайней мере, он не видел в нём никаких признаков лжи или попыток что-нибудь утаить. Да, он всё ещё чувствовал себя неважно после произошедшего, и всё ещё злился, но… а чего он, собственно, ожидал? Речь изначально шла о работе на мафию. В том, что его жизнь подвергли опасности прямо с порога, не было ничего удивительного. Он уже сделал свой выбор. Теперь оставалось только следовать ему. – Хорошо. – Он ухватился за руку Буччеллати и слегка сжал её, поднимаясь на ноги. – Но будет здорово, если в следующий раз, отправляя меня куда-то, ты предупредишь, к чему я должен быть готов. Так от меня совершенно точно будет больше пользы. Буччеллати улыбнулся и сжал руку Аббаккио в ответ. Серьёзность на его лице сменилась облегчением. – Конечно. Они разорвали рукопожатие, и между ними возникла неловкая пауза. Аббаккио вдруг почувствовал себя растерянным. Теперь он являлся членом организации под названием «Пассионе», а ещё обладал какой-то необъяснимой способностью и работал под руководством парня едва ли старше него самого. Но что дальше? Как теперь будет выглядеть его жизнь? Он не имел ни малейшего представления. – Эм… - Нужно было как-то прервать молчание. – Сегодня… от меня ещё что-то требуется? Буччеллати встряхнул головой, как будто выходя из оцепенения. – Ох, нет... – На мгновение он показался Аббаккио каким-то взволнованным, но это выражение очень быстро исчезло с его лица, уступив место привычной серьёзности. – Но прежде чем ты уйдёшь… – Буччеллати запустил руку в карман и вытащил оттуда ключ с прикреплённой к нему светлой биркой, и сразу же протянул его Аббаккио. – Вот. Аббаккио вопросительно изогнул бровь. – Что это? – Ты больше не можешь жить по адресу, который фигурирует в полицейских отчётах. Организация арендовала для тебя новую квартиру. – Он произнёс это максимально будничным тоном, как что-то само собой разумеющееся. – Перевези туда вещи как можно скорее. Аббаккио взял ключ и ещё с минуту просто смотрел на него, пытаясь осмыслить очередные новые обстоятельства своей жизни. То, что сказал Буччеллати, звучало довольно логично, но всё равно было для него неожиданным. Он примерно представлял, где находится адрес, написанный на бирке, и это был далеко не самый плохой район. Значит, мафия тоже заботится о комфорте своих членов? Или дело в том, что она просто не хочет оставлять зацепок? Наконец он убрал ключ в карман куртки и снова посмотрел на Буччеллати. – Понял. – Аббаккио кивнул и немного погодя добавил: - Спасибо. Буччеллати улыбнулся, и в этот момент его радужки заискрились, словно поверхность горного озера в солнечный день. Аббаккио поймал себя на мысли, что никогда в жизни не видел настолько красивых глаз. – И ещё кое-что. – Лицо Буччеллати внезапно приобрело игриво-радостное выражение, и Аббаккио моментально стало не по себе. – Завтра встречаемся в 10 утра у Галереи Умберто I. Последняя фраза вызвала у Аббаккио недоумение. С какой стати им нужно встречаться у одного из самых туристических мест города? – Зачем? Усмешка на лице Буччеллати выглядела как очень, очень плохой знак. – Новую жизнь хорошо начинать с новой одежды. – И, предупреждая возможные возражения, он тут же добавил: – Не волнуйся, мы оплатим её из твоего жалованья. Аббаккио напрягся и поджал губы. Новая жизнь? Новая одежда? Буквально каждая клеточка его тела выражала протест касательно этой идеи. У него совершенно точно не было планов как-либо менять свой внешний вид, и, что самое главное – не было никакого желания таскаться ради этого по бутикам. – Я не думаю, что… – Аббаккио. – Буччеллати говорил спокойно и не пытался давить, но в то же время по его голосу было понятно, что он готов стоять на своём до последнего. – Я не приму отказа. – Ненадолго задумавшись, он решил немного смягчить пилюлю. – Считай это своим первым заданием. Аббаккио обречённо вздохнул. Данное мероприятие всё ещё казалось ему максимально сомнительным, но, судя по всему, для Буччеллати это было важно. И так как этот человек был добр к нему по крайней мере на протяжении тех нескольких суток, что они были знакомы… сейчас не было никаких причин упираться. – Ладно. Буччеллати улыбнулся, даже не пытаясь скрывать своё ликование, а затем сделал шаг вперёд, поравнялся с Аббаккио и положил руку ему на плечо. – Завтра в 10. И, не дожидаясь ответа, он вышел из дворика, оставляя Аббаккио одного.***
Когда-то давно, когда жизнь Аббаккио ещё имела смысл, он очень любил моду. Будучи маленьким мальчиком, он мог часами разглядывать журналы, которые мама приносила домой и оставляла на столике у дивана. Ему нравились изображённые на них люди – они отличались от тех взрослых, что его окружали, часто выглядели необычно, и это было очень увлекательно. Аббаккио любил рассматривать их одежду, аксессуары, причёски, любил погружаться в атмосферу фотографий и подмечать интересные детали. Он очень быстро начал разбираться в моде и старался внедрять что-то из этого мира в свою собственную жизнь – так он начал использовать макияж. В какой-то момент родители, видя его увлечение, даже поднимали вопрос о модельной школе – внешние данные были как раз подходящие – но Аббаккио с детства знал, что хочет защищать людей, поэтому от этой идеи отказались. Но всё равно он любил моду, любил ходить по магазинам и покупать что-то новое, и, даже когда форма стала его единственной повседневной одеждой, не отказывал себе в этом. Но всё это осталось в прошлом – сейчас магазины не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Буччеллати был невероятно терпеливым. Он не показывал ни малейших признаков недовольства несмотря на то, что они ходили по Галерее уже несколько часов, но так и не смогли ничего выбрать. Со стороны вся эта ситуация выглядела так, как если бы мама притащила сына-неформала покупать костюм на выпускной бал. Каждый раз всё происходило по одному и тому же сценарию: Аббаккио ходил вдоль вешалок с кислым лицом, пока Буччеллати пытался подобрать ему что-нибудь вместе с консультантом; после долгих уговоров соглашался примерить одну вещь из пяти; потом с не менее кислым лицом выходил из примерочной, и в итоге они уходили ни с чем. Единственная разница, пожалуй, была в том, что Буччеллати, в отличие от большинства матерей, не взрывался и не устраивал сцен, от которых всем вокруг становилось не по себе. Его терпение, судя по всему, было неисчерпаемым. Несмотря на то, что его привели сюда против воли, Аббаккио чувствовал вину за происходящее. Но также он знал, что не хочет никаких новых вещей, был убеждён, что не заслуживает их, и поэтому не собирался демонстрировать притворную радость. Где-то на пятом часу шоппинга, когда они проходили мимо Версаче, Буччеллати неожиданно остановился и уставился на витрину. – Что такое? – Аббаккио развернулся, сделал несколько шагов назад и вопросительно посмотрел на него. – А? Нет, ничего. – Буччеллати повернул к нему голову и улыбнулся, легонько пожимая плечами. – Просто этот комбинезон очень похож на тот, что они сделали в 1990-м. – Он махнул рукой в сторону манекена, стоящего в углу витрины. – Это была одна из моих любимых коллекций. Аббаккио поднял глаза и увидел чёрный комбинезон с вырезом практически до самого пояса. Он узнал эту модель. – О, да, я помню его. Я смотрел этот показ по телевизору. – Правда? – Искорки восторга вспыхнули в глазах Буччеллати, и он весь засиял. – У нас дома тоже был телевизор, но на нём шёл всего один канал, и то только в ясную погоду. – И, видя недоумение на лице Аббаккио, решил объяснить: - Я вырос в рыбацкой деревне. – Серьёзно? – Да. Мой отец был рыбаком. Это было неожиданно. Буччеллати был совсем не похож на сына рыбака – он выглядел безукоризненно, носил отглаженный костюм и дорогие аксессуары, явно укладывал волосы каждое утро и разговаривал как типичный городской житель. Аббаккио с трудом мог представить его стоя́щим по колено в воде с рыболовной сетью в руках. Он был заинтригован. – И какое оно – детство в деревне? – Ты правда хочешь знать? – Да. И Буччеллати начал рассказывать. Он рассказал, как днём помогал отцу чинить сети, а вечером после ужина засыпал под мамины истории. В деревне практически не было его сверстников, поэтому в свободное время он чаще всего гулял вдоль побережья, пока не доходил до маленькой бухты, спрятанной за скалами. Там он садился на камни, опускал ноги в воду и просто смотрел на море, размышляя обо всём. А ещё он очень любил читать. Он читал всё подряд, без разбору, и отец, выезжая в город, часто привозил ему книги или журналы. У него не было возможности ходить в школу, поэтому практически всё, что он знал о мире, он почерпнул из этих книг и рассказов родителей. Ну и конечно же, рыба на ужин у них была практически всегда, и в какой-то момент она так ему надоела, что он до сих пор ест её крайне редко. Слушая его, Аббаккио вспоминал своё собственное детство. Вспоминал, как играл с ребятами на спортивной площадке недалеко от школы и всё время возвращался домой с ссадинами и разбитыми коленками; как постоянно заступался за ребят помладше, которых задирали старшеклассники, и иногда даже лез ради этого в драку. А ещё вспоминал уроки музыки в школе – он любил их больше всего, особенно любил, когда это были внеклассные занятия, и учителя водили их в театр посмотреть на репетиции оперы или балета. На какое-то время они перестали думать о магазинах и просто прогуливались вдоль рядов, рассказывая друг другу истории из прошлого. И Аббаккио вдруг посетило давно забытое чувство приятного спокойствия. Он как будто снова вернулся в детство – в то беззаботное время, когда он мог не переживать ни о чём, а в его биографии ещё не было страниц, которые хотелось вырвать и сжечь. В течение четырех месяцев он пытался забыть о том, что ему пришлось пережить, при помощи вина, но Буччеллати помог сделать это гораздо быстрее. Наконец они остановились у входа в очередной магазин. «Гуччи». – Зайдём? Он улыбнулся, и Аббаккио понял, что впервые за сегодняшний день не хочет сопротивляться даже для вида. – Давай. На входе их встретила милая девушка-консультант. Пока Буччеллати беседовал с ней, Аббаккио направился вглубь магазина. Он немного прошёлся вдоль вешалок, пытаясь найти что-то, что зацепит его, но новая коллекция в этот раз была какая-то слишком вычурная (и как обычно слишком дорогая). Тогда он решил перейти в следующий зал, где обычно висели вещи попроще, и чуть не врезался в манекен, стоящий прямо у входа. Чудом избежав столкновения, которое могло бы вызвать грохот и привлечь внимание всех, кто находился в магазине, Аббаккио выругался про себя, а потом всё же обратил внимание на сам манекен – вернее, на то, что было на нём надето. Это было что-то похожее на пальто, но явно не предназначавшееся для носки в холодную погоду. Помимо не очень плотной ткани, обтягивающей все пластмассовые рельефы, у него был V-образный вырез до середины живота со скорее декоративной шнуровкой насыщенного фиолетового цвета. В тон шнуровки был сделан тонкий пояс с пряжкой в форме буквы G, а также отделка на рукавах. Этот цвет невероятно хорошо сочетался с тёмно-синей тканью самого пальто и с золотом на карманах и по́лах. Аббаккио настолько сильно привлекла эта вещь, что он не мог оторвать от неё взгляд и всё продолжал рассматривать детали. Он был так увлечён, что голос Буччеллати, прозвучавший откуда-то из-за спины, стал для него полной неожиданностью. – Хочешь примерить? Аббаккио на мгновение задумался, а затем утвердительно кивнул. В примерочной пришлось повозиться дольше обычного – Аббаккио не сразу разобрался со шнуровкой и тем, куда её нужно крепить. Когда всё наконец было на своих местах, он сразу же отдёрнул шторку, даже толком не взглянув на себя в зеркало. Буччеллати сидел в кресле прямо напротив. Увидев Аббаккио, он вскинул брови и приоткрыл рот будто от удивления. Его взгляд тут же стал каким-то странным. Аббаккио не мог понять значение этого взгляда и потому мгновенно почувствовал себя неловко. – Что, не очень? Услышав вопрос, Буччеллати моргнул словно в замедленной съёмке, а затем его глаза прояснились, и он резко мотнул головой. – Нет, всё прекрасно. Сам посмотри. Он поднялся с кресла и подошёл к Аббаккио, аккуратно взял его за плечи и развернул в сторону зеркала. И Аббаккио наконец увидел своё отражение. В какой-то степени он даже был удивлён. Пальто и правда сидело идеально, как будто его шили специально под него. Глубокий тёмно-синий цвет выгодно контрастировал со светлой кожей, а шнуровка хорошо сочеталась с глазами. Не говоря уже о том, что его собственные рельефы смотрелись в нём гораздо лучше, чем рельефы манекена – для Аббаккио стал неожиданностью тот факт, что он остался в практически прежней форме несмотря на четыре месяца беспробудного пьянства. Он выглядел… хорошо. Ему нравилось то, что он видел в зеркале. И впервые за долгое время он подумал, что, может, и не стоит продолжать прятаться ото всех за усталым лицом и мешковатой одеждой. Может, если другие люди увидят его таким, он понравится им тоже. Буччеллати выглянул из-за его плеча и мягко улыбнулся. – Мы обязаны его купить. Аббаккио лишь молча кивнул. К тому моменту, как они вышли из магазина, уже успело стемнеть – сквозь стеклянный купол галереи на них смотрело вечернее небо цвета индиго. Витрины и окна на верхних этажах светились, отражаясь в мраморном полу. Людей стало значительно больше – они ходили мимо, говорили о чём-то друг с другом, создавая фоновый шум. Аббаккио нёс в руках несколько пакетов – в дополнение к пальто они решили взять брюки и обувь. Никаких других планов на сегодня не было, поэтому Буччеллати вёл их в сторону выхода, но, когда они проходили мимо одной из кофеен, Аббаккио вдруг резко остановился. – Зайдём? – Когда Буччеллати обернулся, он указал рукой в сторону входа, видневшегося за расставленными снаружи столиками. – Хочу… – Он на секунду замешкался, будто сомневаясь в уместности своего предложения, но сдавать назад было поздно. – Хочу отблагодарить тебя за то, что ты столько возился со мной сегодня. Буччеллати улыбнулся как-то слишком уж лучезарно. – Конечно. Они сели за столик, заказали два капучино и в ожидании заказа не замолкали ни на минуту – и даже когда его уже принесли, продолжили говорить. Темы их разговоров менялись резко и без всякой логики – мода, погода, путешествия, искусство. Когда они обсуждали еду, и Буччеллати сказал, что терпеть не может яблоки, Аббаккио едва не рассмеялся – это была одна из самых удивительных и странных вещей, что он слышал в своей жизни. Пользуясь тем, что они сидели за небольшим столиком довольно близко друг к другу, Аббаккио решил рассмотреть Буччеллати внимательнее. И он впервые заметил, насколько симпатичным тот был. Вздёрнутый нос, пронзительные синие глаза, пухлые губы… Всё это как-то совсем не сочеталось с той серьёзностью и разрушительной силой, которую он продемонстрировал вчера, когда рассказывал Аббаккио о стандах. Но сейчас Буччеллати был расслаблен, и в тёплом свете подвесных ламп казался каким-то… уютным. И находиться рядом с ним было очень приятно. Буччеллати неожиданно оторвался от созерцания чего-то на стене, повернулся к Аббаккио и посмотрел прямо ему в глаза. – Аббаккио, тебе правда очень идёт то, что мы сегодня купили. Аббаккио давно не делали комплиментов, и он вдруг понял, что успел соскучиться по этому чувству. – Спасибо. – Он сдержанно улыбнулся и сделал глоток из чашки, а потом задумался. – Правда, скорее всего я буду носить пальто без пояса. Буччеллати приподнял брови. – Почему? – Пряжка в форме буквы G. – Аббаккио ядовито усмехнулся. – Бренды постоянно делают так, что покупатели становятся ходячей рекламой за собственные деньги. Что достаточно умно с их стороны, но… – Он сделал паузу, подбирая подходящее сравнение. – Для меня это всё равно, что носить на груди бейджик с чужим именем. Моя фамилия не «Гуччи», и такой буквы нет в моих инициалах. Буччеллати издал тихий смешок, а затем кивнул. – Пожалуй, ты прав. Его глаза загадочно сверкнули, но Аббаккио решил не придавать этому значения. Через несколько дней, когда Аббаккио выходил из квартиры, он обнаружил у своей двери чёрную коробку с незнакомой ему красной эмблемой, состоящей из ромбов и линий. Он потряс её и, не услышав ничего подозрительного, осторожно открыл. Внутри на шёлковой подушке лежала круглая пряжка золотистого цвета. На пряжке была выгравирована буква А. Никакой записки на коробке не было, но Аббаккио прекрасно знал, кто её оставил.