***
Стоял отвратительно солнечный день. На небе не было ни намёка на облака, а ветер едва шевелил листья деревьев и бельё, развешенное на верёвках для сушки. Нельзя сказать, что это было удивительно – начиная с середины весны пасмурные дни в южной части Италии случались редко, не говоря уже о дождях. Дождь был бы идеальной погодой для этого дня. Но день был отвратительно солнечным. Солнце резало глаза, а голоса и смех детей, носящихся по улицам, раздражали уши. Они встретились у автостанции и молча сели в автобус. Так же молча ехали до пункта назначения где-то около получаса. Буччеллати сидел у окна и всё это время просто смотрел в него, облокотившись о стекло и опершись щекой о ладонь. Аббаккио не знал наверняка, как нужно вести себя в подобных ситуациях. За всю свою жизнь он ни разу не сталкивался со смертью близкого члена семьи – оба его родителя, как и все бабушки, дедушки и тёти с дядями, были живы. В детстве его несколько раз брали с собой на похороны каких-то дальних родственниц, но он едва ли помнил их имена и совершенно точно не чувствовал тогда никакой печали. Он знал, что, когда люди теряют кого-то близкого, они скорбят. Знал, как они при этом выглядят. Но никто не объяснял ему, что следует делать, если ты оказался в такой ситуации в качестве свидетеля. Он просто инстинктивно чувствовал, что нужно молчать. Они молча вышли из автобуса. Молча зашли в небольшую цветочную лавку, где Буччеллати взял букет, и молча направились в сторону кладбища. Всё это время Аббаккио внимательно за ним наблюдал. Буччеллати выглядел почти что как обычно, если не знать, в чём дело. Печаль в нём выдавали лишь непривычно надломленный изгиб бровей и излишне напряженные плечи. Когда они подошли к нужной могиле, Буччеллати молча возложил цветы. И продолжил молча стоять у неё, глядя на буквы на каменной плите. Аббаккио тоже прочёл их. ПАОЛО БУЧЧЕЛЛАТИ 10-6-1955 20-11-1997 42 года… Обычно люди не умирают в таком возрасте от естественных причин. Интересно, что с ним случилось? Рациональная часть Аббаккио попыталась убедить его, что это его не касается, но её голос был тихим, едва различимым. Буччеллати доверял ему – в противном случае, Аббаккио бы не оказался здесь. Наверное, в противном случае он бы даже не узнал, что Буччеллати собирается сюда – в конце концов, отговорки вроде «съездить по личному поручению Капо» или «навестить бабушку» никто не отменял. Он чувствовал, что может спросить. Поэтому он решился. – Что произошло? Прежде, чем Буччеллати заговорил, прошло несколько долгих минут. – Когда мне было семь лет, мои родители развелись. Мама уехала из деревни, а я решил, что останусь с папой. Мой отец был хорошим человеком, и он очень много работал, чтобы обеспечить меня всем необходимым. – Теперь печаль выдавали не только брови Буччеллати, но и вся его мимика, и даже тон голоса. – Чтобы я не повторил его судьбу, после отъезда мамы он начал собирать деньги на хорошую школу. Нужно было зарабатывать как можно больше, поэтому он не только рыбачил, но и катал на своей лодке туристов. – С каждым словом глаза Буччеллати становились всё более тусклыми и менее сфокусированными, будто фильм из картинок в его голове затягивал его всё глубже. – Однажды к нему обратились два парня. Они хотели, чтобы он отвёз их к острову, куда никто никогда не ездил, потому что там не водилась никакая рыба. Отец пытался отговорить их, но они настаивали. И в конечном итоге он уступил, ведь кто платит деньги, тот и заказывает музыку… – Пауза, последовавшая за этими словами, была долгой и очень гнетущей – Буччеллати пришлось собираться с силами, чтобы продолжить. – В тот вечер береговая охрана нашла его с семью пулевыми ранениями. Он стал свидетелем сделки по сбыту наркотиков, и от него захотели избавиться. Аббаккио почувствовал, как воздух встал у него поперёк горла. Это было чудовищно. Потерять единственного близкого члена семьи при таких обстоятельствах, будучи ещё совсем юным... Он с трудом представлял, что Буччеллати должен был чувствовать в тот момент. – Буччеллати, мне так жаль… – Он выжил. – Буччеллати продолжал, будто не слышал его слова. – Врачи смогли его спасти. Детектив, который приехал в больницу, сказал мне, что мой папа – важный свидетель, и они очень заинтересованы в том, чтобы с ним всё было хорошо, но затем… мы остались совсем одни. – Он нахмурился ещё сильнее, и излом его бровей стал почти что болезненным. – Пока отец находился без сознания, никто из полиции не дежурил у его палаты – с ним был только я. Возможно, я единственный понимал, что эти уроды не оставят нас в покое. – После этих слов Буччеллати ухмыльнулся – едко и язвительно. – Я точно знал, что, когда они узнают, что он выжил, они придут, чтобы завершить начатое. И я ждал их. Я был готов. Буччеллати менялся буквально на глазах, становился мрачным, решительным и жестоким. Аббаккио никогда раньше не видел его таким, и у него появилось нехорошее предчувствие. – Ты… – Они влезли через окно и хотели перерезать ему горло по-тихому. Но я был быстрее. – Внезапно вся печаль исчезла с его лица, а взгляд в мгновение стал ясным и очень, очень холодным. - Я убил их. Убил обоих. Мне было двенадцать. Аббаккио почувствовал, как воздух в его лёгких превращается в лёд. – Возможно, теперь, когда ты всё знаешь, твоё мнение обо мне изменится. – Буччеллати горько усмехнулся, продолжая смотреть вниз, на могилу отца. – Но такова правда. Я пошёл на это, чтобы спасти того, кто был мне дорог. После этого он замолчал. Аббаккио тоже не мог говорить – его горло зажало в тиски. Он пытался представить себе двенадцатилетнего Буччеллати – мальчика с большими синими глазами, который проводил всё своё время либо рядом с отцом, либо в обнимку с книжками, и наверняка смотрел под ноги, когда гулял по пляжу, чтобы случайно не наступить на моллюска, выброшенного на берег. Тихого и безобидного Буччеллати, решившегося забрать жизни двух взрослых мужчин, превративших его жизнь в ад, и даже спустя столько лет не искавшего для этого оправданий. Аббаккио не знал, что он может сказать. Не знал, имеет ли он вообще право говорить что-то. Но тишина, повисшая между ними, резала своим звоном барабанные перепонки. Поэтому, когда голос начал возвращаться к нему, он выдавил из себя первое, что пришло на ум. – Так значит… если он умер не тогда?.. – Я знал, что их дружки придут мстить. Нужно было найти кого-то, кто защитит нас. Так я оказался в Либеччо. – В Либеччо? В двенадцать лет?.. – Да. В это невозможно было поверить, но Аббаккио видел лицо Буччеллати, и поэтому точно знал – он не врёт. Конечно, это объясняло многое. Объясняло, почему Буччеллати разрешили брать себе в подчинение людей, несмотря на юный возраст, объясняло весь тот опыт и навыки, которые Аббаккио неоднократно мог наблюдать «в деле». И всё же – двенадцатилетний ребёнок, который пришёл в мафию, потому что ему больше некуда было обратиться? Это было полнейшим безумием. – Отец так и не оправился. – Очередная пауза в этой истории оказалась всего лишь запятой, и Буччеллати хотел добраться до точки как можно скорее. – Врачи делали всё возможное, давали ему лучшее лечение, что я мог себе позволить, но… это не помогло. Он умер прикованным к больничной койке. У меня получилось выиграть ему только пять дополнительных лет. Вот и всё. Больше добавить было нечего. И Аббаккио остался с этой историей один на один. Он думал о том, как такое вообще могло случиться. Разве это возможно, чтобы обстоятельства сложились подобным образом? Разве ребёнок способен совершить подобный поступок? Если бы ему задали эти вопросы при других обстоятельствах, он бы не раздумывая ответил «нет». Такие сюжеты не могут быть чем-то, кроме выдумки какого-нибудь злого гения, пишущего детективные романы. Но сейчас… сейчас доказательство реальности этой истории было прямо перед ним – могила отца и сын, смотрящий на неё так, будто похоронил его только вчера. Аббаккио поймал себя на мысли, что всё это просто чудовищно. И ещё он поймал себя на том, что, как и сказал Буччеллати, его мнение о нём изменилось. Только изменилось не так, как он, скорее всего, ожидал. Вместо отвращения или презрения Аббаккио чувствовал какой-то очень странный трепет в груди, смесь сочувствия и восхищения. Если бы Буччеллати не рассказал ему свою историю, Аббаккио бы никогда не подумал, что он прошёл через такое, потому что ничего в нём этого не выдавало. Он не сломался. Он продолжил бороться, продолжил двигаться и жить, и Аббаккио не понимал, как ему это удалось. Аббаккио не понимал, как он смог сохранить эту любовь к красивой одежде и вкусной еде, как не потерял интерес ко всему, что происходит вокруг, как у него хватало сил подниматься каждое утро, надевать на себя костюм и укладывать волосы. И, самое главное – как при всём при этом он ещё умудрился вытащить из дерьма жалкого и почти что спившегося неудачника по имени Леоне Аббаккио. И продолжал вытаскивать каждый день. Его собственный ад показался ему таким незначительным. Он сам показался себе незначительным. Он не заслуживал того, чтобы такой человек как Буччеллати был настолько откровенен с ним. Но по какой-то причине он выбрал именно его. И сейчас Аббаккио просто не имел права на ошибку. Он не мог его подвести. – Буччеллати, ты… – Аббаккио не стал поворачиваться к нему, он продолжал смотреть вниз, на надгробие, как и всё то время, что они молчали. – Ты знаешь, что я работал в полиции. И я могу сказать тебе со всей уверенностью – справедливости нет. Им наплевать. Всем. Каждого, от молодого офицера до судьи Кассационного Суда, интересуют только деньги и личная выгода. Такие ублюдки до сих пор ходят на свободе только потому, что никто не потрудился поступить честно и закрыть их раз и навсегда. Это реальность, в которой мы живём. И все мы – и я, и ты – часть этой реальности и вносим в неё свой вклад. – На секунду он замолчал и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. – Поэтому я не осуждаю тебя. Ты сделал всё, что мог. Твой отец был дорог тебе, и ты был единственным, кто у него остался. – Аббаккио поджал губы, и его лицо приобрело почти болезненное выражение, и в этом выражении было сразу всё, от сожаления до гнева. – Иногда у тебя просто нет такого варианта как «поступить правильно». После этого он протянул руку в сторону и положил её Буччеллати на плечо. Между ними снова повисла тишина, но теперь эта тишина ощущалась совершенно иначе. Буччеллати ничего не сказал, но Аббаккио слышал его «спасибо».***
На обратном пути к станции они почему-то пропустили нужный поворот и направились в сторону центра города. – Здесь недалеко есть небольшой ресторанчик, где готовят просто потрясающую пасту. – Буччеллати повернулся к Аббаккио и улыбнулся ему своей обычной мягкой улыбкой. – Зайдём? Я всегда это делаю перед тем, как возвращаться в Неаполь. Аббаккио почувствовал облегчение. Ему нравилось наблюдать, как Буччеллати приходит в норму, как его трагедия перестаёт давить ему на плечи и они становятся расслабленными, как к нему возвращается блеск в глазах и плавная мимика. – Конечно. Пока они шли, он решил осмотреться по сторонам. Городок был таким же, как и все прочие на побережье Амальфи – узкие улочки, вымощенные брусчаткой, домики в светло-бежевых тонах с рыжими крышами, арки и сувенирные лавки, и много-много зелени и цветов. Аббаккио обожал такие маленькие городочки – они всегда казались ему идеальным местом для побега. Местом, где время буквально останавливалось, и можно было спокойно забыть про все проблемы, спрятаться от шума и толп, а иногда даже – от голоса в своей собственной голове. Внезапно Буччеллати остановился. Аббаккио чуть не врезался в него – настолько это было неожиданно. Пытаясь понять, в чём дело, он посмотрел вперёд через его плечо. На тротуаре в нескольких метрах от них сидела маленькая девочка, на вид не старше пяти. Она всхлипывала и потирала глазки своим крошечным кулачком, и даже на расстоянии было видно, насколько опухшим и красным было её лицо. Они многозначительно переглянулись, после чего Аббаккио едва заметно кивнул, и Буччеллати направился в сторону девочки. Медленно приблизившись к ней, он сразу же опустился на корточки и приветливо улыбнулся. – Привет. – Девочка подняла на него мокрые испуганные глаза. – Ты потерялась? Аббаккио остановился в нескольких шагах за его спиной – он прекрасно понимал, что вторжение в личное пространство сразу двух взрослых мужчин легко может напугать ребёнка, а это было не тем, чего им бы хотелось. К тому же, он не сомневался, что Буччеллати справится с налаживанием контакта гораздо лучше него. Девочка бросила на него короткий взгляд, а затем снова посмотрела на Буччеллати. – Да. – Наконец сказала она, а затем поджала губы и всхлипнула. – Мы с мамой приехали сюда сегодня утром, и вместе гуляли, но потом… я увидела в витрине магазина ангела. Он был такой красивый, с большими крыльями и в красном платье, и я долго рассматривала его, а когда захотела позвать маму, чтобы она тоже посмотрела, я обернулась и увидела, что её рядом нет. – После этих слов уже было стихнувшие слёзы снова потекли по её щекам. – Это всё я виновата… Буччеллати вытащил из кармана носовой платок и протянул его ей. – Пожалуйста, не плачь. Скажи мне, где это случилось? – Я не знаю… – Девочка взяла платок, но вместо того, чтобы вытереть им лицо, стала просто теребить его в руках. – Мы в первый раз приехали сюда. Я сразу же побежала вперёд и начала звать её, надеялась, что она где-то поблизости, но только заблудилась ещё сильнее… Буччеллати повернулся к Аббаккио, и они снова переглянулись. В том, что девочка была не местной, сомневаться не приходилось – её речь мало походила на неаполитанский диалект и по звучанию больше напоминала что-то с севера страны. Скорее всего, они с мамой приехали в Неаполь на каникулы и решили посвятить день изучению туристических мест поблизости, а в итоге оказались разлучены по неблагоприятному стечению обстоятельств. Буччеллати вновь посмотрел на девочку и нахмурился. – Что же нам с тобой делать?.. Он явно был в растерянности, но, к счастью для всех, Аббаккио знал ответ на озвученный им вопрос. Поэтому он сделал шаг вперёд. – Нужно отвести её в полицейский участок. – От неожиданности Буччеллати слегка дёрнулся, а затем повернул голову и удивлённо посмотрел на него. – Это первое место, куда пойдёт её мать, когда у неё закончится паника. – Понимая, что пришла пора брать инициативу на себя, Аббаккио тоже присел перед девочкой на корточки и медленно протянул ей руку ладонью вверх. – Пойдёшь с нами? Девочка некоторое время внимательно смотрела на них обоих по очереди, явно пытаясь разобраться, заслуживают ли они доверия, но в конце концов поджала губки и кивнула. – Угу. Она вложила свою маленькую ручку в ладонь Аббаккио, и все трое поднялись на ноги. Буччеллати тепло улыбнулся. – Отлично. Тут недалеко. Сначала они шли молча – Буччеллати показывал дорогу, поэтому был чуть впереди. Городок неожиданно опустел – настало время обеда, и все туристы разбрелись по ресторанам. Аббаккио вёл девочку за руку, и всё было бы хорошо, если бы не одно «но» – всё это время он чувствовал на себе её пристальный взгляд. Стоило ему самому опустить на неё глаза, она тут же начинала заинтересованно рассматривать фасады зданий и брусчатку под ногами, но как только он отворачивался, её внимание снова возвращалось к нему. У Аббаккио было чувство, что его изучают, и это действовало на нервы. Поэтому в конце концов он не выдержал. – Что такое? Девочка тут же покраснела, смущённая его прямым вопросом. – Ничего, просто… – Она уставилась себе под ноги и надулась. – У вас такие красивые губы, дяденька. – Как и любому ребёнку, долго изображать ложную скромность ей было не под силу, поэтому после короткой паузы она снова подняла на Аббаккио глаза. – Это помада? Буччеллати тихонько хихикнул. Аббаккио почувствовал себя неловко, но в то же время ему почему-то стало очень весело. Прямота и непосредственность этой девочки подкупали. И он не смог сдержать улыбку. – Да. Нравится? – Очень. – Видя, что её вопрос не вызвал отрицательную реакцию, девочка явно почувствовала себя смелее. – А волосы у вас тоже покрашены? – Нет, волосы настоящие. – Как-то не верится. – Она прищурилась, и её взгляд стал строгим. – Никогда раньше не видела никого с такими волосами… Аббаккио не выдержал и рассмеялся. – Хочешь потрогать? Чтобы убедиться. Девочка снова немного смутилась и ненадолго замолчала, но всем было очевидно, что она не откажется. Любопытство в таких случаях побеждало всегда. – Хочу. Аббаккио наклонился, подхватил её на руки и поднял к своему лицу. Девочка протянула руку и легонько коснулась его волос кончиками пальцев, а потом, осмелев, аккуратно потянула за пряди, едва достающие до подбородка. – Ого, они такие мягкие… Аббаккио снова не смог сдержать смех. Эта девчушка была безумно очаровательной, и он почему-то не сомневался, что, когда она вырастет, все мужчины будут с радостью плясать под её дудку. До самого участка Аббаккио так и нёс её на руках. Девочка всё продолжала трогать его волосы и спрашивать, как ей сделать так, чтобы у неё были такие же, и почему-то всё закончилось тем, что Аббаккио начал рассказывать ей истории из своего детства – например, про то, как однажды, играя с друзьями в догонялки, он споткнулся, упал в лужу и разбил колени, и его волосы стали коричневыми из-за грязи, поэтому его маме пришлось очень долго отмывать его, и она очень сильно ругалась. Едва переступив порог полицейского участка, они увидели дежурного офицера, разговаривающего с какой-то встревоженной женщиной и явно пытающегося её успокоить. Девочка на руках у Аббаккио резко дёрнулась. – Мама! Женщина обернулась на звук, и её глаза расширились от удивления. – Альба… Она тут же подлетела к ним, и Аббаккио без слов передал девочку в её руки. Воссоединение матери с дочерью выглядело прямо как сцена из фильма – женщина плакала, прижимая малышку к себе, пока та цеплялась своими ручками за её шею. – Моя милая, где же ты была? Я так беспокоилась… Буччеллати, который до этого стоял чуть позади, сделал шаг вперёд. – Мы нашли её недалеко от церкви. – Он улыбнулся и как-то ласково посмотрел на женщину, и сердце Аббаккио почему-то пропустило удар. – Мой друг предложил отвести её сюда, так как подумал, что это первое место, куда вы могли бы пойти, если сами её не найдёте. Женщина посмотрела на девочку, и та кивнула ей, подтверждая сказанное. И тогда по её щекам потекли слёзы облегчения. – Спасибо вам огромное! Я не знаю, что было бы, если бы вы её не нашли… Ох, я ужасная мать!.. Буччеллати ещё долго утешал её на пару с полицейским, убеждая, что всё в порядке и такое могло случиться с каждым. Аббаккио по большей части просто молча наблюдал за происходящим, иногда переглядываясь с малышкой и улыбаясь ей в ответ на её улыбку. Вся эта сцена казалась ему безумно неловкой, и он был благодарен Буччеллати за то, что тот взял коммуникацию на себя и освободил его от необходимости в этом участвовать. Но помимо неловкости было и что-то ещё, что-то, отчего на душе становилось тепло и спокойно. Это была чудесная девочка, и было видно, что её мама её очень любит. Аббаккио был рад, что эти двое воссоединились, и что именно они с Буччеллати помогли им найтись. И он точно знал, что теперь, когда две родные души снова вместе, с ними всё будет хорошо. Всю дорогу до станции Буччеллати как-то странно и очень радостно улыбался. Только в автобусе Аббаккио понял, что они так и не зашли в тот ресторан.