***
Итальянцы очень трепетно относились к своим традициям. Несмотря на то, что мир за пределами их родины с каждым годом всё сильнее набирал скорость, Италия – в особенности, её южная часть – продолжала жить в своём собственном ритме. Умение наслаждаться жизнью всё ещё считалось здесь главной ценностью. И одной из важнейших составляющих этой философии была сиеста. Аббаккио не любил пользоваться стандом на улице. Мысль о том, что его может случайно (или намеренно) увидеть какой-нибудь недружественный стандюзер, доставляла ему очень сильный моральный дискомфорт. Формально дружественных стандюзеров это тоже касалось. Аббаккио целенаправленно создавал тайну вокруг собственного станда и бережно её хранил, и это придавало ему уверенности. Сложно сказать, в чём конкретно здесь было дело – то ли он считал свои способности слишком удивительными и предполагал, что многие захотели бы заполучить их себе в пользование, то ли не хотел, чтобы его потенциальные враги знали, насколько посредственно Муди Блюз проявляет себя в битве, а, может, и всё сразу. Отчасти это, конечно, было похоже на паранойю. Но лучше уж так, чем вести себя слишком беспечно и пострадать от этого. Так что, если варианта использовать станд безопасно не было, следовало хотя бы свести риски к минимуму. Сиеста подходила для этого идеально, особенно если им предстояло отправиться в район, состоящий преимущественно из ресторанов, баров и клубов. В обеденные часы в таких местах можно было встретить разве что бездомных. – Чисто. – После короткого осмотра ближайшего окружения Буччеллати вернулся на то место, где они расстались пару минут назад. Он держал руки в карманах и выглядел вполне расслабленно, и это резко контрастировало с состоянием Аббаккио, который начал испытывать лёгкую нервозность ещё до того, как они оказались здесь. – Уверен? – Да. Аббаккио вздохнул и прикрыл глаза. Раздался звук, похожий на щелчок в телефонной трубке, и за его спиной появился Муди Блюз. — Обычно патрульные стоят там. – Буччеллати махнул рукой, указывая на противоположную сторону улицы, а затем развернулся на пятках и сделал несколько шагов назад. – Попробуй начать отсюда. – Четырнадцатое мая, около двух пятнадцати ночи? – Да. Муди Блюз быстро отмотал время до нужной точки и буквально через несколько секунд трансформировался в того самого русого короткостриженого мужчину с фотографии. Он мог воспроизводить только одного человека за раз, поэтому его товарища они не видели, но мужчина стоял наклонившись так, будто действительно нёс кого-то на спине. Аббаккио вопросительно посмотрел на Буччеллати. – Я думаю, это он. – Буччеллати кивнул. – Серый джемпер, как и говорили полицейские. Попробуй проиграть вперёд. Время на лбу Муди Блюза – точнее, мужчины – пошло в обратную сторону, он сделал шаг и направился прямо по улице. Аббаккио и Буччеллати двинулись следом за ним, держась по бокам. – Какого хрена ты такой тяжёлый… Мужчине явно было непросто нести товарища на спине. На его лбу выступил пот, он шёл медленно, дышал через рот и периодически делал характерные движения, как бы «подкидывая» сползающее вниз по спине тело. Аббаккио внимательно смотрел на его лицо. – Буччеллати, тебе не кажется это странным? – Что именно? – Его товарищ напился до полной отключки, но он сам… совсем трезв? Никаких признаков опьянения действительно не было. Мужчина не пошатывался, его не уводило в сторону, его мимика была естественной, а взгляд – вполне ясным и осознанным. При этом друг на его спине не просто был пьян – он, вероятнее всего, был без сознания. Если бы он бормотал что-то или подавал другие признаки жизни, Муди Блюз бы обязательно это воспроизвёл, но ничего кроме шагов они не слышали. Все трое шли вперёд в тишине около пяти минут, а потом рядом с ними раздался звук тормозящей машины. – Эй, приятель, помощь нужна? Мужчина остановился и повернул голову в сторону проезжей части – судя по всему, чтобы посмотреть на того, кто к нему обращался. – О нет, спасибо, я… – Со стороны машины послышалось едва слышное шуршание, и мужчина вдруг резко изменился в лице. – Ах, да… Да, пожалуй. Они услышали, как открывается дверь, как кто-то ступает на мостовую, подходит к мужчине и снимает товарища с его спины, и следом увидели, как он сам садится в машину. Водитель нажал на газ, шины заскрипели по дороге, и в этот момент Муди Блюз стал самим собой. Аббаккио нахмурился. При всех способностях его станда, были и ограничения – например, Муди Блюз не мог воспроизводить человека, движущегося на транспортном средстве, если сам находился вне него. Буччеллати об этом знал, и Аббаккио готов был поклясться, что на его лице появилось беспокойство, смешанное с разочарованием. – Что ж… Похоже, это тупик. Чувствуя, как внутри него всё закипает, Аббаккио рефлекторно сжал руки в кулаки. – Твою мать. Это наверняка были их похитители. И мы не узнали о них ровным счётом ничего. – Он тоже был разочарован, но хуже было то, что он почувствовал себя бесполезным, и это чувство мгновенно начало разъедать его изнутри. – Что-то здесь не так… Почему он сел в эту машину… Он ведь изначально не собирался… Буччеллати коснулся его плеча. – Я скажу Польпо, чтобы он поручил кому-нибудь связаться с полицией. В такое время по улице ездит не так много машин, наверняка найдётся кто-то, кто видел хоть что-нибудь… – Понимая, что Аббаккио уже не слышит его, он аккуратно сжал пальцы на его плече, пытаясь привлечь к себе внимание. – Аббаккио… Пойдём. Здесь больше нечего ловить. Аббаккио вынужден был согласиться.***
Иногда ему казалось странным, что кому-то вообще пришла в голову идея поручить ему что-то расследовать. Видимо, у этого кого-то слово «полицейский» ассоциировалось исключительно с решением загадок и поимкой преступников. Только вот незадача – будучи на службе, Аббаккио никогда этим не занимался. Он был патрульным и время от времени ездил на вызовы. Конечно, когда он проходил подготовку, ему объяснили какие-то основы. Но что касается опыта расследований, то он к моменту попадания Аббаккио в Пассионе равнялся нулю. Если бы не удивительные способности Муди Блюза, он бы никогда в жизни ничего не раскрыл. Аббаккио пытался объяснять это Буччеллати, но тот лишь отвечал что-то вроде «ты просто сам не знаешь, насколько ты наблюдательный». Как будто одной только наблюдательности было достаточно для того, чтобы тайное с твоей помощью становилось явным. Ладно, помимо станда было ещё кое-что, что чисто теоретически могло служить плюсом. Аббаккио ненавидел, когда у него что-то не получалось. Особенно если дело касалось поручений начальства. Старший по званию доверил эту работу тебе, значит, ты должен расшибиться в лепёшку, но выполнить задание. Иначе какой вообще смысл в твоём существовании? Буччеллати со звоном поставил чашку на блюдце. – Аббаккио... без десяти одиннадцать. Либеччо скоро закрывается. Нас попросят уйти. – Угу. Аббаккио даже не взглянул на него. После неудачи с проигрыванием они вернулись в Либеччо, и с тех пор он так и сидел над этой злосчастной папкой с материалами. Буччеллати отходил где-то на час (а может и больше), но Аббаккио этого толком не заметил. Он отказался ужинать, а чашка кофе, которую ему принес официант, так и стояла нетронутой. Кажется, за эти часы он уже успел выучить все отчёты экспертов и показания свидетелей наизусть, но картинка всё равно не складывалась. Было что-то, что он совершенно точно упускал, но сколько бы он ни смотрел, у него не получалось найти этот недостающий кусочек мозаики. Муди Блюз здесь оказался бессилен, поэтому Аббаккио мог рассчитывать только на самого себя. И на свой мозг, который никак не хотел работать нормально. Его виски́ давно сковало тупой болью, но он продолжал прокручивать факты в своей голове, продолжал пытаться, потому что должен был довести дело до конца. – Аббаккио. Внезапно Аббаккио почувствовал что-то тёплое на своей руке. Он наконец оторвался от бумаг, поднял глаза и увидел, что Буччеллати легонько касается костяшек его пальцев. С удивлением для себя Аббаккио обнаружил, что опять сжал руку в кулак. Когда у него появилась такая привычка? На этот счёт имелась только одна догадка. Аббаккио стал замечать следы от ногтей на своих ладонях лишь после прихода в Пассионе, но он был уверен, что это началось у него намного раньше. Он так и не смог отследить какого-то особенного триггера – это всегда происходило непроизвольно и даже в те моменты, когда ему казалось, что он абсолютно спокоен. Судя по всему, нервная система пыталась таким образом сигнализировать о своём критическом состоянии, но Аббаккио понятия не имел, что с этим делать, да и, если честно, ничего делать не собирался. Ему было всё равно. Буччеллати протянул к нему вторую руку, а затем развернул его кисть запястьем вверх и мягко погладил фаланги его пальцев. – Вот так. – Он чуть надавил и, плохо понимая, что происходит, Аббаккио разжал кулак, раскрывая ладонь. – Тебе нужно проветрить голову. Давай мы сейчас уйдём отсюда и прогуляемся буквально полчаса, а потом ты вернёшься домой и ещё подумаешь? – Буччеллати вложил свою ладонь в ладонь Аббаккио, едва ощутимо сжал её и погладил большим пальцем у основания. Его руки были тёплыми и удивительно мягкими для мужчины. – Что скажешь? По какой-то необъяснимой причине все мысли разом вылетели у Аббаккио из головы. От его ладони вверх пробежала волна мурашек, и он вдруг услышал, как его собственное сердце бешено стучит у него в ушах. Буччеллати смотрел ему прямо в глаза и… его взгляд всегда был таким гипнотизирующим? Аббаккио почувствовал, как его лицо начинает пылать. Он как-то слишком резко выдернул руку и не менее резко поднялся со стула. – Ладно. – Аббаккио взял папку со стола и тут же направился к выходу из зала. – Пойдём. Он не оборачивался, чтобы случайно не встретиться с Буччеллати взглядом снова.***
Надо признать, прогулка действительно пошла Аббаккио на пользу – по крайней мере, его голова перестала так сильно гудеть. Зайдя в квартиру, он закрыл за собой дверь ногой, разулся и прошёл в комнату, на ходу бросив папку на стоящий в углу стол. Следом буквально на автомате выполнил привычные вечерние ритуалы: снял с себя пальто, переоделся в футболку и треники и смыл косметику в ванной. Завязав волосы в крошечный хвостик на затылке (и когда они успели так отрасти?), он направился на кухню, чтобы сделать себе кофе, понимая, что ему предстоит бессонная ночь. Подготовив гейзерную кофеварку и чашку, Аббаккио потянулся к шкафчику, чтобы достать пакет с кофе. И неожиданно обратил внимание на две бутылки с вином, стоящие в глубине прямо за ним. Этот «неприкосновенный запас» остался у него с тех самых времён, когда дома могло не быть питьевой воды и еды, но вот вино всегда было. По какой-то причине Аббаккио перевёз их в новую квартиру с остальными вещами – наверное, просто рука не поднялась выбросить. Решил, пусть хранятся на всякий случай. «Всякий случай» с момента его вступления в Пассионе, правда, так и не наступил. Аббаккио понимал, что работа есть работа, какой бы она ни была, и даже представить себе не мог, чтобы он появился перед Буччеллати в том же виде, в каком тот имел несчастье лицезреть его в их первую встречу. Он не столько воздерживался от употребления спиртного намеренно – скорее, это было для него чем-то само собой разумеющимся. Воспоминания о тех зимних месяцах вдруг нахлынули на него. Конечно, все они были нечёткими и обрывистыми, ведь в то время Аббаккио почти никогда не был трезв. Он ставил себе задачу напиваться до беспамятства и довольно успешно её выполнял. Но, что интересно, каким-то удивительным образом он всё равно умудрялся всегда просыпаться дома. Даже если он не мог вспомнить, как вернулся туда и почему у него опять разбиты костяшки – знакомый бетонный потолок каждый раз был первым, что он видел, когда открывал глаза. Казалось бы, по всем законам жанра он должен был хотя бы однажды проснуться где-нибудь в подворотне, валясь в куче мусора, но нет – до какого бы состояния он ни доводил своё тело, оно всегда, как упрямый, но верный друг, приносило его домой. Он снова подумал о тех двух парнях. Что такого надо было выпить, чтобы полностью отключиться? Не так, чтобы не мочь идти без посторонней помощи, а чтобы кому-то пришлось нести тебя на спине? Да ещё и напиться не за компанию, а в одиночку, наблюдая, как твой товарищ растягивает единственный стакан газировки? Они изначально договорились об этом? Или…? Аббаккио бросил пакет с кофе рядом с кофеваркой и ринулся в комнату. Открыв лежащую на столе папку, он быстро нашёл там нужный листок и ещё раз пробежался по нему глазами. Что-то во всём этом деле было не так, и, кажется, он наконец начал понимать, что. На ходу обувшись и схватив с вешалки у двери первую попавшуюся куртку и кепку, Аббаккио пулей вылетел из квартиры.