***
Ночной Неаполь встретил их лаем собак и умеренным ветром. С момента их последней прогулки на улице стало гораздо прохладнее. Несмотря на середину мая, после захода солнца температура обычно падала почти в два раза – такими были особенности климата в их регионе. Но Буччеллати не имел ничего против – он привык к любой погоде. Когда мама ушла и они с отцом остались вдвоём, он начал периодически выходить с ним в море на рассвете, а воздух к этому времени ещё не успевал прогреться. Поэтому ощущение ночной свежести показалось Буччеллати очень знакомым и неожиданно комфортным. На какой-то момент он даже задумался о том, чтобы устраивать себе ночные прогулки время от времени, но быстро отмёл эту идею – со сном в таком случае пришлось бы попрощаться, а у них и так были нелады в последнее время. От места, где жил Буччеллати, идти до пункта их назначения было недалеко – около пятнадцати минут прогулочным шагом. Бо́льшую часть времени они шли молча – Буччеллати погрузился в себя, пытаясь обдумать всё, что сообщил ему Аббаккио накануне. Похоже, тот парень споил своего товарища специально. Но зачем? И почему обязательно нужно было тащить его от клуба через бар? И что это были за люди, подкупившие бармена и убедившие его соврать полицейским? В этой истории действительно было много вопросов. И чем дальше, тем меньше она походила на простое похищение солдат с целью выбить из них информацию под пытками или просто запугать их начальство. В какой-то момент Буччеллати почувствовал на себе взгляд. Он поднял глаза на Аббаккио и увидел, что тот смотрит на него с какой-то странной усмешкой на губах. – В чём дело? – У тебя волосы волнистые. Буччеллати понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чём вообще идёт речь. – Волосы?.. А. Это те, что были в косичке. – Я догадался. Между ними повисла короткая пауза. – У меня было пять минут на сборы, – наконец проговорил Буччеллати. Он чувствовал себя странно – так, будто ему нужно было оправдываться. И это слегка раздражало. Он всегда пристально следил за своим внешним видом и тратил много времени на всё, что касалось его образа. Ему нравилось выглядеть безупречно, но в то же время всё это было для него скорее чем-то вроде хобби, приятного ритуала, нежели вопросом самооценки и какой-то необходимостью. Он чувствовал себя хорошо в абсолютно любых вещах и с абсолютно любой укладкой. Всегда. До сегодняшнего дня. Что, чёрт возьми, с тобой не так, Бруно? – Выглядишь отлично всё равно. Секундное замешательство, и следом у Буччеллати перехватило дыхание, а краска ударила ему в лицо. Он тут же отвернулся, пытаясь скрыть от Аббаккио своё смущение, и втянул голову в плечи, не вполне понимая, почему его тело реагирует таким образом. «Выглядишь отлично всё равно». Это прозвучало так прямо, так просто и так искренне… Как будто Аббаккио вовсе не пытался сделать комплимент, а просто сказал то, что первым пришло ему на ум. И по какой-то неизвестной причине после этих слов сердце Буччеллати начало стучать так, будто хотело раздробить его грудную клетку. Он постарался незаметно сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного привести себя в чувства, и приподнял воротник рубашки, потому что прохладный ночной воздух, коснувшийся его пылающего затылка, неожиданно показался ему ледяным. – Мы пришли. Резкий запах табака ударил Аббаккио в нос, стоило ему перешагнуть порог клуба. Вокруг стоял полумрак, освещаемый лишь розовым – точнее даже, ярко-малиновым – светом прожекторов, висящих под потолком. Из динамиков доносилась музыка чем-то напоминающая джаз. Сделав буквально несколько шагов вперёд, они оказались в основном зале – огромном помещении с красными кожаными диванами, сгруппированными вокруг подиумов с шестами, барной стойкой где-то вдали, и колоннами с мягкой обивкой, условно делящими его на несколько секторов. В лучших традициях подобных заведений, всё это вместе выглядело как полная безвкусица. – Жди здесь. Получив в ответ короткий кивок, Буччеллати скрылся из виду. Чтобы не стоять на проходе, Аббаккио отошёл немного в сторону, опёрся о стену и продолжил лениво рассматривать зал, пытаясь таким образом хоть как-то скрасить ожидание. Он припоминал, что, когда работал в полиции, несколько раз приезжал в подобные заведения, чтобы разнимать дебоширов, с которыми не удавалось справиться местным охранникам. Все эти клубы были похожи друг на друга как один – различались разве что цветовые решения. Главным сходством, которое Аббаккио всегда улавливал очень чётко, было ощущение одиночества. И посетителям, и управляющим, и танцовщицам, и тем более хозяевам – всем здесь было глубоко плевать друг на друга. Никто ни в ком не видел человека – в зависимости от своей роли ты была либо куском мяса, либо денежным мешком. За яркими цветами, громкой музыкой, флиртом и похотью здесь пытались спрятать именно это – всепоглощающую внутреннюю пустоту, возникшую оттого, что никого на самом деле не волновало, что происходит в твоей жизни и в твоей голове. – Скучаешь, красавчик? Аббаккио почувствовал, как что-то тянет его за рукав, и повернул голову влево. Перед ним стояла женщина, в которой он мгновенно узнал работницу клуба. Она была одета в бежевые колготки в мелкую сетку и чёрное боди с большим количеством страз и кружева и треугольным вырезом под грудью. Её длинные волосы были чуть завиты и уложены под боковой пробор, а на лицо был нанесён яркий макияж с акцентными губами и накладными ресницами. И всё же, несмотря на довольно кричащий образ, который по мнению Аббаккио выглядел скорее отталкивающе, он не мог не заметить, что женщина была очень красивой. У неё были точёные скулы, пухлые губы и выразительные зелёные глаза с редкими ореховыми вкраплениями. – Нет, я жду кое-кого. Женщина подалась вперёд и прижалась к нему всем телом, а затем скользнула рукой по его груди и заглянула в глаза. – Может быть, пока этот «кое-кто» не пришёл, имеет смысл заняться чем-то более интересным, чем просто ожидание? Ты мог бы посмотреть на мой приватный танец… например. Она чуть прикусила нижнюю губу, её взгляд стал томным, и, глядя на её лицо, чувствуя аромат её духов и её руку, всё ещё касающуюся его груди, Аббаккио вдруг ощутил очень яркую эмоцию, закипающую у него внутри. Эта эмоция называлась «раздражение». – Зачем ты этим занимаешься? Девушка опешила, её зелёные глаза округлились. – Что? Раздражение усиливалось, и Аббаккио почувствовал, как напрягаются мышцы его челюсти. – Зачем ты этим занимаешься? – Он повторил вопрос со звенящей сталью в голосе. – Посмотри на себя. Ты ведь красивая и наверняка не глупая, и умеешь обращаться с мужчинами. Неужели нельзя найти этому другое применение? Неужели ты правда считаешь, что предел твоих возможностей в этой жизни – это ублажать всяких отбросов вроде меня, подкладывая себя под них? – Девушка была ниже его сантиметров на двадцать, и с каждым словом Аббаккио становилась в его глазах всё более и более хрупкой, поэтому он поймал себя на том, что помимо раздражения начинает испытывать что-то вроде сожаления по отношению к ней. – Ты же должна понимать, что это скользкая дорожка. Ещё пара лет такой жизни, и в лучшем случае ты закончишь наркоманкой с сифилисом, трахающейся со всеми подряд за дозу, а в худшем – тебя придушит какой-нибудь очередной «клиент» в процессе того, что обычно происходит после этих ваших «приватных танцев», и никто даже не подумает о том, чтобы возбуждать дело по факту твоей смерти. Лицо девушки изменилось до неузнаваемости. Милые приятные глазу черты исказила гримаса испуга, а следом и гнева, и она тут же отпрянула от него, дернувшись так, будто её обожгло. – Много ты понимаешь в этой жизни, урод. Её слова произвели на Аббаккио какое-то особенное впечатление. По идее, он должен был разозлиться ещё сильнее, но его гнев почему-то тут же утих. Она была права. Будь он сам образцом для подражания, разве стоял бы он сейчас здесь? Кто он на самом деле такой? Бывший полицейский, не справившийся со своими обязанностями. Взяточник, из-за которого погиб его напарник и друг. Запойный алкоголик, и, наконец, скатившийся на самое дно неудачник, который принял предложение вступить в мафию, потому что для него это был единственный шанс хоть на какую-то жизнь. Учитывая всё это, разве он имел право осуждать чужой выбор и читать нотации этой несчастной девушке, просто некстати подвернувшейся ему под руку? – Всё так. Похоже, я действительно ничего не понимаю, – только и смог сказать он. Гнев на лице девушки сменился недоумением, после чего его выражение стало презрительным. – Псих. Всем своим видом давая понять, что не собирается продолжать разговор, она развернулась и удалилась вглубь зала, почти мгновенно исчезнув среди теней. Аббаккио вздохнул и прикрыл глаза. Произошедшее оставило у него довольно мерзкое послевкусие, но сейчас он не чувствовал в себе ни сил, ни желания думать об этом. Ему вдруг очень сильно захотелось уйти отсюда и поскорее отправиться домой. Но эта ночь только началась. Им с Буччеллати ещё предстояло разобраться в том, что произошло в этом заведении накануне. Кстати, о Буччеллати. Разве он не должен был уже вернуться? Времени и правда прошло достаточно много, поэтому Аббаккио начал озираться по сторонам и, повернувшись вправо, действительно увидел своего товарища, стоящего у входа в зал на расстоянии пары метров и неотрывно глядящего на него. Не вполне понимая, что происходит, Аббаккио вскинул брови, а затем выпрямился и направился к нему. – Буччеллати? Давно ты здесь? – Нет. – Стоило Аббаккио подойти, Буччеллати тут же повернулся к нему спиной и махнул рукой, призывая следовать за ним. – Идём. Аббаккио нахмурился. – В чём дело? Они двинулись по коридору, увешанному постерами с полуголыми девицами на шестах, в сторону уборных. – В смысле? – Ты выглядишь так, будто сейчас кого-нибудь задушишь. Буччеллати лишь пожал плечами, продолжая идти чуть впереди. – Всё в порядке. Наверное, я просто не выспался. Он не оборачивался, но, когда они проходили мимо зеркала, висящего рядом с гардеробом, Аббаккио увидел в отражении его лицо. Оно было похоже на каменную маску. Пройдя по коридору до самого конца, они оказались в той части этажа, где были расположены приватные комнаты. Буччеллати достал из кармана ключ и, дважды повернув его в замке, открыл дверь одной из них. Аббаккио вошёл внутрь первым. Небольшое помещение, выполненное в том же стиле, что и весь остальной клуб, вмещало в себя только внушительных размеров диван и низенький стеклянный столик. Над диваном висело широкое длинное зеркало, а на противоположной стене под потолком – две колонки. Внутри стоял всё тот же розовато-красный полумрак, но Буччеллати, вошедший следом за Аббаккио, сразу же щёлкнул выключателем за его спиной, и люстра на потолке, сперва показавшаяся исключительно декоративной, осветила комнату ярким желтым светом. – Они действительно были здесь. – Буччеллати закрылся изнутри, а затем убрал ключ обратно в карман. – Показали значки и сказали, что им нужна «переговорка». Эти комнаты часто используются для обмена информацией и обсуждения дел «без лишних ушей», так что подозрений это ни у кого не вызвало. – Отойдя от двери, он обошёл Аббаккио сбоку и встал рядом с ним напротив дивана. – Как они уходили, никто не видел. Аббаккио ещё раз окинул комнату взглядом и криво усмехнулся. – Ну что, дубль три? Буччеллати молча кивнул. Минута – и перед ними стоял человек, чей абсолютный двойник сейчас лежал где-то на полке в морге в ожидании похорон. Его отросшие кудри спадали на лоб и частично прикрывали уши, а между мощными густыми бровями пролегла глубокая складка. Губы мужчины были поджаты, и выглядел он немного растерянно и нервно. – Так… и о чём ты хотел поговорить? Откуда-то из пустоты раздался голос, который был им хорошо знаком ещё с первого раза. – Расслабься. Садись, давай выпьем. Мужчина присел на диван и аккуратно принял невидимый стакан из рук своего невидимого товарища. – Нужна ли нам переговорка, чтобы «просто выпить»? – Дружище, не нервничай ты так. Ты ведь знаешь меня с детских лет. – Судя по звукам, его собеседник тоже опустился на диван и глотнул из своего стакана. – Я хотел просто поболтать о жизни, как в старые добрые. – Ну так давай начинать. – Ладно. – Представление сильно портил тот факт, что они видели перед собой только одного «актёра», но Аббаккио был готов поклясться, что короткостриженый откинулся на спинку и принял максимально открытую и расслабленную позу, пытаясь за счёт этого создать непринуждённую обстановку. – Тебе не кажется, что Фернандо в последнее время стал каким-то странным? – Что ты имеешь в виду? Повисла недолгая пауза. – Ты точно не хочешь выпить? – Нет, я в порядке. – Кудрявый поставил стакан с алкоголем на столик, и в этот момент Аббаккио и Буччеллати многозначительно переглянулись. – С тех пор, как у него появились жена и ребёнок, он всё сильнее отдаляется от нас. – Короткостриженый говорил медленно и лениво, растягивая слова как будто специально. – В нём больше нет того духа приключений. Помнишь, раньше он соглашался на любую движуху? Это ведь во многом благодаря ему мы оказались здесь. А сейчас что? Отказывается выходить из зоны комфорта, даже когда я предлагаю действительно стоящие вещи. Кудрявый почему-то нахмурился. – Под «стоящими вещами» ты имеешь в виду предательство? Судя по тому, что его товарищ не спешил отвечать, он попал в точку. – Они предлагают бешеные деньги тому, кто знает, как добраться до капо Просперо. – Наконец проговорил короткостриженый неожиданно серьёзным тоном. – А мы знаем, как до него добраться. – Это отвратительная идея. – Кудрявый тоже стал более серьёзным, и в его голосе появились стальные нотки. – У них ничего не выйдет. Другие уже пытались и не раз. Их всех накроют и расправятся с ними. И с предателями обойдутся особенно жестоко. – Он неотрывно смотрел куда-то в одну точку – судя по всему, в глаза своего собеседника. – Дело не в том, что у Фернандо есть семья, которая тоже пострадает. Это и для нас с тобой было бы чистой воды самоубийством. Между ними снова повисла пауза, и взгляд кудрявого вдруг стал каким-то ласковым. – Я знаю это лицо. Ты злишься, что тебя не поддержали. – Он мягко улыбнулся, будто разговаривал с обидевшимся ребёнком. – По-хорошему, мы должны были сдать тебя сразу же, как только ты поднял эту тему в первый раз. Но мы не сделали этого. Потому что ты наш друг. Всё-таки мы выросли вместе, и вместе прошли через все испытания, что подкидывала нам жизнь. – Наклонившись вперёд всем телом, он положил руку на плечо своего товарища и снова заглянул ему в глаза. – Поэтому, прошу тебя, одумайся, ради всего святого. Пока ещё не поздно. – Уже поздно. На лице кудрявого тут же отразилось удивление. – Чт… Дальше всё происходило молниеносно. Скрип дивана, звук резкого движения. Кудрявого схватили и что-то прижали к его лицу, и буквально через несколько секунд у него закатились глаза, а его тело обмякло. Из пустоты снова раздался голос: – Прости, друг. Аббаккио остановил проигрывание. В комнате повисла тишина. Они молчали несколько минут, после чего Буччеллати устало вздохнул. – Что ж, очередной предатель. Каждый раз всё это заканчивается одинаково, и каждый раз никто не хочет учиться на чужих ошибках. – Он скрестил руки на груди, продолжая смотреть на Муди Блюза с чужим лицом, всё ещё лежавшего на диване. Его взгляд был задумчивым и немного печальным. – Получается, теперь нам предстоит выяснить, кто именно предложил ему эти «бешеные деньги», и… – Нам нужно навестить этого Фернандо. Буччеллати поднял на Аббаккио глаза и увидел, что тот стоит, уставившись в одну точку и сжав руки в кулаки. – Думаешь, он знает что-то, что может быть нам полезно? – Скорее всего да, но дело даже не в этом. – Выражение лица Аббаккио становилось всё более напряжённым, он буквально мрачнел с каждым произнесённым словом. – В курсе этого предложения были все трое. Если предателя заставили расправиться с одним из друзей, вероятнее всего, такая же участь ждёт и второго. Буччеллати прищурился и поджал губы, обдумывая его слова. – Насколько я знаю, за ним всё ещё присматривает охрана. Сказанное заставило Аббаккио криво усмехнуться. Он наконец повернул голову к Буччеллати и посмотрел ему прямо в глаза. – Как думаешь, люди, которые умудрились подстроить всё так, чтобы это выглядело как обычное похищение, подкупили бармена и судмедэкспертов и заставили Польпо нервничать настолько, что он подключил к этому делу обладателей стандов, смогут справиться с парочкой дуболомов, которым вряд ли объяснили, какого чёрта они должны охранять кого-то, кто едва ли выше их по рангу? Буччеллати ещё с минуту молчал, но потом решительно кивнул. – Ладно, идём.***
Время близилось к утру, и тёмно-синее небо постепенно начинало светлеть. В воздухе стояла предрассветная дымка, а где-то на горизонте виднелись плотные тяжелые облака. Усилившийся за эти несколько часов ветер гонял по мостовым мусор и обрывки газет. На улицах по-прежнему не было ни души и было удивительно тихо, и только в единичных окнах жилых домов уже (или всё ещё?) горел свет. В подъезде было темно. Сразу же заподозрив неладное, Аббаккио и Буччеллати медленно поднялись по боковой лестнице на третий этаж, стараясь не издавать ни звука. Длинный узкий коридор тоже был погружён во тьму – судя по всему, кто-то заранее позаботился о том, чтобы обесточить весь дом. Единственным источником света были несколько крошечных окошек под потолком, расположенных вдоль стены. В противоположном конце коридора с трудом можно было разглядеть скопление чёрных силуэтов. Двое из них лежали на полу без сознания, а ещё двое стояли у одной из дверей. Аббаккио и Буччеллати переглянулись, после чего Буччеллати нахмурился. – Жди здесь, – едва слышно прошептал он и скрылся в созданном его же стандом отверстии в стене. Прошло не больше минуты, и Буччеллати появился в поле зрения вновь – на этот раз на потолке прямо над одним из парней, охраняющих дверь. Дальше было дело техники. Вырубить одного ударом по голове и второго – спрыгнув вниз, ударом в подбородок с ноги. Быстро и без лишнего шума. Выпрямившись, Буччеллати отряхнулся и уже собирался повернуться в сторону лестницы и дать Аббаккио знак, что всё чисто, как вдруг за его спиной раздался звук выстрела, и прямо возле его щеки просвистела пуля. Ошеломлённый, он несколько секунд стоял неподвижно, а затем медленно обернулся и увидел ещё одного парня с пистолетом в руках, наставленным прямо на него. Третий? Но почему они его не заметили? Прятался в тени? – Какого хера?! – Несмотря на полумрак, на лице парня легко можно было разглядеть животный ужас. – Ты кто такой?! Руки вверх! Буччеллати медленно поднял руки так, что его ладони оказались на уровне глаз. – Спокойно, дружище. – Спокойно?! – Всё тело мужчины сотрясала мелкая дрожь, и, несмотря на все его попытки стоять ровно, пистолет в его руках ходил ходуном. – Я видел, как ты слез с потолка, мать твою! Буччеллати был растерян. Звук того выстрела до сих пор эхом отдавался у него в ушах. По-хорошему, ему нужно было как-то выбить пистолет из рук этого парня, но парень очевидно был взвинчен настолько, что при малейшем движении мог нажать на курок чисто рефлекторно. И что, если при таком раскладе он не успеет… – Послушай, дава… – Стой на месте, ублюдок! – Мужчина перехватил пистолет покрепче. – Пошевели хоть пальцем, и я выстрелю снова! – Не выстрелишь, сукин сын. Это не был голос Буччеллати. Аббаккио возник за спиной мужчины откуда-то из тени коридора и вырубил его быстрым и чётким ударом по голове. Буччеллати опустил руки и, незаметно для самого же себя, шумно выдохнул через рот. – Спасибо. – Не за что. – Аббаккио пнул лежащее на полу тело ногой, а затем этой же ногой запульнул пистолет в другой конец коридора. – Почему ты не уложил его сам при помощи станда? – Я… – Буччеллати на мгновение опешил. Действительно, почему? – Я просто не ожидал, что этот идиот сразу начнёт палить… – В эту секунду его осенило, и его глаза расширились от изумления. – Выстрел!.. Его наверняка слышали в квартире… – Блять. Курок был спущен одновременно с тем, как они ворвались в комнату. Дальше всё происходило как в замедленной съёмке. Пронзительный женский крик, пуля, летящая в сторону ребёнка, и мужчина, бросающийся вперёд, чтобы закрыть его своим телом. Стики Фингерс тут же выбил из рук короткостриженного пистолет, а следом Буччеллати вырубил и его самого. Аббаккио почувствовал, как все его внутренности превращаются в лёд, по цепочке, одна за одной. Несколько секунд он стоял в оцепенении, а затем, движимый каким-то неведомым импульсом, бросился к мужчине на полу, истекающему кровью. – Скорее! – Крикнул он женщине, чьё лицо было кипенно-белым, и с трудом узнал свой голос. – Несите тряпку, полотенце, что-нибудь! Он прижимал руку к ране на груди мужчины изо всех сил, но кровь всё равно продолжала течь, просачиваясь между его пальцев. За окном завыли сирены. – Аббаккио! – Буччеллати в мгновение ока оказался за его спиной и с силой схватил его за плечо. – Полиция здесь, мы должны уходить. – Нет, я… мы должны помочь ему… – Аббаккио, пожалуйста! – Буччеллати резко дёрнул его за плечо, и Аббаккио обернулся. – Ему уже нельзя помочь. – Он поджал губы и приподнял брови, и на его лице отразилась тревога, смешанная с сожалением. – Нам нужно идти. Аббаккио снова посмотрел на мужчину. Застывшее бледное лицо с приоткрытым ртом и стеклянными глазами, в которых навсегда отпечатался ужас. Он был мёртв. Когда полицейские ворвались в квартиру, они застали лишь женщину и маленького мальчика, рыдающих над трупом в луже крови. Чуть поодаль, в нескольких метрах от них, на полу лежал ещё один мужчина. Он был без сознания, и на его левой руке не было мизинца.