Хроники Таморианы. Погибшая Земля

Вернувшись в дом, Сварт увидел, что веселье идет полным ходом. За столом уже затянули удалую морскую песню. Впрочем, прислушавшись, он заметил, что слова, положенные на знакомый всем эргинцам мотив, звучат иначе. "Найди путеводную звезду в незнакомом северном небе, и она приведет к Холодным Землям. Далека дорога туда, и море полно опасностей! Шумит суровое море, и волны вздымаются выше скал. Исполинские чудовища разевают пасти и хлещут хвостами воду. Только смелый преодолеет бурное море. Наградой ему и его роду станет цветущий край. Там до самого окоема простираются цветущие луга. Там реки полны прозрачной воды. Там могучие леса полны дичи, и звери с царскими мехами сами идут в руки. Эта земля, как непорочная невеста, ждет смелого покорителя, что достоин ею владеть". Услышав за столом эту песнь, Сварт удивился. Никогда прежде таких не пели. Завидев его, моряки подвинулись, пропуская за стол. - Вот уже и песню сложили о Холодных Землях! - подмигнул ему Талос, наливая ковш темного шипучего пива. - Вспоминается плавание наше. Даже по ночам снится: как увидели белые скалы впереди, как жили там, пока чинили корабль... Я знаю, и многие наши тоже вспоминают. - Я тоже, - вздохнул Сварт. - Берет за душу Приморский Край. Мы столько прошли ради него, первыми из людей ступили на его землю. Она тоже запомнила нас, и тянет теперь к себе. "Трайя сказала бы, что наша встреча с Холодными Землями, не получив настоящего продолжения, стремится обрести себя". В эту минуту Сварту показалось, что достичь Холодных Земель у него теперь появляется и без царского дозволения. У него под рукой, и с ним - множество отважных моряков, каких пожелал бы себе на корабль любой кормчий. И людей, готовых покинуть Тамориану, становится все больше... Песня и выпивка разгорячили сердца, прогнали привычную осторожность. В этот час Сварт не сомневался, что все гости - верные друзья и союзники ему. По обычаю, за песню надо было сказать ответное слово. И он поднялся, держа в руках чашу. - Я предлагаю выпить за великое открытие - за Холодные Земли, богатые и роскошные! Я верю, рано или поздно таморианцы будут ими владеть! Гости в ответ тоже поднимали чаши, пили в ответ, горячо, одобрительно отвечали на пожелания Сварта. - Придет время - и народ в Холодные Земли придет! Вот как закончится харантийская война, и царь разрешит переселение! Чуть поодаль сидели другие люди, не столь близко знавшие Сварта и его близких. Они держались скромнее, не пели, не кричали, но негромко беседовали между собой, поскольку и до них доходили неопределенные слухи. - Кузнец-то о Холодных Землях не забывает! Готов опять идти за седьмое море... - Говорят, он не сам по себе. Будто бы Жрецы заплатили за поиски земли для новой Таморианы. Даже царь не знает, что они задумали... - Э, да что там один Сварт сделает! В море дорог-то нет. Вот если бы жив был Лоргар Буревестник, тогда бы, может, и нашел снова свои Холодные Земли... - Лоргара нет, но его описания пути, морские и звездные чертежи, Сварту достались в наследство, он на всякий случай их держит при себе. Говорят ведь, будто в Холодных Землях даже звезды в небе совсем другие, на наши не похожи. Не сразу разберешь, как по ним идти. - А говорят - Сварт те чертежи продал Жрецам, и на службе у них теперь? - Ври больше! Он их никому не продаст, дорожит ими больше зеницы ока. Не согласится, чтобы кто-то другой вместо него пришел в Холодные Земли. Своим наследством считает их. - Ну, так тоже нельзя! Будет всякий кузнец себе присваивать целый материк! Все, что открыли таморианцы, принадлежит Царству! Один только богоравный царь Мариан вправе распоряжаться Холодными Землями!.. Спор шел хоть и негромкий, но оживленный: об очень уж важных делах зашла речь, тут простая жизнь безвестных провинциалов неожиданно касалась Великих, на которых большинство людей смотрели издали, как на солнце, - царя и Жрецов! Лишь один человек насмешливо скривил губы, когда рядом с ним сказали о правах царя на Холодные Земли. Это был Балинур, недавно приехавший в Эргин. Здесь он никому не выдал, кем был прежде, стал работать с эргинскими простолюдинами на постройке "Морской ласточки". В последнее время в городе вертелось столько приезжих, что еще одному никто не удивился и не расспрашивал о прошлом. Балинур не был моряком, но он был воином, и быстро перенимал сноровку у товарищей по работе. "Если бы я, как многие знатные, предавался одним удовольствиям, теперь было бы поздно меняться", - думал он, засыпая вечером у общего костра после напряженного дня. Но с новыми товарищами Балинур пока не сближался, все время был среди них наособицу. Эксцентричному, но все же высокообразованному аристократу были скучны незамысловатые беседы и развлечения моряков, и он держался независимо, обычно едва отвечал на заданные ему вопросы. Этого было достаточно, чтобы люди вне работы обходили его стороной. Аргаду, приехавшему вместе с ним, Балинур строго запретил рассказывать о нем хоть что-то, и беглый философ держал слово. Вот он, Аргад, за столом, в окружении новых приятелей. Кажется, он успел поучаствовать в создании песни, прославляющей Холодные Земли. Впрочем, песня вправду хороша! "Найди путеводную звезду в северном небе..." В древних легендах пелось о храбром витязе, что прошел сквозь огонь, чтобы расколдовать свою невесту. Но пройти наяву через бурное море - подвиг не меньший. Балинур воодушевлялся, представляя подобное путешествие. Это было бы достойное дело!.. Может быть, ему следовало бы промолчать, но упоминание царя задело за живое. Вообразив себе изнеженного, болезненного Мариана и его друзей на корабле в бурном море, Балинур поднялся из-за стола, встряхнул черными кудрями. - А я пью за то, чтобы хозяевами Холодных Земель были те, кто их открыл! Желаю счастья тебе, Сварт. Пусть Боги помогут тебе снова придти туда! Звучный, повелительный голос Балинура резко прервал все прочие беседы. Не только Сварт обернулся, услышав такое пожелание, но и многие среди эргинских моряков. - Ты забыл, наверное: Тамориане сейчас не до Холодных Земель, - резко отозвался Сварт. - Разве ты - царь, чтобы распоряжаться колониями? Или ты шутишь надо мной? Прежде Балинур не стерпел бы такого тона ни от кого, даже от равного по положению. Он и теперь чуть было не схватился за меч, но вовремя вспомнил, что не взял его с собой на праздник. Да и спохватился: как бы ни было раньше, но здесь ему ни к чему было ссориться со Свартом. - Может, когда-нибудь и царь изволит оценить ваше открытие, - произнес Балинур мягче, уступая. Сварт еще некоторое время пристально его разглядывал. Что-то необычное показалось ему в этом человеке, и он пока не мог понять, к чему это. - Ты хотя бы подожди в другой раз до царского дозволения, прежде чем хвалить Холодные Земли. Балинур невесело усмехнулся: - Может быть, в море вы бываете смелей, чем за дружеским столом? И теперь уже наверняка не выдержал бы задетый за живое Сварт, и быть бы ссоре. Но Ганд, оставив молодую жену, вклинился между ними, простер руки, раздвигая спорщиков в разные стороны. - Успокойтесь, друзья! Не время сейчас между собой затевать ссоры. На первый раз вам хватит, чтобы понять друг друга. Ради счастья своей сестры, уймись, Сварт. Тебя никто не оскорблял. Ты же, Балинур, видел, как и я, харантийскую войну; если Боги дозволят, поглядишь и море. Там обычай еще строже военного: в команде все должны быть, как пальцы на одной руке. В море иначе нельзя. Ганд говорил спокойно и в то же время твердо, так что нельзя было не прислушаться к нему. Выслушав его, Балинур угрюмо кивнул и сел на свое место, будто пристыженный. Сварт, раскрасневшийся от гнева, теперь поднял глаза на зятя, поклонился ему и сестре своей. - Простите меня, забыл, что за праздничным столом чего только не скажут! Примите от меня подарок к свадьбе. Он поставил на стол перед Гандом и Рутой кованый из железа подсвечник. На ветвистом дереве распускались крупные цветы. Две высоких ветки были выточены так, чтобы держать свечи. А внизу у стола стоял элефант с поднятым хоботом - на счастье молодой семье. Едва новобрачные вдоволь налюбовались подарком, как в окно стремительно ворвалась темная молния, промчалась над головами, так что у всех засвистело в ушах. Прежде чем гости могли хотя бы разглядеть, она с пронзительным криком устремилась к Сварту и, сложив крылья, села ему на плечо. - Аэрин! - сам Сварт был изумлен не менее всех остальных. - Откуда ты здесь? Что случилось? Но говорить соколица, к сожалению, не могла, хотя продолжала гневно кричать и бить крыльями. - Почему она прилетела? - Как нашла тебя? - спрашивали столпившиеся вокруг гости. Сварт ласково погладил голову птицы. Если бы он мог понять, каким образом Аэрин отыскала его в чужом доме! Вернее, ему уже не в первый раз приходило в голову, что пожелания Трайи маленькой соколице обладали волшебной силой. Но об этом ведь не скажешь никому... - Надо спешить! Дома что-то случилось, - произнес он, выйдя из дома и садясь на коня. Следом за ним бросился Ганд, на ходу бросив виноватый взгляд в сторону жены. С ними поехали еще несколько человек, у кого были хорошие кони. Балинур на своем вороном обогнал остальных и оказался во главе отряда. За несколько бешеных скачков стремительные всадники оказались возле дома Сварта. Увидели, что ставни в спальне хозяина, обычные закрытые в отсутствие хозяев, распахнуты настежь. Белый лохматый пес, которому полагалось стеречь дом, спокойно спал, раскинув лапы. Стараясь ступать неслышно, Сварт с несколькими корабельщиками, подкрались к дому. Ганд с остальными стали к двери. Они увидели, что поодаль к дуплистой смоковнице привязан чей-то конь. Значит, злоумышленник всего один, и он еще тут... В спальне у Сварта все было перевернуто вверх дном. Стол и скамейка торчали ножками вверх, тяжелый ларь с одеждой открыт и сдвинут с места. По комнате клочьями летал пух, он устилал весь пол. В данный момент стоявший спиной неизвестный человек занимался тем, что вспарывал ножом подушку и перины на постели. Увидев непередаваемую картину разгрома, Сварт прыгнул в окно навстречу злоумышленнику. - Куда? У него нож! - крикнул Балинур, прыгая за ним следом. Видя, что дело плохо, вор метнулся к выходу, держа наготове нож. Но тут же быстрее стрелы в окно влетела Аэрин и с пронзительным боевым кличем кинулась в лицо неизвестному. Тот пошатнулся и упал, закрывая лицо. Из-под пальцев брызнули ручейки крови. Сварт подошел к злоумышленнику, ногой перевернул его. Узнать невозможно, только с окровавленного лица умоляют бегающие глаза неопределенного цвета. - Ну и что ты у меня искал? И кому это нужно? - сейчас Свартом овладело неожиданное хладнокровие; в бурю тоже бывало так. Раненый помолчал, слизывая стекающие в рот струйки крови. - Я искал... морские и звездные чертежи Лоргара Буревестника. Все говорят, что они тебе достались. Сварт нахмурился. Чертежи пути в Холодные Земли в самом деле были у него. Он их сберег в надежде на лучшее будущее, а больше всего - на память о дяде и о великом путешествии. Кому, кроме него, они нужны теперь, во имя короны Морского Царя?! Раненый продолжал, хлюпая и кривясь от боли. Сидевшая на двери над его головой Аэрин воинственно топорщила крылья и кричала, словно подтверждая слова своей жертвы. - Говорят, что ты продашь чертежи Жрецам, и они сами снарядят корабли... Вот меня господин Фаларен и послал: мол, мы верные царские слуги, и не можем позволить, чтобы кто-то обманывал божественную волю царя... Ну, серебра дал в уплату, конечно... - Понятно все... На, перевяжи раны, - Сварт бросил пленнику отрез белого полотна из ларя. Заглянувший в это время в комнату Вирт даже присвистнул, увидев, какой разгром там творится. - Ого! И что теперь со всем этим делать? - Ну, что?.. Этого вот заставить бы навести порядок, но он же все кровью зальет. Пусть пока посидит в погребе, а мы решим, как быть. Когда стонущего от боли раненого увели прочь, Сварт достал чертежи из тайника в стене - очень хорошего, до которого вор не добрался. Возможно, он просто не успел. - Что ты собираешься делать? - поинтересовался Ганд у своего родственника. - Станешь их все время носить с собой, чтобы не выкрали? - А ты что предлагаешь? - переспросил Сварт. Сам он пока еще даже не подумал, что будет делать с чертежами дальше. Но Ганд был гораздо предусмотрительней. - Если царским людям так нужны чертежи, отдай им их, - и, заметив крайнее недоумение на лицах Сварта и остальных, пояснил: - Поддельные! Они обменялись пристальными взорами, все лучше понимая друг друга. - Отличная мысль! - рассмеялся Сварт, и ударил себя ладонью по колену. - Царским людям нужны не столько чертежи, сколько, чтобы их не было ни у кого другого. Мы их перерисуем и отнесем вместе с этим незадачливым вором. Теперь я - верный подданный, не имеющий никаких опасных секретов! - Теперь от царских людей тебя защитит слух о поддержке Храмов, а от Храмов - служба царю. Если Жрецам вообще есть до тебя дело, - сообщил Ганд своему родственнику. Сварт, как обычно, вздохнул про себя при упоминании о Жрецах. Усевшись на подвинутый к стене ларь, он усмехнулся: - Кому же тогда можно служить по-настоящему, всей душой? Ганд огляделся по сторонам. В комнате, кроме них двоих, был только Балинур; остальные вышли. Все трое внимательно переглянулись, без слов заключая союз. - Самой главной силе, той, что одна заслуживает, чтобы ей служили, - произнес Ганд с особым значением. - Тамориане? - быстро переспросил Балинур. Однако Ганд покачал головой. - Нет. Человечеству. Если оно выстоит и двинется вперед, вопреки всем несчастьям - это означает победу, даже если бы гордое имя Таморианы забылось навсегда. Возможно, к тому и идет. Все больше людей хотят покинуть Тамориану. Над ней вьются беды, сгоняют людей из родных мест. Быть может, новая Тамориана возродится в других краях, например, в колониях вокруг Зеленого моря. Или еще дальше к северу. Все трое помолчали, размышляя про себя. Первым отозвался Балинур, блеснув горячими глазами: - Тогда я с вами! Это будет дело для настоящих мужей! И все трое, поставив на место стол, вместе пожали руки, заключая союз. Затем Сварт первым спохватился, достал чертежи Холодных Земель. - Не будем терять время! Тут и так работы надолго. - Да уж... - согласился Ганд, разглядывая незнакомый рисунок северного звездного неба. - Составлять такие чертежи, кстати, я не учился. Для этого в войсках есть ученики Храма Науки. - Ну вот! - Сварт разложил тонкий папирусный лист и достал несмываемую водой краску, какой пользовались на кораблях. - Посоветовал мне, а теперь я один должен все делать? Приглядевшись повнимательней к звездным чертежам, Балинур неожиданно тоже взял мягкую кисточку, обмакнул в краску, поставил звездочку на новом чертеже правее того места, где должно быть око Небесного Быка. - Давай помогу. Меня в свое время учили составлять чертежи. Сварт раскрыл было рот, но так и не сказал ничего, лишь молча подвинулся, уступая Балинуру половину листа. - Спасибо тебе! А ты, Ганд, поезжай до утра домой. А то Рута прибежит, станет нас колотить скалкой за то, что забрали тебя; я свою сестрицу знаю... Новобрачный улыбнулся в ответ. - Только ради Руты уеду до утра. Когда вернусь, поедем в корабельное управление. Удачи вам с чертежами! Всю ночь Сварт с Балинуром переносили на папирус чертежи с некоторыми изменениями. Могучий Звездный Охотник гордо сиял в северном небе, а поодаль от его стрел прятался в своей берлоге Медведь. Но очертания их едва заметно сдвигались в сторону. А что означает "едва заметно" в море, где нет иных приметных вех, кроме звезд? Малейшая ошибка уведет далеко в сторону от верного пути, туда, где нет и не было никакой земли. Во всяком случае, не та, которую искали. Заканчивая последние пометки на чертежах, Сварт слегка измял листы и обрызгал их соленой водой, чтобы выглядели пережившими путешествие. Когда они с Балинуром закончили работу, за окном уже светало. Их товарищи дремали в соседней комнате. Сварт потянулся и зевнул, поведя плечами до хруста. - Вот и все. Теперь подождем Ганда. Надеюсь, моя сестра его скоро отпустит... Ганд и впрямь приехал рано поутру. Он был сегодня в воинском снаряжении: в кожаном нагруднике и военном плаще, с мечом у пояса. Поглядев, как Сварт прячет поддельные чертежи в сумку из непромокаемой кожи тюленя, его родственник одобрительно кивнул. - Ну, теперь можно и в корабельное управление, к "верным слугам царя"! У начальника эргинского корабельного управления, господина Фаларена, день не заладился с самого начала. Собираясь на службу, он поругался с дочерью, требовавшей денег. Пришлось отказать ей наотрез, ничего не объясняя. Не скажешь ведь упрямой девчонке, что его союзникам - купцам и поставщикам, стало гораздо трудней наживаться, чем прежде, и они не так охотно делятся с ним. И не пришлось бы в скором времени давать отчет - не тем, так этим... А надо всем нависала тяжкая тревога, что его слуга, посланный украсть морские чертежи из дома кузнеца, что-то не возвращается. Неужто сбежал с украденным к тем, кто заплатит больше? Или был застигнут врасплох? Но ведь дома у кузнеца точно никого не должно быть, все на свадьбе его сестры. Что же могло случиться? Но чего никак не мог ожидать господин Фаларен - так это того, что сам кузнец Сварт явится к нему с утра вместе с Гандом, взяв с собой десяток вооруженных мечами корабельщиков. Писцы, сидевшие в приемной, даже открыли рты от удивления. И сам Фаларен хотел было позвать стражу, даже приподнялся в кресле, да так и не решился ничего сказать. Прямо войско перед ним! - Пусть солнце ясно светит тебе! - пожелал Сварт, сев за стол перед управляющим кораблями. - Говорят, ты обеспокоен пропажей одного из своих слуг? Так мы его привели. Только поучили немножко, чтобы не воровал. Все это произошло так внезапно, что господин Фаларен вздрогнул, как от холода. И тут же выругал себя: ему бы отказаться от всех обвинений, сказать, что впервые видит этого человека. Слово вора - не доказательство. А теперь выдал себя с головой. Вор с изуродованным Аэрин лицом со стоном повалился на колени, умоляя пощадить. Лицо его было все перевязано белой тряпкой, на которой кое-где проступали кровавые пятна. Соколица ударила его на излете, но ее бритвенно-острые когти, способные распороть летящего гуся, все равно рассекли человеку лицо наискосок. Удивительно, как глаза уцелели. - Хозяин, я не виноват! Забрался в дом, собаке дал лепешку со снотворным! Лихая беда моя принесла кузнеца, меня схватила, изуродовала... - Пошел прочь! - топнул ногой господин Фаларен. - И молчи теперь! Перевязанный шарахнулся прочь, ударился плечом о дверь, но, прежде чем уйти, остановил взгляд на Сварте и заскрежетал зубами от бессильной ярости. Оставшись в комнате управляющего, Сварт положил перед ним чертежи. - Я хочу говорить откровенно, господин Фаларен. Я - мирный человек, и не хочу, чтобы кто-то следил за мной или забирался в мой дом, искал некие записи. Мне нужно, чтобы никто не мешал жить спокойно, заниматься своим ремеслом, как подобает верноподанному царя Мариана. Я согласен уступить чертежи моего дяди, если они так нужны. Начальник корабельного управления изучал лежащие перед ним чертежи, близоруко щурясь, разглядывал очертания берегов и морских бухт, причудливые рисунки созвездий. Глаза его маслились от удовольствия. Кто бы мог подумать, что кузнец окажется настолько сговорчив! - Вот и хорошо, Сварт, вот и ладно! Я очень рад, что ты проявил благоразумие. За чертежи тебе полагается щедрая награда, - управляющий открыл ключом ящик, достал холщовый мешочек и высыпал горсть жемчужин. - Здесь что-то около пяти тысяч золотом. Конечно, Холодные Земли могут принести гораздо больший доход, правда? - Истинная правда, - кивнул Сварт, всем видом изображая горячую радость от полученной награды. В это время снаружи послышались голоса, затем дверь распахнулась, и вбежала дочь господина Фаларена, Арилия. В слишком короткой для зимы тунике, оставляющей открытыми грудь и плечи, в белокуром кудрявом парике, она была, как многие богатые провинциалки, испорчена стремлением подражать столичным аристократкам, которых, к тому же, не встречала, и потому выходило невпопад. Увидев ее, Балинур, стоявший среди корабельщиков, тонко улыбнулся: он-то знал и настоящих... За Арилией следовал плечистый молодой раб, нес какие-то свертки, коробочки. Должно быть, новые покупки взбалмошной хозяйки. Сгоряча не обратив внимания на посторонних людей, Арилия подбежала к отцу, требовательно проговорила: - Я купила новые топазовые серьги. И еще шелковое покрывало: оно мне очень нужно для праздника у жены градоначальника... Нерис, дай расписки! Господин Фаларен, изучив их, укоризненно взглянул на дочь. - Милая, я, конечно, тебя люблю. Но нельзя же покупать все, что привозят в Эргин торговцы? Арилия капризно вздохнула. - Я уже взяла их, и не могу вернуть! Ну что тебе стоит, отец? Думаешь, кто-то не знает, сколько ты берешь с купцов за разрешение торговать? А с царских и храмовых мастерских?.. Она вдруг осеклась, заметив Сварта со спутниками. За своим столом господин Фаларен делал такие знаки, словно готов был уничтожить дочь. Подойдя к Сварту, Арилия ослепительно улыбнулась. - Рада тебя видеть! Не надумаешь ли продать мне свою соколицу? Отца я уговорю разориться... Сварт изобразил сдержанную улыбку. - Нет, госпожа... Арилия надула пухлые губы. - Ты же кузнец, на что тебе ловчая птица? А я стану с ней выезжать на охоту, показывать ее гостям... - Нет, госпожа, - уже строже отозвался Сварт. - Я нашел и вырастил Аэрин, она мой друг. Не отдам ее. Разочарованно вздохнув, девушка отвернулась от него, оперлась рукой о плечо своего раба. - Нерис, увези меня домой! Из окна видно было, как раб подсаживал Арилию в высокую изящно сделанную повозку. Никто и не задумался, что при этом незамужнюю девушку почти что в объятиях держит молодой сильный мужчина. Потому что Нерис был рабом. Для большинства работ в Тамориане использовали вольнонаемный труд. Свободные люди работали лучше, и своим положением были довольны. Но для личных услуг богатые люди предпочитали рабов. Именно потому что с ними можно было не стесняться ничего. Управляющий кораблями чувствовал на себе любопытные взгляды корабельщиков, насмешливый взор Сварта и - самый опасный, словно пронизывающий насквозь, - Ганда. Тот, как бы внезапно о чем-то припомнив, достал еще несколько папирусных листов с очень знакомыми печатями. Но коснуться их не дал. - Я понимаю, господин Фаларен: на булавки такой милой дочке уходит много денег. И мне, в конце концов, нет дела, как ты, "верный царский слуга", ведешь дела с купцами, чью казну пополняешь охотнее - царскую или свою. Но здесь земли Храма Луны, и Владычица Селена велела мне надзирать за строительством. А что я застал, приехав в Эргин? Лес для строительства расхищался, железо давали ржавое, пеньки для снастей не было! Я выяснил, что следы идут в корабельное управление, и лично к тебе, господин Фаларен. На управляющего было жаль смотреть. Он полулежал, обвиснув в своем кресле, глядел остекленевшими от страха глазами, как птица, завороженная змеей. Не сразу смог заговорить, тыча дрожащей рукой в показанные Гандом свитки. - Я уже все исправил... Теперь всего будет вдоволь, и высшего качества... все выдам по первому требованию... Только ты, господин Ганд, никому не показывай этих свитков, хорошо? Светлые глаза Ганда блеснули, как лезвия мечей. - Я их укрою. Но с двумя условиями. - Хоть тысячу! - заверил управляющий. - Первое - ты больше ничем не побеспокоишь меня и мою родню, в первую очередь - Сварта. Второе - корабли должны в самом деле строиться в надлежащие сроки и из самых лучших материалов! Теперь не то, что раньше: пустите корабль с изъяном; потонет - управлению дадут новый заказ. Теперь от этих кораблей зависит наша жизнь и смерть. И твоя, господин Фаларен. И твоей беззаботной дочери тоже. Ты слышал, что по всей Тамориане творится неладное, знаешь, что Жрецы призывают всех спасаться бегством. И, если хоть один корабль утонет в море, я тебя достану с морского дна! Покорный, сломленный господин Фаларен поклялся Вечным Солнцем, что отныне будет делать для строительства все возможное. Свернув в бухту, где строились корабли, Ганд удовлетворенно выдохнул, сбросив алый плащ: - Уф! Вот теперь начинаю верить, что построим корабли вовремя!.. Они строили. К тому времени уже повсюду говорили открыто, что скоро Тамориану ждут большие потрясения, а менее осторожные люди заявляли прямо: "Всеобщая гибель". В Эргин и другие портовые города стекался народ со всей Таморианы. Богатые и знатные люди уезжали заранее, спеша пережить трудные времена в колониях на материке, они увозили с собой все имущество. Бедные набивались в трюмы, как соленые рыбы в бочку; лишь бы уплыть! Но готовых кораблей не хватало на всех. Их предстояло построить, и стройка кипела день и ночь. Любого пришедшего в город мужчину, способного владеть топором и молотком, провожали к кораблям и ставили на работу. Хватало дел и женщинам: они шили паруса, вязали снасти, готовили пищу, лечили больных и пострадавших, которых становилось все больше, потому что работали в головокружительной спешке. А тем временем со всех краев Таморианы доходили угрожающие известия, и люди, слушая их, ускоряли работу, вновь находя, казалось бы, давно иссякшие силы. Все указывало на то, что у них мало остается времени...