***
Он негодовал. — Мой господин, оставшиеся семена следует оставить на посадку. Эль-Тэмур изнемогал, ни один чай теперь не мог удовлетворить его запросы. А редкие семена полуночника уже давно бы закончились, не отложи Ней Ви несколько штук. — Сколько времени потребуется, чтобы вырастить новые семена? — После появления ростков — не менее месяца, чаще — два, — Ней Ви не уточнила, что условия для этого должны быть идеальными. — Но если задержаться с «ночным солнцем», можем потерять оставшиеся семена. — Месяц, — канцлер поник. — Вероятно, у Сон Ни могли оставаться семена в запасе. Как только я попаду на гору, вернуться смогу и с «ночным солнцем», и с семенами. Эль-Тэмур грозно метнул взгляд. В последнее время нейватор всё чаще говорила о своей поездке до горы Нейва, как будто этот вопрос был уже решённый. Но он и не мог отрицать необходимость этой миссии. — Допустим, ты отправишься на гору, — нехотя сказал сквозь зубы канцлер. — Одну я тебя не отпущу. Но и стражников твоих отправлять слишком затратно. Ней Ви догадывалась, что где-то в потаённом месте, под подушкой, канцлер сундуками хранил бумажные деньги либо золотые и серебряные слитки, но даже при своём богатстве он был необыкновенно жаден. — Мой господин, — в голосе ощущалось давление. — Из этой поездки я повезу нечто очень ценное, что не должно попасться на глаза простым людям. Вы правда хотите, чтобы наш секрет знали ещё двадцать человек? — И что ты предлагаешь? — Отправьте со мной генерала Тал Тала, — теперь через зубы пришлось говорить нейватору. И канцлеру идея приходилась не по душе, но стоило подумать о загадочном «солнце», картина перед ним возникала неописуемая. Нечто, что принадлежало не просто учителю нейваторов, но культуре в самом обширном смысле. Кто слышал о Сон Ни, ошибочно принимал знания чужеземца за свод правил закрытого общества, но ещё в то время, когда Эль-Тэмур был генералом, волей случая знакомым с чудаком, он знал, что самопровозглашённый первооткрыватель Нейва умалчивал другие, более сложные и совершенные истины, доступные лишь его последователям. Ней Ви оправдывала ожидания, как и её учитель, преемница неохотно упоминала о любых нюансах, связанных с культурой. Вытянуть из неё что-то конкретнее сухих законов Нейва, о которых Эль-Тэмур и так знал от Сон Ни лично, было невозможно. Скользкая и скрытная, она проявляла осторожность, достойную статуса преемницы. В мыслях не укладывалось, что такой смышлёный ученик мыслит так поверхностно, чтобы единственным стремлением было превосходство над заслугами Сон Ни. Чем больше канцлер пытался понять ход её мыслей, тем запутаннее становился их клубок, как будто нить распутывали не с того конца. Никто не должен был узнать, что скрывается под личиной «солнца». — Значит, Тал Талу ты доверяешь? Ней Ви мотнула головой. — Он мог бы стать моим преемником. Для начала пусть увидит, что значит быть нейватором, это пойдёт на пользу и его обучению.***
Вскоре после встречи Тал Тала и Ней Ви произошло нечто интересное. Канцлер пригласил двоих на обед в резиденцию. Тал Тал воспринял эту новость сухо, пусть и понимал, что за обедом кроется нечто более изощрённое. Нейватора канцлер попросил надеть что-то повседневное, а вот стратег прибыл в новых доспехах, чёрных как уголь или точнее как вулканическое стекло, таких же начищенных. Когда он переступил порог резиденции, прислуга отнеслась к визиту как подобает встречать важных гостей, и в мыслях Тал Тал винил нейватора за столь внимательное отношение Эль-Тэмура к его персоне. В гостевой комнате Ней Ви не наблюдалось, она присоединилась позже, когда канцлер уже задал все должные вопросы относительно здоровья, дяди и прочих мелочей. Она вошла неспешно, заняла место напротив канцлера, рядом с Тал Талом, и присоединилась к трапезе. Канцлер любил разговоры о политике, либо так только казалось, но рассуждал он много, ожидая от генерала живой реакции, да только тот не говорил чего-то дельного. Порой Эль-Тэмуру приходилось отвечать на собственные вопросы, потому что Тал Тал казался невовлечённым в политику простаком. Это раздражало канцлера, порой он цокал или вздыхал, но не слишком громко, и всё бранился мысленно на Байана из-за того, что племянник его унаследовал плохие черты. Ней Ви же это изрядно веселило. Она часто глядела на Тал Тала, не скрывая живость взгляда, и усердно вслушивалась в разговор, часто подмечая умалчивания и недоговорки стратега. Ей начало казаться, что они знакомы не первый год, потому как все его попытки скрыть истинные мысли она предугадала, и возможно, будучи в похожей ситуации, действовала бы аналогично. Ей вспоминался почивший учитель, тот тоже не любил раскрывать все карты, умалчивал о многом, и лишь когда учения касались её лично, со строгостью и непреклонностью готов был молотком вдолбить все знания, известные ему. Само собой было и то, чего даже Ней Ви не разрешалось знать, но по словам учителя Сон Ни всё это не касалось жизней нейваторов и не влияло на учения. После одного вопроса Тал Тал положил руку на стол, и это привлекло внимание Ней Ви. Его смуглая ладонь с мозолями от обращения с мечом была тверда и жилиста, могла бы поместить в себе, по меньшей мере, ладони две Ней Ви, и это при условии, что и её рука, изнеженная за последние месяцы, была длинна и не лишалась силы. — Что ж, полагаю, тебе следует прочесть этот трактат, — Эль-Тэмур уже жалел о разговоре. Пришла пора подать господам чай. Ней Ви покинула собравшихся и возвратилась с подносом чайничка и чаш на три персоны. — Недавно я узнал, — с некой улыбкой начал канцлер, — что моя «шавка» умело заваривает чай. Да и не один рецепт. Прошу, попробуйте. Иному показалось бы, что в чае яд. Но к счастью, лишних семян полуночника у нейватора не оказалось, хотя канцлер спрашивал о них. На самом деле чай был безвреден, а о способностях Ней Ви канцлер смог узнать во время редких визитов к императору на чашку чая, как сам он говорил, хотя на деле приходил удостовериться, что техника нейватора работает исправно. В голову Ней Ви пришла рискованная мысль. На самом деле она роилась там уже давно, даже до знакомства с генералом. Ещё будучи ребёнком нейватор запомнила важный совет: «Придумай себе слабости, и враг будет уверен, что контролирует тебя». Ней Ви нарочно налила Тал Талу чай чуть меньше половины чаши, тогда как Эль-Тэмуру наполнила почти что до краёв. Пока Ней Ви не села, никто и не заметил разницы. — Позвольте мне налить вам чай. Нейватор говорила мягко, с нежностью и расстановкой, и так же нежно её ладонь легла поверх руки Тал Тала. Стратег напрягся, и пока нейватор наполняла его чашу, не сводила косой взгляд с канцлера, чьим вниманием завладел её рисковый жест. Тал Тал попытался отодвинуть руку, также заметив реакцию Эль-Тэмура, но Ней Ви сжала его пальцы дважды, от чего он понял, что это она сделала нарочно. Её прикосновение тёплой ладони не казалось неприятным и не ввело в смущение, оно было неуместным в любой трактовке: будь то нахлынувшие чувства или скрытый план. Её поза вполоборота, её голос и рука — всё виделось как происки любви. В этом спектакле был и зритель, и актёры. — Что это было? Вскоре канцлер их покинул, а прислуга прибрала посуду. — Не заморачивайтесь, генерал, я просто вами пользуюсь. Не то усмешка, не то неудовольствие отразилось на его лице. — И какова же цель? — Почаще придумывайте слабости, и люди будут доверять вам. Нейватор улыбалась и была довольна реакцией обоих.***
— Что за письмо? Хотите сказать, покойный хан дал клятву кровью? — Тан Киши разнервничался, понимая, что появилась угроза положению отца. — Прежде чем я его отравил, он написал письмо своей кровью, — Эль-Тэмур кивал, раздумывая, какую пешку задействовать на этот раз. — По крови на пальце покойного императора я понял, что он писал письмо. — И где же оно теперь? — Теперь о нём остались лишь слухи, что тот, кто увидит его, больше уже не возвращается, — говорил канцлер в пустоту и резко поднял взгляд на сына. — Но я не единственный, кто знает о нём. — Кто ещё знает? Канцлер отвёл взгляд, задумался, не зная ответа. — Я вернулся, господин канцлер, — вошёл капитан дворцовой гвардии. — Докладывай! — Эль-Тэмур. — Он в пути, будет здесь через два дня. — И он точно знает, кто именно ищет письмо? — Да, господин канцлер, — капитан кивнул. — Искать это письмо, то же самое, что угрожать нам напрямую, — Тан Киши свирепствовал. — Надо немедленно найти этого человека и убить его, — вторил очевидное Талахай. — Убивать не надо, надо за ним проследить. И письмо окажется у нас.***
На следующий день в императорском дворце провели праздник. Приглашены были и гости, среди которых числился Ван Ю. Масштаб мероприятия, конечно, не сравнился бы с официальными праздниками семьи императора, но и для победы на границе был достаточно широк. Байан и Тал Тал скучали, император следил за переглядками Сон Нян с Ван Ю, каждый был занят своими мыслями, пока в тронный зал не вбежал главный евнух с важным донесением. — Ваше Величество! Нашли тело капитана дворцовой гвардии. Байан и Тал Тал переглянулись. Та крыса, от которой они избавились накануне, вернулась во дворец. — Я с этим разберусь! — оживившись, Байан выступил с инициативой, что выглядело как желание оправдать своё назначение. Разобраться в деле было выгодно для этой пары, всё же следовало замести следы. Их сопроводили до архива, где тело мертвеца было подвешено под потолком. — Что произошло? — только они остались наедине, как Байан обратился к своему стратегу. — Я совершенно точно бросил тело в колодец. — Какой колодец? — За пределами столицы деревня, населена выходцами из Корё. — Из Корё? А тебя-то туда как занесло? — У них там чума. Им всё равно: трупом больше, трупом меньше. — Да не пришёл же он оттуда сам по себе. Кто-то видел, что мы его убили. Внезапно Тал Талу послышались шаги, и, предупредив жестом Байана, он резко встал на ноги. Вошли Тан Киши и Талахай. — В сторону, — Тан Киши присел возле снятого с верёвки трупа и начал свой осмотр. — На шее две отметины: одна от верёвки, на которой он висел, а вот эта — след механической асфиксии. — Если придать это всё огласке, такая суматоха начнётся, — как бы невзначай упомянул Тал Тал. — Во избежание слухов, следствие должно быть тайным. — Капитан Тэ Джан покончил с собой? — переспросил пьяный император, весь праздник хлеставший вино. Такой и была официальная причина. Вскоре все разошлись, не замечая, что Ван Ю с Ван Го-приспешником уединились в тёмной комнатушке. Они долго говорили, только не о распрях, что длились между ними годами. Отвергнутый в своём желании занять трон Корё Ван Го долго нашёптывал нечто своему племяннику, и кто знает, к чему приведёт этот разговор.