Blame It On My Youth

      Через пятнадцать минут Бруно был готов выходить в свет, голодный, не дожидаясь пока Леоне закроет свою квартиру, выскакивает на улицу, накинув свой легкий плащ поверх пиджака. Утро было просто замечательное, такое шумное, что выбивало мысли из головы и очень не зря. — Давай прогуляемся, Леоне, — говорит Бруно, подходящему юноше, легко улыбаясь, — Я люблю Неаполь больше, чем какой либо другой город, а я много где был. — Конечно, — кивает Леоне, поправляя шляпу на голове, — Нам далеко идти? — Пять минут, если ты пойдешь так, как ходишь обычно, но со мной десять, я хочу дышать, а не спешить. Где ты родился? Я ничего не слышал о твоей матери… Расскажи мне, — глядя по сторонам, почти не обращаясь к Леоне, говорит Бруно, шагая размеренно, спрятав руки в карманы брюк.       Леоне слегка опешил от этого вопроса. Он привык слушать Бруно, казалось, что он знал его отца почти лично по рассказам Буччеллати, но и вовсе забывал о себе. — Я родился в Вероне, моя мать оттуда, она прекрасная женщина, весьма тихая, у меня с ней очень много хороших воспоминаний. А сюда наша семья переехала ко времени, когда я должен был идти в школу. Все из-за отца, — рассказывал он, наоборот глядя на Буччеллати и на его очаровательный энтузиазм. — А почему из-за отца? В Вероне же просто замечательно. Мы можем съездить туда как-нибудь. Ты часто видишь свою мать? — остановившись пропустить местных мальчишек, спрашивает Бруно, обращаясь на Леоне. — Нет, не видел ее с тех пор, как они с отцом туда вернулись. Меня уже взяли на службу, да и у меня была в то время Берта. Здесь, как мне казалось, больше перспектив, так что я остался. В Вероне и правда замечательно. — Твоим амбициям там было тесно, да? А что отец сделал, что пришлось уехать? — с привычной легкостью, повседневностью, спрашивает Бруно. Только после месяца их близкого знакомства. Впервые он хотел знать человека, с которым проводил и ночи, и ночи, и ночи. — Его брат нашел для отца работу, — пожал плечами он, — Он работал здесь действительно долго, пока его не сократили, он не поднял бунт и его вовсе не выгнали. Тяжелое время, но он сам виноват. Дело было даже не в финансах, а в его характере. Благо мне удается держать себя в руках. — Ты один в семье? Редко когда у итальянцев один ребенок, страстные ночи у нас в крови. Мои развелись раньше, чем смогли сотворить второе бесполезное существо и забыть про него. Тебе, видимо, повезло с матерью, ты им пишешь? — Совсем нет, — ответил Леоне, тут же задумавшись над этим, — Удивительно, но я действительно один в семье, даже с учетом того, что мои родители до сих пор вместе и живут душа в душу. — Пиши им, они дали тебе будущее, ответь им, расскажи о том, что прошло. Мы уже не мальчишки и не должны родителям. Я не чувствую долга, я вырос сам и вырос ужасным человеком. А ты не такой, ты трудишься за закон. Каким бы опытом они не были, не забывай о них, Леоне, а мы, кажется, пришли, — маленький ресторанчик с очень уютной верандой, покрытой зеленой тканью. Покрашенные в мятный деревянные стулья и круглые столики с быстро и грациозно снующей мимо них темненькой маленькой официанткой. Все будто пронизано солнечным светом, но Бруно находит место в теньке, не дай Бог Леоне растворится в этом свете. Здесь и правда было весьма мило, погода замечательная для завтрака на веранде в осеннее время. Бруно затронул тяжелую тему, Леоне не очень хотел возвращаться к семье и не делал этого. Но слова Буччеллати потянули его на то, чтобы действительно написать письмо матери. Рассказать о том, что происходит в его жизни, может, даже стоит подумать о визите. Но не сейчас. Сейчас он берет в руки меню, пусть и так уже знает что заказать.       Бруно заказывает обычный их вкуснейший омлет с сыром, белое слабое вино, немного фруктов и вафлю с большим мороженым, при этом смело улыбаясь милой официантке, стянув с себя солнечные очки. Утро было таким приятным, как же без сладкого и легкого флирта. — Поехали, заберем мою машину. Она до сих пор стоит у того дома, меня там знают, она в порядке. А потом я покатаю тебя по городу.       Кивнув, Леоне салфеткой вытирает губы и встает со стула. Бруно не обманул насчет вкусной еды, но Леоне еле сдержался, чтобы не попросить другого официанта. Они не ловят такси, лишь запрыгивают в трамвай, ведь это также часть их прогулки, Аббакио уже входил во вкус, незнакомые люди и северный ветер начинали нравиться. Улицы размеренно проплывали мимо полупустого трамвая, этот маршрут не пользовался популярностью. Сидя у открытого окна, закинув ногу на ногу, Бруно тихо наслаждался любимыми сердцу видами старых домов, иногда еле сдерживал себя, чтобы не дать подзатыльник проезжающему мимо велосипедисту. Трамвай везет их громко и медленно, но этот грохот не мешал тихим поверхностным мыслям. Таким свежим, без памяти ночи. — В чем прелесть катания по городу на машине? Пешая прогулка доставляет ведь куда больше удовольствия, — спрашивает Леоне, когда они подходили к дому, где позапрошлым вечером проходила громкая вечеринка, о которой теперь никто особо не вспоминал. Для привычного контингента таких мероприятий уже вошли в привычку подобные приемы, а это не сильно выделялась. — У тебя был плохой опыт в общении с моей машиной, надеюсь, вы познакомитесь поближе, — кивнув охраннику, Бруно садится в свою машину, почти ласково погладив руль, поднимает очки, улыбается, оказавшись на своем месте, — Сегодня замечательный день, не находишь? Ну, кроме той офицантки, она тебе, почему-то, не очень понравилась. — Потому что ты ей бросал неоднозначные улыбки, — буднично говорит Леоне, будучи уже на переднем сидении и оборачивается назад, чтобы убедиться, что его вторая форма осталась в целости и невредимости. Он облегченно вздохнул и повернулся назад, — А день и правда хороший, у тебя получилось проветрить мои уставшие от работы мозги, пусть день только начался. — Это же хорошо, а девушка тебе разве не понравилась? По-моему, если улыбнуться девушке, не вложив в улыбку ничего пошлого, можно просто сделать ей комплимент, а она заслужила этот комплимент, согласись. С парнями совершенно не так. Пока ты прямо не скажешь, что выглядят они сегодня замечательно, они не поймут всех этих улыбок и всего того, что ты хочешь до них донести, — незамедлительно Бруно выезжает из двора, свободной рукой открывая окно, а после, поправляет обратно очки, одной рукой легко и слегка вальяжно управляя машиной. Он знал её характер, каждую погрешность в управлении. Езда в машине о доставляла ему удовольствие, особенно в приятной компании, когда ветер тихо теребил волосы на макушке. — Не учи меня флиртовать, Бруно, я не похож на того, кому это нужно, — сказал Аббакио, открывая и свое окно, вмиг приятно почувствовав, как белые волосы забились о подголовник сидения, как ветер путался в них. Он достает сигареты и закуривает. Надо же, он обещал Бруно свободу, а сам ревнует так, что на Буччеллати смотреть не хочется. Он смотрит на мелькающий в окне цветной город, оживший под солнечными лучами. — Жизнь может повернуться тебе задом, который так просто не трахнешь, Леоне. Хотя, наверное, так интереснее? — Бруно чувствует, где-то интуитивно, нутром, эту ревность. Обещай не обещай, натуру не спрячешь? А улицы пролетели так быстро. Бруно любил свою машину, она неслась точно так же безбашенно как и он по жизни. В хитрых сплетениях не разгонишься, но в объезд кварталов самое-то. И тише даже стало. — Мне и одного тебя хватает, и долго еще будет хватать, — усмехается он и смотрит на Буччеллати. Он знает, что Бруно от него так просто не уйдет, чувствует это подсознательно, где-то внутри, но все равно не хочет, чтобы тот уходил от него к кому-то на ночь, чтобы бывал в чужой постели, целовал чьи-то чужие губы. Аббакио знает себя, знает, что они с Бруно абсолютно противоположны, но их тянет как магнитом, так что и он никуда не денется. — Это мы еще посмотрим, офицер Аббакио.       Бруно сворачивает снова в знакомые кварталы, заставляя дома расступиться на его пути. Погоняв машину по городу, Бруно будто извиняется за долгое отсутствие, имея возможность проветрить мозги. Когда Леоне рядом, его тени нет в мыслях. Есть только он сам. — Тебя никуда не завезти? Может рынок или к друзьям на пару минут? Не надейся, я не отпущу тебя до понедельника. — Можем сегодня что-нибудь приготовить, — сообщает Леоне, немного подумав, хотя, думать в принципе, и не хотелось, поддавшись прекрасному ощущению ветра на лице и открытой шее, особенно, когда Бруно слегка сбавил скорость, — Только надо решить что и заехать за продуктами. Не уверен, что у меня дома будет все, что нужно. Что думаешь по этому поводу? — Мы уже жили у тебя, поехали ко мне. Думаю, что мы сможем сделать самую лучшую лазанью. У тебя есть секретный ингредиент, или мне раскрыть свои карты? — улыбнувшись, Бруно резко сворачивает к рынку, к тому, где закупался всегда, где его улыбку уже знают. — Давай вечером я попробую и попытаюсь угадать, что ты добавишь, когда я отвернусь, — усмехается Леоне, крепче держась за ручку на двери. Бруно водит очень своеобразно, Аббакио бы его по-хорошему оштрафовал, но он сейчас не на службе, да и не его эта специальность. — А если я отраву подмешаю, офицер? В наших кругах не любят полицейских, — Бруно останавливает машину там, где, наверное, не стоило этого делать, но он уже заглушил двигатель, — Так что не спускай с меня глаз, Леоне Аббакио, если хочешь, чтобы твои внутренности остались на месте.       Буччеллати улыбается и выходит из машины. У них был стимул справиться с покупками быстрее, пока не подошли господа полицейские. — Не думай, что я просто так посвящаю все свое время работе, Бруно, — кивает он и оглядывается в поисках нужных им киосков.       Они купили все, что было необходимо, плюс с подгонками Леоне, ведь ему очень не хотелось получить штраф, в отличие от Бруно. Леоне даже не дал поторговаться за все эти прекрасные продукты, не дал даже и словечком почти обменяться с продавцами, но Бруно вырвал свое время и достаточно простоял у ларька с немецкими сигаретами, купил себе даже сигару, просто попробовать как-нибудь с коньяком. Но они оба сошлись на мнении, что вино стоит выбрать основательно. Домашнее, с большой выдержкой, красное, но оно обещало все же быть чертовски вкусным, а вечер предстоял очень необычный. Для Бруно точно. Теперь знакомыми кварталами юноша ведет свою машину к себе домой. Он не возвращался туда жить уже довольно давно, и не сильно-то хотелось, но там есть воздух, пространство для света, что несомненно нравилось Бруно в своей квартире. А вот спальню он хотел перестроить. Изменить все, вплоть до паркета.       Леоне хватило того времени на улице и ему уже не терпелось поскорее вернутся в квартиру, в полную тишину, даже без разницы в какую. Но когда они поднялись к квартире Бруно, Леоне слегка охватило чувства неловкости. Он еще долго будет пытаться привыкнуть к таким высоким стенам, ведь у Бруно в гостях он был всего однажды. Тогда, когда он решил отдать свою судьбу ему на растерзание. Бруно оставляет бумажные пакеты на столе и скидывает обувь, плащ и пиджак, закатывает рукава в нетерпении приступить к готовке. Бруно подходит к шкафу, в котором хранится довольно большой запас его любимого вина и достает бутылку отличного белого, совсем легкого, чтобы приберечь недавно купленное сокровище и разделить его с лазаньей. Юноша ставит свою любимую пластинку и возвращается на кухню, пританцовывая и подпевая одними губами. — Возьми на себя бешамель, я займусь болоньезой, — говорит Бруно, проводя ладонью по его плечу, проходя мимо, за двумя высокими бокалами.       Буччеллати двигался под музыку так слаженно, что совершенно не мешало делу, они разговаривали, обсуждали играющую музыку и любимых исполнителей, день прожитый в быте, совершенно спокойный, позволяющий Леоне посмотреть на Буччеллати с другой стороны, не заметить, как он влюбляется в него еще больше. Их держит рядом вовсе не похоть, их тяга друг к другу совершенно в другом, но вот в чем? Почему Леоне так безнадежно упал в эту пропасть? Но стоит отметить, что ужин получился очень вкусным, приправленный последними лучами солнца и, необъяснимой для них, нежностью.       С Леоне так хорошо, так спокойно и мягко. Они могли обсуждать одно и то же, не поддаваясь мнению друг друга, сцеплялись и расходились. Особенно музыка, о музыка, как она могла быть хороша, если бы свинг не превратился в просто танец для жутких клубов, где не бывал Леоне, а Бруно обещал его туда сводить единожды, и ни разом больше. Они хотели болтать, болтали уже несколько часов, наслаждаясь друг другом и просто великолепным вином. День был необычен, Леоне был просто замечателен.       Казалось, что они могли говорить вечность, от ужина не осталось ничего, только бокалы с вином и наполненная пепельница, а позже спальня и недовольство Бруно тем, что день не окончился горящим пламенем, который сжег бы все время основательно, оставляя лишь воспоминания. Леоне любил его нежно, медлительно и со вкусом, так как и предполагал прекрасный день, а позже заключил в объятия, не желая отпускать до самого утра.       Утро было благополучно потеряно, укутано в крепкий сон, но все же Бруно просыпается чуточку раньше и поднимается с кровати, вновь обнаруживая на теле Леоне ни уголочка одеяла. Накинув на плечи свой длинный шелковый халат, Бруно укрывает юношу и уходит на кухню. Завтракать остатками тяжелой лазаньи совсем не хотелось, хоть и получилась она великолепной. Юноша кидает в омлет моцареллу, маленькие помидорки и домашней зелени. Благо вчера они забежали в прекрасную пекарню, и хлеб на столе был свежайший. То самое легкое вино было просто идеально к завтраку. Бруно садится за стол, устремляя взгляд в самую гущу города через окно, тихо запивая мягкую булочку вином, ожидая своего влюбленного Леоне, а Бруно все еще не хотел думать о любви, по-прежнему опасался ее.       Леоне просыпается довольно скоро после ухода Бруно, он слышит шкворчание сковороды с кухни, чувствует чудесный запах и, кажется, тонет в этой огромной постели. Он все еще не мог привыкнуть к его квартире. Аббакио встает, надевает брюки и рубашку, не застегивая верхних пуговиц, собирает волосы в небрежный пучок, лишь бы не мешались, и выходит к Буччеллати. — Уже второй день с утра налегаешь на вино, я бы не злоупотреблял на твоем месте, — говорит он, садясь на стул напротив. — Я не пью, я разгоняю кровь по венам. Бодрит лучше кофе, сладкий, — говорит Бруно, чуть улыбаясь, жестом показывая Леоне на плиту, где оставался горячим их завтрак. Бруно уже приятно сидел за столом, так что надеялся на то, что Аббакио принесет еду. — Как по мне, только расслабляет, — улыбается и Леоне, раскладывает омлет по тарелкам и подает на стол, пробует на вкус и уже не удивляется способностям Бруно к готовке, — Что планируем сегодня? — Я абсолютно без понятия, что сегодня будет со мной, с моей жизнью, с тобой. Давай просто подождем, пока судьба сама все решит.