***
Эта неделя пролетела мимо их жизней так мгновенно быстро. Когда ты счастлив, ты не замечаешь времени, так и заснув под утро воскресенья, Бруно просыпается рано, ни свет, ни заря, по его личным часам и безжалостно теребит Леоне, покрывая его лицо быстрыми поцелуями, полными нетерпеливой энергии. На это утро у юноши было много планов: вечером прием, на который он обязан явиться со спутником, все сливки общества, все самые отвратные и толстые люди будут там, но Буччеллати привык к лицемерию, привык не видеть ни отца, ни его озлобленных взглядов, стоило привести Леоне в надлежащее состояние, не упустить ни единой мелочи, не опозорить перед этим обществом, чтобы слухи были только о характере их отношений. Леоне морщится от яростных поцелуев Буччеллати, пробуждается нехотя, ведь это его выходной, с какого это перепугу Бруно его будит? Когда такое вообще было? — Что? Что такое случилось, Бруно? — с первой, за сегодняшний день, улыбкой, спрашивает Леоне, так и не открывая глаз. — Вставай, сегодня много дел, мы идем по магазинам, ведь вечером прием, будет мой отец. Ты идешь со мной, и никаких возражений не принимаю, позавтракаем в пути, вставай, ну же, Леоне, — Бруно вытаскивает из-под парня подушку, слабо бросает ее на голову, он будто не мог ждать ни минуты, хотел выжать из этого дня самый максимум, в надежде, что это сможет скрасить ужасный вечер. — Что? Твой отец?! И ты хочешь, чтобы я шел? — Леоне тут же пробуждается и отбрасывает подушку от головы, поднимаясь на локтях и глядя на Бруно. Это дело пахло нечисто, не то чтобы Леоне боялся, но нотки беспокойства внутри него явно загорелись. — Не смотри на меня так, мне наплевать на него, тебе тем более должно быть, ты идешь со мной и точка. Мы приведем тебя в порядок, чтобы слухи ходили только о характере наших отношений, — Бруно садится на торс Леоне, серьезно глядя на него, взглядом, действительно не принимавшим отказа. — Я думал, что такие вещи наоборот желают скрыть, — Аббакио приподнимает бровь. Бруно хочет похвастать им перед отцом, вот только все это закончится не лучшим образом. Леоне был уверен в этом. Все же ему было действительно страшно, — Нам обязательно нужно идти? — Да, обязательно. Ты хочешь меня расстроить с самого утра? — вполне логично возмущается Бруно. Причина его волнения была совершенно не ясна юноше, эти люди живут пороками и бояться их мнения было глупо и отец был немногим лучше всех их, а выпивка там и правда была хороша. Празднество лицемерия и можно было их всех громко ненавидеть в эту Вальпургиеву ночь. Леоне тихо вздыхает и заставляет Бруно упасть к себе в объятия, прижимая к себе крепко, закрывая глаза. — Нам обязательно идти сейчас? Может еще полежим?.. — Аббакио не хотелось спорить с Бруно, да и тому стоило предупредить Леоне заранее. Для их отношений, кажется, это важный шаг, раз Буччеллати решил похвастаться именно им. — Завтра полежим, Леоне, хоть весь день, мама мия, вставай же, — не дожидаясь от Леоне хоть каких-то действий для пробуждения, Бруно спрыгивает с кровати и уходит в ванную и обязательно разозлится, если Аббакио не поднимется до его возвращения в комнату. Но Аббакио к его возвращению был уже одет и почти готов на новые свершения. Магазины в которые его повел Бруно были до омерзения дорогими, с отполированными полами, кожаными диванами и излишне лицемерными консультантами, которые одним только взглядом готовы были втоптать Аббакио в землю. Ему было тошно примерять те костюмы, которые приносил ему Бруно, тошно было смотреть на то, как Буччеллати расплачивается за него. Он должен быть благодарен, Леоне и был, но и посмешищем себя ощущал уже заранее. Нужно вести себя так, чтобы Буччеллати им гордился, нужно затмить всех в этот вечер, не опозориться и много не пить. Бруно всячески пытался скрасить день перед чертовым банкетом, хотя бы заняться любимым шоппингом, но видеть кислое лицо Леоне, будто все, включая Бруно, в этом месте ему было до чертей противно, не сильно помогало. Воспользовавшись уличным телефоном, юноша, как скорую помощь, вызывает Триш, благо она просто обожала шоппинг, шоппинг с Бруно любила вдвойне. Ему было плевать на деньги, всего лишь хотелось сделать Леоне приятно, перед тем, как пойти на бал двуличия, а после забыть это все, смеясь с Триш у очередного стеллажа. Следующим пунктом в плане, уже далеко после полудня, была парикмахерская, нельзя являться туда в таком виде, не пройдешь по дресс-коду. Триш села в кресло рядом, безусловно, отдав свои малиновые волосы мастеру. Стоило ей придти, так хоть какое-то молчание между Аббакио и Бруно прекратилось, Триш с Буччеллати говорили без умолку, это улучшало настроение Бруно в разы. Леоне пытался взять себя в руки и не портить настроение Бруно еще больше. Может в этом есть свой шарм? В мероприятии, где каждый мерится своим имуществом, связями и имиджем. Для Леоне это все еще было непостижимо. Теперь уже Бруно знал все. Кто с кем будет, кто в чем будет, самые последние новости были уже озвучены. Триш, естественно, спрашивала, куда он исчез так надолго, Буччеллати отвечал уклончиво, но девушка знала точно, что причина сидит сейчас с каменным лицом совсем близко, рядом, и не спускает с друга взгляд. Он был не очень доволен, но Бруно наплевать, ему нужно было просто жить поскорее, пока не убьют в месть отцу, пока не убьет сам себя порошком, пока не убьет сам себя револьвером в кармане. Они выходят из салона и уже садятся по разным машинам, Бруно в свою, Триш в такси, и следом за юношей, Леоне захлопывает дверь, а Буччеллати не желает слов недовольства и включает радио громче. Вскоре машина выезжает за город, где пейзаж лишь изредка становится морским, там, на отдаленном заливе, который вечером погружался во мрак почти полностью, тропинки, вымощенные булыжником, ведут к большому зданию, сверкающему роскошью, окнами в пол и множеством чрезвычайно дорогих машин вокруг. Они едут в назначенное место молча, слушая музыку со слабыми помехами и глядя лишь на дорогу, даже не на друг друга. Леоне это взволновало еще больше, он не хотел напрягать Буччеллати, ведь это не тот костюмированный прием, полный веселья и траты денег, здесь иной цирк. Он хотел бы что-нибудь сказать ему, может, извиниться, но не находит слов, когда Бруно паркуется, уже готовый выходить из машины. Поэтому, Леоне просто придвигается ближе и целует его, мягко, вместо извинения, а после, молча выходит из машины. Гости начали собираться, из распахнутых дверей лилась музыка, Бруно отвечает на поцелуй кроткой улыбкой, сразу же отведя глаза. Изнутри щекотало волнение, с которым юноша ещё не справился. Он подходит к Леоне и берет его под руку, своего мужчину, сверкающего новой роскошью, и Бруно бы соврал, если бы сказал, что Аббакио выглядит плохо. Сам Буччеллати выбрал костюм темного-кремового цвета, почти коричневый и рубашку, прохладного белого цвета. Темный галстук перекликался с матовыми туфлями. Он знал, как будет выглядеть отец, и максимально не хотел быть на него похожим. Он ждал Триш, ему нужна была ее поддержка. Вместе они прошли не через один круг ада, а Леоне только входит в эту ночь. Вдыхая прохладный дымный воздух этого вечера, Леоне смотрит вдаль, ждет машину Триш, которая ехала за ними, а сам вслушивается в шум от здания. Теперь он действительно напрягся, было страшно даже поймать взгляд отца Бруно на себе, кто знает, чем это все закончится. Но раз Буччеллати уверен в себе, то и Леоне стоит ему доверять. Триш выходит из машины совсем одна, предпочла явиться без кавалера, хоть ее матери было плевать, но позорить себя и выслушивать от деда совсем не хотелось. А Бруно всегда будто любил скандалы, посмотрите на него, стоит, ждёт, будто настоящий друг. Встретив его с улыбкой, девушка первая ступает на широкие ступеньки. — Я видел машину отца, Триш, сегодня будет очень неспокойно, я чувствую. — А чего ты ожидал, дурак, твой старик не даст тебе спокойной жизни, — кивнув у входа двум парням слугам, Уна оставляет им свое красное пальто, готоваясь, наконец, по-настоящему подняться в ад. Бруно с Аббакио идут прямиком за ней, в здание сверкающее лишь любовью к себе и к своим деньгам. Здесь пахло фальшью, Леоне не хотел сталкиваться с этим ароматом снова, но, почему-то, в глубине души отозвалось чувство, что стоит привыкать. Сфера его работы такая же грязная и нечестивая, рано или поздно розовые очки сломаются, и Аббакио бездушно погрязнет в таких же светских вечерах.Зал был наполнен тучными мужчинами, с задранными вверх подбородками, яркими женщинами, трущихся возле этих компаний и молодежью слоняющейся возле бара. Леоне чувствовал тихое напряжение внутри, словно он был белой вороной. Отца не было видно вокруг, и это славно, на минуту оттянуть этот миг. Были и те, кому мила жизнь, те улыбались Бруно, он улыбался в ответ, прикладывая усилие, чтобы не остаться наедине со старыми мыслями о семье. Общество Леоне хотело принести спокойствие в душу, да только блеск был слишком сильным. Триш ушла вперёд, а Буччеллати за улыбкой и бокалом прятал то, что внутри. Это был не первый раз, и явно не последний, не стоит язвить здесь кому-то. Они не так часто подходили к кому-то, чаще общались между собой, Леоне спрашивал с кем здесь Бруно знаком, тот рассказывал сплетни, улыбаясь тем людям так, будто они с Аббакио обсуждают всего лишь погоду. — Бруно, дорогой, давно не виделись! — от группы отделяется парень, с широкой улыбкой на лице и бокалом в руке, кудрями, гладко уложенными на один бок. Он почти набрасывается на Бруно с объятиями, а юноша нисколько не против, хлопая того по спине, отвечая незнакомцу так же страстно. В Италии никто не делал иначе. — Здравствуй, Альберт, где пропадал, скотина, сотню лет не виделись, мог бы позвонить! — отстранившись через какое-то время, возмущается Буччеллати, толкая старого друга в плечо, будто злился, но это совершенно точно было не правдой. — Дева Мария, ты будто не знаешь, когда отец берет меня с собой, черта с два я кому-то позвоню. Зато посмотрел Стокгольм и Берлин. В Амстердаме мне все равно нравилось больше… Леоне смеряет юношу слегка хмурым взглядом, но почти сразу же расслабляется. Не на всех же стоит бросаться, вероятно, они с Бруно друзья, но улыбка на лице Аббакио так и не появилась. Он лишь решил подождать, когда диалог закончится, параллельно знакомясь с гостями вечера, бегая по ним глазами. Леоне все еще не понимал, что они здесь забыли, может, дело в хорошей выпивке? — Леоне, знакомься, это Альберто, мой друг детства, мы были бы в хороших отношениях, если бы не его вечные разъезды. Он бы мне надоел своей энергией, — Бруно улыбается, хоть одна добрая новость за вечер, это уже многого стоит. — Приятно познакомиться, я догадываюсь, что вы не совсем друг. Бруно не может не соблазнить, правда? Тот ещё дьявол… — Эм, да, порой даже чересчур, — отвечает Аббакио, даже слегка замешкав. Неужели такие отношения здесь принимаются настолько легко? И испытал ли Альберт на себе всю мощь этого суккуба с синими глазами? Так или иначе, Аббакио не хотел знать. Слишком много прошел Бруно, чтобы остаться с одним Леоне, а второму уж очень не хотелось что-то менять. Тем не менее, он давит в себе эту ревность, она ведь ни к чему. Лишь больше переживаний, да ещё и попусту. — Согласен, и скажу ему об этом, — юноша оборачивается к Бруно вновь, шутливо улыбаясь, этот праздник для него не тюрьма, — Бруно, сейчас же прекрати соблазнять всех и убирайся отсюда. — Я только пришел, Альберто, я не успел никого соблазнить, да и я ещё трезв, неужели выгонишь меня, брат? Почему нельзя обсудить, например, действительно погоду? Лишь перебрасываться неоднозначными фразами, похоже, только и можно. Леоне тихо вздыхает. — Может, лучше поведаете про Амстердам? Слышал, что он чем-то похож на Венецию. Каналы и узкие улицы, вот только атмосфера совершенно иная. Стоит туда ехать? — спрашивает Аббакио, без улыбки, но весьма дружелюбно. — Мой дорогой, в этом обществе мы не обсуждаем поездки, это не съезд диких путешественников. Мы обсуждаем кто, где, с кем и когда, сколько денег потратили на вино в твоём бокале и кто скоро разорится на скачках. Мы мерзкие крысы и это наша сточная канава. В Амстердам безусловно стоит ехать, но без строгого контроля. Это город наркотиков и лучших шлюх. И фонтаны там ничего так, но Венеция все равно дом родной, — заканчивая с улыбкой на губах, чуть склонившись к Аббакио, говорит Альберт. Выпрямившись, парень смотрит на Бруно тем самым взглядом, говорящим: «Ну и скучного мужика ты себе нашел, я разочарован», а Бруно стоял и спокойно, с интересом глядел на них. — Спасибо, — кивнул Леоне, продолжая сдерживать движение каждой свой мышцы на лице, пытаясь скрывать отвращение. Это круг общения Бруно, атмосфера, в которой он жил всегда. Леоне еще долго предстоит привыкать к этому, а пока не помешало бы успокоиться, — Прислушаюсь к вашим рекомендациям, а пока возьму еще выпить. Вечер только начался, а Аббакио уже хочет его покинуть. Он отходит к бару, оставляя Бруно с его другом наедине, но не без сопровождения стеклянного взгляда Леоне. Нужно входить в роль, надевать маску и заходить в эту грязь полностью, может после еще одной партии алкоголя станет легче. — Ты разозлил его, зачем ты делаешь это каждый раз? — поймав проходящую мимо закуску Бруно спрашивает Альберто. — Он мне не нравится. — Все они тебе не нравятся, имей совесть, у меня вкус получше твоего, сукин сын, — обижено и немного зло уставившись на расслабленного друга, Бруно пихает его, пусть в шутку, но из-за него Леоне отошёл прочь. Совершенно несносный кудрявый дьявол. Только у Бруно хватает терпения общаться с ним. Взяв бокал с шампанским, Леоне слегка поморщился. Оно, конечно, далеко не дешевое, но этот алкоголь весьма удручает своей скукотой. Хотелось чего-то покрепче, чтобы легче переносить атмосферу здесь, но, похоже, только у Леоне такое желание. Он смотрит на Бруно, мог бы, конечно, попробовать завести разговор с кем-нибудь, но он пришел сюда не репутацию набивать. Буччеллати не торопится к Аббакио, а его друг явно презирает спутника, которого привел Бруно. — Иди поболтай с Триш, ты уже мне надоел, Альберто, надеюсь, ты не разрушил все мои отношения с Леоне, ещё увидимся, я здесь на всю ночь, — с сигаретой в пальцах, Бруно жмурясь отмахивается от смеющегося друга. — Будто было что рушить, падре, не смеши меня, — кидает Альберто уходящему Бруно, запивая смешок мартини, тут же оборачиваясь к девушке в меховой накидке. Буччеллати подходит к стоящему в полном одиночестве Леоне, излучающему такую мрачную ауру, что самому подходить расхотелось. — Не нашел себе кого получше меня, м? — Когда-нибудь ты перестанешь меня об этом спрашивать? — покачал головой Леоне. Он подходит к Буччеллати чуть ближе, мягко проводя по его спине ладонью. Он бросил косой взгляд на Альберто, явно излучая полное недружелюбие, но через мгновение забывает про него, будто заняться здесь более нечем, — Мне кажется, что я здесь всех распугал, неужели я так сильно выделяюсь? — Ты распугал только демонов, люди ещё не подошли на эту вечеринку, — усмехается Бруно, глядя в глаза Леоне, улавливая это нескрываемое неодобрение, некую злость, — Не обижайся на Альберто, он такой, каким его воспитало общество. Я такой же, только он видит мир, а я дышу Италией. Он хороший человек, пусть немного высокомерный, но это наше общее. — С чего ты взял, что я обижаюсь? Много чести мне на него обижаться, — Аббакио было слишком плевать на этих разбалованных клоунов, чтобы раскидываться обидами, а злость на таких — недолговечный феномен, лишь чтобы поставить на место простым взглядом и холодом в голосе, — Вечер только начался, чтобы переживать из-за этого. — Но он мой друг. Почти все мое окружение такое. Да и я такой же, пойдем, познакомимся с кем-нибудь, тебе будет полезно, — улыбается Бруно, направляясь уверенно к большой группе, где видел пару знакомых лиц. Оставив пустой бокал на столе, Леоне оставляет с ним и всю свою злость, догоняя Бруно уже с куда спокойным взглядом. Хотелось взять его под руку, но не хватило смелости. Он и так опозорился единожды, не нужно напрашиваться на лишние смешки в свою сторону. Бруно подходит к группе, чуть приобнимая знакомую девушку, посмеявшись над ее испугом, он вклинивается в группу, где его приветствуют улыбками, но его собственная лучезарная улыбка даже гаснет от взгляда голубых глаз напротив. Заметив замешательство юноши, Прошутто криво ухмыляется, отсалютовав ему бокалом. Бруно не подаёт вида и отвечает тем же, замечая, что парень стал проталкиваться к нему. Он был бы не против и его компании, если бы не представил знакомым Леоне пару минут назад. Аббакио лишь выдавливает вполне естественную и приветливую улыбку, представляясь заинтересованным лицам и стараясь не обращать внимания на деяния Бруно. Этого черта не исправить, но его флирт с девушками Леоне воспринимает куда спокойнее. Снова он слышит сплетни, но пытается вникнуть в суть разговора, не сказать лишнего, а лучше и вовсе молчать и делать вид, что вовсе не замечает Прошутто, который, наконец, добился места рядом с Буччеллати. Бруно видел его, но не избегал даже взглядом, ловя усмешки и не сторонясь касаний, заливаясь смехом с друзьями, он привык, что Леоне не улыбался. С самого утра не мог даже выдавить улыбки пошире ради Бруно. Ну и наплевать. Он смеётся с друзьями и подошедший Альберто как раз кстати. Их истории все любили. Они вместе в какие места только не попадали и что только не пили. Они вдвоем любили быть центром внимания, взоры всей компании на них, ещё полчаса и выбирай любого, уводи куда угодно. Но не сегодня. Он чувствовал два тяжёлых взгляда на себе с тяжёлым мало скрываемым желанием. Аббакио здесь был чужой, но он не спешил уходить, терпеливо слушал, знакомясь с каждым здесь на уровне его рассказов и свежих историй, которые передаются из приема в прием, из рук в руки. Лишь Бруно с Альберто в большинстве своем вспоминали прошлое, смеялись и веселили всех остальных, а Леоне действительно видел, что они близки. Он здесь безнадежен, слишком нелюдим, чтобы сливаться с компанией. Зато с позиции слушателя он часто отмечал, как один блондин позволяет себе слишком много, приобнимая Бруно, поглаживая его плечо, задевая пальцами шею, будто невзначай, но с большой нежностью. Тот не боялся этих знаков, Прошутто знал, что их общим друзьям плевать с высокой колокольни, потому что ни для кого это далеко не сюрприз, их это лишь забавляет. Тем более, когда все заняты беседой, в которую Прошутто был также вовлечен. -… Нет Марио, все было не так просто, нам пришлось пораскинуть мозгами, если бы я не потащил Бруно бежать с собой, он бы предпочел остаться на месте, а после просто заплатить штраф, это ведь только я слежу за деньгами, да, Буччеллати? — пихнув друга локтем в руку с бокалом, не сильно, просто чтобы вызвать слегка хмурый, но немного захмелевший весёлый взгляд, — Так вот, пока медленные господа полицейские бежали за нами, мы успели юркнуть в какой-то дворик с кафе под открытым небом. Ну, и с роялем под открытым небом… — Господи, какое кощунство оставлять инструмент под дождем, а если роса, а влажность? Но не суть, это было нам только на руку. Я быстро сел за клавиши и стал играть середину «Дон Кнауф», а Альберто запел на немецком. Наш учитель музыки в детстве замучал нас с этим произведением, это было первым, что пришло в голову. Во дворе светло, а на темной улице полицейский нас не разглядел. А публика оказалась благодарной, аплодисменты, овации… В тот момент я подумал, может нам уйти в музыку? Альберто отлично поет, а я неплохо играю… — В общем, забегает господин полицейский и не находит преступников. Только двоих музыкантов, которые выступали с самого начала вечера, ведь работали в ночную смену. Директор поддержала нас, а мы в благодарность сыграли ещё несколько песен и распили бутылку вина на троих. Немного посмеявшись над очередной историей из жизни Бруно с Альберто, Прошутто глядит на Леоне совсем мельком, как на ничтожество. Он определенно еще выловит Бруно этим вечером, он слишком привык добиваться своей цели. Аббакио делает вид, что не замечает его и очень хочет уйти, сесть в тишине, отдохнуть от этого гомона, но все ждет, когда группа начнет расходиться. — Вам очень повезло, что полицейские у нас весьма некомпетентные и невнимательные. Даже если бы вас поймали — ничего бы не сделали. Однажды я возвращался на своей машине с вечеринки у Конте, меня остановили, потому что я был под кайфом, но отпустили лишь глянув в мои документы. Их не интересует закон, лишь деньги и звание. Я бы тоже захотел поступить как Бруно и выплатить штраф, но, признаю, ваша смекалка заслуживает уважения, — Прошутто пожимает плечами, делая глоток из бокала. — О боже, это Линда Моретти? — откуда-то, изнутри группы послышался знакомый женский голос и толпа направляется к сцене, неспешно, пусть и слегка нетерпеливо, лишь несколько человек остаётся на месте и Триш, разогнавшая своими силами всех устало томным взглядом окидывает всех, кто остался. — Это такая морока, мальчики, Дева Мария, я не выдерживаю, — девушка бросается на плечи старым друзьям, — Знали бы вы, как трудно найти благородного мужа среди серой массы, Санта Мария, за что мне это. — Ты пьяна, Триш, вокруг ещё много рыбы, — принялся успокаивать подругу Альберто, высвобождаясь из объятий, с ухмылкой глянув на Буччеллати, вынужденного теперь в одиночку выдерживать вес расслабившейся Триш. — Ещё только вчера ты хотела мешок денег, сегодня уже благородный муж? — и все же кудрявый помог, прикатив поближе мягкий стул, куда они усадили Уну. Леоне также тихо наблюдал за тем, как Бруно и Альберто пытаются привести Триш в норму, а сам выискивает взглядом пагубного блондинчика, с которым есть желание кое-что обсудить, стоило лишь услышать его имя в толпе. Вот, он стоит в компании женщин, которые тихо посмеивались, глядя на его лицо с белоснежной глянцевой улыбкой, Аббакио хотел быть выше этого, игнорировать всю ситуацию, но сдерживать свои яростные порывы было очень трудно. — Не найдется сигарета? — спрашивает он, прожигая взглядом, и Прошутто понимает все без слов, лишь ухмыляясь.The Element Of Surprise
13 декабря 2020 г. в 23:14
Примечания:
The Element Of Surprise - The Last Shadow Puppets
— Доброй ночи, Леоне, — спиной к юноше, опускаясь на край кровати так же тихо говорит Бруно, — Почему еще не спишь?
— Без тебя здесь пусто, — тихо ответил он и лег обратно на подушку, — Некомфортно. А ты почему не ложишься?
— Я только пришел. Схожу в душ, выпью, по-другому не усну… А ты спи, я ведь дома… — вздыхает Бруно, опуская голову на свои ладони.
— Ты мне не расскажешь что случилось, верно? — спрашивает он, переводя взгляд со слабо освещённой стены на силуэт Буччеллати.
— Не расскажу. Ты меня возненавидишь, — не желая говорить боле, Бруно поднимается, скидывает на кресло пиджак и уходит в ванную. Юноша хотел только объятий Леоне под струями воды, чтобы слез не было видно, и его тишины.
— Позволишь мне присоединиться? — спрашивает Аббакио, заглядывая в ванную, но не позволяя себе перейти даже через ее порог. Бруно хотел его объятий, а Леоне хотел знать, что Бруно будет в безопасности, в частности от своих угрызающих мыслей. Была надежда, что Аббакио сможет и вовсе вычистить перед сном весь негатив, грызущий мозг Буччеллати.
— Заходи, — отвечает Бруно, стоя под струями воды лицом к стене. Так было не по себе в этом теле, хотелось скинуть его, заменить на новое, и мысли тоже на помойку его существования. Буччеллати только слышал, как Леоне раздевается, не имея сил посмотреть ему в глаза, тяжело и низко опустив свои.
Леоне медленно прикасается к нему, проводит ладонями по его коже, растирая воду на ней, от плеч, до самого живота. Он не осуждает Бруно, что бы ни случилось, Леоне не хочет его порицать или обвинять. Буччеллати, понимает, что травит свою жизнь и оскорбляет свое тело назло отцу и самому себе, но Аббакио хотел его научить тому, что и для себя жить необходимо. Не каких-то еще пару лет, чтобы хватило, а столько, сколько предписала судьба. Он берет мочалку и натирает торс Бруно, обнимая его со спины, оставляя пенные следы на его теле, которые почти тут же смывались водой.
— Расслабься. Не думай ни о чем. Перестань себя корить, хотя бы в этот вечер, — ровным голосом говорит Аббакио ему на ухо, потирая плечо, спускаясь к лопатке.
Слишком нежные движения, которых не хватало Бруно как воздуха. Да и воздуха сейчас не хватало. Тяжелой грудью Бруно сипло втягивает в себя воздух, будто с силой, будто нехотя. Нельзя было дать силу эмоциям вновь, поддаться, упасть в ванну и лежать так полдня, нельзя было. Леоне вытащит и уложит на мягкую кровать и юноша начнет ненавидеть себя еще сильнее за эту мягкую кровать и дорогое нежное белье. Он шептал что-то в ухо, будто заклинание, оставалось надеяться, что они сработают. Ничего не работает и вряд ли сможет. Липкие холодные волосы застилали глаза, приставали к щекам, он не видел лица Спасителя и не хотел. Смотреть в его глаза было больно почти физически.
— Может, ты и вовсе не хотел бы меня здесь видеть? — спрашивает Леоне, когда подавал уже полотенце Бруно, который, так и не проронил ни слова. Это заставляло закрасться мысли в голову Аббакио, что, может, он и вовсе думает не о том, о чем следовало бы.
— Очень хотел, Леоне, не говори так, давай просто помолчим, я устал от слов, нам хорошо и без них, слова все портят, все-все, но не нас, правда? — юноша накидывает на себя свой шелковый халат, а на голову полотенце, становится у приоткрытого окна, чтобы легкий мороз вынес все мысли из мозга, как сильная струя горячей воды. Хотелось только вина и тепла тела Леоне за спиной. Хотелось забыться по-другому, чтобы не разрушить последние оставшиеся кусочки души, тихо оставить мир и жить только здесь.
— Правда, — кивает Леоне, преподнося Бруно его бокал с вином. Он слегка ударяет свой бокал о его и делает глоток. И все же Бруно был этим вечером не один, но Леоне слишком устал, чтобы решать сейчас, где и с кем Буччеллати находился. Главное, что сейчас он здесь, хочет находиться тут, а Леоне знает, что уснут они в объятиях друг друга.
Бруно залпом пьет все вино, что подал ему Леоне, так, чтобы внутренности обожгло прохладой жидкости, а горло сковало его крепостью. Юноша откидывается, упираясь о плечо позади стоящего. Твердое, самое надежное из всех, а на улице ни одного человека, хотелось выбежать нагишом и кричать на небо, чтобы то не вылилось морем звезд на человечество. С Леоне он хотел быть всем. Только рядом с ним хотелось жить.
Леоне мягко его обнимает, оставляя поцелуй в темных мокрых волосах, а после укладывает в постель, ложась рядом. Ему завтра на работу, хотелось выспаться, а Бруно пора покинуть этот день.
Наутро Леоне, уже почти собранный, в брюках и рубашке, готовил завтрак, очень желая, чтобы Бруно составил ему компанию. Хозяйничать в его доме все еще было весьма неудобно, но Леоне удивительно быстро сориентировался и даже не опаздывал. Он склоняется над Буччеллати, покрывая мягкими поцелуями его плечо, шею и лицо.
От мягкой щекотки Бруно зарывается с головой в одеяло, недовольно мыча, но Леоне все не отставал, и пришлось повиноваться, разлепить веки после недолгого совсем сна, непривычно рано утром, посередине чего-то очень интересного.
— Зачем быть таким жестоким ко мне, Леоне?..
— Я вполне милосерден, — отвечает он тихим голосом, по особому низким, еще не согретым кофе, которым пропахли все его волосы. Они еще не были собраны, так что грозили коже Бруно легкой щекоткой, — Просыпайся, милый, я хочу разделить с тобой завтрак.
— Этот завтрак должен быть исключительным, чтобы полностью окупить мое раннее пробуждение, — ответил Бруно, вновь сомкнув глаза, но улыбнувшись, уловив аромат волос Леоне, глубокий кофейный, такой утренний, что почти родной.
— Ничего не обещаю, — улыбается и Леоне от такой очаровательной картины. Бруно, по всей видимости и не собирался вставать, кутаясь в одеяло еще больше, что его слова были еле слышны. Голос совсем еще заспанный, такой тихий.
— Я все-таки испробую и сам решу, стоило оно того или нет… Подними меня с кровати, Леоне, в последний раз я просыпался так рано, когда учился, — протянув руки к шее Леоне, юноша открывает глаза, через узкую щелочку век, он наблюдает за Леоне с совсем легкой улыбкой.
— Какой же ты беспомощный, — вздыхает Аббакио, подтягивая его к себе чуть ли не с одеялом, ненадолго прижимая к себе, — Тебя унести на кухню, может еще?
— Боюсь, это выше твоих сил, Леоне, я усну на твоих руках, а тебе это нужно? — улыбается Бруно, обхватив рукой шею, уже почти бессонным взглядом, обманчивым и неточным на самом деле. Он готов был провалиться в сон в одну секунду, так хотел разделить это ложе, зыбко и нежно, ничего более.
— Тогда тебя совсем не вытащишь из постели, — усмехается он и встает на ноги, держа ладони Бруно в своих руках, чтобы добавить тому больше мотивации встать и пойти за Леоне, — Мне нравится встречать утро с тобой вместе, жаль, что это такая редкость.
— Уходи попозже, мы будем встречать утро вместе. Может, стоило не вытаскивать меня из постели и просто лечь рядом? Может разбудить меня по-другому? Я не одет, неприлично за столом появляться в таком виде, одень меня, — взглядом полуприкрытых глаз Бруно озорно глядит на Леоне, легко улыбаясь, видя улыбку на его лице.
— Так одеть или лечь рядом? — усмехается Леоне, глядя на все еще сонное лицо Бруно, к сожалению, не умытое сегодня в солнечных лучах, ведь за окном непогода. Характерный запах ночного ушедшего дождя пробирался сквозь приоткрытое окно, подавляясь в сладком аромате кофе, — Во втором случае я точно останусь без завтрака. Зачем тебе одежда? Ты и без того великолепен. Не помнишь, как мы ужинали пастой, а твои запястья сверкали следами от наручников?
— Это был ужин, а завтрак нагим я встречать не могу. Делай со мной все, что хочешь, только напои вином, — Бруно падает на торс Леоне, смыкая ладони в замок за его спиной, было без разницы в какой позе спать, если мозг отчаянно пытается напомнить Бруно о том, что он ни в коем случае не жаворонок. Теперь он слышал его мерное дыхание и расслабляйся еще больше, не желая никуда идти.
Чтобы сильно не тревожить Бруно, Леоне одной только головой оглядывается по комнате, ища глазами его халат, надеясь, что тот не находится где-нибудь в ванной. Бинго, и тот оказывается совсем-совсем рядом, вися на спинке стула около прикроватной тумбы. Еле дотянувшись, Аббакио хватается за него, и накрывает плечи Бруно.
— Все, идем завтракать. Уверен, что уже все остыло.
— Я вижу ты не остыл, значит, завтрак и для меня будет как раз, ты не приготовил мне много? — с закрытыми глазами Бруно поднимается с кровати сам и первый выходит из комнаты, не запахивая полы халата. Он пусть и намеренно заставлял Леоне повозиться со своим пробуждением, но его позывы утянуть его за собой в ложе было искренним. Бруно шел на прекрасный запах любимого кофе с верхней полки шкафа над плитой. Отделившись от тепла его тела, юноша стал трезветь от навязчивой горячей дремы.
— Нет, если оставить на дольше, то станет совсем невкусно, — говорит Леоне, идя по его следу на кухню, где все уже было разложено по тарелкам, а кофе разлит по чашкам, — Чем собираешься заняться в мое отсутствие? Спать до последнего?
— Ну, нет, я не закончил читать Достоевского, но если станет скучно, позову Триш и конец спокойной жизни. Но досмотреть все сны на первом месте в списке дел, — глядя на довольного Аббакио во все глаза, отвечает с улыбкой Бруно, медленно подцепляя фритатту с тарелки.
— Теперь понимаю, почему ты так хотел сходить именно в тот русский ресторан, — кивает Леоне, не позволяя себе опустить глаза в тарелку. Не хотелось оставлять его одного, у Леоне было плохое предчувствие, особенно после вчерашнего дня, но он не может оставить работу, — Постараюсь сегодня не сильно напрягаться, чтобы вечером точно не заставить тебя скучать.
— Уж постарайся, я не хочу скучать сегодня вечером с чужими людьми, — откинувшись назад, Бруно улыбается, не улавливая беспокойства в голосе Аббакио, только надежную ноту обещания. Он будет ждать, долго и упорно, пока снова не повернется ручка входной двери, не будет улыбки играть на лице. Буччеллати не будет думать о себе, это больно и скользко, он займет себя, сохранит для Леоне.
— А я тебе и не позволю, — говорит Леоне, на самом деле даже не желая вспоминать прошлый вечер. Хотелось выкинуть его из головы как сон, коих у Леоне и так было в памяти в избытке. Их связь явно перешла на новый уровень, а Бруно стал иначе к ней относиться. Это слышно по его голосу, видно по глазам. Жаль, что много поговорить не удалось, но Леоне был искренне счастлив, что оставляет Буччеллати в хорошем расположении духа, когда тот не будет тосковать, проснувшись в постели один. Перед уходом он недолго и быстро целует Бруно в лоб, а про себя надеется, что тот не натворит глупостей.
Бруно не хотел творить глупостей, он хотел лишь спать. Хотел и спал, сколько душе было угодно, мог себе позволить. Проснувшись, тихо включил музыку, взяв в одну руку бокал, а во вторую бутерброд, побрел, пританцовывая, в свое любимое кресло, на столике возле которого покоилось запланированное произведение. И день был быстр, когда начинался к закату. И пластинка пошла по второму кругу, книга не кончалась, как и упрямство юноши побороть ее за раз, до прихода Леоне, но если тот пожалует пораньше, то ему придется немного подождать.
Но Леоне наоборот приехал позже, пытался скрыть то, что не напрягался, но рабочие планы пошли по боку. Сегодня его взяли с собой на место недавнего преступления, так что тут без задержки не обошлось. Ему еще повезло, что не оставили на дежурство. Но он приходит и становится счастлив, ведь Бруно ждет его, поистине с книгой и даже без Триш. Не очень хотелось куда-то выбираться сегодня, а с той женщиной это было бы невозможно.
Услышав звук отворяющейся двери, Бруно не срывается с места, даже без подсказок зная, что это Леоне. Только он оставался в коридоре, чтобы снять свои туфли, но обещание самому себе на первом месте и пока не кончится книга, юноша не сдвинется ни на шаг. От тихого шебуршания, Бруно улыбается, сбивая нить повествования, перечитывая страницу по новой. Он пришел вновь, и это так приятно грело что-то внутри, так, что уголки губ так и растягивались в теплой улыбке холодным страницам повествования Федора Михайловича.
Леоне проходит в дом, застает читающего Бруно, и кладет руки на его плечи, ласково целуя в макушку.
— Здравствуй, — говорит тихо он, но более не смеет его трогать, ведь уговор — есть уговор. Тот уже на последних страницах, значит, ждать совсем недолго. Леоне действительно соскучился, желает скорее услышать его голос. А пока он расстегивает первые пуговицы рубашки и идет на кухню, чтобы поставить чайник подогреваться. Аппетита нет, а вот от горячего чая Аббакио бы не отказался.
Бруно с громким хлопком закрывает книгу, медленно поднявшись с кресла, ищет ее место в шкафу, думая о чем-то, о тяжелой книге и тихом гуле чайника на кухне, о Леоне, что темным силуэтом смотрелся в проходе на кухню, высокий, такой, что наверняка сможет защитить.
— Как твой день, Леоне?
— Тяжелый, я мечтал о том, чтобы, наконец, вернуться, — сказал в ответ он, глядя на фигуру Бруно, не решаясь добавить после последнего слова «домой». Это ведь не его дом, а Бруно все еще не его мужчина. Он тихо вздыхает, отводя взгляд в сторону, — А как ты? Действительно весь день провел с книгой?
— День я провел с подушкой, весь свой тяжелый вечер с синьором Достоевским. Я думаю, тебе пришлось бы по нраву, — улыбается Бруно, начиная хлопотать на кухне, чтение вызывает жуткий голод, хотелось хотя бы простенькой пасты, но юноша рассчитывает и на Леоне, отправляя макароны в воду.
— Тебе помочь? — спрашивает Аббакио, поглядывая на Буччеллати. От его фразы Леоне даже задумался, ведь из-за недостатка времени он даже не помнит какую книгу он так и не дочитал. Тем более, когда у него появились более важные дела по вечерам. Когда он последний раз был в отпуске? Может, стоило бы и об этом поразмышлять.
— Конечно помочь, поставь другую пластинку и любуйся тем, как я готовлю, — не обернувшись даже, говорит Бруно, нарезая овощи к мясному соусу, — Может, улетим куда-нибудь? Ты можешь бросить работу, и мы отправимся на острова, переждем там зиму и вернемся…
— Я не могу уехать на такой длинный срок, максимум месяц, милый, — говорит мягко Леоне, удаляясь в гостиную, с очень задумчивым видом выбирая музыку. Ему очень понравилась идея, возможно, он бы и хотел бросить все и уехать, но ему слишком дорога работа и карьерный рост, доступный там. Аббакио готов перегрызать глотки, чтобы добиться там высот, но он себе в этом все равно не признается.
— Значит, уедем на месяц, скроемся, как нас и не было, только я буду скучать по Триш и лазанье. А ты, наконец, забудешь о работе, и я проведу с тобой хотя бы одну ночь, — мало сказать, Бруно не любил работу Леоне, он ее ненавидел, если бы у полицейских не было красивых лиц, Буччеллати взялся бы за пистолет. Как отец.
— Тебе со мной мало ночей? Мне казалось, что из-за ночей с тобой, мой режим стал нестабильным, — усмехается Аббакио, облокачиваясь о подоконник кухни, — Куда бы ты хотел уехать?
— Мне с тобой очень мало ночей, и я хочу в Америку, в Вегас, все о нем говорят. Ну, или на Крит, он рядом с домом, — с этими словами, Бруно оборачивается, оставляя еду готовиться вместе.
— В Америку? И как мы туда доберемся? — Леоне удивился не на шутку, глядя на Буччеллати, наконец, обратившемуся к нему.
— На корабле, не вижу трудностей, заодно подышим другим морем, арендуем небольшую виллу, и будем играть в казино ночи напролет, а дни проводить вместе на личном пляже, как тебе? — предался мечтаниям Бруно, легко улыбаясь, изредка прикрывая глаза.
— Мне нравится, вот только я не уверен, что мое состояние позволит разделить с тобой сии мечтания, — улыбнулся Леоне, глядя на Бруно так, словно тот совсем еще маленький ребенок, грезивший о неземных вещах, — Ты думаешь, в Вегасе будет жарко? Мне казалось там, напротив, холоднее в такое время года.
— Какое твое состояние не позволит со мной провести каникулы? Ты вроде здоров, а в Вегасе всегда наплевать на погоду, там жарко не только от высокой температуры, поверь мне, — юноша удивляется такому неверию в его силы, и почему нельзя было все бросить?
— Я про деньги, милый, у меня их не так много для виллы и казино, — покачал головой Леоне. Он наоборот готов был все бросить, сменить, наконец, зону комфорта, поддаться еще одному безумству, которое приносит с собой Бруно.
— Мама мия, забудь о деньгах, пока можем — мы там будем, если закончатся, то у меня много кошельков, — Бруно возвращается к готовке, возмущенно всплеснув руками.
— Тогда мне стоит поговорить на работе об отпуске, — кивает Аббакио, но все равно не желая пока загадывать на будущее. Они не в тех отношениях с Бруно, чтобы выжимать из него деньги, остаётся надеяться, что сбережений Леоне хватит, он определенно никогда не умел тратить, не знал куда и на кого.
— Поговори, а пока бери тарелку и накладывай себе сам, — с улыбкой Бруно ставит на свое место тарелку с ароматным блюдом. Готовить не на одного было довольно необычно, но и к этому можно было приноровиться. Закат из плотных туч лишь краешком виднелся, но и его было достаточно, чтобы обрадовать Бруно. Как и присутствие, Леоне, хотя бы ненадолго.
Для Бруно Леоне было всего мало, хотя тот оставался у него вплоть до очередных выходных, каждый вечер приходя в его квартиру, почему-то, совершенно не находя причин возвращаться домой. Им было хорошо вместе, настолько, что мысль об отпуске превращалась в нечто волшебное, Аббакио начал даже верить в их путешествие, где были бы только они вдвоем. Леоне начинал считать, что его чувства не такие уж и безответные.