***
— Красиво сделано, — протянул средних лет мужчина, аккуратно проводя затянутыми в винил перчаток пальцами. — Вы уверены, что хотите это свести? Посмотрев на играющего желваками Шута, Алек кивнул: — Сколько займёт времени? Мне нужно свести это как можно скорее. Эту и на спине… Мастер удивлённо приподнял брови: — Молодой человек, так просто и быстро однозначно не будет. Останется небольшой шрам, да и сказать точно, полностью ли уйдёт рисунок, я не могу, — пожал он плечами. — Что можно набить сверху? — спросил Саня. Обойдя Алека по дуге, он осмотрел спину. — Мне кажется проще будет перебить. Или нет? Парень удивлённо посмотрел на него, понимая, что тот прочитал надпись. Прав был Дилан: слишком многие знали арабский в окружении дяди Толи. Стоило как можно быстрее избавиться от этой дряни. — Вот, — раскрытый альбом лёг на колени. — Вы, конечно, можете изменить рисунок. Выбрать что-то другое. Глянув на разворот, Алек удивлённо распахнул глаза: — Кажется, тут работы не на один месяц. — Ну, молодой человек, — протянул мастер, поправляя очки, — хотите красиво — надо потерпеть. Когда дата сеанса была назначена, они вышли из салона, спрятанного в небольшом подвальчике в старой части города. Поправив куртку, Алек посмотрел на часы. Время было на исходе, нужно было ехать домой. — Отвезёте меня домой? — спросил он у Паршуты, который продолжал хранить молчание. Кивнув, мужчина двинулся в направлении авто. Пикнула сигнализация, и они, устроившись, выехали на главную. — Кто это сделал? — тихо спросил Шут, стараясь следить за дорогой. Повернувшись к окну, Алек пожал плечами, жалея, что не может ничего исправить: — Это уже не важно. Меня клеймили, как племенную лошадь. Главное, что нашлись люди, вовремя сумевшие открыть мне глаза. Я должен это убрать… Иначе меня словят и, как животное, отправят обратно. Протянув руку, Саня потрепал Алека по затылку, портя причёску и чуть притягивая ближе к себе. Этот их жест из солдатского братства, призванный ободрить и напомнить: ты не один. — Не бойся, мы сможем это решить. Главное не… — «…ходи без футболки перед чужаками, иначе тебе несдобровать». Я в курсе, — улыбнулся парень, поправляя чёлку, — Дилан сказал то же самое. Кивнув своим мыслям, Саня снова сел ровно, но глянул на Иванова: — Отец в курсе? — О тату? Нет. Он их не видел. — Хорошо, лучше ему не знать. Иначе нам придётся разгребать небольшой пиздец с его участием.***
— Ответчик, может заверить суд в неправомочности желания истца нести опеку над наследником графа Кингсли. Для воспитания ребёнка нужны определенные условия, обеспечить которые барон не в силах. Оплата няни, гувернера, повара, а также в дальнейшем — школы сильно ударит по карману деда, — обогнув стол, адвокат остановился посреди зала, молитвенно сложив руки перед грудью. — Может ли суд считать нормой воспитание новорожденного ребенка людьми в возрасте? Людьми, которые решили делить его наследство при живой, хоть и не вполне здоровой, матери и вполне здоровом отце? Могу поспорить, что самые близкие люди должны поддерживать семью в трудный момент, а не пытаться её развалить. — Возражаю, Ваша честь, — вскинулся адвокат барона. — Истец имеет намерение воспитать ребенка в правильной семье, прививая ему моральные устои присущие только… — Возражаю, Ваша честь, — поднял руку Дженкинс. — Протест принят, — стукнул молоточком судья. — Мой клиент намного лучше знает что именно нужно наследнику рода, так как таковым является сам. Кроме того, кто как не родной отец лучше позаботится о здоровье своего отпрыска? Крове над его головой и его будущем? О какой «правильности» может идти речь, если сам истец не живёт с баронессой более десяти лет? На чьи плечи лягут тяготы бессонных ночей? Горничные или няни не особо довольны сверхурочными часами. — Возражаю, Ваша честь, — вскинул руку адвокат барона, — граф Кингсли живёт с престарелой бабушкой. Наличие маленького ребёнка может пошатнуть здоровье вдовствующей графини. — Протест отклонен. — Помимо графа в доме проживает его сестра, которая намерена принять непосредственное участие в воспитании племянника, — ладонь мистера Дженкинса, сделав полукруг, указала на импозантную молодую леди, сидящую за самим Хиддероу., — Кроме того, ответчик вполне спокойной может быть с сыном в любое время суток, так как имеет плавающий график и спокойно может работать на дому. Все отчёты о состоянии финансов графа прошу добавить к делу. Небольшая папка, которую Том лично вручил адвокату перекочевала к судье. — У меня всё. — Истец, что-то можете добавить? — оторвавшись от изучения бумаг, спросил судья. Занявший место Дженкинса высокий молодой мужчина, мило улыбнувшись присутствующим в зале, кивнул: — Мы не считаем, что граф Кингсли может воспитывать ребенка, так как имеет нетрадиционную ориентацию. Что сможет дать сыну отец, встречающийся с разными мужчинами на глазах у ребенка. К тому же, — он поднял руку, пытаясь утихомирить взорвавшийся криками зал, — обвинение не уверенно, что Дункан Хиддероу является родным сыном графа. — Протестую, Ваша честь, — крикнул Дженкинс, вскочив со своего места, — у ответчика имеется нотариально заверенная копия лабораторного исследования генетического материала ребёнка и родителей. — Протест принят, — кивнул судья. — Продолжайте. — Генетический материал Маргарет и Томаса Хиддероу был взят в тот же день, когда мой клиент получил уведомление о назначении заседании. В документе, — мужчина поднял лист в воздух, чтобы присутствующим было видно что это, — черным по белому указано, что Маргарет Мария Роузвелл-Хиддероу является матерью младенца с вероятностью 99,9%. Томас Дункан Хиддероу является отцом ребёнка с вероятностью в 99,9%. По сему, я думаю, не стоит нести чушь о том, что Дункан Николас Хиддероу не является сыном и наследником графа. Что же касается обвинения в нетрадиционной ориентации, — Дженкинс с признанием посмотрел в сторону стола, за которым сидел сам барон Роузвелл, — у вас есть доказательная база, господа? Нервно дёрнув плечом, адвокат барона отдал флешку секретарю: — Вашему вниманию предоставляются фото, которые доказывают, что граф Кингсли является открытым геем. Пока секретарь настраивал технику, побелевший от нервного напряжения Томас лишь покачал головой. Чтобы там ни было на этих фото, лично он сам мог сказать, что ни разу не изменил Нику. Ни живому, ни мёртвому. Даже с Мег. С кем бы ни пытался связать себя Томас, помощник Князева так и остался в его мыслях и сердце единственным и не заменяемым никем. Похлопав его по руке, севший рядом Дженкинс поправил усы и, улыбаясь, прошептал: — Поверьте, голубчик, они уже в полной заднице. Сама королева множество раз благоволила геям. Суд однозначно на вашей стороне. Просто сам Роузвелл ещё не в курсе, сколько самолично выльет на себя дерьма. На белом экране замелькали фото многолетней давности, где Ник вёл его под руку вдоль полевой дороги. Потом, сидя с ним в грязи на просёлочной дороге у авто, успокаивал его истерику. На мгновение Томас залюбовался его лицом. Лицом, на которое тогда он по глупости не обращал внимания или видел его совсем другим. Прижатая к его макушке щека, прикрытые глаза, искривленные горькой усмешкой губы. Их поцелуй. В уголках глаз защипало. Склонив голову, Хиддероу попытался отогнать отголоски боли, но не смог. Отвернувшись, мужчина стёр мокрую дорожку. — Я хочу знать, откуда у него эти фото, — прошептал он, склонившись к уху адвоката. — Это с похорон моего брата. Тогда я был на грани самоубийства. Слишком повздорил с отцом и матерью. Тогда мистер Иванов пытался достучаться до меня, привести в чувство. Это не может быть доказательством. Я был в состоянии аффекта. Глаза Дженкинса зло блеснули. Понятливо кивнув, он встал и, спокойно подойдя к судье, что-то сказал тому на ухо. Удивлённо вскинув брови, мужчина в тёмной мантии поманил пальцем адвоката барона и настойчиво стал объяснять ему что-то. Тот отрицательно помотал головой и кивнул в сторону барона. — Это, скорее всего, отец решил передать тебе привет, — поправив юбку, сказала Медди. — Всё время копал, ища возможность лишить тебя титула. Тебе нужно с ним пообщаться. Оглянувшись, Томас пожал плечами: — Зачем? Он ещё тогда высказал своё отношение ко мне. Не хочу даже думать о человеке, который с лёгкостью готов втоптать имя своего рода в грязь. Брось. Это лишнее. Он сам себя сожрёт. Подсвеченный белым экран погас, а судья обратился к присутствующим в зале людям: — Суд не считает это достаточной доказательной базой. Объявляется перерыв на неделю. Встав, он забрал с собой стопку бумаг и вышел, прикрыв дверь. Вернувшийся Дженкинс похлопал Томаса по плечу: — Всё будет просто отлично, вот увидите. Посему, прошу меня простить, но вынужден откланяться. Труба зовёт. До следующей недели. Если возникнут вопросы, я вам позвоню. Протянув руку для прощания, Хиддероу кивнул: — Спасибо. Буду ждать результатов.***
После того, как Шут высадил его у дома, Алек, переодевшись спустился в зал. Тягая веса под руководством Грега, он и не заметил, как пролетело время. Девис, собравшись уходить, напомнил, что время няни на исходе. Кивком показав, что помнит, Алек озорно улыбнулся. — Мамочка, ещё пять минут, и я буду дома, — выдохнул он, продолжая бежать по полотну беговой дорожки. — Позер, — покачал головой мужчина. — Быть «папочкой» меня устроит больше. Подхватив свои вещи он вышел, не заметив, как щёки парня порозовели. Возможно, когда-нибудь он подумает об этом, но не сейчас, когда память слишком часто подкидывала картинки прошлого. Да и клеймо прежних «хозяев» на груди и спине жгло раскалённым железом. Тело приятно ныло после нагрузок, а сам парень довольно улыбался. Сегодня Грег-таки уговорил его пойти на ринг. Конечно, он там был как несмышленый котёнок, которого просто мутузили, но возможность научиться чему-то новому несказанно радовала. Улыбнувшись своим мыслям, Алек закинул полотенце на шею, вытирая влажные дорожки на висках и затылке. Белая футболка промокла от пота, прилипнув к коже на груди и спине. Недовольно поморщившись, он заметил что из-за этого рисунки стали более явственно выделяться. Одёрнув ткань и подхватив бутылку с водой, Алек двинулся к лестнице. Нужно было принять душ и переодеться, пока няня не привела Тею с прогулки. Парень стал привыкать к размеренной жизни в особняке. К няне, позволяющей на пару часов отлучиться. Такая возможность развеяться давала дополнительные силы, а также отдохнуть от постоянного напряжения. Снова влившись в бешеный коллектив бойцов Князева, Алек и забыл, что они не просто бывшие военные. Когда до лестницы оставалось каких-то пару шагов, его бесцеремонно втолкнули в тёмный угол, который не был виден на камерах. Иванов знал это точно, так как вместе с Томасом слушал о слепых зонах от Шута, и не раз. Холодная стена обожгла щёку, а руки, заломленные назад, не давали возможности двинуться. Проклиная в который раз свою беспомощность, он попытался вырваться, но совершенно не преуспел в этом. — Тише, детка, — горячее дыхание обдало ухо, а мириады мурашек помчались вдоль позвоночника. Он знал этот голос. Знал того, кто уже не раз за прошедшие недели делал двусмысленные замечания, да и прямые намёки. — Отпусти, — зло рыкнул Алек, пытаясь снова вырваться из чужих рук. — А что, тебе совсем не нравится, как я трогаю тебя? — холодные пальцы сжали сосок и парень взвыл от боли. — Говоришь, что не нравится, но врёшь же. Нравится. Когда тёплый язык оставил мокрую дорожку за ухом, Алек замер в ужасе, понимая, что его накрывает паника. Чужие руки трогающие его везде… Шепот множества голосов… Смех… — Отпусти, — задыхаясь вскрикнул он, когда сильные руки потянули резинку спортивных штанов вниз, оголяя ягодицы. — Нет, пожалуйста… Голос сорвался на шепот, а из горла вырвались только хрипы. Дёргая руками, лягаясь ногами, он понял, что только раззадоривает насильника. Хохотнув, тот провёл холодными пальцами между половинок и на пробу толкнулся внутрь. — Как мне нравиться эта игра. Ты такой непокорный. Если не прекратишь дёргаться, сделаешь себе только хуже. Поверь, я умею быть нежным. Замерев, Алек сжался, зажмурив глаза. Он понимал, что в доме, полном людей, его вряд ли скоро начнут искать. Снова быть изнасилованным он не хотел, но и вырваться не получалось. Паника накрыла внезапно. Воздух отказывался поступать в легкие. Слова сами слетали с губ, но их он уже не слышал, срываясь на крик. Теряя последние капли самообладания, когда жадные губы и язык прошлись по шее. — Не надо! Пожалуйста, прекратите!.. Прошу не надо! Стойте! Член мужчины вклинился между ягодиц, а парень, зажмурившись, пытался сделать хоть один единственный вдох. — Алек! Что за нахрен! Ах ты, сука! — раздался из ниоткуда голос Дилана. Мгновение, и чужие руки пропали, а его укачивал в руках Грег, шепча слова утешения. Подняв шальные глаза, парень увидел валяющегося у ног Стоуна здоровяка. Ухоженная прическа разметалась, под глазом наливался синяк, а стянутые штаны так и болтались на щиколотках. — Алек, всё в порядке? — спросил Дилан, склонившись к Иванову. — Он что-то сделал с тобой? Делая вдохи в такт словам Грега, парень отрицательно покачал головой: — Я ведь даже намёка никому не давал… Я же… Вскинувшись, он метнулся по лестнице, скрываясь с глаз мужчин. Лицо горело огнём, а из глаз вот-вот должны были брызнуть предательские слёзы. Закрывшись в ванной, он залез под душ, пытаясь оттереть своё тело от чужих прикосновений под струями холодной воды. Руки плохо слушались. Мочалка всё время норовила сбежать, выпадая. Когда опустевший флакон с гелем для душа отлетел в сторону, Алек замер, понимая, что теперь и в этом доме не будет чувствовать себя в безопасности. Зеркальная дверца шкафчика отлетела в сторону, пузырёк с успокоительным быстро нашёлся на почти пустой полке. Не считая, он проглотив пригоршню капсул, запив их водой из-под крана.***
Томас ненавидел чувство беспомощности. Оно всегда показывало, насколько человек слаб и безнадёжно глуп в надежде, что любые неприятности пройдут мимо. Посадив Медди в такси, он, постояв у своей машины, долго не мог решиться на этот звонок, но желание узнать правду было намного сильнее. — Я слушаю, — раздался голос Паршуты в трубке. — Алекс, мне нужна ещё одна услуга, — без предисловий начал Хиддероу. — У Раузвелла есть довольно интересные фото. Хочу их себе. И информацию, где он их взял. Умело сделанные, явно на заказ. Там…он... — он смолк, понимая, что не сможет сдержаться, если назовёт имя. — Я понял, Том, — улыбка в голосе ободрила. — Всё сделаем в лучшем виде. — Я отблагодарю, ты же знаешь, — начал было Томас. — Брось. Это то немногое, что мы с Анатолием можем сделать для тебя. — Спасибо. — Не за что. Я позвоню, когда всё устроится.***
Следуя распоряжению Князева, Грег остался в особняке на неделю, чтобы круглосуточно следить за Алеком. Ничего сложного в этом задании он не видел. Парень никуда не ездил, проводя много времени в спортзале, пока ребёнком занималась няня. Женщина приходила к девяти часам утра, когда большая часть жителей дома разъезжалась, и уходила в три. Это было правильным решением. Её мало кто видел из всегда озабоченных парней, что значительно облегчало жизнь самому Девису. Отваживать голодных до женского тела мужиков ему не улыбалось. Вечер был тихим. Шут и Ко отправились на «стрелку», а Дилан, томящийся в доме без дела в отсутствии Анатолия, был незаметен и задумчив. Вот только сам Алек вызывал опасения. Стычка, произошедшая днём с одним из боевиков, выбила парня из колеи. Приступ паники, накрывший его в коридоре, был остановлен, но сам Иванов был точно не в норме. Забившись в комнату, как мышь в нору, сидел тихо, не показывая нос даже на кухню. Выйдя из душа, Грег просушил волосы полотенцем, и, натянув спортивные штаны, устроился на кровати, надеясь посмотреть футбольный матч. Тихий детский плач, который мужчина сначала принял за звуки, издаваемые телевизором, не прекращался уже минут двадцать. Насколько он знал, Алек, постоянно находившийся с ребёнком, никогда не давал девочке так долго плакать. Поднявшись, мужчина метнулся к комнате парня, на ходу натягивая футболку. В коридоре он столкнулся со Стоуном, идущим в том же направлении: — Что случилось? — спросил тот, не останавливаясь. — Не знаю. Вроде тихо было, но Тея плачет уже давно. Может, Алек уснул? — пожал плечами Грег. Дёрнув ручку, Девис понял, что дверь заперта. Дилан удивлённо посмотрел на него: — Что за чёрт?! Зачем он закрыл её? Тут же нет никого! Чуть поднажав, Грег легко открыл дверь, при этом сломав замок. Алек лежал на полу бледный, с посиневшими губами. Похлопав его по щекам, Дилан ещё раз чертыхнулся. Метнувшись в ванную, он принёс влажное полотенце и стакан воды. Пока он пытался разбудить парня, Девис подхватил малышку на руки, успокаивая. Увидев знакомое лицо, девочка замолчала, с интересом смотря на мужчину. — Грег, он, кажется, таблеток наглотался, — на выдохе проговорил Дилан, пытаясь прощупать пульс на шее. — Там флакончик из-под успокоительных в раковине. Вторая вроде обезбол. Помоги, нужно попробовать желудок прочистить. Если уж сами не справимся - будем скорую вызывать. Аккуратно положив ребёнка в кроватку, Грег помог донести Алека до ванной. Усадив его возле унитаза, он наблюдал, как Дилан сует тому пальцы в рот. — Думаешь, поможет? — с сомнением спросил он. — У тебя есть другие варианты? — зло зыркнул на него Стоун. — Если бы днём ты не пустил к нему того урода, этого бы не случилось. Ты хоть знаешь, что с ним произошло и почему его так срочно пытались вытянуть из Эмиратов? Отрицательно качнув головой, Гоша ответил, поддерживая Иванова под мышки ровно над белым другом: — Он сам не мог выехать, насколько я знаю. Возможно, из-за того, что у ребёнка не было документов? Хмыкнув, Дилан оскалился, когда его действия, наконец, возымели эффект и желудок Алека решил распрощаться с содержимым. — Я тебе не говорил, а ты не слышал. Его жена с ним развелась. Хотя, лучше сказать — выкинула на улицу. Перед этим его опоили наркотой и отдали толпе охочих до свежего мясца. Групповое изнасилование. Такое пережить не каждый сможет. Он ту суку любил больше жизни. Вот откуда ноги растут у его страхов, панических атак и любви к тихим местам, подальше от людей. Холодок пополз по спине мужчины, когда он вспомнил, каким спокойным было лицо парня на кладбище у могилы отца. Слишком спокойным… — Может, он решил самоубиться? — тихо спросил он, стараясь не отпускать бьющееся в конвульсиях тело. — Вряд ли, — мотнул головой Дилан. — Дочка для него всё. Он не пойдёт на это. Переборщил, наверное. Перенервничал из-за этого говнюка. Успокаивающе поглаживая Алека по спине, Стоун заговорил с ним, копируя нотки голоса Князева. Девис вздрогнул, вспоминая то, что увидел в аэропорту. Паззлы сложились. Вот только не полностью. Чего-то не хватало. Маленькой детали, но он разберётся с этим и позже. — Вот так. Вот так, мой хороший, — говорил Дилан без умолку. — Давай ещё немного. Ты что удумал, паршивец? Ты что творишь? Ты зачем эту дрянь жрал, идиотина? Проделав всё те же действия, Стоун с явным одобрением наблюдал, как плохо соображающий парень блюёт, схватившись за белоснежный фаянс. Когда рвать его стало уже только остатками желчи, они посадили его в ванну и включили холодный душ. Алек пытался оттолкнуть струи ледяной воды, льющиеся на его голову, но безуспешно. Руки падали от слабости, совершенно не подчиняясь ему. — Нужны сорбенты. Много сорбентов. Как бы это ещё влить в него? — почесал Стоун подбородок. — Есть знакомый врач? Может, капельницу поставит? Отрицательно покачав головой, Грег облегчённо вздохнул. Все эти полчаса, пока Дилан проделывал нехитрые манипуляции, он и не заметил, что с напряжением ждёт результата. Не только от того, что потом он получит серьёзный выговор от Князева, а и потому, что сам парень стал неотъемлемой частью его, когда-то размеренной, жизни. Мокрые как мыши, мужчины стянули испорченную одежду с Иванова, пытаясь вытащить того из ванны. Подняв его на ноги, Грег удерживал мычащего парня, пока Дилан стягивал шмотки и заворачивал обнаженное тело в халат. Алек был лёгким. Даже слишком. Прижимая его к себе, Гоша почувствовал укол совести. Сколько раз он думал о нём, как об избалованном, изнеженном мальчике, в последнее время? Считал его слабости игрой на публику. А вон оно как обернулось. Не настолько всё в его жизни мармеладно, как оказалось. Уложив Алека на кровать, мужчины вздохнули спокойней. Тот приходил в себя, стуча зубами от холода. — Что с ребёнком будем делать? — спросил Грег у Дилана. — Придется подежурить до утра, — дёрнул плечом тот. — Справишься? Брошенный в его сторону взгляд прожёг до нутра, а холод по-новой обдал напряжённое тело. — А почему и нет? У меня есть опыт. Я с дочкой сидел, когда жена по делам уезжала, — пожал тот плечами. — Вот и славно, — оскалился Стоун, — вот и славно.