***
Телефон завибрировал входящим сообщением. Недовольно засопев, Ник сильнее закутался в одеяло, пытаясь отгородиться от посторонних звуков. Отвыкший от английской сырости, Иванов умудрился подхватить лёгкую простуду, но понял это уже когда покинул остров. Капризничая, как малое дитя, не желая лечиться, он выводил друга из себя. Последней каплей стала попытка забраться к нему в постель, чтобы согреться. Толик смеялся, держась за живот, когда здоровый мужик, обернутый простынёй и стучащий зубами, заглядывал ему в глаза, как побитый щенок. Усмехнувшись на его копошение, Анатолий переставив ноутбук с колен на постель, подхватил телефон и вышел на балкон. Прохладный ночной воздух приятно обдал обнажённый торс. Прочитав сообщение, он недовольно поджал губы, на автомате удаляя текст. Стоило отлучиться, и в доме опять бардак. Набрав Паршуту, он ждал когда тот возьмёт трубку. Беспредел среди его собственных людей, в его близком круге, огорчал сверх меры. Жаль, что он лично не мог посмотреть в глаза этому козлу, поднявшему руку в его доме на Алека. — Слушаю, — рыкнул Шут. — Это я. Сделай так, чтобы ни один не смел вякнуть в его сторону. Его должны за версту обходить, боясь даже глаза поднять. Если придётся, пусть убьет этого урода. Повисшая тишина давила, но клокочущий внутри гнев даже и не думал утихать. — Толь, он не сможет убить. Ещё не готов. Потом ещё и это навалится сверх имеющегося, — возразил Саня. Дернув правым уголком губ, Князев покачал головой: — Поверь, этот засранец достанет его. Укусит за самое больное место, и он не устоит. Желание убивать будет выше моральных принципов, как бы он этого ни хотел. Если он хочет жить и дальше не боясь, то должен замарать руки кровью. Мы все через это прошли. — Хорошо, я понял. И, Толь, Том всё сделает в лучшем виде. — А это хорошо. Наш визит к Рашиду как раз будет кстати.***
— Боря, Боря, Боря, — картинно вздохнув, Шут уселся напротив прикованного к стулу бойца. — Если бы ты знал, как мне надоел этот подвал! Я тебе не передам. Хотя, сегодня повод собраться здесь более чем серьёзный. Стоящие за его спиной Дилан и Грег хранили молчание с каменными лицами, но на эти слова дружно кивнули. — Знаешь, в чём твоя проблема, Боря? — И в чём? — нахально улыбаясь, спросил блондин, намеренно игнорируя стоящего в углу Алека. — Что хотел трахнуть шлюху с востока? Или в том, что позарился на чужой кусок? Так ему и так не долго ходить ничейным осталось, пара ребят уже видели бесценное клеймо на его теле. Покачав головой, Паршута искоса посмотрел на Алека, но промолчал. Тот, опустив голову старался не смотреть на старших, понимая, что, не зная всей правды, своими же руками выкопал себе хорошую такую яму. Люди разные, и. несмотря на то, что для многих здесь живущих он «свой», есть и те, кто появились в особняке недавно, как этот самый Боря. Насколько парень знал, Бо́рис Райс стал частью команды Князева всего полгода как. Был мудаком ещё тем, но, судя по рассказам Дилана, отличным бойцом. Вот только был один изъян у этого сокровища: трахал всё, что шевелится. — Эх, Боря, — вздохнул снова Шут, снимая кожаную куртку, а за ней и стильный джемпер цвета слоновой кости. — Как не ценил информацию, так и продолжаешь хернёй страдать. Ты в курсе, на кого позарился? Это ведь не самый последний человек в доме Князева. Удивлённо подняв брови, Райс фыркнул: — Это-то недоразумение? Мышонок, забившийся в нору? Да вы шутите? Что он должен был сделать такого для того, чтобы стать «не последним лицом»? — Родиться наследником Палача. Блондин заметно побледнел, но постарался не подать виду, что знает, кто такой Палач. Кинув короткий взгляд на парня, спрятавшего лицо за длинной челкой, он, поджав губы, ответил: — Что-то мелковат он. Палач крупнее был. Не сдержавшись, Дилан прыснул, а Гоша только глаза отвёл. — Идиот, — тихо констатировал Девис, но из-за гробовой тишины слова услышали все. — Размер не имеет значения. Он наследник Палача и вскоре должен занять его место. Да, ему пока что не хватает силы, но голова у него варит намного лучше, чем у большинства, — продолжил Саня, снимая штаны и оставаясь в одних боксерах. — По сути, Боря, ты позарился на собственность Зверя, а это имеет значение большее, чем что-либо. Накинув кожаный фартук, мужчина ухмыльнулся, заметив, что Алек во все глаза смотрит на него. — Чего замер? Раздевайся. Вон ещё один фартук, — кивнул он в сторону вешалки. — Надевай. Сняв футболку и спортивные штаны, Алек остался только в плавках. Медленно, дрожащими руками, он накинул второй фартук, стараясь игнорировать взгляды присутствующих, направленные на него. Жадный, поедающий — Райса, заинтересовано-растерянный Грега, спокойно-уверенный — Дилана. Сделав глубокий вдох, парень, развернувшись к Шуту, выдохнул: — Дядь Саш… И столько было в этой фразе ужаса, что, улыбнувшись, Саня подошёл к нему, положил руки на плечи, и, заглянув в глаза, прошептал: — Ты это сделаешь. Ты покажешь им всем, что ты достоин носить фамилию отца. Они будут боятся уже не его, а тебя, зная, на что ты способен. Выдыхай и пойдём. Парень облизал губы и посмотрел на Паршута: — Я не смогу. — Сможешь. Ты сильный. Ты заставишь их бояться!***
Размяв затёкшие плечи, Томас растер щёки ладонями, пытаясь взбодриться. Немного подумав, он посмотрел на часы и понял, что не мешало бы сделать перерыв. Полседьмого вечера на циферблате подталкивали к входной двери и машине с шофером. Выглянув в коридор, мужчина заметил отсутствие охраны, да и самого Алекса. — Дейзи, вызови мне такси, — попросил он администратора. — Мистер Паршута не оставлял мне сообщение? Отрицательно качнув головой, молодая женщина посмотрел на графа поверх очков: — В обед, после разговора с тобой, уехали все. Да и о такси он тоже сказал. Я заказала на семь. Придётся немного подождать. Сразу в больницу? — Да, — натянуто улыбнулся он, — ненадолго. Слишком много накопилось работы в моё отсутствие. Пока он собирал бумаги и укладывал ноутбук в сумку, машина подъехала. Подруга, заглянув в кабинет, предупредила, что его ждут. Кивнув, что понял, мужчина с тоской посмотрел на кожаное кресло в углу. Закусив губу, Том решительно открыл нижний ящик стола и вытянул заветный конверт. Руки чесались заглянуть в него, увидеть всё, что успел отснять детектив, нанятый дядей, но, пересилив себя, граф сунул его в задний карман портфеля. Оглядевшись в последний раз, он решительно вышел из салона. Доктор Прюэт просил приехать сегодня. Хотел поговорить, но сам Том оттягивал этот разговор, как мог. Он чувствовал, что разговор не будет лёгким. Да и касаться скорее всего будет Мегги. Его Мегги… Чёртовы слёзы застили глаза. Прикрыв веки, Томас проглотил горький ком. Ему нужно быть сильнее. Ему нужно воспитать сына. Любить его в два раза больше, если придётся. Больница пахла дезсредствами и горечью чужих несбывшихся надежд. Кивнув медсестре на входе в отделение, Хиддероу прошел к палате жены. В комнате работал аппарат жизнеобеспечения. Мерно стучало сердце Маргарет на кардиомониторе. Присев на край кровати, он провел пальцами по лежащей на краю руке. — Здравствуй, солнышко. Вот и ещё один день прошёл. Я знаю, ты бы уже хотела домой. До жути устала от больничной суеты. Я спрошу у доктора, что можно сделать. И мы поедем домой. Совсем скоро… — О, граф Кингсли! Вы-то мне и нужны. Пойдёмте! — сказал вошедший в палату доктор Прюэт. Когда двери за ними закрылись, мужчина остановился: — Том, ты знаешь насколько я хорошо к тебе отношусь, но это переходит всякие границы. Твой тесть сегодня поднял на уши всё отделение, говоря, что о его дочери плохо заботятся. Лечение ни к чёрту и никто не хочет её разбудить. Разбудить? Он в своём уме? — Прости. Просто сейчас сложилась довольно щекотливая ситуация. Он хочет опеки над Никки. Подал в суд. — Какая опека? Ребенку нужен хороший уход, питание, родительская любовь. Кстати, пойдём, я покажу тебе кое-что, — поманил его пальцем Прюэт. — Ты будешь удивлён, но он у тебя тот ещё боец. Молодчинка просто. Смотри, — кивнул он на смотровое окно детской реанимации. И Том завис, с умилением глядя, как его кроха, болтая маленькими ступнями в воздухе, поедает смесь из бутылочки. — Когда сняли аппарат? — наконец ожил он. — Сегодня утром. Дышит самостоятельно уже, — доктор посмотрел на часы, — уже почти восемь часов. Я же говорил, что тебе понравится, — улыбнулся он, глядя на слёзы умиления на лице отца. — Когда его можно будет забрать? — Если так пойдёт и дальше, то к концу следующей недели. Теперь ему нужно набрать вес. Не критично до двух с половиной, но я бы предпочёл три. Посмотрим. — А что с Мег? Какие прогнозы? — наконец-то отлипнув от окна, Томас посмотрел на друга. Прюэт отвел глаза, но, помявшись, всё же ответил: — Том, я боюсь, что с твоей женой всё будет гораздо сложнее. Если она не пришла в себя в течении месяца… Прогнозы не радужные. Возможно, она так никогда и не придёт в себя. — Как же так? Почему? — Я не знаю. Честно. Мы многое перепробовали, но всё тщетно. Остаётся только ждать, — похлопал тот Хиддероу по плечу. — Извини, мне нужно идти. Растерянно кивнув, граф пытался переварить услышанное. Было слишком сложно уложить в голове, что Маргарет может не вернуться к нему. Совсем. — За что? — шепотом выдохнул он, прикрыв глаза. — За что опять?***
Пока Алек собирался с мыслями, Шут подошёл к Райсу. Он долго всматривался в лицо наёмника, пытаясь понять, чего ему не хватало в этой жизни. Деньги? Вроде в избытке. Толя никогда не скупился на оплату своим людям. Женщины? Да на его смазливую рожу и подкачанный пресс бабы слюной исходили. Остроты ощущений? Нужно быть полностью на голову отбитым, чтобы решиться напасть на человека Зверя в его доме. — Дилан, сигареты есть? — спросил он, повернувшись к Стоуну. Прилетевшая в грудь пачка заставила усмехнуться. Ну любил он поиздеваться над близкими. Чего нет? Скучно же жить. Ну, почти. — Алек, приступай, — кивнул он на привязанного к стулу мужчину. — Что я должен делать? — спросил парень. Голос Иванова предательски дрожал, вот только насколько знал Саня, стоило нажать на нужные точки, и тот взорвется. Николай тоже был таким. Только значительно позже научился контролировать свои эмоции. Перестал срываться на любое сказанное в его сторону колкое слово. Просто стал мстить тонко и незаметно, и только сам Паршута и Князев всегда знали, чьих рук это дело. — Всё в твоих руках, малыш, — пожал плечами Саня. — Что хочешь, то и делай. Вот там инструмент. Бери, что хочешь. Никто не будет тебя ограничивать. Нужно учиться быть тем, кто ты есть. Отец не одобрил бы такой подход, но такие пирожки… — Ага, пирожки, что надо, малыш, — пошло облизал губы Боря, раздвигая шире колени. — Рот прикрой, а то мозг продует, — покачал головой Гоша, устраиваясь у стены. — Защитничек нашелся, — хохотнул пленник. — Где ж ты был, когда эта кроха кричала «хватит» так, будто прозвучать должны были совсем другие слова, а? Захотелось передёрнуть плечами: настолько правдоподобно этот ублюдок передал интонации Алека при нападении, да и во время панических атак. Сдержавшись, Грег снова покачал головой. — Идиот, — снова констатировал он. — Кто-нибудь купите ему новый мозг, этот явно протух. Встав рядом с Саней, Алек неуверенно сжал кулаки. Посмотрев на него, мужчина кивнул и отошёл, давая свободу действий. Да, впутывать парня в эту кровавую чехарду не особо хотелось. Вот только сложившаяся ситуация не давала другого выбора. Если он не изменит своё отношение к людям, то очень скоро его либо убьют, либо продадут, как раба за довольно круглую сумму. Саня уже навёл справки. Некий Рашид Мадди готов заплатить за Алека Иванова десять миллионов. Только за живого и с ребёнком. Но был ещё кто-то, желавших получить его голову. Кто-то настойчивый и очень влиятельный, плативший золотом и камнями на сумму, равную двадцати миллионам. Знал Саня, знали Зверь, Дилан, а теперь уже и Грег. Если они не уберегут парня, пока не выяснят, кто вторая сторона, тот погибнет, и очень скоро. А если об этом узнает Коля, то полыхнет вся планета. Ну, может и не буквально, но кровавыми слезами умоются очень многие. — Я вас умоляю! Что этот неудачник может сделать? Распустить сопли? Или залить меня слезами? — приподнял брови Борис. — Да его трясёт от одного только вида нормального мужика. Что, малыш, давно никого не было? Или твоя половина тебя выкинула за ненадобностью? Хотя нет. Я знаю ответ. Ты не способен ублажить барышню, потому что сохнешь по членам. В голове Алека завертелись картинки уже прошлой, счастливой жизни. Нежность двух пар рук. Поцелуи и слова на грани слышимости. Заверения в любви. Обещания счастья. Просьбы поверить и принять. Всё, что было неправдой. Ложью от начала и до конца. Игрой, которая никогда не стала бы для Аиши и Амина правдой. Боль и злость затопили сознание. Волна гнева поднялась из глубины. Сжав кулаки, он зарычал и, отпустив себя, набросился на Райся, нанося удары. Короткие, болезненные, не оставляющие следов на коже. Он был слишком хорошим учеником. Быстро обучаемым, хорошо усваивающим теорию. А практика? Однажды всё случается впервые. Ударив в солнечное сплетение, Иванов нанес очередной удар пяткой в пах. Скрутившись, Райс тихо застонал, закусив губу. Дернув уголком губ, обозначив улыбкой поддержку, Грег подтолкнул тележку с инструментами ближе, позволяя Алеку выбрать. Ему была знакома подобная злость. Желание крушить всё вокруг от бессилия. Понимания собственной ничтожности и боли потери. Тупик с невозможностью исправить всё. — Если резать глубоко, то смерть наступить довольно быстро из-за потери крови. Если делать небольшие порезы, то можно заставить человека мучиться очень долго. Истекая кровью, он будет чувствовать слабость и боль. Много боли. Посмотрев на Девиса, Алек непонимающе мотнул головой. Подняв салфетку мужчина провёл рукой над добром, лежащим на столе: — Правильный выбор инструмента ведёт к долгому и плодотворному общению. — И что посоветуешь, — дико улыбнулся парень, беря в руку остро заточенный скальпель. — Зверь любит бритву, Ник — шило. Выбор за тобой. Что тебе ближе. Покрутив в ладони скальпель, Алек повёл бровью: — Думаю, сойдёт, — ответил он, подходя ближе к Райсу. — Так что ты говорил о моей несостоятельности? Это, наверное, от того, что свои яйца в шов упираются? Что будем делать? Может уменьшим? Борис сглотнул, промолчав, когда это самое лезвие впилось в твёрдое дерево стула, на котором он сидел. — Нет, — протянул парень, передразнивая наёмника, — слишком лёгкий исход. Думаю, лучше подумать о том, что утонуть можно и в ложке воды? Хотя какой смысл? Говно же не тонет, разве нет, малыш? Кончик языка прошёлся вдоль переносицы Бориса, заставив того поморщится. Следом тонкая кровавая полоса появилась на щеке. На мгновение залюбовавшись, Иванов скривил губы: — Знаешь, а мне даже нравится смотреть на это. Багровые потёки на бледной коже… Что-то в этой есть. — Маленький, больной ублюдок! — выплюнул Райс. — Ты испорченная тварь! Ты порочное чудовище, которое не может прожить без боли. Что же ты замолчал? Неужели проглотил свой грязный язык?! Облизав пересохшие губы, Алек кивнул, соглашаясь. — Я порочен до мозга костей. Я продукт, получившийся из-за постоянного столкновения с преступным миром, а ты отброс, умеющий только трепать языком и не слышать главного, — лезвие разрешало тонкую кожу на шее, почти у самой сонной артерии. — Я не тот, кем рождён, я тот, кем меня сделал этот мир. Кулак одной руки с новой силой врезался в живот, а вторая рука, опустив скальпель, обхватила волосы и потянула за них назад, не давая закрыться. — Что не так? Не нравится? А может так? — скользнув ладонью по животу, Алек сжал в ладони яйца Райса, вырвав крик. — Да, так просто чудесно!***
На обвисшее на стуле тело смотреть совсем не хотелось. Пытаясь оттереть руки от крови, Алек на автомате водил ладонями по коже фартука, но помогало это слабо. — Там мыло и щётка, — кивнул в дальний угол Грег, — помой их. Липнуть будут меньше. Отрешённо кивнув, Иванов направился в указанную сторону. Стянув фартук в брызгах чужой крови, он принялся намыливать и тереть руки, пытаясь не думать. Стоя в одних трусах, как был, парень не заметил, как пара бойцов забрала Райса. Подхватив тело под руки, они выволокли его из подвала по приказу Шута, пытаясь не бросать заинтересованные взгляды в сторону мальчишки. Схватив полотенце, Алек натирал ладони до блеска, когда к нему подошёл Девис, протягивая свою футболку. Непонимающе посмотрев на голый торс с завитками золотистых волосков, он всё же взял предложенное. — Оденься. Сейчас пойдем на задний двор. Там будут все. Не стоит им видеть тебя раздетым. Белое слишком маркое, вымажешь - не отстирается. Натянув ещё теплый хлопок на плечи, Алек благодарно улыбнулся. Вымученная, жалкая полуулыбка скорее пугала. Хлопнув его по плечу, Грег ещё хотел что-то сказать, но сдержался. Вместо этого он протянул парню штаны и помог оттереть кровавые разводы на щеках влажной губкой. — Вот, возьми, — Саня протянул ему пистолет. — Там всего один патрон. Тебе хватит. — Зачем мне он? — дрожащие пальцы обхватили прохладную рукоять. — Братва должна понимать, что ничего не изменилось. За всё будет наказание, даже если кажется, что можно уйти безнаказанно, — одевая джемпер, ответил Паршута. — Я не буду его убивать! — воскликнул парень, впихнув ствол в руки Гоши. — Ты должен, — подал голос Дилан, хранивший всё это время молчание, — Показав свою слабость один раз ты позволишь им верить в то, что ты слаб и не можешь постоять за себя. — Они верят в грубую силу. Кровь и слёзы. Больше ничего, — подтвердил Грег. — Пошли. Все уже собрались, — поддев под локоть, потянул его к выходу Паршута. Когда ступени оказались позади, а глаза почти привыкли к яркому свету, Алек замер на лестнице, ведущей в сад. На зелёной лужайке, которую так любил Анатолий, расположились бойцы. Кто-то лежал, кто-то со скучающим видом резался в карты, а кто-то недоуменно смотрел на босого, одетого в широкую, явно с чужого плеча, футболку Алека. Кивнув парням, Шут остановился у подножия лестницы. Всего пара секунд, и перед ними на траву уронили беспамятного Бориса. — Принесите воды, — снова приказал Саня, не сдвинувшись ни на миллиметр. Окатив тело ведром воды, Денис и Люк встали за спиной главы службы безопасности. Подождав, когда все обратят на него внимание, Шут сказал: — Я не мастер толкать проникновенные речи, но сегодня придется. Этот человек, если так его можно назвать, принёс в наш дом раздрай. Он посмел протянуть руку к тому, кто по праву занимает место своего отца рядом со Зверем. Сын Палача имеет полные права отца, — кивнул он в сторону Алека. — И является неприкосновенным. Тот, кто считает иначе, может прямо сейчас выйти на шаг вперёд и сказать об этом. В повисшей тишине Иванов с удивлением смотрел на то, как знакомые с детства люди скептически оглядывают его с ног до головы. Сканируют тяжёлыми взглядами. Хотелось втянув голову в плечи удрать, поджав хвост, вот только врождённая говнистость заставила поднять подбородок и с вызовом посмотреть на стоящих перед ним людей. Те шептались между собой, но высказаться не посмел никто. — Он преемник на посту отца и поверьте, учится он слишком быстро. Если есть желающие, можете попытать удачу. Ну?! Пока он говорил, Райс зашевелился и поднялся на колени. Шатаясь, он с недоумением оглядел всех, а затем оглянулся. Увидев тех, кто присутствовал в подвале расхохотался. Смеялся он долго. С надрывом, видимо, чувствуя скорый конец. — Да, ладно, Саня! — фыркнул наконец он. — Не заливай! Парни вряд ли поверят твоим сказкам. Кому как не им знать, что из себя представляет этот птенчик. Смазливая мордашка, сладкая задница! А ты им сказал, что у него есть такого, от чего ценность этого тела возрастает в несколько раз, а? Уверен, что не сказал, — кивнул он, соглашаясь со своими мыслями. — Вы не поверите, но за эту тушку дадут много. Очень много. Главное найти тех, кому он принадлежит… Глаза Алека сузились, дыхание участилось. Сжав кулаки, он дёрнул головой, откидывая чёлку с глаз. Кривая, сумасшедшая усмешка сама выползла на лицо, меняя его выражение кардинально. Этот человек смел его обвинять в чем-то? Угрожать ему продажей? Назвать его подстилкой? Пусть не прямо, а косвенно? Бешеная ярость, накрывшая его ещё раньше, там в подвале, нахлынула с новой силой. — И так будет каждый раз, если ты сбережешь этому идиоту жизнь, — прошептал стоящий за его плечом Дилан. — Сегодня он угрожает тебе лично, а завтра — Тее. Такие, как он, не остановятся ни перед чем. А подсознание само добавило его же голосом: — Ты должен восстановить справедливость. Показав свою слабость один раз, ты позволишь им верить в то, что ты слаб и не можешь постоять за себя. Кровавая пелена заволокла глаза, а тело мелко подрагивало от нервного напряжения. И где взялись силы в тот момент? Спрыгнув со ступеней, парень толкнул Райса в спину босой ногой, оставляя пыльный след на когда-то белой майке. Ударив того по лицу, он зажал его горло коленом, и, склонившись к уху, прошептал: — Ты сдохнешь, сука. Ничего супергеройского не будет в твоей смерти. Разве мама не говорила тебе в детстве, что держать рот на замке лучше, чем трепать обо всём на каждом шагу. Грег?! — поднял он глаза на Девиса. Чуть кивнув, он протянул ему пистолет, но Борису хватило одного мгновение, чтобы даже со связанными руками скинуть с себя лёгкое тело, придавив собой. Вот только не зря Алек брал уроки по обороне. Обхватив ногами Райса за талию, он схватил его за шею одной рукой, пытаясь зафиксировать, а другой — приставив дуло к виску и выстрелил. Громыхнуло, заложив уши. Едва дыша, он скинул с себя уже труп. Лицо почему-то было мокрым. Облизнув губы, Алек посмотрел на стоящих по кругу бойцов. На их лицах не было ни осуждения, ни угрозы. Ни-че-го. — Итак, концерт окончен, — подвёл итоги Шут. — Расходимся, девочки. Если есть вопросы, милости прошу ко мне. Дилан протянул Алеку руку, помогая встать: — Молодца. Папка будет в шоке. — Скорее от того, из-за чего весь сыр-бор, — хмыкнул парень, пытаясь стереть предплечьем влагу. — Кровь? — Ага, и мозги, — кивнул Дилан, — повезло. Удачный угол, а то и сам бы без головы остался, идиот малолетний.***
Надев чёрную толстовку и потёртую кожаную куртку, Томас выскользнул из дому. Ему нужно было развеяться. Отпустить всё то, что скопилось в голове за последние дни. Воскресенье было единственным днём, который он мог потратить так, как хотел. Так, как чувствовала душа. Дойдя до ближайшей остановки, он сел в автобус, идущий за город. Дорога заняла всего полчаса, но это было волнительно. Впрочем, как и всегда. Кладбище встретило его тишиной. Особой, умиротворяющей атмосферой. Накинув капюшон толстовки, мужчина двинулся в глубь. Оказавшись у нужной плиты, Томас с трепетом провёл пальцами по мраморному надгробию. С нежностью очертил каждую букву, выбитую на камне. — Здравствуй, — тихо произнёс он, усаживаясь на небольшую скамью рядом. — Отличный день сегодня. Пасмурно, но тепло. Знаешь, я стал отцом. Жаль, что ты его не увидишь. Отличный мальчуган. Я назвал его Ник. В честь тебя… Чувствуя подступившую к глазам влагу, Томас, не сдерживая себя, зарыдал. Так было каждый раз, когда выпадала возможность попасть в это место. Только здесь он выпускал на волю все эмоции, всё горе, что скопилось в душе. Он мог жаловаться на жизнь, рассуждать о ценах на поставку металлов, но неизменным оставалось одно: здесь его всегда слушали молча и казалось, что одобряли каждое принятое решение. — Я соскучился… — тихо всхлипнул он, — я безумно соскучился по тебе… Знаешь, я ведь после того, как ты ушел, понял, как много потерял, отталкивая тебя. Ища подвох в словах, твоих поступках и молчании. Почему ты так долго молчал, Ник? Почему?! Стерев ладонью мокрые дорожки на щеках, Томас поднял глаза. С надгробья на него смотрели улыбающиеся, родные глаза. В них было столько света, столько радости, что невольно мужчина ощутил как сжалось сердце. Боль от потери не исчезла. Не сменилась другим чувством. Она просто притупилась, спряталась за ворохом других, более свежих мыслей. — Время не лечит. Ложь всё это. Я настолько устал от тоски, что в толпе вижу тебя. А казалось, что стало легче. Казалось, что я стал забывать, как было с тобой… — тихо шептал он, боясь нарушить умиротворяющую тишину. Обхватив лицо ладонями, он опёрся согнутыми в локтях руками на колени. Он всё говорил и говорил, пытаясь отпустить ту гамму чувств, что переполняла его всё это время. Не замечая ничего вокруг, мужчина дёрнулся, когда рядом раздался хруст гальки, уложенной на дорожки для удобства посетителей. — Странно видеть тебя здесь, — озвучил своё присутствие Алек. — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя у его могилы. Томас хмыкнул: — Ну, не одному тебе скорбеть. Я уже ухожу. Слабо улыбнувшись, Алек ответил, словно не заметив колкости: — Я думал, все забыли о нём, кроме меня и дяди Толи. Но, значит, и тебе он был дорог. Оставайся, это же я потревожил тебя. Я уйду. Встав со скамьи, Томас лишь пожал плечами: — Моё время истекло. Сеанс окончен. Приятно было снова увидеться… Пройдя всего пару шагов, мужчина остановился, услышав вопрос: — Ты любишь его? До сих пор любишь, — затем утвердительно. — И что? Это что-то меняет? Его нет. Меня тоже. Это больно, но ничего не исправить. Совершенно ничего, — ответил Том, не оборачиваясь. — А если бы что-то можно было изменить, вы бы были вместе? Развернувшись на каблуках, граф заглянул в лицо парня. Он думал увидеть там издёвку, но оно было спокойным. Даже печальным. — Я любил и люблю его до сих пор. И жалею о каждой потраченной зря минуте. Это самая огромная ошибка в моей жизни. Потерянное время. Три грёбаных года. И всего три часа вместе. Ты даже представить себе не можешь, насколько это больно… Развернувшись, мужчина направился к выходу, а Алек продолжал смотреть ему в след. Он мог представить чувства и величину той боли, что испытывал Хиддероу. Очень даже мог…