пе-ре-бо-лит

      В день рождения Ген остаётся один.       Он хлопает входной дверью своей огромной квартиры-студии на двадцать первом этаже, стягивает с ног ужасно неудобные узкие туфли, бросает на трюмо сумку и плетется на тот пятачок, что привык называть кухней.       Электрический чайник сгорел несколько дней назад, пришлось искать старый: с блестящей ручкой, белый, расписанный цветами. Он рассчитан на два литра и в современной кухне как бельмо на глазу. Ген заливает в него сразу весь фильтр, щёлкает кнопками на плите и прикуривает прямо от голубого пламени. Первую затяжку по привычке выпускает кольцом.       Пока на плите пыхтит, позвякивая, полный чайник, Асагири задумчиво смотрит на мини-бар. Докурив, он достаёт с верхней полки бокал на тонкой ножке, но в последний момент мотает головой и бросает в него чайный пакетик.       Подумаешь, день рождения. Сомнительный повод устраивать себе праздник. У него работа: сегодня, завтра, всегда. На свое, вроде бы, благо, да только ни сил уже, ни желания.       Ген пьёт зелёный чай из винного бокала в абсолютной тишине. Лучше, чем в душном клубе, но хуже, чем было бы в компании — женской, мужской, без разницы; лишь бы согрели, как греет пальцы жгучая спичка. Лишь бы обманули, что нужен.       Асагири знает, это — минута слабости, акт жалости к себе любимому, это к завтраму заживет.

***

             Завтра наступает мучительно долго: четыре тысячи лет.       Не зажило. Но Сенку старательно лечит.