Октябрьское выгорание

      Перекладины лестницы скрипели под ногами и руками, обмякше прогибались, так и норовя сломаться. Дерево сгнило, непроходящая влага покрыла его темными пятнами. Возвращаться на этот чердак было не лучшим решением, но когда тебя без спроса выдергивают из привычной серой реальности сюда, как безвольную куклу, остается только смириться.              Варвара уже шесть лет не видела этот чердак и жила той обычной жизнью, которая полагалась выпускнице бесперспективной районной школы с провалившимися результатами экзаменов. Перебивалась сменами баристы в кофейнях, что нескончаемо открывались-закрывались возле Центрального Универсального Магазина. Поддерживала в сознании ледебурии в квартире покойной тети, играющих в леопардов своими пятнистыми листьями.              За утекшие годы Варя забыла, что это такое, когда рослый юноша с белоснежным бардаком на голове, зрачками разного калибра в желтом обрамлении и светлыми островками на загорелой коже появляется из ниоткуда, а тебе еще и приходится доказывать окружающим, что ты не с самой собой разговариваешь. Лука держал между бровью и веком с правой стороны монокль — скорее потому, что так разница в диаметре зрительной бездны делалась незаметнее, чем потому, что у него и правда зрение хромало. Черные и рано седеющие волосы давно изувечили перекисью, и странно, как они еще не сыпались от применяемых к ним процедур. Потому что никто не обесцвечивал шевелюру никакой перекисью, она менялась сама, по одному лишь желанию своего носителя.              Магом Лука себя называть не любил, потому что он «всего-навсего вертел пространство, как хотел». Но почему шесть лет назад он ворвался в жизнь Варвары — так и осталось неизвестным. Все ушло, все закопали и забыли еще тем октябрьским вечером. И почему он вдруг вернулся, и зачем забрал сюда?              Старый добрый чердак — тот самый, что прятался в глубинке крыш среди десятков просохших от времени домов. На его месте уже ничего не было, но только не тогда, если тебя сюда притаскивал Лука. Точнее сказать, перемещал. Или, как он выражался, «бросал». Он часто забывал возвращать переместеныша обратно.              Крышу кто-то подлатал, и теперь ни один луч солнца не мог пробраться через щели в кровле. Древняя мебель так и пылилась, а зеркало возле запертого шкафа покрывал слой пыли. Лука взял тряпочку со стула и смахнул налипшие комки, тотчас закашлявшись.              — Я хочу домой, — проронила Варя, вжавшись в угол когда-то покинутой комнаты.              — Самое время вспомнить все, что было в октябре! — радостно воскликнул чахоточный и отряхнул пальто от грязи.              — Что тебе нужно?              — Ты давно в зеркало смотрелась, клуша?              Варя не обижалась, потому что знала, что Лука часто говорил какие-то слова, не имея понятия об их значении. Особенно ему нравились слова с буквой «ш». Такие обращения она уже привыкла игнорировать и нерешительно подошла к зеркалу. По щелчку где-то под потолком затрещали лампочки на последнем издыхании, а знакомый испарился, возник у выключателя в противоположной стороне и так же неведомым образом очутился за спиной.              Слабый горчичный свет озарил измученное бестолково прожитыми месяцами лицо. Косой нос будто еще пуще съехал влево, ввалившиеся глаза потухли, контур губ растерся, и только ямочка на подбородке осталась прежней. Кроссовки скрывали сросшиеся второй и третий пальцы на ногах.              — В отражении ты видишь не себя, знаешь?              — Как можно видеть не себя?              В ответ Лука прошел через зеркало и подвинул за плечи уравраВ. Настоящая Варя пошатнулась и никого не нашла рядом.              — А теперь ты видишь?              На месте былой ыравраВ разрослась непроглядная мгла и простерла свои костлявые руки сквозь посеребренную грань между действительностью и зазеркальем. Веки зажмурились, и через мгновение все исчезло. Лука протянул карманное глядельце, и оттуда сочилась все та же тьма, а Варенька рассыпалась на морионы.              — Сбежала, как обычно, — буднично произнес он, закрыл уроненную вещицу и спрятал во внутреннем кармане пальто.