Play with...

Не связываться с подозрительными личностями, после которых бед не наберёшься, и никуда не влезать — вот как жил последние восемь лет Чон Чонгук, переехав в Южную Корею. Спокойно себе участвовал в спортивных гоночных состязаниях, стабильно зарабатывал этим на жизнь, даже обзавёлся другом в лице своего менеджера. Но нет же — надо было встретить капризного избалованного мальчишку с вооружёнными преследователями за плечами и тайнами. Сейчас же мужчина сквозь чуткий сон улавливает посторонние звуки, а глаза быстро фокусируются в темноте, замечая влезающие через окно фигуры во всём чёрном и в масках, достающие поочередно пистолеты с глушителями. Чонгук лежит, не двигается, глаза прикрыв, и слышит тихие приближающиеся шаги. Только-только на него направляется стальное дуло, как он резко подрывается, выкручивая руку врага и, быстро перехватив оружие, стреляет в него и в ещё одного, стоящего рядом. Когда же соображают остальные, он успевает перепрыгнуть через диван до того, как по нему открывают огонь, разбивая картину на стене и уничтожая обивку и так потрёпанного дивана. Мужчина зубы стискивает, пытается дотянуться до тумбочки, где пушка лежит, но руку отдёргивает, по которой вновь стреляют. И специально ударяет её о пол, создавая звук упавшего замертво тела. В помещении слышатся только тяжёлые шаги противников, идущих проверять убитого, а в соседней комнате внезапно раздаётся громкий вскрик высокого голоса и стрельба. В следующий же момент Чон на спине перекручивается, вдаряет ногой со всей силы во врага, и при помощи рук поднимается. Он за шкирку хватает бегущего по коридору мужчину, с силой впечатывая его головой о стену, на бег срываясь в сторону своей спальни. Чонгук уворачивается от пуль, прячась за углом и присев на корточки, стреляет по ногам противника, скорчившегося от боли, а после и голову ему пробивает, глазами быстро находя блондина. Тот, будучи в одной большой майке, принадлежавшей Чону, с замаха ногой бьёт по челюсти другого, потерявшего бдительность, демонстрируя удивительную растяжку, после хватает за шею и лицо его о своё колено прикладывает. А последнего, попытавшегося встать, которого, видимо, ранее вырубил, бьёт кулаком в челюсть, не давая этого сделать. Чонгук брови удивленно вскидывает, обнаружив это интересное умение принцессы, владеющей боевыми искусствами, не столбенеющей при виде пистолета. — Одевайся, выезжаем прямо сейчас, — в приказном тоне выпаливает, швыряя в парня штаны и кофту, сам же подходит к окну, проверяя обстановку на улице. — И ты должен мне ещё за ремонт. — Доставь меня в Нью-Йорк целым — получишь свои деньги за всё, — процеживает тот, будучи ещё сонным и напуганным внезапным вторжением и стрельбой в него, нелепо спотыкается о свои ноги, но быстро спешит за мужчиной в перебитую пулями гостиную. Чонгук достаёт откуда-то ещё два пистолета, за пояс их пряча, а из тумбочки — стопку различных паспортов и карт, удостоверяющих личность… личности, выбирая нужное ему. У Чимина много вопросов, как и догадок в голове, но его хватают за локоть, выталкивая из квартиры, другим ходом ведя в гаражи. — Ты точно не мафиози? — недоверчиво косится на него парень, запрыгивая в стальной Мерседес Бенз с удивительно плотным корпусом, не похожим на обычный. — Тебе уже поздно сомневаться во мне, — с легкой тенью ухмылки на напряжённом лице говорит Чонгук, заводя автомобиль. — А я и не сомневаюсь в тебе — лишь в том, откуда у тебя эти все штуки и столько поддельных документов? — А откуда у второго сына Пак Хванчжу, с уже назначенным наследником и не имеющим потенциальных соперников, враги, жаждущие твоей смерти? — не отстаёт и Чон, бросив прищуренный взгляд на напрягшегося блондина. — Нарыл на меня информацию, значит — отчего-то я не удивлён. — Ещё бы. Должен же я знать, кому зад подтираю, — фырчит водитель, внимательно следя за дорогой и всеми немногочисленными машинами в этот час. — Так во что ты вляпался, признавайся? Чимин лишь грубо огрызается, уже в который раз повторяя, что понятия не имеет, на кой черт он мог кому-то понадобиться. А у самого глаза болят от нехватки сна, сами собой прикрываясь, пока его в дремоту клонит. Чон изредка подглядывает на блондина, такого, легкомысленного, неугомонного и развязного паренька, совсем не представляя его в окружении элиты американского общества на каком-нибудь светском вечере. Отец Чимина — Пак Хванчжу, президент крупнейшей американской автомобильной компании «Дженерал Моторс». Старший брат, Пак Кан — председатель и исполнительный директор, официальный наследник корпорации. Мать погибла, как ни прискорбно, в автомобильной катастрофе, пять лет назад, после чего, как понял Чон, Чимин стал активно участвовать в уличных гонках, иногда нелегальных, попадая в передряги, из которых вытаскивали семейные деньги и влияние, оставляя всё замятым. В поле видимости зеркала заднего вида появляются два мотоциклиста, что стремительно догоняют Мерс, водитель которого пока лишь немного газу прибавляет. До того момента, как его подрезает внезапно въехавшее на полосу авто, вынуждая резко руль крутануть. Чимина вдруг всего встряхивает, он ударяется лбом о стекло, болезненно шипя. Вовсе из реальности выпадает из-за прерывистых сгустков сна и стресса, как мужчина, совершенно неожиданно, начинает трогать его бёдра, щупая их руками. — Другого времени полапать меня не нашлось, засранец?! — Твой телефон, — сосредоточенно выпаливает, раскрывая ладонь, в которую кладут последний айфон. И уже в следующее мгновение он летит из приоткрытого окна, вдребезги разбиваясь о жесткий асфальт, отлетая на несколько метров дальше. — Они отслеживают его, когда ты с «подружками» переписываешься, — тут же объясняется Чон, предотвращая взрыв возмущения и мата со стороны раскрывшего было рот блондина, что руки на груди демонстративно складывает, злобно рыча на него. А после водитель выворачивает руль, поворачивая машину влево на узкую одностороннюю улицу. Мотоциклы несутся следом, а вот ещё один преследовательский авто проезжает поворот, резко давая по тормозам. Так же поступает и Чонгук — не успевшие среагировать мотоциклисты врезаются в жесткий зад из прочной стали Мерседеса, слегка его качнув, по инерции вылетая вперёд. Сзади слышится подъехавшее подкрепление врагов, что не может дальше двигаться из-за баррикады груды метала. Потому-то оттуда сразу же мужчины вылетают, открывая огнеметную очередь по цели. Скрип шин и скрежет разбитого двухколёсного транспорта — автомобиль срывается с места, вновь выезжая на обычную дорогу, вгоняя в шок от такой езды засигналившие несколько машин, несясь на красный свет светофора, со скоростью отрываясь от погони. Он не тормозит, ловко разворачиваясь, чтобы съехать на магистраль. — Ты не обычный гонщик, — хрипит вжавшийся в сиденье Чимин, округлёнными глазами перед собой глядя, крепко держась за дверцу от такой езды. — Ты, блять, точно не обычный гонщик. Кто ты, чёрт возьми? — Сейчас я твой телохранитель — это всё, что тебе следует знать, — спокойно произносит Чон. — Я сопровождаю тебя до Нью-Йорка, получаю свои деньги и наши пути расходятся — хватит с меня работы няньки. — Не похоже, что эта работа тебя особо напрягает, — изгибает бровь тот, разглядывая несправедливо красивое и спокойное лицо мужчины. — Куда мы едем? Разве самолёт не в полдень? — В аэропорте Пусана через два часа. — Но мы же не успеем… — только было говорит Чимин, как замолкает при ухмыляющемся взгляде с искорками издевки, а после по инерции вжимается в спинку сидения, когда мотор Мерседеса страшным рёвом заходится, а полоска на спидометре заходит за 140.

***

Самолёт плавно взлетает под углом, разогнавшись по взлётной полосе, отчего уши закладывает и во рту сухо становится. Чимин наконец расслабляется после всего напряжения и страха, распластавшись на сидении, пока тяжелые веки непроизвольно слипаются, отправляя мальчишку в глубокий сон. Больше десяти часов полёта выматывают, да и чертова разница во времени просто убивает. До посадки ещё где-то три часа, а за бортом — ночь, потому то внутри нового боинга ночная подсветка и местами у некоторых пассажиров виднеется свечение встроенных экранчиков. Пак же то встанет, вынуждая мужчину рядом каждый раз пропускать его к проходу, то бесцельно тыкает в планшет перед ним, то заснуть в который раз пытается, смешно меняя позы и ёрзая, при этом страдальческие и скучающие звуки издавая. — Тебе что, мультик включить и соску в рот засунуть, чтобы ты успокоился? — всё же не выдерживает Чонгук, которому уже полчаса не удаётся заснуть, сверкая блеснувшим недовольством в завораживающих глазах. Чимину правда хотелось огрызнуться, но вдруг в голову приходит другая идея, когда взгляд скользит по его телу ниже на мощные бёдра, широко расставленные. И на лице медленно образуется игривая улыбочка, не сулящая ничего «правильного» и «невинного». Он ловко перелезает через ближайшую к нему ногу и сползает вниз, оказываясь лицом к паху мужчины, выразительно изогнувшего бровь в вопросе. — Мультики не нужны, а вот от другого предложения не откажусь, — тихо хмыкает Чимин, юрким языком смачивая пухлые губы. — Чёртова бестия, — поджимает свои тот, сжимая пальцы на подлокотниках, настороженно посматривая на пустой проход самолета. Тело предательски быстро реагирует на этого искушающего блондина, так возбуждающе смотрящегося на полу между его ног. И не шевелится, позволяя ему самому расстегнуть ширинку и приспустить чёрные джинсы. Чимин через ткань нижнего белья касается губами начинающего твердеть члена, бесстыдно водя ими по выступающему бугорку, одну ладошку на крепкую ляжку опуская. Он всасывает и отпускает, играясь в своё удовольствие, наблюдая с извращенным наслаждением, как напрягается мужчина и встаёт его орган, реагируя на эти махинации. Когда же Пак в очередной раз лишь ведёт носом вдоль твёрдой плоти с похабной улыбкой, то его за волосы вдруг грубо хватают, отлепляя от паха и к нему близко наклоняясь. — Будешь так же улыбаться, когда я по самые гланды всажу тебе? — тихо рычит Чонгук, прожигая раздражённым и чертовски возбужденным взглядом его лисьи хитрые глазки. — Хватит дразнить меня, детка. — Это я играю с тобой, Джей-Кей, — хрипит тот, резко приподнимаясь, чтобы на нем присесть и отпихнуть его в спинку сидения самого последнего в ряду, прижав его туда и нависнув: — Это моя игра, так что заткнись и наслаждайся… Чонгук же вмиг берет ситуацию в свои руки, взяв его за подбородок, не отпуская волос, сжатых в кулаке на затылке, и опускает его вниз, с глухим грохотом заставляя стереть коленки. — Даже если и твоя — но играем мы по моим правилам, — опаляет горячим дыханием его открывшиеся в судорожном вздохе губы, и выпрямляется, откидывая на сиденье, свободной рукой стягивая трусы. Пак упрямо фырчит на это, метая взгляд злобных глазок на мужчину, и обхватывает пальцами основание его члена, мягко начиная массировать, склоняясь всё ниже. Головка пропадает во влажном ротике искусителя, специально смотрящего прямо в глаза громко дышащего Чонгука, языком проходя по ощутимым венкам, заглатывая глубже. А Чон гребанный стон еле сдерживает с ужасным узлом внизу живота, глаза закатывает от удовольствия и носом спертый воздух втягивает, вновь делая сильнее хватку в блондинистых волосах. Так сложно сдерживаться, когда парень столь старательно сосёт, то вбирает член почти на всю длину, то упирает его в разные стороны щёк, то пошло причмокивает головку. Чимин надавливает снизу, языком собирая выступающие капельки спермы, самодовольно хмыкая от того, что совсем скоро напряженный мужчина кончит от его минета. Потому-то активнее ртом работать принимается, млея от глухих гортанных вздохов сверху и того, как его волосы сильно оттягивают, начиная насаживать на свой член, слабо двигая тазом навстречу горячему ротику. — Да-а, хороший мальчик, вот так, — тихо похрипывает Чон, голову назад запрокидывая. Пак горит изнутри, с удивлением и затмившимся возбуждением, понимает, что сам на грани. Отсасывать в самолете, где тёмно-синяя подсветка прибавляет атмосферы, сидя в узком проходе меж сидений, оказывается безумно извращённой и определенно отличной идеей. Он упирается ладонями в разведённые ноги, сжимая упорно накаченные бёдра, позволяя руке двигать его головой и давится членом, испытывая одновременно рвотный рефлекс и безумное наслаждение. Расслабляет стенки горла, позволяя ещё больше вгонять мужскую плоть рваными толчками. Мгновение — Чонгук рот рукой закрывает, давя стон в себе, кончая в разгоряченного мальчишку, и получает неимоверный кайф от картины, представшей перед ним. У Чимина губы опухшие и приоткрытые, показывающие сгустки спермы во рту, что маленькой дорожкой стекает вниз с уголка по подбородку, перемешавшись со слюнкой. Мужчина довольно ухмыляется, к нему склоняется, оглаживая пальцами его скулу, проводя вниз по шее, заглядывая в карамельные глаза с узким разрезом. — А теперь глотай всё, — от этого властного шепота мурашки по коже. — Медленно. Чимин совершенно не понимает, почему он, вечно прыткий и своевольный, так повинуется этому мужчине, от которого жар по всему телу растекается, сопровождаясь учащенным пульсом. Он слушается, вязкое вещество сглатывая медленно по частям, языком во рту точно перемалывая, им же собирая остатки с губ. Собственный член ноет в тесноте нижнего белья, давит на голову и чуть ли не заскулить заставляет, когда мужчина вдруг резко поднимает его, усаживая рядышком и приобнимая одной рукой, его лицо утыкая себе в плечо. — Извините… — в проходе рядом с их сидениями появляется стюардесса. — Всё в порядке, вас не тошнит?.. — Ах, это мой младший братик — ему немного не здоровится, — лукаво улыбается ей Чонгук, вгоняя ее в краску и поглаживая предплечье парня, еле-еле прикрывающего своё возбуждение. — Малышу просто надо поспать до посадки, так что можете не беспокоиться. Девушка в смущении поправляет прядку волос за ухо, вежливо поклоняется и просит, чтобы к ней обращались в случае чего. — Младший братик? — с укором в голосе тихо переспрашивает Чимин, приподнимая голову на мужчину. — Долбанный извращенец… — Тш-ш, — шикает тот, прикладывая палец к его губам, вытирая с краешка засохшую белую субстанцию, а другой рукой скользит вдоль его тела, пропадая пальцами под кромкой его потёртых джинс. И Пак зубы стискивает, лбом упершись в плечо Чонгука, когда его горячая ладонь обхватывает возбужденный член, начиная водить туда-сюда. А губами припадает к открытой коже чувствительной шеи, царапая зубами и шершавым языком влажные следы оставляя. Хватает лишь нескольких минут надрачивания, чтобы ощутить, как чужое тело пробивает дрожь и то, как в ладонь изливаются, пачкая своим семенем, в то время как свой протяженный стон Чимин заглушает о чужую мощную шею. И расслабляется, нахально разваливаясь на нем, покуда мужчина руки вытирает салфетками. — И как только в такой хорошей семье вырос такой развратный чертёнок? — чуть сощурившись, спрашивает Чонгук, с интересом разглядывая прекрасный профиль младшего, лежащего на его ногах. — Чем больше запретов, тем больше желаний, — ухмыляется тот. — Я был не особо-то любимчиком в «аристократической» семье. Желание копаться в песке, будучи ребёнком, а не сидеть на чаепитии, играть с машинками, а не изучать механику... Ну и много чего другого, особенно проблемного, дерзкого и с характером, — фыркает, глаза закатывая. — А вишенка на торте — м-м-м, ориентация. — И почему решил заниматься уличными гонками? Карманных денег не давали или на зло им? — Мне всегда это нравилось. В детстве я… — Чимин вдруг осекается, понимая, что язык внезапно развязался, наговорив явно много ненужного, потому хмурится и сжимает пальцы в кулаках. — Неважно. Просто выполни свою работу до конца — остальное тебя касаться не должно. Он неожиданно скидывает с себя руку мужчины, приобнимавшую его, и выпрямляется на своём сидении, отодвигаясь от того. Парень плед на себя натягивает, опираясь о покрытие возле иллюминатора. Чонгук окидывает его скуксившийся силуэт внимательным взглядом, размышляя над тем, что разузнал о влиятельной семье Пак, про характер и поведение Чимина. И каждый по логике сделал бы очевидный вывод: обиженный недолюбливаемый ребёнок. Но что-то подсказывает интуиции мужчины, что здесь нечто большее. Как и то, для чего кому понадобился второй сын Пак Хванчжу.

***

Чонгук и догадывался, что в Нью-Йорке по их прилёту всё пройдёт тихо и гладко, без каких-либо нежданных гостей или происшествий. Так оно и оказалось — оба спокойно себе едут на заранее взятой в аренду Ауди R8, пока парень пьёт кофе из стаканчика Старбакса, указывая дорогу, вальяжно закинув ноги на бардачок. Водитель же слегка напряжен, разглядывает с неприязнью этот проклятый город, в котором не был уже порядком девяти лет. — Не любишь Нью-Йорк? — изгибает бровь Чимин, заметив странное выражение лица мужчины. — Не люблю воспоминания отсюда, — сжимает руль тот, стискивая зубы. И Пак ничего больше не спрашивает, заметив в тёмных глазах отражение глубокой горестной печали и жгучей боли. Не спрашивает, потому что знает, что никому в душу лучше не стоит лезть, что у каждого там свой лабиринт из припрятанных скелетов.

***

***

***

      Flashback Счастливые улыбки освещают юные лица парней, валяющихся на расстеленной постели в обнаженных объятиях друг друга, а за окном горят стеклянные верхушки небоскрёбов, переливаясь в лучах заката. Они громко смеются, целуются, нежно поглаживая один одного, растворяясь в теплоте взглядов напротив себя. — Я так сильно люблю тебя, солнце… — поцелуй в дернувшийся носик. — Никогда не отпущу, ведь мы всегда будем вместе, — ещё два в бровь и щёку. — Ох, Гук~и, — хихикает парень, взяв его лицо в ладони, — ну перестань смущать меня. — Люблю, — мурчит Чон, смешно кривясь, чтобы услышать самый прелестный в мире смех.