Гори со мной

      — Не смей класть трубку, — раздаётся из динамика смартфона. Джелли не прикладывает его прямо к уху зная, что Джагхед вероятнее всего сейчас будет кричать. — Где ты сейчас? Я приеду, — он удаляется от «Белого Змея» и совсем не замечает фигуры за углом.       — В одном мотеле с тобой, — выдаёт тихо девушка.       — В каком нахрен мотеле, Джеллибин?       — «Кленовый дом» он вроде так называется, — на самом деле это единственный дешёвый мотель в Ривердейле. Так что догадаться было не сложно. Но что она, делает в Ривердейле?       — Только попробуй сдвинуться с места, — он кладёт трубку.       Мотель далеко, поэтому Джагхед идёт к машине. До неё хотя бы ближе. И как ей вообще пришло в голову? Поехать одной, в другой город, никому ничего не сказать. А если бы… Если бы с ней что-то случилось? Что-то, что потом нельзя исправить. Или она опять потеряла ингалятор. Быть может ей стало слишком одиноко? Она могла попросить Ребекку отставаться с ней подольше. Захотелось быть ближе к брату? Ну так можно, черт возьми, позвонить этому брату и сказать прямо:       — Джагхед, я соскучилась. Посмотрим вместе фильм?       Почему же это, сука, так сложно. Он ведь всегда рад провести с ней время. Джонс выливает всю свою злость на бедный Форд Фокус, громко хлопает дверью и бросает свёрток на заднее сиденье. Хорошо хоть Бекки додумалась позвонить. Солнечный свет ярким лучом бьет в глаза и мужчина щурится. Погода слишком хорошая для такого гадкого дня.       По дороге до мотеля он нервно выкручивает руль на поворотах и даже хочет проехать на красный. Джагхед доел несколько конфет, что закинул в бардачок, и фантики теперь снова валяются где-то на коврике. Кажется, он начинает понимать почему Купер курит. Много курит. Кажется, что самым востребованным подарком по выходу из тюрьмы для неё будет зажигалка.       Сейчас, когда мужчина сильно зол, ему кажется, что интеллект сестра явно унаследовала от отца. Она взяла запасные ингаляторы? Наличность? С ней все хорошо? Водитель серебристого Сидана сигналит, потому что уже секунд тридцать горит зелёный и за ними успела образоваться пробка.       У мотеля стоит несколько автомобилей, гораздо больше чем у «Пяти сезонов», потому что здесь дешевле. Но у Джонса таких денег нет. Как и у большинства жителей. «Пять сезонов» — это роскошно, это красиво и это удобно. А ещё это для богатых. Если бы это была полноценная командировка, то командировочные, может быть, и покрыли бы пребывание в гостинице. Но… В мотеле ведь тоже неплохо. Лишь бы купить чайник. Ага, чтобы потом возить его с собой в машине. Он закрывает автомобиль и направляется к номеру парней. Не похоже, что они видели ДжейБи — добровольно к незнакомым мужчинам она не приблизится, даже под дулом пистолета. Приходится идти в офис мотеля, чтобы спрашивать. Это не тот из закрытых помещений с длинными коридорами. Похоже больше на действительно мелкие хостелы и непонятно мпочему он все-таки называется мотелем. Здание чем-то смахивает на букву «L» и внутри этого угла как раз таки расположена парковка. Двери выходят на небольшую террасу, где изредка встречаются деревянные видавшие разные виды лавочки.       — Добрый день, — Джагхед улыбается женщине разгадывающей кроссворд. Она стучит карандашом по бумаге и разглядывает пустые клетки, где должно находится длинное слово с буквой «А» в середине. — Леди… — леди усердно игнорирует его уже пару минут.       — Карла, — скрипит работница мотеля, так и не поднимая глаза на Джагхеда.       — Карла, к вам заселялась девушка…       —К нам много девушек заселяется.       — Волосы тёмные, вот такого роста, — мужчина держит ладонь где-то на уровне скулы. —Шапка идиотская, вязаная такая, со значками, может быть сумка дорожная.       — Мужчина, это конфиденциальная информация и мы не имеем права распространять её, — Карла говорит это так повседневно, будто такие как Джонс приходят к ней каждый вторник.       — Вы не поняли, мне нужно…       — Молодой человек, здесь всем нужно.       — Старая корга, — бормочет под нос мужчина. Со вздохом он достаёт из кармана и раскрывает удостоверение. Он не любит пользоваться полномочиями, но что делать, если по хорошему люди не понимают — Форсайт Джонс полиция Ривердейла. За укрытие преступника вы тоже можете понести штраф или наказание.       — Господи милостивый, я то думаю чего она не выходит. Прячется что-ли… — женщина на несколько минут придаётся рассуждениям, половину из которых даже разобрать нельзя. — комната номер тридцать шесть.       Джагхед стучит в комнату с бронзовыми цифрами «3» и «9» на двери. Сначала растерявшись мужчина путается: тридцать шестого номера в мотеле просто нет. А потом становится ясно, что «9» это плохо приколоченная «6». Сразу эта информация не доходит до мозга и он чувствует себя идиотом.       Стучит костяшками по деревянной двери, но никто её не открывает. Стук становится настойчивей и владелец номера наконец открывает дверь. Через узкую щель шириной дюйма в три Джагхед видит сестру. Та облегчённо выдыхает и снова закрывает дверь, чтобы снять с неё цепочку. Пальцы плотно, до побеления обхватывают ручку массивной кружки. Только когда она закрывает дверь обратно на цепочку, уже выпустив брата внутрь, кружка опускается на полку.       — Ты серьёзно собиралась прибить меня вот этим? — мужчина кивает на полку все ещё оставаясь у двери. Он взглядом пробегается по помещению: все также как и в его первоначальном номере, кроме постера на стене с Чаком Норрисом в образе техасского рейнджера. Стол в углу, табуретки, кровать и окно с дурацкими цветными занавесками. Слева две двери, ясно, что за одной из них ванная, за второй туалет. — Я же триста раз объяснял. Есть газовый и перцовый баллончики.       — Прости, нужно было взять, что-то по тяжелее, — цокает Джеллибин. Если кому нибудь и вправду понадобилось вломиться к ней цепочка бы не спасла. И кружка тоже.       Это также, как девушки сжимают в руке ключи, когда едут с незнакомцами в лифте. Ключи мало кого спасли, но многим девушкам просто переломали пальцы и раззадорили обидчика. Но попробовать же стоит?       — Я все ещё зол на тебя, — Джагхед стоит у двери и внутрь комнаты не проходит. Краем глаза он замечает дорожную сумку кое-как засунутую под кровать. На кровати лежит ингалятор и учебное пособие.       — Прости меня, я сейчас тебе всё объясню.       — Постарайся. Я не знаю, что должно случиться, чтобы ты сделала это.       Она молчит и долго гнёт пальцы. Потом пару раз выдыхает через ингалятор, когда воздуха становится уж слишком мало. Это все волнение. Как ему рассказать? Нужно успокоиться, дыши, все хорошо, это только Джагхед.       — Он знает где мы живём.       — Что значит он знает?       — Ты давно не приезжал, у Ребекки куча дел, она же не может сидеть со мной постоянно. Не знаю, зачем ты свалил все это на неё. Я… — Джелли быстро тараторит, периодически взмахивая руками. Сейчас она запнулась. Внепно теряет нить повествования. — Да не помню я!       — Ты рассказывала мне, почему уехала из дома, — теперь по внешнему виду Джагхеда не скажешь, что он зол или раздражен. Но это только внешне. Он до сих пор злится на себя, на Джелли и даже немного на Ребекку, при этом прекрасно понимая, что она здесь не причём. Теперь он выглядит только обеспокоенным, ей так проще.       — И, и мне показалось, будто кто-то звонит в дверь. Мне не показалось. Он звонил очень долго, говорил, что знает, что я дома и нам с ним нужно многое обсудить. Часами сидел под дверью, звонил, иногда от злости стучал в неё кулаком. Мне было так страшно и… И я подумала, что если бы ты был рядом мне было бы спокойнее, — девушка подаётся вперёд и стискивает брата в объятиях. Цепляется за его рубашку и не хочет отпускать. Джагхеду остаётся только неловко приподнять руки, чтобы ей было удобнее. Он стягивает с её головы шапку, ему можно, и гладит её по волосам и спине. — И что нам делать?       — Говорить с ним бесполезно. Побудешь пока тут. Завтра у меня есть работа и я не смогу за тобой присматривать.       — Серьёзно, Джаг? Завтра четвёртое июля! Мы просто обязаны пойти, — он помнит как Джеллибин также хныкала, когда ей было восемь. У них не было денег на какие-то развлечения, поэтому Джагхед не хотел брать её на праздник, зная, что не сможет купить даже банальных леденцов.       — Я же говорю: у меня дела, — повторяет он тоном не терпящим возражений. Всё ещё прижимает сестру к себе.       — Я с того момента, как ты приехал сюда мы почти не общаемся. Ты ничего мне не рассказываешь. А теперь мы не празднуем, потому что у тебя дела. Ты серьёзно? — Джеллибин отходит от него на шаг. Ей все равно что он там думает, потому что это день Независимости. Они уже не первый год подряд его пропускают, потому что мужчина завален работой. Он все-таки удивлён. Разве ей ещё не все равно?       — Если я не разберусь с этими «делами», одна девушка сядет на добрую десятку, — да, и ты вообще не знаешь как её оправдать. Только если поймать настоящего торговца.       — Да значит она заслужила это. Разве в тюрьму просто так садятся?       — Джеллибин-черт-тебя-дери-Джонс, не выводи меня из себя.       — Я что-то не так сказала? То, что тебя больше волнует эта пропащая? Или может быть то, что ты снова бросил меня?       — От неё напрямую будет зависеть моя оплата и твой чёртов колледж.       — Ты не думал, что мне этот колледж нахер не сдался.       — Ну конечно, сейчас он тебе не сдался. Будешь жить как я, тянуть эту лямку: корячиться на низкооплачиваемой работе, отказывать себе почти во всем, чтобы хоть кто-то из нас выбился в люди, а потом окажется, что все это зря. Тебе ведь это не нужно, конечно. О, и знаешь что, — говорит Джагхед перед тем как громко хлопнуть дверью. — я бы оставил тебя отцу, как только он вышел из тюрьмы, если бы хотел тебя бросить. Подумай, как бы ты жила с ним.       У Джагхеда и правда было слишком много случаев уйти. Мальчик был уверен, что его не будут искать. Пока отец проспится, опохмелится, заметит пропажу, Джаг будет уже далеко. Но он ни разу не решился на это. Даже когда в детской кроватке улыбалась ещё совсем крохотная и беззубая малышка, которую он уже начал не любить.       «Тогда нам придётся делить внимание папы с мамой» — подумал маленький мальчик.       Их внимания ему чертовски не хватало, а при мысли, что теперь есть ещё и младшая сестрёнка чертовски злился. Но Джеллибин уже чуть больше года находилась с ним и тогда до мальчишки дошло:       «Ну и пусть ей достанется больше».       Внимания мамы с папой так и не досталось ни одному из детей. Поэтому Джаг отдал ей все свое. Он был не только старшим братом и другом, но и отцом, когда тот долго не появлялся. А когда Глэдис уехала стал ещё и мамой, заплетая косички и обнимая, когда страшно.       На первую официальную работу — подработки осточертели — Джагхед тоже устроился из-за сестры. Мама слишком быстро перестала присылать обещанные деньги, забыв даже звонить им, а Джелли нужно было собирать в школу. Она не раз сталкивалась с насмешками в свой адрес и перетерпела очень много. Эта девушка очень сильная. Жалел ли Джагхед, что отдал ей столько своего внимания и времени? Нет. Жалел только о том, что дал недостаточно. Он отдавал все, но этого было слишком мало. Его сестра стала такой же «чудилой в шапке», как и он сам пару лет назад. Шапка кстати та же самая.       — Да блять! — Джонс не жалея сил бьет ладонями по рулю. Что такого он сделал не так? Что упустил?

***

      Невыносимая жара стоит уже долго, заставляя владельцев белых заборчиков почти без остановки поливать свои гортензии или что они там ещё выращивают. В Нордсайде все перстрит яркими красками и притягивает взгляд. Жар, поднимавшийся от нагретого солнцем асфальта, тоже заметен. Но Джагхеду не до цветов и даже не до украшенных домов.       На параде по периметру расставлена полиция, чтобы сохранять порядок, разнимать дерущихся, в общем, в случае чего, участок Ривердейла был готов. «Случаем чего» на самом деле оказалась банда из Саутсайда. Джонс оказался между двух огней: жителями Северной половины, коллегами и Змеями, которые теперь бросают на него недовольные взгляды. Слух о том, что он поможет вытащить Купер из тюрьмы расползся в баре быстро. И теперь все безмолвно ждут, когда же это произойдёт и что сделает этот выскочка. Но он ничего не делал и их это не радовало. Есть и те, кто не ждёт возвращения их Королевы и даже пытается перехватить власть. Не заслужила видите ли она их уважения. Тони и Шерил отлично справляются — вцепившись в кресло Купер, вдвоём рулят бизнесом, по крайней мере легальной его частью и не уступают ни одному из ползучих гадов.       Люди, радостно улыбающиеся, отдыхающие, дети со сладостями и ярко раскрашенными лицами, все без исключения празднуют день Независимости. Важная дата в жизни страны и она точно касается каждого из них. Солнце не планирует сегодня прятаться за тучами и кленовое мороженое продаётся на ура. Значительный плюс в бюдэет Пенелопы Блоссом. Джеллибин с самого утра пишет ему сообщения о содержании, которых лучше умолчать. Потом она все же решает, что может выйти на улицу и ничего страшного от большого количества людей с ней не случится. Она же как-то ходит на учёбу. И с друзьями иногда гуляет. Но Джонс не выпускает брата из виду. Так, на всякий случай.       «Чертовский клуб» стал действительно популярным в городе. Они часто выступают на каких-то мероприятиях и пока никому не надоели. Прямо как «Кошечки» были местными звездами пару лет назад. Спонсирует музыкальную группу Гриндейла мэр Лодж. А кто же ещё. Для политической кампании нужно привлечь больше людей? С этим пунктом Вероника справляется. Кто же не придёт на день Независимости в парк Пиккенса. Даже саутсайдовцы, которых обычно оттесняют сейчас празднуют со всеми. Змеи ненадолго снимают свою кожу и сливаются с толпой, затаились. Хмурый Свит Пи тоже. Правда мужчина до последнего варится в ней.       Статья произвела настоящий фурор, всколыхнула, настороженно выглядывающих из-за штор, жителей Ривердейла. Реджистар не выходил уже давно и люди были удивлены, увидев в своих почтовых ящиках новый, свежий выпуск полюбившей газеты. Появилось множество тех, кто захотел поддержать Эндрюса. Этого мужчину знает весь город, тот всегда поможет, доброжелателен и точно не пройдёт мимо. У него кажется есть все шансы на успех. Усложняет положение только то, что мисс Лодж в политической гонке вырвалась вперёд, как опытный участник. День независимости тоже играет свою роль. Так как праздник каждый год устраивает мэрия, ничего не изменилось. И здесь, за крутое празднование балл тоже уходит Веронике из-за чего Арчи злится. Одного субботника конечно не хватает. Одного из организаторов садят в тюрьму, рекламы больше не будет, его бывшая девушка внезапно решает, что ей все дозволено. Чудесное время для того, чтобы Валери слегла в больницу.       Под задорные, какие-то жизнерадостные звуки гитары и гомон голосов Джагхед позволяет себе расслабиться, но это ненадолго. Из толпы на него поглядывает Стивен и от этого взгляда, холодного и цепкого, хочется лишь передернуть плечами, чтобы сбросить его. Холодной волной в этот знойный день накатывает понимание — они в полнейшем дерьме. Вокруг творится такое, что слов не всегда хватает. Но прямой приказ оставаться на месте не даёт перейти к действиям. С завалом на работе у него совсем не было времени на этот свёрток.       И о каких действиях идёт речь? Он же не знает, что делать.       Единственно важной задачей с первого дня здесь, было найти родителей Элизабет. Она набилась к нему в напарники, но ведь расследование можно продолжать и без неё, ничего не случится, а он не будет тянуть время и рисковать жизнями двух людей. Чувство благородства должно ведь подавлять чувство наживы, да? Бетти можно не вытаскивать она ему не нужна. Она тратит его время, она — всего лишь премия, необходимые Джонсам деньги. Она не нужна, она не вписывается в его жизнь, пытается убедить себя мужчина, но в груди что-то неприятно сжимается.       К пункту первому «найти Куперов» добавляется пункт второй — «не потерять Элизабет».

***

      Иногда что-то новое должно происходить. Хоть что нибудь. Чтобы удивлять, менять, приносить свою лепту так сказать. И всегда что-нибудь да происходит, не обязательно масштабное или слишком значительное. Люди так сильно меняются из-за этих обстоятельств, что не знаешь, смеяться, радоваться или плакать.       Но там, где уже который день подряд просыпается Бетти ничего не изменяется. Только пыль мерно оседает на поверхности. Серые стены, отвратительная неудобная постель и такая же отвратительная еда. Что-то не видно стараний Хайрома Лоджа. Купер бы с удовольствием подсчитала, сколько она здесь находится, но немного сбилась со счета — сколько времени она провела отходя от травм неизвестно. Да и в одиночке, куда её поместили за нарушение порядка нет часов. Так что хер поймёшь какое сегодня число: календарика нет на стене. Каждый день проходил одинаково, потому что пока ты «наказан» ты не выходишь из камеры. Отстой.       Довольно известный факт: тюрьмы Соединённых Штатов переполнены, а персонала мало. Законодательство устроено так, что за мухлеж с кредитками, ты можешь сесть на десятку. Поэтому когда Бетти сказали, что ей светит не меньше пятнадцати лет они немного ошиблись. Если сгрести в кучу последние пару лет выходит не меньше пятнадцати.       Так вот, вернёмся к тюрьмам Америки. Из-за суровых законов они переполнены, персонала мало, поэтому и следят здесь так себе. Не исключено увидеть тут курящих или закидывающихся чем-то личностей. Упыри, кажется, живут также, как и на свободе, только гуляют по режиму. Почти каждая прогулка заканчивается для Купер не очень хорошо — это и было причиной попадания в одиночку. Часто это просто мелкие потасовки. Но увы, прогулки обязательны, а заключённых Змеев гораздо меньше по численности чем Упырей       Ребро все ещё ноет, но в целом других травм нет. Синяки сошли, а таблетки вполне помогают. Но вот от кошмаров ей некуда деться. Из-за них она почти не спит и выглядит, как потрепанный жизнью мертвец. В корпусе находится библиотека, так что можно скоротать время. Элизабет видела места с условиями и похуже. Она переворачивается на другой бок, подъёма ещё не было, да и какой смысл вставать? Все равно весь день она будет здесь. Никуда не денется, — сама же хмыкает от своей шутки. Подтягивая одно колено к себе, Купер недовольно жмурится — железная задвижка на двери щёлкает и с противным скрежетом засов отъезжает в сторону.       — Давай поднимайся, чего разлеглась. Радуйся, теперь будешь видеть своих соседей, — голос мужчины грубый, прокуренный, он говорит так громко, что голова собирается взорваться, если тот скажет ещё хоть предложение.       Радоваться нечему. Соседи — уебки. Причём самые натуральные. Женщина на койке у соседней стены убила мужа и выглядит не очень здоровой. Скорее ей нужно было в психиатрию чем в тюрьму. Иногда появляется пугающая мысль, а что если соседка захочет выколоть ей глаз ручкой? Или может быть даже ногтем? Её передёргивает. Возвращаться именно в эту камеру не круто.       Наручники холодным железом защелкиваются на запястьях и Бетти поеживается. Эту штуку на неё надевали не раз, но никогда не было такого чувства скованности или безысходности. В участке за неё всегда могли внести залог. И ещё есть время до суда. Они внесут залог и она наконец-то будет спать в своей кровати. Такие же серые стены как и в камере тянутся ещё много футов. Потом начались решётки. Почти все заключённые за ними спят.       — Хэй, с возвращением, Барби, — доносится из камеры напротив, когда звякают ключи и Бетти оказывается в своих «апартаментах». Она проигнорировала возглас.       — Заткнись, Олден, — охранник бросает взгляд на девушку позади него. Она выглядит потасканно. Тёмные круги под глазами, спутанные рыжие волосы, чей цвет давно потерял шарм и блеск. Татуировки на её руках при таком освещении было не рассмотреть, но Элизабет уже видела их при свете дня. Краска загнанная под кожу, благодаря руке мастера, образовала ярко красные маки. Они тянутся почти от плеч выходя на кисть руки. Не балуйся эта дама солью, дала бы фору многим.       — Да брось, Купер, мы разве не подруги? Коридор длиной в футов шесть, можно спокойно общаться с девушками за другой решёткой.       Бетти молчит и не собирается отвечать. Они — не подруги. И никогда ими стать не смогут. Джули похоже так не считает. Ей абсолютно наплевать на то, что её игнорируют. Она улыбается приветливо, но Купер знает — это не улыбка. Это оскал. Так скалятся злобные загнанные в угол шакалы или гиены. Хотя скорее две упырицы из камеры напротив.       Даже к ее соседке приходили посетители. Сестра, вроде бы. И каждый раз, когда охранник со связкой ключей подходит к двери, в голове Элизабет проскакивает мысль — вот он, этот момент. Сейчас они внесут залог и всё. И я вернусь домой.       Домой она так и не возвращается. Ни разу после прихода охранника с ключами. Кому как ни Королеве знать, что денег в заначке больше нет. Ни цента.       Может быть это пришла Крис или Стив, или девочки... Может офицер Джонс? Хотя, вряд-ли ему что-то нужно. Если даже тело, которое она предлагала его не интересовало. Молодое, довольно подтянутое и соблазнительное тело.       Бетти растягивается на кровати. И камере пахнет хлоркой и соседки нигде не видно. Купер до сих пор не знает её имени. Её нет, ну и чудесно. Неизвестно как скоро она вернётся, поэтому нужно наслаждаться моментом полной тишины и спокойствия.

***

      — Ты не сделаешь этого! — девушка вышла за ним. Разговор все ещё продолжался на повышенных тонах и плавно перетек из кухни в прихожую.       — Прости Бетти, но я уже все решил без тебя. Хочешь ты этого или нет, но другого выхода у меня нет, — совсем мозги набекрень, раз он решился на это? Идиот, просто тупоголовый идиот.       Но услуга за услугу, верно?       — Значит я иду с тобой, — она говорила вполне серьёзно, потянувшись к своей чёрной куртке в гардеробе.        — Ты ещё ребёнок. Только закончила школу, — говорит Уокер, натягивая ботинки. Купер игнорирует его, протягивает руки к гардеробу.— Тебе совсем жить надоело?       — Может и надоело, но я тоже все решила, — сказала Бетти, тыча пальцем ему в лицо. — Либо ты идёшь со мной, либо не идёшь совсем, — Билл хотел было сказать снова что-то, что заставит его девушку остаться в квартире, но та его перебила. — Я проколю колеса на нашей машине.       — Ты не посмеешь, — машине ещё нет и месяца с момента покупки. Байк остался в гараже отца, пока никаких гонок не предусматривалось. А вот с купленной малышки он был готов пылинки сдувать.       — А ты не посмеешь бросать меня одну. — Я не бросаю тебя одну, я забочусь о тебе, — он опустил тёплую ладонь на её щеку, мягко поглаживая большим пальцем.       —Все вы заботитесь — тихо проворчала она. Родители тоже заботились. И друзья заботились. —Благими намерениями уложена дорога в ад, знаешь об этом?       — Меня же не обязательно поймают на этом, а ты будешь в безопасности.       — Я знаю, что ты пытаешься меня отговорить, но я не могу. Видишь эту татуировку? — Бетти взяла его ладонь и провела его пальцами, по участку кожи под пижамными штанами. —Я обещала быть рядом. Вместе в Змеях, в жизни, да всегда, черт возьми. И я буду рядом с тобой, что бы не случилось.       — Переодевайся, не думаю, что твою пижаму там заценят.       Спустя пару минут Бетти уже была готова и накинула на плечи кожаную куртку. Со щелчком свет в прихожей погас и они закрыли входную дверь. В подъезде кто-то снова вы крутил лампочку и ей пришлось вцепиться в локоть Билли, чтобы не упасть. Тот и сам кое как спускался в кромешной темноте.       На улице было хоть немного светлее. Фонари, фары проезжающих мимо авто. Шли молча, что лишний раз не сказать того, что на самом деле думают об этой затее. Внешне не видно, но они оба слишком волнуются. Что если что-то пойдёт не так? Или узнают остальные Змеи? Не поддержат. Их точно не поддержат. Бетти даже не заметила как они приехали. Наконец мотор заглох. Билл вышел из машины, но дверь оставил открытой. Это был какой-то переулок в Саутсайде. Вроде бы ниже по улице от их дома.       — Давай малыш, не дрейфь, — голос Заклинательницы звучал сладко, но Бетти уже видела эту женщину и не может назвать её приятной. — Что с твоим лицом? Я вижу явное отвращение к происходящему.       — Отвращение не к происходящему, а к тебе. Двуличная мразь, работающая на Упырей. И не думай, что тебе это сойдёт с рук, когда я совсем разберусь, — Уокер стоял недалеко от машины, в поле зрения своей девушки. Руки он держал в карманах и скорее всего сжимал в кулаки.        —Ты теперь тоже работаешь на Упырей. Какого чувствовать себя двуличной мразью? — Пибоди рассмеялась, громко и заливисто, не боясь, что их здесь кто-то увидит. — Давай, складывай коробки в машину, думал я сама это делать буду?       Пенни щебетала что-то, но Купер уже не слушала, она сконцентрировала все свое внимание на Змее. Билл торопливо таскал картонные коробки из какого-то пикапа в багажник. От помощи Элизабет просто отмахнулся. Когда место закончилось ещё с десяток их уместились на заднем сидении. Заклинательница разъясняла об адресе и давала какие-то предупреждения, советы. Будет не круто, если их остановит первый попавшийся патруль. Уокер кивнул и сел в машину.       — Надеюсь, ты не лапала коробки? — спросил он, захлопнув дверь, и зубами стянул перчатки. Те с глухим звуком упали на резиновый коврик под ботинками.       — Нет.       — Хорошо, — про себя отметил, что надо бы забежать на чистку салона, чтобы на всякий случай.       Теперь они тоже ни слова не проронили. Вывеска «Добро пожаловать в Ривердейл» встретила их пятнадцать минут назад. Значит ехать до Гриндейла его долго. Это не просто город за рекой. Он стоит ниже по реке и, да, с другой стороны. Непроходимый лес, ни о каком мосте, связывающим два города напрямую, и речи быть не может. Это и служит причиной для того, чтобы ехать петлёй несколько часов.       Элизабет уже зевает, но заснуть так и не может. Не сейчас. За стеклом на мили вперёд тянется тёмная стена, что при свете дня окажется лесом из зелёных кленов, лиственниц и осин. Ни одного огонька фар на встречной полосе они пока не встретили. Загруженный автомобиль разгоняется не слишком быстро. Забавный парадокс, ведь они хотели закончить это мероприятие как можно быстрее. Бетти кладёт руку на колено Билли, чем на долю секунды отвлекает водителя от дороги.       Сколько всего вложено в это касание, волнение, забота, любовь. Говорить необязательно. Змей накрывает её ладонь своей и теперь ведёт одной рукой. Он как-то неопределённо хмыкает. Жалеет, что взял с собой. После новости о том, что Бетти беременна, он готов сдувать с неё пылинки, носить на руках и обращаться как с хрусталем. Разве не об этом мечтает каждая девушка? Купер не мечтала но, наткнулась на него.        Все таки они сталкивались с некоторыми проблемами. Отсутствием тусовок или отказом от вредных привычек. Элизабет и сама понимала, что нельзя, но иногда так хотелось. Билли не запрещал — полагался на её здравомыслие и силу воли.       На безымянном пальце обручального кольца пока нет. Да и денег в их маленькой семье водилось немного, поэтому пышную свадьбу или обучение в каком нибудь колледже пришлось отложить. Но потом — обязательно       Едут долго и Бетти жалеет, что не поспала с утра подольше. Потом появились редкие домики, а после них и фонари. Вот уже они ехали по главной улице. Кое-где были припаркованы машины, хотя никакого движения не видно. С наступлением темноты город вымер. Тень накрыла паутиной каждого и он лишний раз боялся пошевелиться, чтобы не тронуть ее хозяина.       Они вышли у дверей большого склада.       — Никогда тут не была, присвистнула Бетти.       Теперь Билл носил коробки, пока Змея придерживала ему дверь, чтобы та не захлопнулась. Но Элизабет дотошная, всё таки попыталась найти себе перчатки. Изнутри склада шёл тусклый жёлтый свет. Не удердавшисть она заглянула и не увидела ничего, кроме рядов стеллажей и ряда лампочек на потолке. А что в этих коробках? Тоже наркотики? Или может быть ещё похуже? Хотя, что может быть хуже пары десяток коробок мефа или ещё чего нибудь. Снова раздался голос, отражающийся эхом от стен и потолка склада. Твою мать, да почему они так любят болтать. Обязательно надо трепать языком?       — Итак, почему же ты один? — Бетти было немного видно из-за укрытия, как тогда из машины. Седая женщина намного старше Пибоди, говорила так, будто всё всегда знает. Это было странно.       — Что? — Пенни сказала мне о двух доставщиках. Ты и блондиночка, — Билл сглотнул, а по спине пробежали мурашки. Одно дело когда Элизабет едет с ним для подстраховки, а другое, это когда о ней знают, что в принципе уже опасно.       — Она не работает. Я подвозил её домой.       — Что-то говорит мне об обратном.       — Выходи, солнышко, мы не кусаемся, — ага, белые и пушистые. Может ещё и с нимбом на голове?       Но это был другой голос и тоже женский. Она не спрашивала почему видела за сегодняшний вечер только девушек и женщин, потому-что понимала, женщины способны на многое и даже больше.       Рыжая макушка показалась перед её лицом.       —Мы играем в прятки? Я люблю играть, — девушка взяла её за руку и потащил под лампу, туда, где разговаривают Билл и эта упыриха. Змеи обменялись беспокойными взглядами.       — Сколько коробок, милый? — спросила женщина.       — Двадцать семь.       — А я пока увидела только двадцать три, так что иди и дальше носи. Они втроем стояли молча, наблюдая как Уокер таскает коробки и складывает их друг на друга. Рыжая девушка все ещё улыбалась и что-то бормотала себе под нос. Возможно она была немного не развитой, как показалось в начале, но её зрачки говорили об обратном.       — Мой муж тоже был таким: молодым, уверенным...       — А сейчас он где?       — В могиле, — видимо это случилось уже давно и она свыклась, потому только безучастно хмыкнула и пожала плечами. — а ты... Далеко пойдёшь.       Билл махнул рукой и попрощался с женщинами. Он повернулся к ним спиной и теперь мог снять эту гримасу со своего лица. Отвратно работать с наркотой, отвратно иметь с Упырями, отвратно...       — До следующей недели.       Его как будто окатили ледяной водой. Бетти тоже остановилась как вкопанная, прямо под лампой. Уокер нервно сжимал кулаки и старался успокоить дыхание.       — Что значит?       — Пенни не предупредила наших друзей? — Пенни оказалась умнее чем кажется на первый взгляд. Они уже поняли это, когда Заклинательница попросила «вернуть должок». Девушка с руками, увитыми красными маками, изогнула бровь. — Бедные, вы действительно думаете, что приехали сюда один раз и все?       — Это был первый и последний раз. Даже не надейтесь, — подобно змее прошипел Билл. — меня тошнит от вас, Упырей, от Малахая и от этого всего.       — Ты наверное не понял, кто здесь диктует условия. Вон в углу висит камера, — женщина, имени которой Бетти так и не услышала за вечер говорила будни но, будто им не в первой справляться с такими как они. — и она в хорошем разрешении записала, как сюда зашли ты, твоя подружка и сомнительного вида коробки. И если вы оба не будете кататься сюда стабильно раз в неделю, запись будет у вашего шерифа. Как там его, Келлер?       Первым желанием было достать ствол и расхерачить камеру. Желательно следом чью нибудь черепушку. Лишний раз махать оружием не хотелось. Вдруг камера пишет сразу на ноутбук или куда-то ещё.       — Если ты думаешь, что мне будет трудно залезть к кому нибудь из вас домой за записями на этой неделе ты ошибаешься.       — Вот почему ты не можешь согласиться сразу? Что у вас, ползучих гадов за фишки — препираться?       Бетти стояла слишком близко и это было ошибкой. Ошибкой было ехать или просить что-то у Заклинательницы, хотя им ясно сказали этого не делать. Но было уже поздно. Пульс подскочил, конечно словно онемели и она ничего не погла сделать. Это было впервые. Холодный металл задевало волосы, слегка касался кожи. Рука плавно обвила её шею, прижимая к себе.       — Я превращу жизнь этого красавчик в ад, если вы не согласитесь, — она все ещё продолжала держать пистолет у виска Бетти и та не могла даже двинуться с места лишний раз.       — Джули, угомонись, — Уокер тоже достал оружие. Обстановка накалялась, но эта Джули не собиралась отпускать заложницу. Она ни капли не испугалась направленного на неё травмата.       — Вы соглашаетесь или она подохнет на складе, — женщина, что до этого рулила всем тоже оставалась до чёртиков спокойной. Они что, вдвоём обдолбанные? — давай не тянуть резину, я считаю да трёх. Раз.       — Всё, я согласен. Мы согласны. Только отпусти.

***

      Тут всем плевать на то, Королева она или нет. Авторитета нет ни среди Змей, ни здесь. Особым весом пользовалось мнение отца Уокера и остальных «старших» Змей. В тюрьме же авторитетом стали Упыри, так что с мнением Саутсайдской шлюхи никто не считается. А Бетти остаётся только находиться рядом с кем-то. Но заключённых Змей в женском корпусе всего три, не считая саму Купер. Не такая уж поддержка.       Олден просто отыгрывается. Мстит за облаву устроенную ей и Уокером. Именно поэтому, сейчас, наслаждаясь теми минутами, пока не прибежала охрана или кто-то из зевак не разнял драку, она смеётся. Очередной удар ноги приходится Элизабет по рёбрам и та стонет — прошлая травма ещё не зажила до конца и Джули это знает. — Как-то не по-королевски, Купер.       Надо подняться, надо дать сдачи, но Бетти не в состоянии. Давясь слезами на пыльной сухой земле она даже не делает попытки встать. Лёгкие обжигает и нормального вдоха не выходит. Только жалкий, полудохлый хрип. Джули кажется не надоедает делать это снова, а её подруги рады представлению. Купер успокаивает себя: это только до заседания, потом все закончится. Потом закончится.       Поэтому она не любит прогулки на свежем воздухе.