***
Мужчина измеряет шагами кабинет. Не свой конечно. Телефон зажат у него между плечом и ухом и он в раздражении размахивает руками. Собеседник видимо выбросил свои мозги в мусорку или совсем упоролся. — Я говорю, что все будет в порядке. Если я сказал, что все будет в порядке, значит все будет в порядке, — добавляет он понижая голос. Тон становится пугающим. Его собеседнику будто железной хватной сдавили грудь. Даже по телефону это чувствуется. — Но ты должен достать мне ещё. — Свитти, ты не занят? — Шерил заглядывает в комнату. — Можешь расслабиться. До связи, — первым кладёт трубку и не даёт мужчине шанса ответить. Ему эта болтовня ни к чему. Он снова будет блеять в трубку, как покалеченный баран, что сейчас не время. Шерил усаживается напротив, сдвигая со стола весь хлам и расладывая документацию. Свит Пи рассматривает бумаги, бегло пробегаясь по ним глазами, но ни в одну не вчитываясь. Шерил не вовремя. Она долго рассказывает про бар, расходы и в какой они яме. — Да, я вовремя избавился от оружия, а то нас бы загребли. — Стивен, ты меня вообще слушаешь? Какое оружие? Ещё раз повтори, что я сказала, — отчеканивает Блоссом. Складывает руки на груди, упорно наблюдая за тем, как друг пытается складывать слова. — Всё с тобой ясно, — она хмыкает. А потом чувствует сладкий аромат в воздухе. Вот почему в такую жару окно закрыто. — Ты в край охренел? — Это всего лишь трава. К тому же мне тяжело после отъезда Бетти. — Не смей, — тычет в него пальцем Блоссом. — Вот только попробуй сделать это снова. Можешь делать всё, что хочешь, но не смей прикрываться тем, что случилось с Бетти. Всем нам тяжело, но я же не срываюсь. — Ну так и я не ты, — на этот раз он без тени стыда затягивается косяком тлеющим в пепельнице. Шерил терпит. Она распинается о том, что им в любом случае придётся сократить доходы для хоть какого-то существования, а у него трава. Пошёл к черту с таким отношением, сказал бы кто нибудь другой на её месте. — Давай найдём новую Заклинательницу? Давай поможешь нам вытащить её. Ради меня. И ради остальных. Пожалуйста, — Змея берёт его ладони в свои. Теперь они кажутся ещё больше. — Она попросит услугу взамен. Помнишь, как было с Бетти и Биллом? — Попросит и закончит в канаве, как та же, что была с Бетти и Биллом, — уверенно заявляет Шерил. — Почему ты не понимаешь? Ей светит двадцать лет за распространение и хранение наркотиков. Это офицеры ещё и оружие не приплели. Ей ничего уже не поможет. — Мы ей поможем. Поэтому собери яйца в кулак и попробуй сделать хоть что нибудь. Шерил спускается вниз по той же самой скрипучей лестнице. С уходом каждого Короля, что-то меняется. Даже если сразу нельзя уловить, что именно. Она пережила уже трех главарей банды. И каждый раз, что-то было не так. Чэд ушёл, заявив, что у него проблемы с сердцем и он хочет хоть немного времени оставить семье. Билл, его сын протянул ноги не дожив и до двадцати пяти. Его девушка Бетти села в тюрьму. Замечательная должность. С отсутствием Королевы что-то меняется и Шерил это вгоняет в тоску. Она не понимает, что именно изменяется. Маленькая надоедливач девчонка больше не рассказывает о своих успехах в школе, сидя за барной стойкой. И Бетти не отсыпается наверху после попойки. Не так уж много времени прошло, но все не так. Но для остальных будто ничего не изменилось. Будто всё идёт так, как и должно быть. — Тони, я не понимаю, как они так могут, — Шерил ставит локти на бар и кладёт голову на руки. Теперь её голос приглушён. — Мы ведь все семья. Почему им все равно. — Ты уже говорила с ними? — Неоднократно, говорит она, так и не поднимая головы. — Скоро суд, мы не успеем. — А на суде... — На суде её задавят и плевать какой шикарный там адвокат. У нас и на обычного денег нет, понимаешь? Такое ощущение, что я одна за это борюсь, — Блоссом бьёт кулаком по стойке и попадает по ранее незамеченному стакану. Жидкость течёт по лакированному отполированному дереву, пачкает майку. — Чёрт! — Хочешь я с ними поговорю? — У тебя получится? — спрашивает Шерил, а в глазах блестят слезы. — Попытка не пытка, верно? А теперь иди в наш трейлер и переоденься, — Тони протягивает ключи. Слизывать с тебя бурбон звучит интересно, но давай не сегодня? Она распихивает всех, нередко используя локти, чтобы пройти к сцене. Кто-то хмыкает: может установить ещё один шест, раз на него постоянно поднимаются какие-то шлюхи? За что получает звучную такую оплеуху и Змеи смеются громче. Топаз кивает и улыбается — спасибо. — Ситуация дерьмовей некуда. — Где-то мы это уже слышали, — байкеру адрес гневный взгляд ион тут же закрывает рот. — Королева Змей сейчас находится под стражей и нам нужно что то делать, —заявляет Тони в толпу. — Тогда уж Королева Крыс, — хохот прокатывается по тёмному бару. Змеи поддерживают его, задорно улюлюкая и поддакивая. — Наш Король Свит Пи и ничего мы делать не собираемся, — Бетти все ещё наследная Королева и они это прекрасно знают. — Слушай, ты, мешок с опилками, напомни-ка мне пятый и шестой законы. — Змей никогда не предаёт своих. Сила в единстве, — сейчас ему почему то никто не поддакивает. — Так какой ты, какие вы, мать вашу, Змеи, если пренебрегаете самым важным, а? Законы это самое важное что есть у Змея. Их нужно держаться. — Она нас подставила так ещё и кинула. Мы тоже хотим быть в доле. Наверняка она получала много денег за эти сделки, да парни? — Она пала, — низко пала. Очень низко. — а Змеи не бросают падших, — вот он и четвёртый закон. — Разве Бетти бросала вас? Вот ты орёшь громче всех, а что насчёт того, как по просьбе твоих младших Бетти уплатила долг в январе? О, что это у вас такие удивлённые лица? Вы не в курсе всей истории? — теперь удивлённое лицо появилось у Тони. — У вашего дружочка было слишком много гордыни и собственного мнения, что он отказывался от всех денег и любой помощи, готовый к тому, что его и детей выпрут на улицу. Его мелкие сами пришли к Бетти, попросили дать ему денег, чтобы не оказаться без крыши над головой. Бетти все оплатила. Сама. И даже не попросила ничего взамен. Часто бескорыстность путают с глупостью. Почему, мол, ты не нашёл в этом никакой выгоды, ведь мог бы... Ах, вот эти мог бы да если бы. Это вложение было не самым уместным, но Бетти почему-то подумалось, что она как нибудь переживёт. А в том, переживут ли зиму две маленькие девочки она не была так уж уверена.***
Почти всё, что могло зажить уже зажило и не болит, Бетти остаётся только радоваться. Она умело скрывается с глаз так, как не учила ни одна Змеиная вылазка; ворует книги, потому-что здесь до этого никому нет дела; и пытается оставить Фелицию в карты, чтобы покурить. Пугает, как просто она выписалась в эту жизнь. Может это и называется судьбой? Ещё пугает то, что дни здесь тянутся очень долго, ну это так с виду. Суд же приближается и тогда её действительно тут закроют. На совсем. И к ней ещё никто ни разу не пришёл, не говоря уж об адвокате. Потом здравый смысл берет верх над желанием и конечно, лёжа на кровати и свесив одну ногу на холодный пол, Бетти прекрасно это понимает. Какой у Змей может быть адвокат, если она сама лично вывозила в лес прошлую Заклинательницу. Тогда методы Змей казались жестокими, но никто не остановился. Хуже всего остального только таблетки. Потому что таблетки Бетти уже давным давно не прописаны ей. Из-за этого медсестра не выдаёт их. Сначала ругалась соседка по камере, а теперь и Джули. Но спать же нужно? Здесь нет ни таблеток, ни алкоголя. Так что выбирать не приходится. И Бетти не выбирает. Проснётся ли она от некотколируемых рыданий, пронзительного крика, оказывается собственного, или от жуткого запаха железа застоявшейся крови, въедающегося в кожу и одежду. Увидим ночью. — Одного не пойму. — раздаётся голос. Женский — неудивительно. Из камеры на против — тоже неудивительно. — Как же твой мужик допустил, что ты оказалась здесь. Или всё? Прошла любовь? Купер уже перевернула подушку так, чтобы когда глаза бегают по строчкам книги Джули не попадала в её поле зрения. Не видеть её — проще простого, а вот не услышать тяжело. Она говорит постоянно и со всеми особенно с Бетти. Даже, когда камера напротив пуста. Жутковато — Я не понимаю, — лениво махнув рукой произносит Бетти.— до тебя снаружи вообще новости не доходят? — Не-а. Тут та-а-ак скучно без сплетен. Так что? — спрашивает она снова, явно изголодавшись по сплетня и нормальным связным разговорам. — Где же Билли? — Мёртв. Несчастный случай. — Жаль, очень-очень жаль, — Олден стучит указательным пальчиком по нижней губе. — В одном он все таки был хорош. В сексе. Хотя, тебе ли не знать, — многозначительная ухмылка все объясняет. — Давай рассказывай мне, что за стенами. — Попридержи коней. Не забывай, мы не подруги. Расскажу, но не за просто так. — И что же тебе нужно? — Она знает, что что бы не попросила, Джули достанет всё. — Сигареты, — судя по просьбе, Фелицию обыграть не получилось. — Барби, так не интересно. Я думала будет, что-то более запрещённое, — девушка затихает. Потом всё таки добавляет. — Жди. Пока их разделяет коридор и две решётки, они всё-таки могут быть подругами.***
— Ты здесь совсем не вовремя, — сейчас в мотельной комнате слишком жарко. Это вероятно потому, что две разгоряченные особы запихнули его туда, чтобы не выяснять отношения на улице. — А ещё он не живёт в мотеле, — гневно добавляет Джеллибин, указывая пальцем в его сторону. — А, боюсь даже спросить, у кого? — Ни у кого. В машине. Чтобы не просить у меня деньги. — две пары глаз уставлены прямо на него и это неловко. Очень неловко. Джагхеду абсолютно точно не нравится, что две женщины его отчитывают его, как подростка. Тем более обе из них младше него. — Черт возьми, ты серьёзно? До посинения скупой. Я конечно, понимаю, что ты не должен меня обеспечивать, хоть я и твоя девушка, но обеспечь для начала себя. Спать в машине, Джаг? Это уже бред, — Ребекка читает нотации и не собирается останавливаться. Она только начала. Из всего раздувает скандал, хотя ничего же не произошло? Ну поспал он в машине недели две, три может быть. Вселенная от этого не схлопнулась. Вселенной наплевать. Большинство слов пролетает мимо ушей. Джагхед не слушает. Не хочет слушать. Джеллибин, что-то поддакивает, кивает Бекке и это дико раздражает. Да, она должна заботиться о своём старшему брате, если посчитает нужным, но то, что происходит сейчас модно называть как угодно, но точно не заботой. Долетают обрывки её фраз. Натянутого голоса, который скоро начнёт дрожать, как стеклянные фужеры на полке в шкафу, у которого слишком сильно хлопнули дверцами. ...мне это надоело, Джаг... ... слишком заботишься... ... может это лишнее? Джагхед не слышал, что именно лишнее, но судя по тому, как слезы начинают скапливаться в уголках серых глаз, это что-то очень важное было по её словам лишним. — Ну вот снова. Ты даже сейчас меня не слушаешь! — и правда голос дрожит. Нолан не хотела кричать, но вышло громко. Громко для маленькой мотельной комнатки. С тонкими стенами. Джеллибин снова что-то вставляет о том, что он никогда не слушает. — ДжейБи, закрой рот, — Джонс перебивает сестру, которая так не вовремя лезет под руку. — А ещё лучше выйди. Подыши свежим воздухом. — Вот сам сходи и подыши. — Джеллибин! — она все таки выходит. В комнате повисает молчание, совсем недружелюбное. Ребёкка пытается успокоиться и унять желание расплакаться ещё сильнее. — Я не понимаю, что происходит, Джагхед. Объясни мне пожалуйста. Пожалуйста. — Тссс, — он прижимает её ближе, схватив за худые плечи, позволяет размазать тушь по рубашке. Позволяет себе вдыхать запах шампуня и гладить по тёмным волосам. — Я рядом. Расскажешь мне всё? Здесь Джаг допускает огромную ошибку и Нолан взрывается рыданиями ещё сильнее, сжав тонкими пальчиками ткань рубашки. Что тебе рассказать? Что? Ты сам виноват в этой ситуации. Ты и только ты, но ты же просишь объяснений. — Ты говоришь, о моем пышном платье и том букете лилий, но тут же не тратишь ни копейки, позволяя себе спать в чёртовой машине. — Это временно, ты же знаешь. Я просто хочу, чтобы у Джелли были все шансы поступить. Будет плохо, если она откажется от этого, только потому что мне не хватило денег. — Ты говоришь, что любишь меня, но тут же уезжаешь в другой город, кричишь на меня, не звонишь и не извиняешься, — продолжает она все также в его плечо. — Даже сейчас ты говоришь, что ты рядом, но ты не рядом. Совсем не рядом. Где-то далеко и я не знаю где. Это тоже временно? Джагхед вжимается в изгиб между плечом и шеей, сильно склоняя при этом голову. Но не говорит ни слова. — Я спрашиваю: это тоже временно? Форсайт, ответь, — Она просит, почти умоляет. Её серые глаза наполнены слезами, тушь размазалась по нижнему веку. Он не видит, но точно это знает. Парень молчит. Ему нечего сказать. Ребекка с большим трудом разжимает занемевшие за несколько минут пальцы. Отрывается от его рубашки. — В следующий раз я не потащусь ради тебя в другой город,— в дрожащем голосе он чувствует холод. Это дурацкое бессилие вырывается злобой, которую уж точно легко распознать. Джагхед же напротив — ничего не чувствует. Джеллибин, как угаран моментально появляется в комнате, после того как Нолан хлопает дверью. Почему-то ей нужно принимать непосредственное участие в его личной жизни. — Куда она собралась? — Видимо домой, — Джагхед жмёт плечами. В нем нет порыва бежать за ней, остановить. Он не хочет видеть, как ей больно именно из-за него, но чувствует, что это правильно. Так должно быть. — Мы не можем просто взять и отправить Бекку в Сентервилль. Она только сегодня приехала. — Как приехала так и уедет. Потому что со мной точно не останется. — Что у вас произошло? — А не видно? Мы поссорились. И как я понимаю расстались, — вздыхает Джагхед. — Ну уж нет. Она не должна тащиться за рулём сейчас, только потому что ты — мудак. — Помогла, так помогла. Спасибо тебе огромное. Джеллибин выбегает из комнаты, оглядывается. Деревянная терраса простирается в обе стороны, но далеко искать не приходится. Нолан сползла по стене рядом с невысокой скамейкой всего в нескольких десятках футов. Она закрыла лицо руками, всхлипывая. Наплевать, что она запачкала шорты, наплевать, что кто-то может сейчас пройти мимо. Джонс садится рядом, обнимает, разрешает положить голову себе на плечо. Так им двоим будет спокойнее. Джагхед выходит из номера, быстро направляется к своей машине. — Куда ты? — Должен кое с кем увидиться. Срочно.